3 - 4 октября 2000 г. в венгерском городе Эгере в рамках работы двусторонней Комиссии историков России и Венгрии проходила международная конференция "Образование государств в Центральной и Восточной Европе и ранний период русско- венгерских отношений". Организаторы посвятили ее большому юбилею, отмеченному в 2000 г. - тысячелетию принятия венграми христианства и образования венгерской государственности.

Перед началом заседаний участников конференции наряду с представителями оргкомитета приветствовал посол России в Венгрии к.и.н. В. Л. Мусатов, подчеркнувший значение контактов между историками для дальнейшего развития отношений двух стран.

Председатель российской части Комиссии историков России и Венгрии д-р ист. наук Т. М. Исламов (Институт славяноведения РАН) посвятил свой доклад отклику российского общественного мнения на празднование в Венгрии в 1896 г. другого важного юбилея - тысячелетия "обретения родины", т.е. прихода венгров в Среднее Подунавье. В России конца XIX в. на Венгрию смотрели сквозь призму славяновенгерских отношений в монархии Габсбургов, венгры воспринимались прежде всего как угнетатели славянских народов. На укрепление негативного образа Венгрии влияло и общее состояние отношений двух монархий. Министр иностранных дел Австро-Венгрии в 1871 - 1879 гг. граф Д. Андрашши, будучи в свое время за активное участие в революции (1848 - 1849) заочно приговоренным к смертной казни своим же будущим патроном Францем Иосифом, хорошо помнил российскую интервенцию 1849 г. Отношение к России как главному противнику стало краеугольным камнем политики Андрашши. Для венгерского аристократа, как и для его российских современников, славянский фактор также играл свою роль - Россия воспринималась им как покровитель славянских движений в монархии Габсбургов, объективно направленных на ослабление позиций Венгрии в системе дуализма. Не меньшее значение имело столкновение интересов России и Австро-Венгрии на Балканах, особенно проявившееся во время Восточного кризиса 1875 - 1878 гг. К середине 1890-х годов напряженность в отношениях двух монархий несколько ослабевает, в 1896 - 1897 гг. происходит обмен визитами на самом высоком уровне -Николай II был принят в Вене, а Франц Иосиф в Петербурге. Именно на это время относительного потепления в отношениях двух держав и пришелся венгерский Мил-лениум 1896 г. Российская пресса достаточно подробно освещала венгерские празднества, которые к тому же дали повод для более широкого ознакомления читающей публики с венгерской культурой (публикация журналом "Вестник Европы" двух стихотворений Ш. Петефи и т.д.). По- прежнему привлекает внимание славянская тема. Так, журнал "Русское богатство" отреагировал на проведение в год юбилея конгресса нацио-

стр. 117

нальностей Венгрии, на котором румынские и сербские политики выступили за официальное признание вклада немадьярских, в том числе славянских народов в становление венгерской государственности. В ряде выступлений российской прессы была предпринята попытка более критически оценить военную кампанию 1849 г. с точки зрения интересов России.

Декан исторического факультета Печского университета М. Фонт сосредоточила свое внимание на выявлении общности в формировании раннефеодальных государств в Венгрии, Польше и Киевской Руси, провела исторические параллели между эволюцией племенных центров в княжеские центры в каждой из трех стран.

Т. Олайош (Сегедский ун-т) выступила с докладом "Венгерско-русские связи в зеркале византийских источников". Связи эти в основном относились к военной области. Как восточнославянские, так и венгерские воины находились на службе константинопольского двора, привлекались Константином Мономахом и другими императорами для борьбы с мятежниками.

Я. Макай (Будапештский ун-т) говорил о государственном устройстве Киевской Руси, функциях отдельных элементов системы ее власти, в том числе правосудия и церкви. Трудности в обеспечении господства центра над периферией проявились уже в XI в., прежде всего во взимании дани. Нет свидетельств о том, что после смерти Ярослава Мудрого в 1054 г. все формально подвластные ему территории исправно платили дань. Расширяются также возможности местных властей в осуществлении правосудия и законотворчества. Что же касается княжеских съездов, то они созывались нерегулярно и местные князья могли не придавать большого значения их постановлениям. Противоборство между центром и периферией сказывалось и на ситуации внутри церкви. Местные князья в их противостоянии Киеву нередко пытались привлечь епископов на свою сторону.

Д-р ист. наук М. Е. Бычкова (Институт российской истории РАН) посвятила свой доклад формированию русской государственной идеи в XVI-XVII вв. Когда Иван III еще в 1480-е годы провозгласил себя государем всея Руси и этот титул попал в судебники и на государевы печати, Европа восприняла это как своего рода геополитическую претензию, ибо Россией в глазах всего Запада считались восточные земли Польско-Литовского государства, территории же за ее пределами назывались Московией. В тесной связи с государственной идеей находился комплекс регалий власти, начавший формироваться еще во времена Ивана Калиты. В XVII в. Романовы старались подчеркнуть общность своего происхождения с Рюриковичами и, соответственно, преемственность своей власти от Киевской Руси. Это сказалось и на регалиях царской власти, в том числе проявилось в художественном оформлении трона, в придворной иконографии. Свою корону по внешнему виду Романовы также стремились приблизить к короне киевских князей. Докладчица отметила, что уже публицистика XVI в. воспринимала Россию как часть Европы, рассматривала ее в системе европейских государств. Таким образом, в построениях российских идеологов, по мнению М. Е. Бычковой, еще во времена Ивана Грозного смутно прорисовывалась идея о Европе как общем доме.

Заведующий кафедрой истории России Будапештского университета Д. Свак познакомил слушателей с выдвигавшимися венгерскими историками в последние десятилетия концепциями типологизации социально-экономического и политического развития различных регионов Европы в средневековье и раннее новое время. Особое внимание он уделил известной работе Е. Сюча "Три исторических региона Европы" (на русском языке см.: [1]). По мнению Сюча, в процессе развития феодализма на Западе "сохранялись различные местные автономии и "свободы", самое большее - их урезали и ставили под контроль государства" [1. С. 220]. Это касалось и восточной периферии западной цивилизации -монархии Габсбургов, где "несмотря на династическое единство и централизацию военного и финансового управления, традиционная автономия отдельных "земель" (и даже провинций) никогда не переставала проявляться, причем в большинстве случаев с исключительной даже для Запада очевидностью" [1. С. 236]. В России же остатки местного самоуправления бояр были ликвидированы уже первыми Романовыми, передавшими все подвластные им территории в ведение центрального государственного аппарата путем их объединения в провинции.

Зав. отделом Института российской истории РАН д-р ист. наук Н. М. Рогожин сделал доклад о системе российской государственности в XVII в. и месте в ней внешнеполитических институтов. В Смутное время Московское государство вступило в полосу кризиса, проявившегося, по мнению автора, среди прочего в усилении центро-

стр. 118

бежных тенденций. Вызов со стороны регионов заставил центр мобилизовать все ресурсы для укрепления своей власти. К середине XVII в. формируется единый свод законов, регламентировавший распорядок работы центральных государственных учреждений. Главным элементом системы управления государством становятся приказы, деятельность которых, по мнению докладчика, отразила процесс концентрации власти силами дворянской бюрократии по всей территории России и ее дальнейшей централизации.

В деятельности посольского приказа также нашел отражение вызов времени: потрясения смуты заставили правящую верхушку отказаться от своих прежних представлений о самодостаточности России как Третьего Рима, посмотреть в поисках путей выхода из затяжного кризиса на еретический Запад. Поворот в сознании способствовал восприимчивости к европейской культуре, причем посольский приказ становится одним из главных центров ее распространения на Руси. Особенно сильным было влияние Речи Посполитой, сказавшееся и на церемониальной, ритуальной стороне деятельности посольского приказа. Так, язык дипломатического этикета включал в себя немало полонизмов. Усиливается самостоятельность посольского приказа, к 1670-м годам переставшего зависеть от сословно-представительных органов власти. В течение второй половины XVII в. складываются предпосылки превращения России в европейскую державу первого ранга. Это определило и ее внешние связи - Москва поддерживала дипломатические отношения с 16 иностранными государствами, не только западными, но и восточными.

Канд. ист. наук Т. П. Гусарова (МГУ) говорила об отношениях венгерских сословий с венским двором на протяжении XVI - XVII вв. Инкорпорировав в свою империю обширные венгерские земли, Габсбурги, поначалу не имевшие в распоряжении должных рычагов управления этими территориями, долгое время были вынуждены считаться с венгерской феодальной элитой, требовавшей сохранения своих прав. Среди венгерских сословий, в свою очередь, получили распространение представления о том, что именно Габсбурги должны выступить в качестве главной антитурецкой силы. Отношения, однако, и в XVI в. не были идиллическими, ибо центральная власть неоднократно пыталась усилить налоговое бремя, возложенное на венгерских дворян. В годы Тридцатилетней войны венгерские сословия проявили неповиновение Вене, отказавшись выступить против чехов и предприняв также шаги по сближению с Трансильванским княжеством, вассалом Турции. Во второй половине XVII в. по мере совершенствования механизмов центральной власти сословия шли на все большие уступки. Активизация в 1680-е годы антигабсбургского движения куруцев сначала заставила Вену обратиться к венгерским сословиям за помощью, в дальнейшем, однако, были найдены иные источники финансирования армии (в том числе средства, полученные от Ватикана). К тому же венгерское дворянское ополчение показало слабую боевую подготовку и в дальнейшем востребовалось все реже. С наступлением армии Евгения Савойского освобождавшиеся от турок венгерские земли передавались в ведение центрального аппарата, сословия отстранялись от власти, к концу XVII в. их политический вес заметно падает.

Проф. Ш. Гебеи (Пединститут, г. Эгер) показал роль Трансильванского княжества в международных отношениях 1650-х годов. Швеция предпринимала попытки склонить трансильванского князя Дьердя Ракоци к союзу против польского короля Яна Казимира, обещав ему взамен содействие в получении польской короны. Ракоци запрашивал еще более высокую цену за свое вступление в войну против Польши. Он, в частности, настаивал на территориальных приращениях самой Трансильвании за счет Польши (речь даже шла о передаче ей Кракова). Как доказывает докладчик, первая попытка раздела Речи Посполитой была предпринята уже в 1656 - 1657 гг. Из-за расхождения политических целей участвовавших в этой акции сторон (Швеции, Бранденбурга, Трансильванского княжества, запорожского войска) план так и не был реализован.

А. Г. Гуськов (Институт российской истории РАН) посвятил свое сообщение российско-трансильванским отношениям в XVII-начале XVIII вв. Уже в 1629 г. посольский приказ трудился над установлением союзнических отношений с трансильванским князем Габором Бетленом. Долгосрочного союза, однако, не получилось. Новый этап сближения двух стран пришелся на середину 1650-х годов. В 1656 - 1657 гг. произошел обмен посольствами. Кульминацией российско- трансильванского сотрудничества явился, как известно, договор 1707 г. между Петром I и Ференцем II Ракоци, которому было обещано содействие в получении польской короны. Российский монарх вел в

стр. 119

это время войну со Швецией и пытался найти союзника в лице трансильванского князя, Ракоци же рассчитывал на поддержку России в своей антигабсбургской борьбе - в самом разгаре была освободительная война венгерского народа против Австрии (1703 - 1711 гг.). Будучи заинтересованным в примирении Ракоци с венским двором на условиях благоприятных для Венгрии Россия в 1708 г. попыталась выступить в роли посредника. С этой целью в Венгрию был командирован Емельян Украинцев, выдающийся российский дипломат, долгое время стоявший во главе посольского приказа. Не успев до конца выполнить своей миссии, он скончался и был похоронен в венгерском городе Эгере, где как раз и проходила конференция.

Д-р ист. наук Г. А. Санин (Институт российской истории РАН)сопоставил внешнеполитические цели России и Трансильвании во второй половине XVII в., выявил место каждой из стран в системе международных отношений того времени. Россия добивалась выхода к Балтийскому морю, возвращения западных русских земель, обеспечения безопасности южных границ с последующим выходом к Черному морю. Решая эти задачи не только военным, но и дипломатическим путем, она неоднократно пыталась разыграть трансильванскую карту как против Турции, так и против Швеции. Если Россия стремилась выбиться в число ведущих европейских держав, то главной задачей Трансильванского княжества было сохранение независимости. В нелегких условиях ему приходилось лавировать между Габсбургами и османами, и это требовало поиска не только союзников, но и покровителей. Одним из них в тех или иных конкретно-исторических условиях (например, в 1707 г.) могла оказаться и оказывалась Россия.

Т. Оберни (Будапешт) познакомила слушателей с найденными в архивах Ватикана документами, проливающими дополнительный свет на отношение к России С. Батория - не только польского короля, но и трансильванского князя (речь, в частности, идет о записях встреч Батория с папскими нунциями). Вынашивавшаяся поначалу Баторием идея создания восточноевропейской коалиции против турок не была реализована из-за сильных российско-польских противоречий.

Б. Кертесне-Варга (Пединститут, г. Ниредьхаза) говорила об украинско- венгерских связях второй половины XVII вв., рассматривая их главным образом в зеркале украинской историографии XIX - начала XX в.

На теме, до сих пор мало привлекавшей внимание историков, остановилась М. Иванич (Будапешт) - "Рабы из Венгрии и Трансильвани в Крымском ханстве". Крымские татары, которые в качестве вассалов Высокой Порты принимали участие на их стороне во многих военных кампаниях, зачастую угоняли в рабство население покоренных земель, хотя, как правило, не в массовом порядке - турецкие власти не были заинтересованы в оголении контролируемых ими территорий, иначе возникли бы проблемы со взиманием дани. По приблизительным подсчетам автора, в XVII в. примерно четверть трансильванских пленников, получив выкуп, смогла вернуться на родину.

Л. Молнар (Печский ун-т), известный своими изысканиями в области истории российско-венгерских связей, рассказал о деятельности своих соотечественников России в XVII - начале XIX в. Особенно большой вклад они внесли в развитие российской медицины. Еще придворный лекарь Бориса Годунова был уроженцем Венгрии. Позже в конце XVIII - начале XIX в. в число ведущих российских медиков входили Ф. Керестури, Я. Орлай. В екатерининские и последующие времена выходцы из Венгрии (Ф. Янкович и др.) были авторами учебных пособий в разных областях знаний. В годы правления Александра I одним из виднейших экономистов России был уроженец Закарпатской Украины М. Балудянский (более известный в России как Балугьянский) - первый ректор Санкт-Петербургского университета (1819 - 1821). Первым ректором Харьковского университета стал серб, происходивший из Венгрии, А. Стойкович.

Канд. ист. наук О. В. Хаванова (Институт славяноведения РАН), ученый секретарь двусторонней комиссии историков выступила с докладом "Дворянские академии на службе государства в России и монархии Габсбургов во второй половине XVIII в.". В России XVIII в. высокий социальный статус отдельных категорий населения еще не было необходимо подкреплять образованием. Не слишком эффективны были и периодически предпринимавшиеся государственные кампании по отправке молодежи на учебу за границу. Хотя Петр I и действовал жесткими методами против тех, кто не хотел учиться, люди, не имевшие большой склонности к наукам, и при Петре, а тем более позже, как правило, бросали учебу, как только представлялась возможность получить сколько-нибудь высокую должность благодаря знатности рода. Из

стр. 120

учебных заведений России наиболее высоким социальным престижем пользовались военные. Иная ситуация существовала в монархии Габсбургов, где государство почти не участвовало в организации учебы дворян за рубежом, поскольку они ехали учиться сами - во второй половине XVIII в. образование уже воспринимается дворянами как ценность, становится обязательной характеристикой австрийского и венгерского дворянства. Во времена Марии Терезии и Иосифа II дворянское образование в габсбургских землях переживало пору расцвета. Особенно высоким уровнем обучения славилась венская Терезианская академия, сыгравшая огромную роль в формировании бюрократической элиты многонациональной империи. Причем государство, заботившееся о расширении социальной базы чиновничества, предоставляло стипендии для дворянских детей, не имевших возможностей для обучения в столь престижном учебном заведении. Образовательные реформы Иосифа II, проходившие под знаменем Просвещенного абсолютизма, затронули и дворянские академии. В 1784 г. они были распущены, а их слушатели автоматически стали студентами университетов. Осознанию значительной частью австрийского и венгерского дворянства той истины, что образование -необходимое условие карьеры, по мнению О. В. Хавановой, способствовали социальные реформы Просвещенного абсолютизма. Если в России правительство Екатерины II шло по пути расширения дворянских привилегий, то в монархии Габсбургов, напротив, привилегии дворянства ограничиваются, и тем самым возрастает самоценность образования.

Э. Шашхалми (Печский ун-т) сосредоточился на эволюции официальной идеологии русского царизма. Если до середины XVII в. в представлениях российских идеологов царская власть наделялась божественной силой, то начиная с Ю. Крижанича в их построениях идея происхождения власти от Бога соединяется с формулой об избрании государя "Богом и всем народом", что, по мнению докладчика, означало проникновение в официальную доктрину идей, в известной мере предвосхитивших концепцию общественного договора Ж. Ж. Руссо.

Параллельно с работой конференции в Эгере состоялось очередное заседание Комиссии историков России и Венгрии, обсудившее планы работы на будущие два года.

(c) 2001 г.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Центральная Европа как исторический регион. М., 1996.

Постоянный адрес данной публикации: