Погода в Дрокии стояла сухая и ясная. Но над всем двором Кожокаря шатром был натянут брезент. Входишь в калитку - и будто над тобой купол цирка. Женщины жарят, пекут. Пышные калачи навалены на столах розоватыми грудами. Стопами сложены цветастые домотканые ковры - они должны украсить стены этой гигантской "палатки".

Кожокарь готовится к "кумэтрии". Так называется в Молдавии семейное торжество в честь рождения ребенка.

Но "кумэтрия" завтра. А сегодня Кожокарь, согнувшись, сидит передо мною, сложив на коленях тяжелые красные руки.

- Значит, и до Москвы дошло? Ну-ну...

В Москву, в "Известия", написал о Кожокаре учитель, проработавший в школе тридцать три года. Больной человек, участник войны, житель города Дрокии А. Г. Гуцу. Ехал он как-то в автобусе, который вел Кожокарь. Вступился за женщину с ребенком - их водитель вытолкал. Кожокарь обозлился: когда учитель хотел выйти, закрыл перед ним двери, завез старика далеко в поле, тот добирался потом до дома два дня. В пути ему стало плохо (больное сердце). Жена от волнения тоже слегла. Мне в связи с этим было поручено написать корреспонденцию под условным названием "Хам".

- Так что же мне теперь делать? - вдруг осторожно спрашивает Кожокарь. - Увольняться?

В плечах он широк, но роста небольшого, выглядит, по-моему, старше своих лет: ему года через четыре на пенсию. Я не знаю, что ему делать. Но уже знаю наверняка: на сей раз исследования души хама у меня не получится.

Дело в том, что учителя А Г. Гуцу мы в Дрокии не нашли. По сей день не уверена, допустили мы оплошность или нет, не придав значения отсутствию обратного адреса на конверте. "Молдавия, Дрокия, А. Г. Гуцу" - этого казалось вполне достаточно.

Собственно, что есть Дрокия? Поселок, недавно переведенный в ранг города. "Царевна-лебедь, не до конца обернувшаяся царевной", - пошутил местный молодой человек. На главной площади - новые красивые здания, гостиница, кинотеатр, за который и Москве не было бы стыдно А чуть в сторону - одноэтажные дома, крестьянские дворы; деревянные заборы, украшенные разноцветными узорами, знаменитые молдавские колодцы- беседки...

Настоящее село. И как в селе, тут все друг друга знают. Могут ли не знать ветерана войны, учителя, который за тридцать-то лет и три года, небось, половину населения выучил?

Но учителя А. Г. Гуцу не знают. В школах такого нет. В роно о нем тоже не слышали. Никаких следов ни в паспортном столе, ни в списках собеса, ни в районной поликлинике, где ветераны войны на особом учете. Такая еще зацепка была в письме: упоминался бывший ученик А. Г. Гуцу Володя Бумак. Он якобы вступился за учителя и тоже был изгнан Кожокарем из автобуса. Стали искать Бумака - но и такой фамилии нет в районе! Подумалось: а что, если безобразие, о котором говорится в письме, все-таки было. Просто автор скрыл фамилию - к сожалению, создаются кое-где обстоятельства, вынуждающие человека к этому. Но в таком случае с чего бы пожилому учителю бояться Кожокаря? И потом, разве попутчики, знакомые, врачи, прочие свидетели не подняли бы шума? Не обратились бы в ту же АТБ-10, где работает Кожокарь? Или в редакцию районной газеты?

Но никто никуда не обращался.

Впрочем, в редакции районной газеты отыскались следы А. Г. Гуцу - его письмо (в Москву он, оказывается, послал копию). Более того, нам предоставили... целую сводку жалоб, ранее поступивших на водителя Г. В. Кожокаря. То он толкнул старушку, выгнал из автобуса женщину с ребенком. То обидел мальчика, оскорбил его маму. Обругал ветерана войны, оторвал ему пуговицы на рубашке. Почти во всех случаях потрясенные хамством авторы писем, мужчины и женщины, попадали в больницу.

Письма были похожи не только содержанием. Жалобу А. Г. Гуцу, например, направили в автобазу. Получили ответ: в указанное время водитель Кожокарь находился в очередном отпуске. После другого "сигнала", желая выслушать пострадавшего, работники автобазы отправились по обратному адресу, но на той улице указанного дома не нашли. И вообще такое странное выяснилось обстоятельство: ни разу еще никому не удавалось своими глазами увидеть жертву Кожокаря. Ни фронтовика с оторванными пуговицами. Ни мальчика, чью маму Кожокарь обругал.

Вопрос не нов: был ли мальчик?

Словом, ничего другого не оставалось, как сделать вывод: мы имеем дело с обычной анонимкой - сколько уже их навидались в редакции! Можно было бы и уехать. Только вот Кожокарь: "Мне что. увольняться?.." А если завтра другой печатный орган получит что-нибудь новенькое про него? Похоже, что кто-то в Дрокии с настойчивостью фанатика клевещет на водителя. Кто? Зачем?

Вглядываюсь в листки письма - по нему, как антрополог по черепу, пытаюсь представить себе автора. Видно, грамотен. Письмо написано по- молдавски, у меня перевод, но в редакции районной газеты, где родной язык, конечно, знают, подивились гладкости стиля и тому, что ни одна запятая не пропущена. Сказали: интеллигент. С этим согласиться не могу: интеллигент совестлив. Но то, что газеты читает и время чувствует, - точно. Ведь когда-то он мог не утруждать себя псевдонимом, черкнул бы "доброжелатель" - анонимкам верили. Но сегодня... Помнит, видимо, что об анонимных поклепах говорилось на последнем съезде партии. Жестко, между прочим, говорилось: "Им не должно быть места в нашей жизни!" Отсюда и учитель, проработавший в школе тридцать три года. Больной и пожилой человек. Участник войны.

Так что, судя по всему, он прекрасно нас изучил. И спекулирует нашим особым уважением к ветеранам войны. Паразитирует на нашей гуманности... Кстати, вспомните недавнее выступление в "Литературной газете" писателя Г. Бакланова. Ведь история поразительно похожа на ту, что выдумал клеветник. Тоже хам-водитель. Тоже его жертва - ветеран войны. А письмо, заметим, пришло раньше, нежели появился очерк. Каков психолог?

Из текста письма вот еще что ясно. Хотя сам Кожокарь никого из своих знакомых не подозревает, очевидно: клеветник-то прекрасно знает Кожокаря. Его маршруты. И то, что водитель недавно получил новый автобус. Может, автора надо искать среди шоферов автобазы?

Я об этом подумала, слушая, как руководители предприятия его расхваливают. Водитель прекрасный. Не из тех, кто может проспать, опоздать, прогулять. Не пьет. Машина у него всегда в порядке. У контролеров претензий к нему не бывает. Планы он всегда перевыполняет. И не щадит тех, кто работает плохо. На собрании выругать может, пристыдить...

Все это живо напомнило мне одну давнюю командировку. Татария, Лениногорск, пассажирское автотранспортное предприятие, конфликт между шоферами междугородных автобусов. Один водитель там работал честно и всю выручку сдавал в кассу. Другой немалую часть денег оставлял в собственном кармане, и это становилось очевидным на фоне высоких показателей напарника. Рвач пытался заставить его не "портить картину" и шел на все - прокалывал шины, подбрасывал гайки в мотор... Уж не похожая ли здесь ситуация? Там гайки - тут клевета. Хорошая работа Кожокаря ведь тоже кому-то может встать поперек горла!

Но водителей, не выполняющих планы, в автобазе, увы, не так мало: почти каждый третий. Попробуй-ка, поищи... Тем более, что анонимщик вполне может быть... соседом, например, Георгия Васильевича. Уже в Москве (скорее, в шутку, нежели всерьез) я показала письмо А. Г. Гуцу приятелю, интересующемуся графологией, определением по почерку характера человека. Он спросил: "А можно ли в чем-то позавидовать Кожокарю?" Ему почерк такое подсказал...

Я вообще-то полагаю, что завистник на то и завистник, чтобы завидовать каждому. А уж Георгию Васильевичу... Он не только хороший шофер - хозяин тоже отменный. Дом - полная чаша. Свой "Москвич". И жена труженица, рукодельница (показывал мне Кожокарь парадную комнату, каса марэ: вышитые полотенца, горы подушек с нарядными наволочками, сотканные женою ковры, дорожки). Но особая его гордость - дочь. Отличница, умница, закончила университет в Кишиневе, сейчас в аспирантуре; замуж вышла, внучку Кожокарю родила - это в честь внучки "кумэтрия".

Перебираю в памяти содержание жалоб - а ведь там и про дочку есть! "Пока водитель Кожокарь ругал нас, дочка сидела впереди и вертела пальцем у виска". Дочка, кстати, на эту тему со мной разговаривала. Посмеялась: возможно, и вертела пальцем у виска. Только не в адрес местных пассажиров, ибо в то время как раз жила в Кишиневе.

И вот странное чувство испытываю в Дрокии. Будто это не молдавский райцентр, а старинный городок Англии - тот самый, в котором жил когда-то человек-невидимка. Того люди боялись, он хотел властвовать над ними. Этого, похоже, тоже боятся. Вот и Кожокарь спрашивает: "Так вы найдете его?"

Огорчаю Георгия Васильевича: никого мы искать не будем. Не наше дело - хотя в маленькой Дрокии это, видимо, было бы нетрудно. Но, главное, вовсе не в анонимщике причина неприятностей Георгия Васильевича (я имею в виду не только испорченную нами "кумэтрию").

Дело в том, что однажды, устав от жалоб на Кожокаря, руководители автобазы все-таки его предупредили. Потом объявили выговор. После очередного "сигнала" временно перевели на грузовик. Поверили жалобам?

Ничуть не бывало. Правда, признали, что анонимщик... тонок. Клевета его почти "в образе". Что это значит? Да только то, что водитель действительно не ангел. Если, допустим, праздничный день, и народу на остановках в несколько раз больше обычного, и всем надо уехать - какие слова произносит Кожокарь? "Будьте любезны, простите меня, но я вас очень прошу подождать другую машину" - это не из лексики Кожокаря (так же, впрочем, как и большинства его товарищей по профессии). Говорят, что вообще с возрастом он стал ворчлив. Однако при всем том, считают в автобазе, надо быть совсем другим человеком, чтобы совершать то, в чем обвиняется Кожокарь. Да и работает он в АТБ-10 ни много ни мало, а тридцать один год. Весь на виду. И за три-то десятилетия с лишним о нем сумели составить здесь твердое представление. Чем угодно готовы поклясться: в жалобах - ложь.

Я и не настаиваю на другом. Тем более, что не только веры в вину Кожокаря - доказательств этой вины тоже нет. Непонятно только, зачем тогда наказывают водителя.

Ответ меня поразил: "Чтоб не связываться". Ну разве не боятся в Дрокии невидимку?

Как видим, для анонимщика даже не столь важно, верим ли мы ему. Важно, верим ли себе. Умеем ли отстаивать собственное, годами формировавшееся представление о человеке. А мы вот робеем перед разного рода поклепами, сигналами и прочими выкриками из-за угла. И это, увы, анонимщик про нас тоже прекрасно знает. Понимает, что встать на защиту доброго имени своего товарища иной раз сложнее, хлопотнее, нежели черкнуть отписку в редакцию. И, пользуясь этим, легко добивается того, к чему стремился фантастический человек-невидимка: подчиняет других своей воле. А разве не так? Независимо от того, что движет клеветником - зависть ли тайная, злоба ль открытая или просто "любовь к искусству", - в любом случае ему приятно потрепать своей жертве нервы, подорвать здоровье, подмочить репутацию... Нагадить, одним словом.

Вот так, даже в малости уступая клеветнику, мы тем самым поощряем его. Мне объясняли, что все эти наказания - пустяки. Цену водителю на предприятии знают. А представим-ка на минуточку, что с Георгием Васильевичем беда - при его профессии даже лучшие не застрахованы. И затребуют от автобазы характеристики и прочие документы на водителя. И потянется за ним хвост, который если и не заметет, то наверняка замутит истину. Вот чем оборачиваются подчас такие "пустяки".

Нет-нет, а доносится до каждого из нас этот голос - неизвестно чей, непонятно откуда. Он бывает разным - и фальшивым, и естественным, может кричать, может нашептывать. Но если мы в себе уверены, если роль свою знаем твердо, почему считаем нужным прислушиваться к этому голосу лжеца за сценой? На него не надо бы даже внимания обращать - не то что подчиняться его режиссуре...

Спец. корр. "Известий".

Дрокия, Молдавская ССР.

Постоянный адрес данной публикации: