U. SCHMIDT. Bessarabien. Deutsche Kolonisten am Schwarzen Meer. Potsdam, 2008. 420 s.

У. ШМИДТ. Бессарабия. Немецкие колонисты на Черном море

История регионов бывшей Российской империи, в том числе и Бессарабии (часть современной Молдавии) находится последние годы в центре внимания зарубежных авторов. На мой взгляд, это связано не столько с тем, что зарубежная (в данном случае - германская) историография исчерпала ресурс традиционных тем, хорошо разработанных в XX в., сколько с необходимостью переосмысления истории России и Советского Союза среди прочего под углом зрения немецкой колонизации.

Автор книги, сотрудница Института политических и социальных наук Свободного университета Берлина д-р Ута Шмидт, является немкой из Бессарабии, и уже обращалась к истории своих соотечественников в этом регионе в специальном историко-социологическом исследовании (Schmidt U. Die Deutschen aus Bessarabien. Eine Minderheit aus Südosteuropa (1814 bis heute). 2., durchgesehene Auflage. Böhlau Verlag. Köln; Weimar; Wien, 2004). В своей новой книге д-р Шмидт попыталась дать обобщающую картину истории немецкого присутствия в Бессарабии, роли немецких колонистов в развитии этого региона, затронув вопрос об отношении выселенных бессарабских немцев к своей исторической родине.

В книге читатель находит как общую характеристику немецкой колонизации и переселенческого движения, так и экскурс в историю Северного Причерноморья. Следует особо отметить, что д-р Шмидт регулярно выходит за определенные ею территориальные рамки, рассматривая не только Бессарабию, но и сопредельные регионы.

Подход, когда страницы нашей российской истории (тем более такой ее специфический аспект, как положение небольшого по численности этнического компонента на юго-западных окраинах бывшей империи) предстают в изложении иностранного автора, вдвойне интереснее для жителей бывшего СССР.

Истории религиозной жизни колонистов посвящена отдельная глава исследования. Автор отмечает, что в православной, самодержавной России особую роль сыграла протестантская этика колонистов (с. 19). Хотя были среди бессарабских немцев и католики, проживавшие в населенном пункте Красна (ок. 7 тыс. чел.) и частично - в Сарате. В поселении Теплиц в 1817 - 1818 гг. обосновались хилиасты. В этот же период пастор Игнац Линдл предпринял попытку основать в Сарате общину, которая была бы организована на истинно библейских началах. Тем самым священник рассчитывал преодолеть разногласия между католиками и протестантами (с. 94).

Бессарабия стала одним из центров так называемого религиозного сепаратизма, возникшего в Европе под влиянием Великой Французской революции. "Сепаратисты" полагали, что в вопросах веры следует руководствоваться не столько положениями Библии, сколько собственным "внутренним светом", ощущениями. При этом автор подчеркивает, что религиозные лидеры и церковная организация были одним из основных факторов, цементировавших немецкие общины в Бессарабии, обеспечивавших их устойчивость как в царской России, так и под румынским правлением.

Бессарабские немцы были последней группой колонистов, официально привлеченной государственной властью России. В начале XIX в. немцы расселились в районах Одессы и Симферополя, в Приазовье (область Грунау), позднее достигли Тифлиса. Еще ранее, при Екатерине II, появились колонии поволжских немцев под Саратовым, а позднее - самарское поселение.

Что касается Бессарабии, то первое немецкое поселение Тарутино было основано здесь через два года после присоединения края к России, в 1814 г., так называемыми "варшавскими колонистами" (29 ноября 1813 г. Александр I обратился с воззванием к колонистам Великого герцогства Варшавского, в котором давались гарантии привилегий и религиозных свобод, содержался призыв к переселению на территорию России (с. 66)). Помимо Царства Польского главными центрами "исхода" немцев в Бессарабию были Баден-Вюртемберг и Пруссия, а также Швейцария (в 1822 - 1846 гг. на территорию Бессарабии прибыли швейцарские реформисты, основавшие колонию Шабо). Тарутино в Южной Бессарабии с населением более 8 тыс. чел., в котором располагалась гимназия, выходили газеты на немецком языке, стало центром немецкой колонии. Что касается названия, то многие населенные пункты бессарабских немцев были названы в ознаменование событий Отечественной войны 1812 г. и победы над Наполеоном. Так одно из поселений получило имя Лейпциг, а еще одно - Париж! Но немцы зачастую давали своим поселениям и собственные, неофициальные названия: Тарутино - Элизабет, Бородино - Александр, Малоярославец - Виттенберг, Малоярославец II - Альт-Посшталь. Крупными немецкими поселениями стали также Клёстиц, Теплиц, Сарата. Небольшая немецкая община в 1825 г. обосновалась в Кишиневе. Общая численность колонистов на 1842 г. составила 141 437 чел.

Особое внимание автор книги уделяет взаимоотношениям между правительством России и колонистами. Официальное управление делами переселенцев находилось в ведении Попечительского комитета по делам колонистов Южной России. Его председателем в 1818 - 1841 гг. в Кишиневе был генерал И. Н. Инзов. Примечательно, что рядом с резиденцией генерала в 1820 - 1823 гг. проживал А. С. Пушкин (с. 101).

Шмидт считает, что немецкие колонии в Бессарабии находились под особым управлением центра и пользовались местной автономией: царское правительство шло на сознательный эксперимент, предоставляя колонистам большую свободу в организации внутренней жизни и поддерживая их, в том числе и материально. "Колонии представляли собой опытную модель, пример которой должен был продемонстрировать возможности местного сельского хозяйства, роста благосостояния крестьян в том случае, когда они лично свободны, располагают самоуправлением и пользуются поддержкой", - пишет автор (с. 107). Она полагает также, что бессарабские немцы оказались в роли пионеров, внедряя рациональное землепользование и инновационные методики по развитию и улучшению сельхозпроизводства при государственной поддержке. Опыт иностранных колони-

стов должен был послужить примером для местного населения, которое рассчитывало получить права, аналогичные немецким. Эта интересная мысль не нашла, к сожалению, должного развития в книге. В частности, это касается вопроса о том, насколько сильно повлиял опыт бессарабских сельских колоний на преобразования и реформы, проводившиеся в аграрной сфере. Хозяйство в поселениях находилось на более высоком уровне, нежели у основного населения Бессарабии и близлежащих областей, однако после того, как в 1871 г. немцы лишились привилегированного статуса, у них начались экономические трудности, что проявилось в массовом переселении в другие регионы и страны. Шмидт объясняет это тем, что колонисты были разочарованы отменой тех гарантий, что были даны Александром I, особенно в части освобождения от воинской службы. Всего с 1857 по 1932 г. Бессарабию, по подсчетам автора, покинули по разным мотивам более 19 тыс. чел., что составляло четверть всего немецкого населения этого региона. Более половины переселенцев устремлялись в США, а также в страны Южной Америки (с. 252). Таким образом, немецкие переселенцы реагировали на реформы Александра II, которые захватывали и национальные окраины: в Бессарабии учреждались земства, на смену немецкому самоуправлению приходило волостное, мужчины подлежали призыву в русскую армию. При этом автор подчеркивает прогрессивность реформ Александра II, а самого его называет "дружески настроенным к немцам" (с. 281). Эта политика была свернута с вступлением на русский престол Александра III, который, по утверждению Шмидт, выступал с панславистских и национал-шовинистических позиций. В его правление в Бессарабии началась политика русификации и репрессий в отношении национальных меньшинств.

Автор акцентирует внимание на том, что именно на территории Бессарабии в начале XX в. началась волна погромов. Причиной антисемитизма она традиционно называет политику "разделяй и властвуй", которую проводил царский режим. Бессарабские немцы также становились жертвами национализма и ксенофобии: власти разрабатывали проекты ограничения их хозяйственных прав (в частности, свободной торговли на рынках). Националисты называли их "захватчиками", "разорителями", "завоевателями" (с. 284). Однако, несмотря на эти эксцессы, бессарабские немцы оставались лояльными правительству. Ситуация изменилась с началом Первой мировой войны, когда немецкие колонисты в массовом порядке были выселены в глубь страны из-за опасений их перехода на сторону Австро-Венгрии и Германии. Однако автор приводит примеры того, что бессарабские немцы доблестно сражались в рядах русской армии.

Немецкие национальные меньшинства на территории Восточной Европы в начале XX в., будь то Поволжье, Царство Польское, Бессарабия, Галиция, утратили непосредственный контакт с исторической родиной, с Германией. После 1918 г. в новообразованных государствах и странах: в Польше, Румынии, СССР, Чехословакии, Югославии - эти фольксдойч сумели приспособиться к изменившимся условиям. В силу этого, переселение в "тысячелетний рейх" в 1939 - 1940 гг. переносилось ими болезненно.

В 1918г. начинается новый этап в истории бессарабских немцев, оказавшихся под румынским владычеством. Особое внимание уделено в монографии румынизации Бессарабии после 1918 г. Данная политика характеризуется автором как закономерный ответ на политику русификации и притеснения молдавского меньшинства в царской России (с. 301). Соответственно, румынизация способствовала национальному развитию и повышению культурно-образовательного уровня молдаван: недаром, именно школы стали главным объектом румынизации.

При всей неоднозначности такой трактовки молдавской истории, следует отметить, что Шмидт верно акцентирует внимание на том, что румынизация негативно отразилась на других национальностях, оказавшихся в составе "Великой Румынии".

Волей держав Антанты их балканский союзник, который не слишком преуспел в войне и в итоге подписал с державами Тройственного союза сепаратный Бухарестский мир в мае 1918 г., тем не менее, по Парижскому миру увеличил свою территорию более чем вдвое! Таким образом, впервые в своей истории практически все румыны оказались в составе единого государства. Однако вместе с тем Румыния получила значительное число национальных меньшинств - около четверти от всего населения (и это при том, что молдаване не считались отдельной нацией, а причислялись к румынам).

Наиболее значительными национальными меньшинствами в составе Румынии были венгры (ок. 1,5 млн), немцы (ок. 750 тыс.), евреи (725 тыс.), русские и украинцы (ок. 800 тыс.), а также болгары, турки, цыгане. Таким образом, "Великая Румыния" была многонациональным государством, и румынскому руководству было необходимо решать проблему национальных меньшинств, что было нелегко. Этот аспект находится в центре внимания рецензируемого исследования.

Автор подчеркивает, что румынское правительство подписало в Версале в 1919 г. договор о защите национальных меньшинств под давлением держав Антанты. Однако на практике происходила не только румынизация, но и дискриминация отдельных национальностей. Особенно это коснулось бессарабских немцев, которые, в отличие от своих соплеменников в бывших габсбургских землях (семиградских саксов и банатских швабов) и венгров, не получили никаких привилегий. Напротив, они испытали сильное давление со стороны новых властей не только в образовании, но также и в сфере местного самоуправления и делопроизводства. Названия населенных пунктов, улиц переиначивались на румынский манер. Автор приводит характерный пример, когда по закону 1937 г. предприниматель был обязан нанять не менее 75% "румын по крови" (с. 303).

Естественно, что такая политика не содействовала конструктивному диалогу между румынскими властями и национальными меньшинствами. Оказавшиеся в начале 1930-х годов в тяжелом экономическом положении немцы Бессарабии обратили свои взоры в поисках помощи и защиты на национал-социалистическую Германию.

Отдельное внимание в монографии уделено так называемому движению обновления среди немцев Румынии. Оно возникло в конце 1920-х годов в Трансильвании под влиянием германского национал-социализма. Лидером (фюрером) обновленцев был Фриц Фабрициус, признанный официальным представителем НСДАП и лично Адольфа Гитлера среди румынских немцев. У бессарабских немцев лидером обновленцев стал д-р Отто Бронеске. У. Шмидт подчеркивает, что, несмотря на активную пронацистскую пропаганду и активность обновленцев, их влияние на немцев Бессарабии было незначительным. Причинами тому называются традиционная аполитичность, разобщенность в малых селах и поселениях, что делало затруднительной активную пропаганду. Бессарабским немцам были чужды агрессивные антирелигиозность и русофобия обновленцев (с. 308). На мой взгляд, такая трактовка является односторонней, и не объясняет, почему в 1940 г. бессарабские немцы в массе своей оказались солидарны с переселением "в тысячелетний рейх", оставались лояльными подданными нацистской Германии, сражались в рядах вермахта. К сожалению, Шмидт не уделяет данному вопросу специального внимания.

Подобно аналогичным движениям, пользовавшимся поддержкой у молодой генерации немцев в странах Восточной и Юго-Восточной Европы (например, младонемецкой партии в Польше), обновленцы в Румынии не смогли объединить всех немцев под своими знаменами, их лидеры не получили должного признания у нацистского руководства. Например, немецкие эмиссары даже не допустили Бронеске к выселяемым из СССР в 1940 г. бессарабским немцам. Но в итоге этот факт помог ему после 1945 г. избежать серьезного наказания за сотрудничество с нацистами и много лет возглавлять Землячество бессарабских немцев (с 1953 по 1976 г.). Умер Бронеске в 1989 г. в возрасте 90 лет!

Бессарабия вместе с Буковиной была одним из четырех центров социал-демократического движения Румынии. Социал-демократическая краевая организация Буковины (центр - Черновцы) во главе с известным теоретиком Якобом Пистинером издавала газету на немецком языке "Vorwäts". К сожалению, в рецензируемом издании мало места уделено характеристике немецкоязычной социал-демократии Бессарабии, боровшейся за права национальных меньшинств. На съезде социал-демократической партии Румынии в 1930 г. была принята особая резолюция по национальному вопросу, требовавшая законодательных гарантий прав национальных меньшинств, в частности, права на образование на родном языке, на равноправие языков меньшинств в области государственного управления и т.д. Однако эти требования не были услышаны румынским руководством, которое лишь ужесточало политику в отношении национальных меньшинств. В ответ среди румынских немцев усиливались националистические настроения, ширилась симпатия национал-социализму. В конце 1930-х годов, в условиях сближения с третьим рейхом, румынские власти под

давлением союзника пошли на большие уступки немецкому меньшинству, прежде всего трансильванским саксам.

Автор справедливо указывает, что бессарабские немцы в массе своей не могут считаться сознательными сторонниками национал-социалистической идеологии. Симпатии в отношении Германии были особенно сильны среди молодого поколения, что было связано с антидемократической политикой правящего румынского режима, где немцы долгое время притеснялись как национальное меньшинство. Это вело к идеализации прародины, в которой Гитлер осуществлял грандиозный национал-социалистический эксперимент, нередко видевшийся из далекой Бессарабии в идеалистических красках. Вскоре и сами местные немцы стали объектами этого эксперимента, подвергнувшись переселению на историческую родину.

Особое внимание автор монографии уделила выселению немцев из перешедшей в 1940 г. к СССР Бессарабии. Традиционно для зарубежной историографии она увязывает это событие с секретным протоколом к советско-германскому пакту 1939 г. Это соглашение помогло бессарабским немцам избежать до переселения серьезных преследований со стороны советских спецслужб. Советские власти не проводили среди них проверок и арестов, не изымали имущество и разрешали спокойно отправлять религиозные культы. Пастор Эрвин Мейер из бессарабского села Лейпциг подчеркивал, что "все это благодаря германской защите" (с. 312).

Осенью 1940 г. началось выселение бессарабских немцев. Автор акцентирует внимание на работе советско-германской комиссии по переселению, принципах и организации этого процесса. Обязаны ли были все немцы переселиться, из содержания книги не совсем ясно.

Ответ на этот вопрос дан в статье Шмидт, опубликованной в конце 2009 г. ("Heim ins Reich"? Propaganda und Realität der Umsiedlungen nach dem "Hitler-Stalin-Pakt" // Zeitschrift des Forschungsverbundes SED-Staat. 26/2009), из которой ясно, что подавляющее большинство немцев выехали в Германию, но те, кто не захотел покинуть привычные места - остались (ок. 2 тыс. чел.). Тем самым, следует констатировать, что выселение немцев не было насильственным, они сами предпочитали покинуть перешедшую под управление большевиков область, опасаясь репрессий, коллективизации, высылки в Сибирь. Прельщала и возможность не только получить на новой/старой родине участок, но и компенсацию. Однако реалии оказались далеко не такими радужными, как обещала нацистская пропаганда.

Бессарабские немцы месяцами находились в пересыльных и фильтрационных лагерях. В Германии их не воспринимали как немцев, называя "лучшими из арабов", "балканцами". Да и жить приходилось начинать практически с нуля, и это в условиях все разгоравшейся мировой войны, когда мужчин призывали в армию, а женщины, старики и дети оказались в итоге на положении беженцев и депортированных. Тем самым бессарабские немцы слились с основной массой изгнанных после войны из стран Восточной Европы немцев и смогли начать новую жизнь в Германии только после 1945 г.

Сама автор книги в детстве также пережила выселение. Во многом этим объясняется ее заинтересованное, эмоциональное отношение к описываемым событиям. В книге несколько сот иллюстраций, в основном фотографий отличного качества, которые позволяют представить себе жизнь и быт бессарабских немцев, их взаимоотношения с другими национальностями, сохранившиеся следы их проживания. Специального внимания заслуживает словарь слов иностранного происхождения, которые вошли в лексикон бессарабских немцев. Среди них много русских терминов и обозначений: "начальник", "аршин", "закуска", "трактир", обычай кричать "горько". Таким образом, прослеживается влияние страны пребывания на немецких переселенцев.

В целом рецензируемая монография вносит существенный вклад не только в изучение миграционных процессов в Восточной Европе, но и в историю Молдавии, дает яркие характеристики ее многонациональному населению в XIX-XX вв. Уже осуществлен ее перевод на английский язык. На мой взгляд, настоятельно необходим перевод и на русский язык, что позволило бы русскоязычному читателю познакомиться со свежим взглядом из Германии на историю Бессарабии.

Постоянный адрес данной публикации: