За последние полтора-два десятилетия в зарубежной исторической науке резко увеличилось количество исследований о различных сторонах истории народонаселения. Во многих странах созданы научные центры, проводятся регулярные симпозиумы и конференции, выходят журналы и тематические сборники, ежегодно публикуются десятки монографий и сотни статей. Круг вопросов, затрагиваемых в этих работах, чрезвычайно широк: если раньше исследователи обычно ограничивались выяснением численности населения и изменением ее под влиянием различных факторов (войны, эпидемии), то теперь в центре внимания - состав населения, его естественное движение (рождаемость, смертность), брак и семья, воздействие демографических факторов на общественное развитие - на экономику, мораль, право и культуру; одновременно разрабатывается методика исследования этих проблем. Можно сказать, что в настоящее время происходит становление исторической демографии как самостоятельной исторической дисциплины, обладающей своими задачами и специфическими методами, имеющей свой круг источников.

Такое внимание к историко-демографической проблематике в известной степени объясняется "демографическим взрывом" второй половины XX в., который вызвал повышенный интерес к предыдущим этапам развития народонаселения. Особенно это сказалось на исторической демографии европейского средневековья - и не только потому, что эта область исследований обладает относительно подробной документацией и определенными традициями, но и потому, что выход на историческую арену освободившихся стран и их практические потребности (определение демографической политики, прогнозирование численности населения и т. п.) поставили перед наукой задачу изучения демографических закономерностей "доиндустриальных", то есть докапиталистических этапов истории человечества. Наконец, само естественное развитие исторической науки, постоянное расширение круга используемых источников и совершенствование методов их обработки также стимулируют развитие исторической демографии.

Историко-демографические исследования вводят в научный оборот ранее неизвестные виды источников или позволяют по-новому оценить старые; они несравненно расширяют фактологическую базу и нередко дают возможность по-другому подойти к решению многих научных проблем. В этом плане значение их неоспоримо. Вместе с тем этот огромный новый материал требует правильного осмысления, четкой методологии. Своеобразное положение человека и как субъекта и как объекта исторического процесса делает "науку о людях", демографию, как бы координационным узлом исторических дисциплин и тем самым создает опасность искусственного выпячивания демографических факторов, преувеличения их роли в процессе исторического развития. На этой основе возможно (и действительно происходит) появление концепций, основанных на "многофакторном" позитивистском подходе, неомальтузианских теориях и "критическом" отношении к "традиционным" объяснениям исторического процесса. Нередко под флагом "новых фактов" и "новейшей методики" эти построения принимают характер открытых выступлений против марксистской методологии. Все это делает данную дисциплину крайне актуальной и заставляет советских историков обратить пристальное внимание на историко-демографические исследования зарубежных авторов.

стр. 186

К сожалению, в советской медиевистике эта проблематика практически еще не исследовалась. Написанные экономистами монографии по истории народонаселения¹ , несмотря на всю свою пользу, во многом устарели, так как они часто основываются на историографии XIX - начала XX века. Собственно медиевисты затрагивают демографические проблемы лишь мимоходом, как вспомогательный материал при решении основных исследовательских задач, поэтому чаще всего их статьи носят специфический, локальный характер² . За последние годы появилась только одна крупная работа, в должной степени отражающая современный уровень состояния данной дисциплины, но и она посвящена отдаленному региону - Скандинавии³ . Главное поле для демографических исследований западноевропейского средневековья - Англия, Франция, Италия, Германия - остается не затронутым советской медиевистикой.

Цель данного обзора - дать представление об уровне развития и организации работы по исторической демографии в ведущих странах Западной Европы (Франции, Англии, Италии), о некоторых направлениях в исследовании проблем исторической демографии западноевропейского средневековья (до XVI века).

Временем "грандиозных успехов" исторической демографии, по словам известного в этой области науки ученого Ж. Дюпакье, явились 60-е годы XX века. До этого времени даже наиболее фундаментальные работы по этой тематике не имели под собой научно обоснованной методики и во многом опирались на эмпирические наблюдения и предположения, на интуицию и опыт авторов⁴ . В 1958 г. вышла совместная работа Л. Анри и Е. Готье о населении одного из нормандских церковных приходов в XVII-XVIII веках⁵ . В последующие годы увидели свет несколько десятков монографий об отдельных приходах и местностях Нормандии, Парижского бассейна, Аквитании и других областей Франции. Наибольшей заслугой авторов этих работ (в первую очередь Л. Анри⁶ ) является разработка методики исследования церковно- приходских книг, ведущихся местами с XIV века (в 1563 г. Тридентский собор объявил регистрацию крещений, браков и отпеваний обязательной повсеместно). На базе этого типа источников развернулись исследования в Англии, Италии и других странах. В них ставятся такие проблемы, как возрастной, половой, профессиональный состав населения, соотношение рождаемости и смертности, так называемая ожидаемая и реальная продолжительность жизни, брачный возраст и прочие демографические характеристики; их изменение в зависимости от имущественного ценза, влияние на них экономической и политической конъюнктуры и пр. В научный оборот были введены и другие типы источников - фискальные описи, административные материалы, генеалогические данные, семейные записи и т. п. Исследования начали становиться на твердую почву апробированных приемов, потеряли характер "догадок, основанных на общем знакомстве с предметом" (Р. Кучинский).

Появились и первые обобщающие работы, рассчитанные как на узкого специалиста⁷ , так и на широкого читателя⁸ . Многие авторы стали "выходить" из специфически-

¹ М. С. Авербух. Законы народонаселения докапиталистических формаций. М. 1967; его же. Войны и народонаселение в докапиталистических обществах. М. 1970; Б. Ц. Урланис. Рост населения в Европе. М. 1941; его же. Войны и народонаселение Европы. М. 1960, и др.

² Например, Н. В. Ревуненкова. Население Монпелье в XII веке. "Средние века". Вып. 30. М. 1967; А. А. Лозинский. О росте населения Парижа в XVI веке. "Средние века". Вып. 37. М. 1973.

³ А. А. Сванидзе. К исследованию демографии шведского города XIV - XV вв. "Средние века". Вып. 31. М. 1967; Вып. 32. М. 1969.

⁴ Это относится и к таким "классическим" работам, как К. J. Beloch. Die Bevolkerungsgeschichte Italiens. Bd. I. В. 1936; Bd. II. B. 1937; Bd. III. B. 1961; I. C. Russell. Late Ancient and Medieval Population. Philadelphia. 1958.

⁵ E. Gautier, L. Henry. La population de Crulai, paroisse normande. P. 1958.

⁶ Он является основным автором монографии о методике работы с этим видом источника: M. Fleury, L. Henry. Des registres paroissiaux a l'histoire de la population. Manuel de depouillement et d'exploitation de l'etat civil ancien. P. 1956.

⁷ L. Henry. Manuel de Demographie historique. Geneve - P. 1967; T. H. Hollingsworth. Historical Demography. N. Y. 1969.

⁸ P. Guillaum e, I. P. Pousson. Demographie Historique. P. 1970; M. P. Reinhard, A. Armengaud, I. Dupaquier. Histoire generale de la population mondiale. P. 1968; A. Armengaud. Demographie et societes. P_s 1966; L. Granelli Benin i. Introduzione alia demografia storica. Firenze. 1974.

стр. 187

демографического материала в более широкую проблематику, ставя вопросы о взаимозависимости закономерностей развития экономики и населения, о взаимовлиянии демографии и политики, права, морали и т. д. Статьи по демографии "доиндустри-ального периода" заняли большое место в журналах "Annales", "Past and Present", "Economic History Review", "Speculum", "Quaderni Storici", и др. Этот рост числа исследований по исторической демографии средневековья и начала нового времени принял определенные организационные формы.

Во Франции исследования по историко-демографической проблематике стали концентрироваться в университетских центрах-Сорбонне (П. Жубер, Э. Леруа Ладюри и др.), Высшей школе практических знаний (Ж. Дюпакье, К. Клапиш и др.), университетах Тулузы (А. Арменго), Бордо (А. Хигон, Р. Гильом), Страсбурга, Лилля и др., объединяющихся вокруг Национального института демографических исследований (Л. Анри, Ж. Бирабан). Историки и демографы в 1964 г. создали Общество исторической демографии, которое выпускает ежегодник "Annales de Demographie Historique"⁹ . Создана общая, единая для всех его членов программа предварительных исследований по подготовке к созданию демографической истории Франции (М. Ренар). Однако, как отмечает Ж. Дюпакье, прежде чем приступить к ее написанию, "необходимо решить еще множество проблем и неясных вопросов"¹⁰ .

В Италии в 1970 - 1971 гг. также был создан Комитет по изучению исторической демографии (во главе с Д. Демарко), объединяющий 11 региональных групп, которые базируются на местных университетах: Болоньи (А. Беллеттини), Павии (К. Чиполла), Рима (Е. Соннино), Флоренции (К. Корсини), Неаполя (Л. Иццо, П. Виллари) и др. Каждая из этих групп имеет свою исследовательскую направленность. Так, например, в Павии изучается медицинская статистика, в Парме - комплекс вопросов, связанных с историей брака и семьи, и т. д. В 1971 - 1974 гг. комитет провел ряд конференций по вопросам описания и критики источников, методики их исследования, а также методологическим проблемам; результатом их явился двухтомный сборник "Источники по итальянской исторической демографии"¹¹ . В настоящее время итальянские исследователи ставят перед собой задачу создания первого учебника по национальной исторической демографии¹² .

В Англии изучение демографических проблем также концентрируется вокруг нескольких центров, преимущественно университетских, главным из которых является Кембридж. Результатом работы английских авторов является создание нескольких обобщающих сборников¹³ и ряда монографий более узкого характера. Преимущественное внимание в них уделяется таким проблемам, как зависимость численности населения от разных факторов общественного развития, эволюции семьи и т. д. Исследования английских демографов обнаруживают значительную специфику развития населения острова по сравнению с общими линиями континентальной исторической демографии.

Проблемам исторической демографии средневековья и начала нового времени посвящены многие работы историков США (И. Рассел, Д. Герлихи), Испании (И. Надаль), Голландии (Б. Слихер ван Бат), Бельгии, ФРГ, а также социалистических стран (в первую очередь Венгрии, Чехословакии, Польши). Однако более всего проблемы исторической демографии исследуются все же во Франции, Англии, Италии.

Наиболее активно разрабатываются с точки зрения демографии XVII - XVIII века, то есть время, наиболее полно обеспеченное главным источником, лежащим в основе современных демографических исследований, - приходскими книгами. Предыдущие эпохи, лишенные такого подробного и притом однотипного вида источников, позво-

⁹ Вначале он носил название "Etudes et Chronique de Demographie Historique", а с 1968 г. - "Annales de Demographie Historique". Последние выпуски его тематические: "Городские и сельские поселения в древней Франции" (1969 г.), "Миграции и передвижения населения до XIX века" (1970 г.), "Новые направления поисков" (1971 г.), "Технические приемы" (1972 г.), "Дети и общество" (1973 г.).

¹⁰ J. Dupaquier. La demografia storica in Francia: studi recenti. "Quaderni Storici", N 17(1971), p. 367.

¹¹ "Le fohti per la demografia storica in Italia". Vol. I-II. R. 1974.

¹² CM. "Quaderni Storici", N° 27, 1974, p. 950.

¹³ D. Y. Glass, D. E. C. Eversley. Population in History. L. 1965; F. A. Wrigley and oth. An Introduction to English Historical Demography. L. 1966; P. Laslett. R. Wall. Household and Family in Past Time. Cambridge. 1972.

стр. 188

ляющих провести сравнение между различными странами и периодами, исследуются гораздо менее результативно. Источники того времени (редкие и, как правило, очень суммарные переписи, фискальные документы, семейные и генеалогические материалы и пр.) позволяют сделать лишь отдельные частные наблюдения по разным регионам и периодам, на основании которых довольно трудно вывести общие демографические закономерности. Поэтому некоторые ученые считают, что историческая демография как научная дисциплина охватывает период европейской истории, начиная только с XVI-XVII вв., предыдущие же эпохи они отводят так называемой палеодемографии. Однако, как показывают исследования, посвященные этому времени, такое крайне скептическое отношение к исторической демографии раннего и развитого средневековья является необоснованным.

В качестве иллюстрации остановимся на одной из многих работ по демографии той эпохи - монографии Э. Баратье о населении Прованса в XIII-XVI веках¹⁴ . Она базируется на тщательном анализе фискальных документов, основная трудность при работе с которыми заключается в том, что в них в качестве единицы налогообложения указаны "очаги" (семьи, домохозяйства), численный состав которых установить можно лишь ориентировочно. Баратье предлагает методику обработки этих документов, основываясь на исходных положениях, общих как для Прованса, так и для других областей того времени. Картина изменения численности населения, нарисованная им, в общих чертах следующая. XIII-начало XIV столетия-время значительного роста численности населения Прованса. В 1320 - 1340 гг. намечается приостановка и некоторый спад ("рецессия"), которые завершились "страшным кризисом" конца 1340-х и последующих годов, приведшим к гибели половины, а местами и 3/4 всего населения. Кризис и "стагнация" продолжались до второй половины XV в., и только в XVI столетии начался новый рост численности населения. Ранее всего он определился и пошел более ускоренными темпами в Нижнем, приморском Провансе, хотя до XIV в. наиболее населенными и развивающимися были области Верхнего Прованса.

Исследованные Э. Баратье динамика численности населения и другие сопутствующие ей демографические проблемы подтверждаются как общей картиной социально- экономического развития Прованса в эти столетия, так и многочисленными исследованиями по демографии других европейских областей того времени¹⁵ . Поэтому, несмотря на некоторые сомнения по отношению к приводимым в монографии абсолютным цифрам и данным (кстати, автор постоянно оговаривает их относительный характер), общие наблюдения и выводы Э. Баратье в основном вызывают доверие.

Еще больший интерес вызывают работы французских, итальянских и американских авторов по демографии Тосканы XIV-XV вв., базирующиеся в основном на Тосканском кадастре 1427 - 1430 годов. Даже для богатой письменными памятниками средневековой Италии этот кадастр - совершенно уникальное явление. Он представляет собой поголовную перепись всех семей, проживавших на территории Флорентийской коммуны (кроме областей Лукки и Сиены), с описанием и оценкой их имущества и указанием размеров выплачиваемого ими налога. В нем зафиксированы 58770 домохозяйств и поименно перечислены 264 210 лиц с указанием их пола, возраста, профессиональной принадлежности и отношения к главе семейства. Материалы кадастра, хранящиеся в архивах тосканских городов, составляют около 360 томов документов. Этот кадастр привлек внимание ученых практически только полтора-два десятилетия назад. Текст его по Пизе (но только по городу) был опубликован и обработан Б. Казини¹⁶ , материалы по Пистойе, Прато, Вольтерре, Сан-Джиминьяно были частично использованы в книгах и статьях Э. Фьюми и Д. Герлихи¹⁷ . В 1966 г. к работе над

¹⁴ E. Baratier. La demographie provencale du XIII-e au XVI-e siecle. P. 1961.

¹⁵ Подробный перечень работ по этой тематике см.: E. Carpentier, J. Glenisson. Bilans et methodes: la demographie franchise au XIV-е siecle. "Annales", 1961, N 1; "Demografia storica". A cura di E. Sori. Bologna. 1975; "Quaderni Storici", N 17 (1971).

¹⁶ В. Casini. II catasto di Pisa del 1428 - 29. Pisa. 1964; ejusd. Aspetti della vita economica e sociale di Pisa dal catasto del 1428 - 29. Pisa. 1965.

¹⁷ E. Fiumi. Storia. economica e sociale di San-Giomignano. Firenze. 1961; ejusd. Demografia, movimento urbanistico e classi sociali a Prato dall'eta communale ai tempi nostri. Firenze. 1968; ejusd. Popolazione, societa ed economia volterrana dal catasto del 1428 - 29. "Rassegna Volterrana", XXXVI-XXXIX. 1972; D. Helrihy. Medieval and Renaissance Pistoia. New Haven. 1967.

стр. 189

кадастром приступила группа сотрудников и студентов парижской Высшей школы практических знаний и Висконсинского университета под руководством Д. Герлихи (США) и К. Клапиш (Франция). Группа ставила своей задачей перенос данных кадастра на перфорационные карточки и в дальнейшем на магнитные ленты для компьютеров. Несколько лет назад работа была в основном закончена и ее предварительные результаты опубликованы в ряде статей К. Клапиш и Д. Герлихи¹⁸ . Однако окончательная обработка данных кадастра по всему дистрикту - дело будущего¹⁹ .

Кадастр 1427 - 1430 гг. - исключительный памятник западноевропейского средневековья. Другие материалы подобного рода не столь подробны, однако и они дают большие возможности для демографических исследований. К ним относится английская Книга Страшного Суда (1086 г.), французская перепись 1328 г., переписи в Нюрнберге (1449 г.), Страсбурге (1473 г.), церковно-приходские книги²⁰ и ряд других, как правило, архивных и поэтому не всегда широко известных исследователям источников. Основанные на этих (и многих других) материалах работы разных авторов заслуживают большого внимания медиевистов не только своей фактологической стороной. Во многих из них авторы пытаются провести связь между демографическими и чисто историческими аспектами исследуемой эпохи, связь в большинстве случаев слишком прямолинейную, но иногда не лишенную известного интереса.

В качестве примера приведем одно наблюдение Д. Герлихи²¹ . В архивах итальянских городов хранятся сотни и тысячи семейных "записок" ("Ricordi") - как давно опубликованных и известных исследователям (например, Фр. Гвиччардини или Дж. Морелли), так и до сих пор неизвестных. Как правило, они представляют собой дневниковые записи горожан, нередко изобилующие различными сентенциями и назиданиями в адрес потомков. Такое широкое распространение в Италии XIV-XVI вв. "Ricordi" обычно объясняется в самом общем плане: эпоха Возрождения поднимает: личность, и это находит свое отражение в расцвете соответствующих жанров - автобиографий, дневников и т. п. Д. Герлихи обращает внимание на другую сторону этой проблемы. По кадастру 1428 - 1429 гг., средний возраст флорентийских мужчин - отцов детей, родившихся в эти годы, - составлял 39 - 40 лет. Вероятная продолжительность жизни в то время 55 - 56 лет; иными словами, подавляющее большинство отцов умирало до того, как дети становились взрослыми и начинали самостоятельную жизнь (первый брак среди мужчин во Флоренции заключался обычно после 30 лет). Отсюда стремление родителей передать свой жизненный опыт, поделиться своими наблюдениями, дать детям наказ на будущее. Конечно, такое объяснение распространенности "Ricordi" не может претендовать на полноту, а тем более на непогрешимость, однако оно вскрывает новый аспект этой важной исторической, источниковедческой и литературоведческой проблемы.

Связь новых демографических исследований с конкретно-исторической (особенно социально-экономической) проблематикой очень тесна. Наиболее ярко она проявляется в двух важных вопросах: история семьи и так называемые перенаселение и кризис XIV-XV веков.

¹⁸ C. Klaрish. Fiscalite et demographie en Toscane. 1427 - 30. "Annales", 1969, N 6; ejusd. Household and Family in Toscany in 1427. "Household and Family in Past Time"; C. Klapisch, M. Demonet. A uno pano e uno vino. La famille toscane rurale au debut du XV-e siecle. "Annales", 1972, N 5; D. Herlihy. Vieillir a Florence au Quattrocento. "Annales", 1969, N 6; ejusd. Some Psychological and Social Roots of Violence in the Tuscan Cities. "Violence and Civil Disorder in Italian Cities". Berkeley. 1972; ejusd. Mapping Household in Medieval Italy. "The Catolic Historical Review", 1972; N 1; ejusd. Marriage at Pistoia in the Fifteenth Century. "Bolletino Storico Pistoiese", 1972, N 1 - 2.

¹⁹ Как нам сообщил профессор Гарвардского университета Д. Герлихи, вероятно, будут опубликованы лишь самые общие результаты статистической обработки кадастра, основной же материал будет оставлен на лентах для будущих исследователей.

²⁰ Хотя, как говорилось выше, повсеместная регистрация церковно-гражданских актов была провозглашена в середине XVI в., в отдельных приходах она велась уже с XIV в.: во Франции, например, к моменту выхода ордонанса 1539 г., обязывающего священников фиксировать рождения, браки и смерти, эти записи велись уже на территории 35 современных департаментов (из 90).

²¹ D. Herlihy. Some Psychological and Social Roots...

стр. 190

Истории семьи за последние полтора-два десятилетия в демографии уделяется большое внимание. Одним из достижений в этой области является выпуск кембриджской группой исторической демографии упомянутого выше тематического сборника "Домохозяйство и семья в прошлом", в сравнительно-историческом плане раскрывающего развитие форм семьи в разных районах Западной Европы, Скандинавии, Японии, в славянских областях. Этой же проблеме посвящены отдельные работы Ш. Дюби, Д. Герлихи, Е. Клапиш, Д. Хагс²² , и других авторов. Результаты этих исследований позволяют поставить вопрос о пересмотре традиционной теории, основанной на работах историко- юридического плана и утверждающей, что развитие семьи, начиная с VI-VII вв. и кончая эпохой "индустриальных революций", непрерывно шло в одном направлении - от крупных, "многоядерных" патриархальных семейных групп к малым, "одноядерным" семьям. Так, в частности, Ж. Дюби показал, что в XI-XII вв., во времена ослабления центральной власти, стремление сохранить неподеленной земельную собственность привело к введению принципа майората в наследовании и установлению господства крупных семей, состоящих из нескольких семейно-хозяйственных групп, "ядер". То лее самое - процесс укрупнения семей и домохозяйств - установил для итальянских землевладельцев XI в. Д. Герлихи. Традиционные взгляды пересматриваются и по отношению к городской семье. Последние исследования на материале итальянских городов позволяют считать, что в городских семьях шли разнообразные процессы - укрупнение и укрепление патриархальных семейных групп в среде знати и раздробление семей на мелкие ячейки в ремесленных кругах. Эти же различия - состав семьи, характер отношений, а также количество детей, возраст замужества и пр. - прослеживаются и в семьях одинакового социально-профессионального статуса, но разной степени зажиточности. Большинство авторов видит причины подобных вариаций в материальных условиях существования этих групп, отводя иным мотивировкам (родственный "дух", семейные традиции и пр.) второстепенное место.

Проблемы истории семьи и тесно связанные с ними другие вопросы (семья как хозяйственная ячейка, порядок наследования и т. п.) имеют важное значение для медиевистов; это, в частности, показали работы А. И. Неусыхина, Ю. Л. Бессмертного, Л. Т. Мильской и др. Не меньшую роль для решения многих других проблем медиевистики играют исследования западноевропейской демографии XIII-XIV веков.

В последнее время в буржуазной науке все более утверждается мнение, что "демографический бум" XI-XIII вв. привел к невиданному для того времени увеличению численности западноевропейского населения, его "перенаселенности". С этим фактом связывается так называемый кризис XIV-XV вв.: избыточное население, истощая землю и производительные ресурсы, оказалось в ослабленном состоянии и в результате войн, голода и эпидемий в XIV в. резко сократилось; это и послужило причиной упадка экономики, характеризующей в XIV-XV вв. многие западноевропейские страны. Эта теория подвергнута подробному критическому анализу в работах Е. А. Косминского, С. Д. Сказкина и М. А. Барга²³ . За рубежом же в последнее время она находит все большее число сторонников²⁴ и одновременно - все более активных противников, в том, числе среди немарксистских авторов, справедливо полагающих, что в вышеприведенной схеме неправомерно опущен важный компонент об-

²² См. G. Duby. Hommes et structures du Moyen Age. P. 1973. Кроме цитированных выше работ Д. Герлихи см.: D. Herlihy. Family Solidarity in Medieval Italian History. Economy, Society and Government in Medieval Italy. Berkeley. 1974; D. O. Huges. Urban Growth and Family Structure in Medieval Genoa. "Past and Present", N 66 (1975).

²³ Е. А. Косминский. Были ли XIV и XV века временем упадка европейской экономики? "Средние века". Вып. X. М. 1958; С. Д. Сказкин. Очерки по истории западноевропейского крестьянства. М. 1968; М. А. Барг. Проблемы социальной истории в освещении современной западной медиевистики. М. 1973; Л. А. Котельникова. Аграрная история Италии XIV - XV вв. в современной западной медиевистике и концепции кризиса. "Средние века". Вып. 40. М. 1976.

²⁴ Об этом свидетельствует тот факт, что она нашла подробное отражение как в крупнейших коллективных работах последних лет (например, "Cambridge Economic History of Europa", "Storia d'ltalia"), так и в обобщающих трудах Ле Гоффа, Ж. Дюби, Б. Слихер ван Бата, Р. Романо, А. Тененти и других авторов.

стр. 191

щественного развития - социальные факторы²⁵ . Вместе с тем в основе как дальнейшего развития, так и опровержения этой теории лежат демографические исследования.

Несколько слов о современном состоянии исследований этой проблемы²⁶ . "Пик" роста населения большинство ученых относит теперь ко временам, задолго предшествующим "кризису", причем в разных странах хронологически он не совпадает. Так, в Англии, по Т. Холлингсворту, максимальный подъем численности населения приходится на вторую половину XII века²⁷ , в Италии, по А. Беллетини, - на рубеж XIII и XIV веков²⁸ . Как показывают многие исследования, тенденция к спаду роста населения проявляется намного раньше "демографической катастрофы" середины XIV в., в целом по Западной Европе - в первые десятилетия его. К этому времени демографическая картина разных областей резко разнилась между собой. Если в ряде районов плотность населения была очень высокой (во многих местах Парижского бассейна она была на уровне плотности населения начала XVIII в., а в Тоскане достигала 80 человек на кв. км), то в иных местах она была даже для того времени очень незначительной и здесь о "перенаселенности" не может быть никакой речи. Таким образом, прямой и открытой связи между экономическим и демографическим развитием, как видно из приведенного материала, не обнаруживается, и усилия многих ученых сейчас направлены на то, чтобы выяснить более глубокие, тонкие и скрытые механизмы этой связи.

К сожалению, большинство авторов, пишущих по этим проблемам, исходит из приоритета демографии перед экономикой и главное внимание уделяет исследованию внутренних закономерностей развития народонаселения, якобы не зависящих от окружающей среды или, во всяком случае, относительно самостоятельных. В основе такого взгляда лежит представление о человечестве как прежде всего биологическом организме, то есть мальтузианская концепция развития общества. Ряд западных авторов (Д. Герлихи, Е. Бозеруп, И. Рассел, А. Робинзон и др.)²⁹ в той или иной форме выступают против откровенных неомальтузианских теорий своих коллег, однако в конкретных вопросах нередко делают им серьезные уступки (признавая, например, "избирательный характер" чумных эпидемий второй половины XIV в., их особое воздействие на женщин, стариков или детей и т. п.). К тому же многие из них рассматривают перенаселение, приводящее к истощению природных ресурсов, как своего рода вариант теории "убывающего плодородия почвы".

Приведенный пример ярко показывает методологические основы большинства западных историко-демографических исследований, их нередко откровенно антимарксистскую направленность. То, что расцвет демографической проблематики является своего рода реакцией на проникновение марксизма в историческую науку, признают и сами буржуазные ученые. Так, автор одного из последних обзоров на эту тему Г. Хаутхорн характеризует современную английскую историческую демографию в качестве направления, впитавшего в себя идеи как марксизма (в плане интереса к экономической истории), так и других школ национальной историографии³⁰ . Однако, очевидно, что в действительности никаких "комбинаций" и "сочетаний" марксистской и всякой иной методологии быть не может. И именно потому, что историко-демографическая проблематика выходит сейчас на передние рубежи идеологической борьбы, советские медиевисты должны обратить на нее большее внимание.

В. В. Самаркин

²⁵ См. рец. Дж. Керубини на последнее многотомное издание "Истории Италии": G. Cherubini. La "crisi del Trecento". Bilancio e prospettivi di ricerca. "Studi Storici", 1974, N 3.

²⁶ Подробнее об этом см. В. В. Самаркин. "Черная смерть" по данным современной зарубежной литературы. "Вестник" МГУ, история, 1976, N. 3.

²⁷ Точнее, на 1143 - 1175 годы. См. G. Hawthorn. Gli studi di demografia storica in Inghilterra. "Quaderni Storici", N 17(1971), pp. 312 - 313.

²⁸ CM. "Storia d'ltalia". Vol. V. Torino. 1973, p. 1.

²⁹ Подробнее об этом см.: D. Herlihy. Medieval and Renaissance. Pistoia. Cap. V.

³⁰ См. G. Hawthorn. Op. cit., pp. 300 - 301.

Постоянный адрес данной публикации: