В одном из российских архивов (бывшем "Особом архиве", а ныне Центре историко-документальных коллекций), организационно вошедшем в настоящее время в Российский государственный военный архив, в фондах французских документов находились материалы (более 100 томов), касающиеся деятельности разведывательного центра, созданного в Париже румынской секретной службой информации, работу которого возглавлял русский белоэмигрант Виктор Богомолец [1].

Судьба коллекции французских документов не простая. После падения в 1940 г. Парижа архив был вывезен в Германию, а затем в 1945 г. в составе трофейных немецких архивов оказался в Советском Союзе. В настоящее время большинство документов этой коллекции возвращено во Францию.

Впервые заметки о Викторе Богомольце с использованием документов "Особого архива" появились в журнале "Magazin istoric", издаваемом в Румынии [2]. В 2002 г. в Бухаресте были опубликованы мемуары Н. Д. Стэнеску, тогда вице-директора румынской Секретной службы информации, возглавляемой генералом М. Морузовым. Один из разделов своей книги Стэнеску посвятил деятельности российского белоэмигранта Виктора Богомольца [3. Р. 206 - 230].

После бегства из России в Константинополь В. Богомолец стал агентом английских спецслужб "Интеллидженс-сервис". Направленный англичанами со спецзаданием в Румынию, он был завербован румынскими секретными службами. Кстати говоря, подобных агентов в Румынии в 1920-е годы было не мало. Можно упомянуть, например, сотрудника "Интеллидженс-сервис" Ростовцева-Брюхатова, который в России воевал в составе белогвардейской "Дикой дивизии", Богдана Аксакова, Измайлова, М. Народунагяна, капитана Потоцкого, а также экономиста проф. В. Рота, царского прокурора Сергея Набокова, майора царской армии Александра Можайского, который стал главным информатором как румынских спецслужб, так и румынской полиции, генерала Херца, ранее служившего в Генштабе царской России, капитана морского флота Николая Саблина, который имел тесные связи с белогвардейскими организациями во Франции и представлял белогвардейцев, находившихся в Румынии, в Русском

Покивайлова Татьяна Андреевна - канд. ист. наук, старший научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Статья подготовлена при поддержки Российского Государственного Научного Фонда (РГНФ), Грант N 05 - 01 - 01283а.

стр. 57

Общевоинском Союзе. Среди этой разношерстной российской эмиграции был даже советский военнослужащий, бывший слушатель одной из военных советских школ, который нелегально пересек советско-румынскую границу, используя переправу через реку Днестр [3. Р. 52 - 53]. Вместе со своим приятелем, также агентом "Интеллидженс-сервис" Ростовцевым-Брюхатовым, он создал сеть информаторов, в основном из русских белогвардейцев, занимавшихся сбором сведений антисоветского характера.

Кто же такой Виктор Богомолец? Родился в 1895 г. в Киеве, окончил там факультет права, изучал медицину. Служил в царской армии в качестве военного врача. В 1920 г. был сотрудником белой контрразведки в России. Бежал в Константинополь. В тот же год перешел на службу в английскую разведку, получил английский паспорт и английское гражданство. С целью сбора информации он был направлен в Румынию, имевшую общую границу с Советской Россией, и в период 1922 - 1931 гг. некоторое время жил там, женился на румынке. Хорошо знал румынский язык, хотя говорил с некоторым славянским акцентом. В 1931 г. находился во Франции, затем в Англии. С 1931 по 1933 г. проживал в Берлине, затем снова в Париже, но по-прежнему периодически посещал Румынию. В 1937 г. Богомолец возглавил румынский разведывательный центр в Париже, который вел наблюдение за деятельностью во Франции, Англии и Швейцарии, а также в других странах румынской политической оппозиции королю Румынии Каролю и румынскому правительству. В румынских спецслужбах проходил под кличкой "Доктор" [1. Д. 1. Л. 199]. По воспоминаниям современников, Виктор Богомолец был статный мужчина, блондин, веселый и общительный, наделенный особой интеллигентностью, умевший вызвать симпатии у окружающих. Эти качества помогали ему легко устанавливать контакты и связи с нужными людьми и добывать необходимую информацию. Однако, судя по документам и воспоминаниям современников, он был весьма жаден до денег и не особенно щепетилен в средствах их добывания. В Париже за свою работу от румынских спецслужб он получал весьма солидную сумму (9000 франков ежемесячно, помимо оплаты его служебных расходов). Это позволяло ему довольно безбедно жить. Он снимал четырехкомнатную квартиру в центре Парижа, около Триумфальной арки, имел служанку и гувернантку для своего ребенка. На деньги мужа его жена могла элегантно одеваться, они часто посещали дорогие рестораны и кафе, летом отдыхали на элитных курортах Западной Европы [3. Р. 226].

Руководил работой и финансировал деятельность Богомольца непосредственно вице-директор румынской секретной полиции Еуджен Бьяну (по кличке "Холмс") [1. Д. 1]. Бьяну передавал Богомольцу задания, а Богомолец пересылал через курьеров, по почте и другими способами подробную информацию в Бухарест. Е. Бьяну и Н. Д. Стэнеску переправляли в Париж деньги. Их прежде всего интересовала оппозиционная деятельность румынского политика князя Барбу Штирбея¹ и его окружения, а также отправленного в отставку в 1936 г.

¹ Князь Барбу Штирбей в 20-х годах XX в. в течение короткого периода (менее месяца) был премьер-министром Румынии. Он являлся приближенным румынского короля Фердинанда, отца наследного принца Кароля и, по некоторым данным, фаворитом королевы Марии, матери Кароля. Активно добивался отречения Кароля от права престолонаследования и изгнания его из страны из-за "аморального поведения" и порочащих его любовных связей с румынской еврейкой, "рыжей бестией" Еленой Лупеску. В 1925 г. Кароль отрекся от престола и вместе со своей возлюбленной выехал за рубеж. После его возвращения в страну в 1930 г. и восхождения на престол Б. Штирбей эмигрировал в Швейцарию, откуда продолжал деятельность, направленную против румынского короля (С. М. [4]).

стр. 58

министра иностранных дел Румынии Н. Титулеску и левой группировки румынских оппозиционеров, издававшей во Франции с 1937 по 1940 г. "Bulletin du Comite Romain d'Action Republicaine" (Бюллетень румынского комитета "Республиканское действие").

В одной из бесед с наркомом иностранных дел СССР М. Литвиновым Н. Титулеску пожаловался, что за ним установлена постоянная слежка. Об этом он также говорил своим друзьям и коллегам. Некоторые из близко знавших его людей относили это на счет мнительности Титулеску и его болезненной подозрительности. Однако документы, которыми мы в настоящее время располагаем, показывают, что опасения Титулеску имели под собой основания. Он был на заметке у нацистов. О нем собирала сведения польская разведка; за ним и людьми, близкими к нему, такими как Б. Штирбей, принц Кантакузино, бывший посол Румынии в США Кароль Давила, Савел Рэдулеску и другими, а также оппозиционными антикарлистскими республиканскими группировками, находившимися заграницей, велась слежка возглавляемых Богомольцем румынских агентов, которые одновременно занимались также сбором внутриполитической и внешнеполитической информации об СССР и Коминтерне.

Среди прочих заданий, полученных В. Богомольцем от румынских спецслужб относительно деятельности Б. Штирбея и Н. Титулеску, были и такие, которые касались дат и мест их встреч, связей с другими румынскими политическими деятелями и представителями румынской оппозиции, находившимися за границей, выявлением источников и каналов финансирования оппозиционных группировок, выступавших против румынского монарха. Как считал Богомолец, через Б. Штирбея и его секретаря англичанина Вотсона оппозиционеры связывались с Н. Титулеску и близким к нему дипломатом К. Давилой. 11 мая 1937 г. Богомолец сообщал в Бухарест: "Штирбей находится под наблюдением постоянно, т. е. каждый день его наши агенты водят". При сем прилагались каждодневные отчеты того, звонил ли Штирбей по телефону, встречал ли кого-нибудь или посылал письма... "Активность же Титулеску, - писал далее Богомолец, - будет точно разработана, но исключительно в ее главных направлениях, т.е. в задачах, которые поставил себе Титулеску сейчас..." [1. Д. 5. Л. 50]. Ранее, 5 мая 1937 г. Богомолец информирует Бухарест, что им проверена целая цепочка знакомых, чтобы определить активность Титулеску. Слежка Богомольца велась прежде всего через его постоянных агентов. Платными информаторами Богомольца являлись служащие гостиниц, где останавливались или проживали интересующие его румынские деятели, телефонистки, а также работники некоторых посольств, журналисты и т.д. По некоторым данным, одним из источников информации являлся сам секретарь Б. Штирбея Вотсон, которого Богомольцу якобы удалось завербовать [1. Д. 5. Л. 29]. В мае 1937 г. из Бухареста последовал запрос о встрече лидера Национал-царанистской партии Ю. Маниу и Титулеску, и Богомолец дал подробную информацию о поездке Ю. Маниу во Францию, его встречах сначала проездом в Лозанне с Б. Штирбеем, а затем в Кап-Мартэне с Титулеску, на которых Н. Титулеску ставил вопрос о своем возвращении на пост министра иностранных дел Румынии.

После встречи с Титулеску (май 1937 г.) и обвинений, брошенных в адрес Ю. Маниу со стороны румынских политиков в выступлениях против Кароля II, Маниу, оправдываясь, заявил (по информации В. Богомольца), что встреча носила частный характер и он не видит реальной возможности для возвращения Н. Титулеску на пост министра иностранных дел [1. Д. 1. Л. 235 - 236].

стр. 59

Оценивая информацию Богомольца, куратор его деятельности "Холмс" в свою очередь отметил, что "сведения о Титулеску и Штирбее он нашел весьма интересными" [1. Д. 1. Л. 199]. Сами же руководители румынских спецслужб не раз отмечали, что наряду с достоверной информацией, Богомолец поставлял им дезинформацию [3. Р. 226]. (Безусловно, документы, исходящие от В. Богомольца, нуждаются в проверке, а факты - в подтверждении другими документами).

Как следует из сообщений В. Богомольца, он утверждал, что Титулеску вместе с князем Б. Штирбеем и И. Кантакузино участвовал в деятельности оппозиционной организации "Республиканское действие". Во внешнеполитической деятельности эта организация ориентировалась на Францию и Англию и противодействовала экспансии Германии. Но главное, к чему стремились ее руководители - укрепить оппозицию против Кароля II в самой Румынии, воспрепятствовать его тоталитаристским устремлениям. По мнению Виктора Богомольца, роль Титулеску в этом направлении была весьма важной. Он выступил как бы объединяющим центром различных социальных групп румынской оппозиции, среди которых наиболее влиятельной была аристократическая оппозиция во главе с князем Б. Штирбеем и И. Кантакузино. Как отмечал В. Богомолец, Штирбей переехал из Румынии в Швейцарию, но постоянно интересовался делами на родине через призму личной ненависти к королю [1. Д. 1. Л. 199]. Через Штирбея умеренные оппозиционеры были связаны с Н. Титулеску и К. Давилой и группировавшимися вокруг них журналистами. Кроме того, эта организация включала в себя и группу лиц, весьма далеких по своему политическому положению и политическим взглядам от первых двух (Штирбея и Титулеску), а также деятелей, близко находившихся к радикальным социалистам [1. Д. 80. Л. 31 - 33]. (Не удивительно, что некоторые политики из этой организации во время Второй мировой войны занимали антигерманские и просоюзнические позиции, представляли оппозицию режиму Антонеску, выступая посредниками между внутренней оппозицией и странами антигитлеровской коалиции на переговорах о выходе Румынии из войны).

Как уже говорилось выше, после своей отставки в 1936 г. Н. Титулеску не ушел с политической арены и не отказался от мысли вернуться в Румынию на пост министра иностранных дел. В этом своем стремлении он добивался поддержки со стороны Франции, Англии и Советского Союза. И не случайно, что Бухарест интересовало все, что касалось визитов Н. Титулеску и его доверенных лиц в Англию, встреч с политическими деятелями Франции, отношений с журналистами и контактов с Советским посольством во Франции, а также личных отношений с наркомом иностранных дел СССР М. М. Литвиновым. Обо всем этом в течение трех лет посылал свою информацию в Бухарест Виктор Богомолец. 18 мая 1937 г., например, он информировал Бухарест о том, что располагает данными о предстоящих поездках Н. Титулеску в Париж и Лондон (Н. Титулеску находился в это время в Кап-Мартэне), а затем в Прагу на конференцию и встречу с чешскими политическими деятелями [1. Д. 5. Л. 52].

Весьма интересным представляется донесение В. Богомольца от 1 июня 1937 г. о встрече (29 мая) Н. Титулеску и М. Литвинова в местечке Таллуар, на чем мы остановимся более подробно [1. Д. 4. Л. 210 - 211].

По одним источникам, например, воспоминаниям Вальтера Романа о встрече Н. Титулеску с Литвиновым, инициатором беседы выступил сам Литвинов, который искал у Н. Титулеску поддержки в переговорах с западными державами.

стр. 60

По другим - инициатива свидания принадлежала Н. Титулеску [1. Д. 4. Л. 210 - 211], который во время одного из своих посещений Парижа поставил перед сотрудниками советского посольства вопрос о встрече с Литвиновым, и НКИД дал на эту просьбу положительный ответ. Каковы же причины встречи? Советское правительство, безусловно, было заинтересовано в возвращении Н. Титулеску на пост министра иностранных дел Румынии, что гарантировало бы в известной мере от включения Румынии в орбиту политики Германии. В свою очередь, для возвращения Н. Титулеску в Румынию нужен был крупный козырь, и таким козырем могло бы стать заявление советского правительства о том, что оно согласно урегулировать вопрос о Бессарабии (оккупацию которой в 1918 г. румынской армией Советский Союз никогда не признавал) при условии, что к власти в Румынии придет правительство, в которое войдет в качестве министра иностранных дел Н. Титулеску. Однако подобных обещаний Литвинов Н. Титулеску дать не мог, поскольку это противоречило бы официальной позиции советского правительства в отношении Бессарабии.

Во время встречи, как это следует из записи беседы, направленной Богомольцем в Бухарест, Н. Титулеску не раз настаивал на выяснении некоторых вопросов, все время затрагивая вопрос о Бессарабии, пытаясь получить от Литвинова по этому поводу заверения, которые он мог бы впоследствии использовать в своих переговорах с румынскими политическими кругами. Однако Литвинов вообще избегал говорить с Н. Титулеску на эту тему, считая, что последний сможет затем истолковать эту неофициальную беседу как согласие со стороны Литвинова. Выдерживая максимально дружеский тон, Литвинов все время был настороже, опасаясь, вероятно, что в случае каких-либо заявлений с его стороны, они могут быть истолкованы Н. Титулеску по-своему. Поэтому даже намеков на возможность признания со стороны советского правительства вхождения Бессарабии в состав Румынии не последовало. В то же время собеседники сошлись во мнении о необходимости создания эффективной системы коллективной безопасности в Европе. Вот что пишет В. Богомолец в Бухарест:

"Из донесений агентов о завтраке М. М. Литвинова и Н. Титулеску в Таллуаре

1 июня 1937 г.

Наш источник сообщает:

Еще во время своего посещения Парижа, когда Титулеску поставил перед Гиршфельдом² вопрос о необходимости для него встретиться с Литвиновым для важных политических переговоров, НКИД не ответил сразу же на эту просьбу, передав Титулеску, что ответ будет дан через Соколина, постоянно пребывающего теперь в Женеве. Соколин вообще является агентом связи между Титулеску и Москвой, так как Титулеску знает его еще со времени работы в Бухаресте и считает человеком надежным. Не надо, однако, забывать, что Соколин - не только работает формально при Лиге Наций как представитель СССР, но что он в то же время является резидентом ИНО ГПУ, политически руководящим всей работой этого органа в Европе.

Финансовые контакты Титулеску с Москвой идут также через Соколина. В частности, финансирование последней поездки Титулеску в Париж, проведенное, главным образом, Москвой, шло через агентуру Соколина (Соколин имеет большую агентурную сеть, работающую автономно и имеющую базу при по-

² Е. В. Гиршфельд - советник полпредства СССР во Франции.

стр. 61

сольстве СССР во Франции. В Швейцарии к Соколину перешла агентура Багоцкого).

Литвинов не нашел возможным встретиться с Титулеску до окончания основной части своей работы в Женеве, причем, по обоюдному желанию, встреча эта произошла на французской территории, под внимательной охраной службы французского Сюртэ, не подпускавшей близко к месту встречи никого из посторонних, так как Титулеску очень жалуется на то, что за ним следят агенты нынешнего румынского правительства Татареску. Завтрак и разговор продлился гораздо больше обычных норм, положенных для этого дипломатическими правилами этикета и попросту нормальной работы, что, как передают из советских кругов, очень утомило Литвинова, привыкшего к системе в работе и не любящего длинных разговоров с постоянным пережевыванием одной и той же темы.

Служба наблюдения констатировала, что длительность встречи дошла до шести часов, побив всякие рекорды в этой области.

По сообщению из советских кругов, Литвинов несколько раз пытался уходить, но каждый раз Титулеску его удерживал, настаивая на необходимости выяснить до конца все поставленные им вопросы. Литвинов вообще вел себя сдержанно во время беседы и давал говорить Титулеску, очевидно боясь, что в случае каких-либо заявлений с его стороны Титулеску их использует для собственных надобностей и создаст затем для него щекотливое положение в Москве.

Дело в том, что во время своей встречи с Соколиным и Гиршфельдом в Париже Титулеску наметил ту платформу своего контакта с Москвой, которая сделалась теперь основной линией для этой связи.

Платформа эта (она разделяется частично и Москвой) состоит в том, что смена правительства Татареску и появление Титулеску в качестве министра иностранных дел гарантировало бы СССР от перехода Румынии на ось Рим-Берлин, а на ближайший период сорвало бы сотрудничество Бухареста с Варшавой, очень тревожившего Москву. В качестве одной из мер, которая могла бы дать козыри в руки Титулеску, последний все время внушал через Соколина, что советское правительство должно было бы твердо заявить, что оно согласно урегулировать вопрос о Бессарабии, признав в ясной и недвусмысленной форме ее присоединение к Румынии в том случае, если к власти придет новое правительство с Титулеску в качестве министра иностранных дел.

Во время своего завтрака и разговора с Литвиновым Титулеску все время возвращался к этому вопросу, настаивая на том, что Литвинов должен сделать ему по этому поводу ясное заявление, которое он использует затем в своих переговорах с румынскими политическими сферами, выставляя перед ними возможность раз и навсегда покончить с бессарабским вопросом в случае смены правительства Татареску и появления его, Титулеску, на посту министра иностранных дел.

Те же советские круги сообщают, что Литвинов категорически уклонился от такого заявления и вообще избегал говорить на эту тему с Титулеску, опасаясь, что последний может превратить простой разговор на эту тему в СОГЛАСИЕ со стороны Литвинова. Тем не менее, Титулеску несколько раз настойчиво возвращался к этой теме, делал из нее как бы ось всего разговора.

Передают, что Титулеску очень утомил Литвинова своей настойчивостью и необходимостью для последнего держаться все время настороженно, соблюдая, однако, и выдерживая максимально дружеский тон беседы" [1. Д. 4. Л. 210 - 211].

стр. 62

Через несколько дней после встречи В. Богомолец направляет Е. Бьяну в Бухарест подробный отчет о деятельности Н. Титулеску и результатах встречи.

"Встреча Титулеску с Литвиновым, - писал Богомолец, - не способствовала укреплению позиций Титулеску в Париже, поскольку Литвинов ясно себе представляет, что позиция Титулеску исходит из его стремления вновь занять пост министра иностранных дел, и вся деятельность Титулеску вертится вокруг этой проблемы... Литвинов достаточно хорошо понимает, что, если даже Москва признает публично, без просьбы Бухареста, аннексию Бессарабии, то и в этом случае Титулеску не станет министром иностранных дел" [1. Д. 4. Л. 128].

Анализируя запись разговора М. М. Литвинова с Н. Титулеску, сделанную В. Богомольцем, достаточно трудно, на наш взгляд, определить, насколько она полно и достоверно отражает содержание диалога двух выдающихся дипломатов 30-х годов XX в. Тем более, что сопоставление этой записи с недавно опубликованным документом из АВП РФ, представляющем информацию о встрече Литвинова и Титулеску, направленную 13 июля 1936 г. советскому посланнику в Румынии М. С. Островскому [5. С. 148 - 149], особой ясности в этот вопрос не вносит. Во-первых, официальный документ опубликован с сокращениями; во-вторых, он препровожден просьбой Литвинова к Островскому "часть письма, касающуюся встречи с Титулеску, по прочтении обрезать и уничтожить" [5. С. 149]. По крайней мере, в письме к Островскому никакой информации по поводу разговора о Бессарабии не дается.

И все же запись беседы, представленная В. Богомольцем, на наш взгляд, отражает, помимо личных доверительных отношений двух политиков, изменения, происшедшие в советско-румынских отношениях после отставки Н. Титулеску с поста министра иностранных дел Румынии, и тот накал страстей, который бушевал в 1930-е годы вокруг вопроса о Бессарабии.

"Для Москвы бессарабский вопрос не является лишь международным вопросом, а и внутренним вопросом и точкой зрения партии", - писал В. Богомолец [1. Д. 4. Л. 128].

По информации В. Богомольца, Литвинов не хотел, чтобы на Западе знали о его встрече с Н. Титулеску и был недоволен тем, что вокруг нее было столько поднято шума. Он был недоволен также тем, что Н. Титулеску обратился к французскому правительству оказать содействие в организации его встречи с Литвиновым и тем самым привлек внимание журналистов. "Варшава, - как сообщал далее В. Богомолец, - все время следит за деятельностью Титулеску. Мы имеем очень надежные источники информации о том, что польское правительство считает действия Титулеску направленными против Польши и против Бекка персонально. Организации секретной информации и самая сильная из них 2-е Бюро Генштаба Польши имеет весьма секретные инструкции информировать постоянно о деятельности Титулеску... Мы считаем, - писал В. Богомолец, - что Варшава настроена против Титулеску. Ясно, что назначение Титулеску на пост министра иностранных дел могло бы разорвать хорошие отношения между Польшей и Румынией..." [1. Д. 4. Л. 129].

В 1938 г. В. Богомолец по заданию своего бухарестского шефа разрабатывает связи Н. Титулеску и К. Давилы с французскими журналистами, а также информирует Бухарест о деятельности Н. Титулеску в международных организациях. Из его донесений за первую половину 1938 г. можно сделать вывод об активизации деятельности Н. Титулеску. "Париж и Швейцария, - писал В. Богомолец в 1938 г., - превратились в центры концентрации активности про-

стр. 63

тив Бухареста и его Величества" [1. Д. 80. Л. 33]. "До марта 1938 года, - сообщал В. Богомолец, - Титулеску трижды приезжал в Париж. Он дает рекомендации политическим деятелям левого толка, направляет своих сподвижников, в частности К. Давилу, на встречи с английскими, американскими деятелями. Развивает тему германофильства Бухареста... Однако Титулеску пытается соблюдать максимум конспирации, но продолжает говорить, что его, в конце концов, призовут в Бухарест..." [1. Д. 5. Л. 32].

После Мюнхена в деятельности Титулеску на какое-то время наступает спад, однако, по сообщениям В. Богомольца, весной 1939 г. ситуация изменилась. В информации от 6 июля 1939 г. Богомолец сообщает, что "Титулеску продолжает развивать активную деятельность в связи с англо-франко-советскими переговорами. Он три раза посетил в Париже советского посла, имел встречу с французским послом в Лондоне, сам был в Лондоне, встречался с журналистами, участвовал вместе с Кантакузино в конференции в Женеве" [1. Д. 1. Л. 12; Д. 58. Л. 19 - 20].

В сообщении от 24 октября 1939 г. говорилось о встрече Н. Титулеску с румынским министром иностранных дел в Берне, на которой, возможно, речь шла о возвращении Н. Титулеску в Румынию. Но он скрывал эту встречу, мало говорил о ней даже со своими ближайшими друзьями [1. Д. 68. Л. 20]. Вообще, как считает В. Богомолец, позиция Титулеску является противоречивой. В одних случаях он говорит, что болен и собирается покинуть политику, в других - считает, что наступил подходящий момент для его активной политической деятельности, хотя шансы возвращения к руководству внешней политикой Румынии оцениваются как маловероятные в Англии и Франции, где он пользуется активной поддержкой. В то же время, по наблюдениям В. Богомольца, Титулеску "стал очень сдержан, мало говорит, как это было раньше, о необходимости поиска в лице Советского Союза защиты от Германии..." Контакты Титулеску с советскими дипломатическими представителями резко пошли на убыль особенно после отставки М. М. Литвинова и после того, как многие "женевцы" были отозваны в СССР и отправлены в Сибирь [1. Д. 68. Л. 20].

В фондах "Особого архива" имеются многочисленные записи прослушек телефонных разговоров румынских эмигрантов в Западной Европе с Бухарестом, в основном личного характера.

Приведем запись лишь одного из таких разговоров известного политического деятеля Румынии В. Маджару³ с женой Н. Титулеску, проживавшего в 1940 г. во Франции в г. Сент-Мориц:

"11.25 час. 10 января 1940.

Бухарест. Маджару Вирджил.

Str. Василе Конта 12. Сент-Мориц, дом Титулеску.

Бух. Это говорит Маджару.

С. М. (Сент-Мориц) Это Ненишор (секретарь Н. Титулеску. - Авт.). Имею честь приветствовать Вас, г-н Министр.

Бух. Я слышал, что г-н Титулеску болен.

С. М. Да, это так, у него нервная депрессия.

Бух. Что за причина?

С. М. Скорее всего медикаментозная.

Бух. Слышал, что с ним произошел несчастный случай.

³ Генеральный секретарь Национал-царанистской партии.

стр. 64

С. М. Да, это так. Если хотите г-н Министр, подождите немного. Я позову к телефону г-жу Титулеску.

Бух. Я подожду.

С. М. (Г-жа Титулеску). Добрый день г-н Маджару.

Бух. Целую руку. Я слышал, что г-н Титулеску болен?

С. М. Да. Он чувствует себя не очень хорошо. Нервная депрессия, очень сильная. Врачи говорят, что нужны препараты против передозировки лекарств. Очень сильные боли, не поддающиеся лечению. Вы же знаете характер Ти. И как его трудно убедить в чем-то.

Бух. Да, знаю.

С. М. В этом виноват врач из Берна, который его консультировал.

Бух. Пожалуйста, передай от меня и г-на Маниу, который находится рядом со мной, пожелания здоровья и улучшения самочувствия.

С. М. Спасибо г-ну Маниу и тебе" [1. Д. 79. Л. 26].

С 1940 г. корреспонденция Виктора Богомольца из Парижа прекращается. По некоторым данным в 1940 г., после падения Парижа и оккупации Франции немецкими войсками, он перебрался в Лиссабон, а там снова перешел на службу к англичанам. Затем его следы теряются. Интересно, что в 1964 г. его бывший шеф Н. Д. Стэнеску в итальянском журнале, в рекламе одной фармацевтической фирмы под названием "Др. Виктор Богомолец" разглядел на эмблеме фирмы подпись "доктор", очень похожую на ту, которой подписывался его старый знакомый, что дало ему основание предположить, что фирма принадлежит Виктору Богомольцу [3. Р. 230]. Значит в конце концов он обосновался в Италии.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Российский Государственный Военный Архив. Ф. 221 / К. Оп. 1.

2. Pokivailova Т. А. Titulescu sub lupta serviciilor secrete // Magazin istoric. Bucuresti. 1997. N 5.

3. Stanescu N.D. Intamplari si oameni din Serviciul Secret. Bucuresti, 2002.

4. Краткая история Румынии. С древнейших времен до наших дней. М., 1987; История Румынии. Национальная история. М., 2005.

5. Советско-румынские отношения. Документы и материалы. М., 2000. Т. II. 1935 - 1941.

Постоянный адрес данной публикации: