Иезуитская миссия у гуронов в 1634 - 1650 гг. была одним из самых ярких и интересных предприятий Общества Иисуса на североамериканском континенте. Ни до, ни после не удавалось достичь подобных результатов с другими индейскими племенами, а именно, - в течение нескольких десятилетий не только фактически полностью обратить в христианство многотысячный народ, но и сделать его верным союзником французской колонии, вплоть до ее гибели в середине XVIII века.

Превращение Квебека в центр французской светской и духовной колонизации в 20 - 30-х гг. XVII в. сделало особо важным создание союзов с местными индейскими народами, как с целью развития мехоторговли, так и укрепления обороноспособности молодой колонии. С этой точки зрения, наиболее привлекательным в качестве коммерческого и военного партнера, так же, как и объекта христианизации, представлялась конфедерация четырех ирокезоязычных племен, населявших территорию между озерами Гурон, Онтарио и Эри, называвшая себя и свою страну Вендат. Французы назвали их гуронами.

Используя свое стратегическое положение посредников между западными алгонкинскими племенами Великих озер и французами на р. Св. Лаврентий, гуроны фактически монополизировали всю европейскую торговлю в регионе, создав широкую торговую сеть. В результате именно они стали ведущими поставщиками мехов для французов: между 1616 и 1629 гг. гуроны поставляли две трети всех бобровых шкур, проданных на Св. Лаврентии¹. Поэтому неизбежен был не только коммерческий, но и политический союз между конфедерацией и французской колонией, окончательно закрепленный соглашением в Квебеке в 1614 г. и несколькими совместными франко-индейскими экспедициями против общего врага - Лиги пяти ирокезских племен.

Ввязываясь в межплеменные отношения, Шамплен и представить себе не мог, что тем самым обрекает созданную им колонию на перманентную войну с могущественным индейским союзом, которая будет бушевать весь

Федин Андрей Валентинович - кандидат исторических наук, доцент кафедры всеобщей истории Брянского государственного университета.

XVII в. и не раз поставит под вопрос само присутствие французов в Канаде. Ирокезская Лига, занимающая территорию к югу от озера Онтарио, была традиционным врагом северных племен и, прежде всего, гуронов. Помимо других противоречий, одним из основных оставался вопрос о контроле над р. Св. Лаврентия, с XVI в. ставшей главной торговой магистралью поступления продуктов европейского производства, прежде всего, изделий из железа².

Миссионеры всегда рассматривались как основной элемент любой колониальной системы, более того, считались ее передовым отрядом и консолидирующим фактором. Основатели Новой Франции также рассчитывали на помощь католической церкви в укреплении и расширении системы военно-коммерческих союзов в регионе Св. Лаврентия. Поскольку с 1632 г. Общество Иисуса получило монополию на право распространения слова Божьего в Канаде, именно на его миссионеров и легла эта непростая задача.

Помимо мирских проблем поддержания и развития франко-индейских торговых и политических отношений перед миссионерами ордена стояли сугубо духовные цели обращения народов в христианство и "завоевания их ради Христа". И именно с этой точки зрения, гуроны представлялись супериорам (начальникам) миссии наиболее предпочтительным объектом евангелизации. Дело в том, что все народы, с которыми с 1611 г. работали иезуитские миссионеры в Новой Франции, были кочевыми охотниками и рыболовами, чья жизнь подчинялась сезонным ритмам хозяйства, не оставлявшим места для христианского образа жизни. "Они не могут посещать как положено мессу, ни молитвы, ни публичные службы, ни проповеди, ни причастие, даже иметь священников. Как же вы думаете, смогут они утвердиться в вере и милости Божьей, если не получают наставления, причем необходимого вдвое больше, нежели для других?", - вопрошал один из первых миссионеров в Канаде Пьер Бьяр³.

В отличие от них, гуроны были оседлым народом, сочетавшим охоту и рыболовство с земледелием в своих больших постоянных поселениях, лишь эпизодически перемещавшихся на новое место, исходя из потребностей обороны или в связи с истощением почвы. Как писал основатель гуронской миссии Жан де Бребеф генералу ордена Вителлески: "мы весьма надеемся на жатву большого урожая душ однажды в этой миссии. Гуроны живут в городах, не скитаясь по образу диких животных, или даже многих других дикарей. У них всего двадцать городов, некоторые из которых защищены очень крепкими деревянными стенами. Они достаточно цивилизованы, чтобы иметь превосходный ум и понимание"⁴. Вместе с тем, гуроны, будучи центральным звеном обширной торговой сети, включавшей десятки племен, становились важным плацдармом для дальнейших духовных завоеваний иезуитов в Северной Америке⁵.

Первоначально Гуронская миссия была совместным предприятием двух католических орденов, действовавших в Новой Франции: реколлектов и иезуитов, от которых туда в 1626 г. отправился о. Бребеф, активно начавший изучение языка гуронов. Однако, в 1629 г. английские каперы захватили Квебек, а отцов, в том числе и Бребефа, выслали из Канады. Но и находясь во Франции, иезуиты не оставляли надежды на возвращение и продолжение столь важных и перспективных трудов. К 1630 г. уже были созданы общие грамматические правила гуронского языка, без изучения которого миссия среди них была невозможна⁶.

Но вернулись в Новую Францию в 1632 г. только иезуиты: в силу разных причин, реколлекты до 70-х гг. XVII в. будут лишены возможности апостолата в Канаде⁷. В результате, иезуиты приступили к реализации христианского апостолата среди гуронов своими силами, и, прежде всего, силами

Жанаде Бребефа, в будущем нареченного Апостолом гуронов. Сезонная флотилия гуронов, спускавшаяся ежегодно летом к Труа-Ривьер для торговли с французами, по возвращении в июле 1634 г. домой взяла на борт и трех отцов-иезуитов: Бребефа, Антуана Даньеля и Амбруаза Давоса и их слуг. В августе они поселились в первой своей миссии, получившей название Сент-Жозеф (в честь покровителя Канады св. Иосифа), основанной в небольшом гуронском селении Ихонатирия⁸.

Именно в результате этого путешествия 1634 г. к французам гуроны получили, помимо европейских товаров, и первую европейскую болезнь - оспу⁹. Бребеф писал, "что люди стран, через которые они проходят, почти все больны, и умирают в большом числе. Там была Эпидемия..., которая поразила даже французов"¹⁰. Эта эпидемия станет первой из трех, которые на протяжении 1630-х гг. поразят все индейские племена, находившиеся в контакте с французами. Для миссионеров болезнь станет, с одной стороны, огромным препятствием на пути к душам гуронов, озлобленных на европейцев и умиравших тысячами, но с другой, в конце концов даст миссионерам на деле доказать свою самоотверженность и бескорыстие, а также превосходство европейской цивилизации.

"Вначале, мы особо заботились о детях и пожилых больных людях, которые были близки к смерти; - сообщал Бребеф, - им мы не позволяли умереть без Крещения, или, по крайней мере, без наставления тем, кто наиболее нуждался в этом"¹¹. Именно больные станут основным объектом внимания иезуитов. В условиях начальной миссии, когда не существовало еще тесного контакта, а вокруг массами умирали люди, единственным выходом было крестить безнадежно больных после краткого наставления и добровольного согласия катехумена (в случае с детьми до 7 лет иезуиты даже крестили украдкой, без ведома родных¹²). Во-первых, они умирали христианами, во-вторых, не успевали согрешить вновь, что обеспечивало им возможность Царствия небесного. "Много Дикарей просили у меня святого крещения, - писал супериор всей канадской миссии Ле Жен, - но мы были осторожны в даровании этого любому здоровому взрослому, кроме как после длительного искуса. Безусловно, нельзя отказывать в этом бедному человеку почти при смерти, кто дает доказательство, что он имеет веру, и кто показывает достаточную инструкцию. Это был бы странный акт жестокости, смотреть, как душа живая спускается в ад, через отказ в благословении, которое Иисус Христос заработал для этого ценой своей крови". И даже в случае выздоровления и возможного отступничества, иезуиты были убеждены, "что Таинство сделано для человека, а не человек для Таинства; и, следовательно, лучше подвергнуть опасности Таинство, нежели спасение человека"¹³.

Здесь существовала опасность двоякого рода: с одной стороны, многие индейцы воспринимали обряд крещения, совершаемый над умирающим, как часть самого процесса смерти, ассоциировали его с ней и вели себя соответственно: либо панически бежали от миссионеров, либо угрожали им, отказываясь от таинства; с другой стороны, особенно в случаях последующего исцеления крещеного больного, обряд воспринимался как лечебная магия и требовался именно с этой целью. "Они ищут Крещения почти лишь как помощи в болезни, - писал Бребеф в 1636 г. - Мы пробуем очистить это намерение, и заставить их принимать из рук Божьих одинаково и болезнь и здоровье, смерть и жизнь... Однако они имеют мнение, глубоко укорененное, что крещеные, особенно дети, больше не заболеют... Результат состоит в том, что они теперь приносят нам детей, чтобы крестить за две, три, даже за семь лиг отсюда"¹⁴.

В результате подобного подхода апостольские завоевания до конца 1634 г. были ограничены всего четырнадцатью крещениями взрослых и детей при

смерти¹⁵. Одновременно иезуиты стали постепенно расширять ареал работы, посещая соседние с Ихонатирией деревни. В октябре Бребеф совершил поездку к племени петун, жившему к западу от гуронов в горах Блу-Маунтинс и связанному с гуронами торговыми и союзными отношениями¹⁶.

Очень скоро иезуиты войдут в ритм гуронской жизни, которая, внеся неизбежные коррективы, постепенно подчинит их апостольские труды своим законам. Например, со временем стало очевидным, что возможность более или менее массовой проповеднической деятельности существует здесь только зимой, когда все мужчины возвращаются в селения с охоты, из торговых экспедиций или с военной тропы, а женщины и дети заканчивают уборку маиса в полях и сбор ягод в лесах. Поэтому лишь в начале 1635 г. иезуитам удалось собрать большинство населения округи в Ихонатирии, чтобы "ознакомить их с причиной нашего появления в их Стране, которое не из-за мехов, но с целью объявить им об истинном Боге и его сыне, Иисусе Христе, всеобщем Спасителе наших душ". В результате, "86 были крещены, и, добавив к ним 14 прошлого года, получаем 100 душ всего. Из этого числа Бог призвал десятерых на Небеса"¹⁷.

Миссионеры, опираясь на традиционный для иезуитской идеологии рационализм, использовали для привлечения внимания индейцев и укрепления своего авторитета последние достижения европейской науки и техники. Бребеф поразил гуронов демонстрацией ручной мельницы, часов (которые индейцы посчитали живыми), магнита, лупы, но особенно искусством письма. Передача мысли, зафиксированной на бумаге или бересте, на расстоянии стало для туземцев абсолютным доказательством превосходства французских шаманов над доморощенными. Не последнюю роль в растущем уважении к иезуитам сыграла и их способность предсказывать затмения небесных светил¹⁸.

27 мая 1635 г., когда гуроны готовились к торговой поездке к Труа-Ривьер, Бребеф закончил письмо Ле Жену, которое останется как первая из Гуронских реляций, с этого момента ставших составной частью знаменитых ежегодных Иезуитских реляций - основного источника знаний о миссии ордена в Канаде. Подводя итоги первого года работы у гуронов, помимо отмеченных успехов в развитии апостолата, супериор миссии отмечал появление некоторой оппозиции, прежде всего укрепление в умах гуронов уверенности, что крещение убивало¹⁹.

Помимо непосредственной евангелизаторской деятельности на миссионном поле Гуронии, иезуиты попытались реализовать важный проект создания гуронской семинарии в Квебеке. Семинария изолировала молодое поколение от их традиционного образа жизни, от связей со старшим поколением, и тем самым облегчала создание в перспективе христианского населения. Обратившиеся в христианство родители уступили двенадцать мальчиков, которые должны были уехать с гуронской торговой флотилией летом 1636 года. Антуан Даньель был назначен их наставником, и должен был отправиться с ними в Квебек. Однако, буквально накануне отплытия расстроенные предстоящей разлукой родители забрали всех детей, кроме одного. С ним Даньель и организовал Гуронскую семинарию в Квебеке. Только позднее, используя "административный ресурс" в виде власти вождей, вернувшихся с торга, в семинарию были присланы еще пять учеников, составивших первую когорту христианской молодежи гуронов²⁰.

Несомненно, резкое изменение образа жизни вызвало стресс у юношей. Один очень скоро отпросился назад, а два других - умерли. "Фактически, они умерли от переедания. Истинная причина их смерти лежит в изменении воздуха и занятия, и особенно диеты"²¹. Но семинария продолжила свою деятельность по воспитанию туземных христиан, что однажды окажет миссионе-

рам в Гуронии огромную помощь, когда первые ее выпускники, вернувшись на родину, станут и первыми туземными проповедниками христианства.

В течение первого года своего апостолата у гуронов Бребеф обратился с призывом к своим руководителям прислать новых работников. Призыв был услышан, и именно для работы в Гуронии летом 1635 г. из Франции прибыли будущие апостолы гуронов Франсуа Ле Мерсье и Пьер Пижар, следующим летом еще три: Шарль Гарнье, Пьер Шателлен и Изаг Жог. Осенью 1637 г. к ним присоединился Поль Рагено. Таким образом, в 1636 - 1637 гг. в Гуронской миссии работали семь отцов, из которых лишь Жан де Бребеф находился там с самого начала²².

Подкрепление оказалось как нельзя кстати. С середины 1630-х годов в Гуронии начались очень интенсивные процессы этнической консолидации в условиях эпидемий и растущей опасности со стороны ирокезов, которые вели к объединению старых или образованию новых деревень, формированию новых родственных и социальных отношений среди гуронов. Эта трансформация предоставляла шанс миссионерам не только участвовать, но и направлять ее процесс для достижения своих апостольских целей, что проявилось, в частности, в начавшейся своеобразной конкуренции между новыми и старыми деревнями в привлечении к себе иезуитов. Иезуиты символизировали союз с французами, обещавший приоритетное положение в торговле и возможную военную защиту прежде всего тем племенам и поселениям, среди которых они окажутся. Миссионеры, в свою очередь, получали доступ к большему количеству народа для его христианизации. Они заняли очень взвешенную позицию, не отдавая предпочтения ни одной из сторон, добившись в результате позволения жить и работать во всех гуронских селениях²³.

Но этим планам не суждено было сбыться. Осенью 1636 г. вновь вспыхнула эпидемия оспы. В отличие от эпидемии 1634 г., она оказалась более сильной, длилась свыше 8 месяцев и помимо гуронов поразила самих миссионеров. Из шести отцов и их четырех слуг семеро оказались на грани смерти. Среди гуронов вновь стали циркулировать слухи о виновности "черных одежд" в эпидемии. Дело дошло до того, что перед иезуитами стали закрывать двери хижин, несколько глав домохозяйств угрожали им физической расправой. В этой ситуации Бребеф счел нужным свернуть на время евангелизацию, занявшись совершенствованием в языке²⁴.

Эпидемия обнажила серьезный кризис, отражавший начавшуюся поляризацию внутри гуронского общества в отношении к новой религии²⁵. Пережив этот кризис, не только сохранив, но и приумножив христианскую общность среди гуронов, иезуиты заложили фундамент будущей успешной христианизации всего этого народа.

Летом 1637 г. состоялся перенос резиденции миссии из Ихонатирии в один из самых больших поселков гуронов и племенных центров конфедерации - Оссоссане. Целью Бребефа было полное обращение одной из гуронских деревень и превращение ее в центр распространения христианской идеи на другие поселения. Ихонатирия на эту роль не годилась как в силу своего периферийного положения, так и сильнейшего опустошения, вызванного эпидемией. Деревня угасала на глазах, и многие семьи перебирались в Оссоссане, формируя там христианскую общину. В следующем году здесь будет построена первая в Гуронской стране часовня в европейском стиле, получившая название Непорочного зачатия Богоматери, как и вся резиденция²⁶.

Позднее, в июне 1638 г., будет открыта еще одна резиденция в подобном же племенном центре - Теанаустайе, которая станет преемницей миссии в Ихонатирии, полностью к этому времени опустевшей. Поэтому и имя святого патрона Иосифа будет передано этой новой деревне²⁷. Иезуиты раздели-

лись: Ле Мерсье, занявший место настоятеля, Шателлен и Гарнье перебрались в Оссоссане, а Бребеф, Жог, и присоединившиеся к ним позднее Поль Рагено и Симон Лемуан - в Сент-Жозеф.

К лету 1637 г. иезуиты имели 350 крещений с начала их присутствия в Гуронии. Учитывая контингент крестившихся (в основном больные и дети), можно предположить, что большинство из них умерло. Л. Кампо считает, что в этот период среди гуронов было от 100 до 200 христиан, рассеянных по разным поселкам²⁸. Именно с целью предоставления этой разрозненной общности единого центра и создавались резиденции Ля Консепсьон и Сент-Жозеф²⁹.

Можно сказать, что к этому моменту кризис достиг своего апогея. Увеличение гуронской аудитории иезуитов привело как к новым успехам в апостолате, так и к новым противоречиям между ними и традиционалистски настроенным большинством конфедерации. Поводом стал размах эпидемии, эпицентром которой оказался именно Оссоссане. По всей вероятности, иезуиты стали косвенной причиной этого, ибо открытие там часовни и начавшаяся практика торжественных публичных крещений привлекли массы любопытных со всех концов Гуронии, что несомненно способствовало распространению инфекции. Ситуация накалялась с каждой смертью, особенно предварительно крестившихся. Иезуитов начали избегать: "Наши часы больше не рассматривались, поскольку они полагали, что это Демон смерти, а наши священные картины... были ничем иным как причиной того, что случилось с их больными. Просто видя нас идущими куда-либо, они думали, что мы занимаемся колдовством. Созерцайте нас, наконец, жалких изгоев; ибо с этого времени все покинули нас, и к нам относились только со страхом"³⁰.

4 августа 1637 г. собрался всеобщий совет гуронской конфедерации, чтобы решить судьбу миссионеров. Иезуиты обвинялись подавляющим большинством вождей и старейшин гуронов в распространении болезни и смерти людей. Их вынудили покинуть собрание для вынесения окончательного приговора. В его ожидании Бребеф написал от имени всех миссионеров завещание³¹. Затем отцы пригласили гуронов на Атсатайон, то есть прощальный праздник тех, кто собирается умирать. Подобное поведение, неожиданное для чужака, удивило и успокоило индейцев, как и доводы части вождей, по-прежнему заинтересованных в сохранении мира с французами. "Короче говоря, они отложили заключение вопроса до возвращения гуронов, которые спустились до Квебека"³².

Возвращение осенью с торгов мужчин-воинов, заинтересованных в сохранении связей с французами, смягчило ситуацию, сделав ее по крайней мере, не опасной для жизни миссионеров. Но само противостояние продолжалось: речь шла о самом существовании Гуронской миссии.

В этой ситуации иезуиты начинают несколько менять приоритеты конверсии: теперь наряду с больными и детьми большое внимание уделяется главам домохозяйств, зрелым мужчинам, воинам и торговцам, изначально относившимся к французам, в том числе и к иезуитам, более благосклонно. Эта благосклонность будет расти по мере усиления противостояния с ирокезами в течение 40-х гг. XVII в., когда в Квебеке будут нуждаться не столько как в торговом партнере, сколько как в военном союзнике.

Кроме того, ужесточение военных конфликтов, частые поражения гуронов создавали психологические предпосылки для восприятия воинами и их вождями христианского послания. Не последнюю роль в этом сыграли также определенные элементы этого послания, особенно картины ада. Следуя практике визуализации (которая была основой Духовных упражнений, обязатель-

ных для каждого иезуита), миссионеры рисовали настолько впечатляющие образы адских мучений, что вызывали подчас ужас у их слушателей. Тем более, что за конкретными примерами далеко ходить было не надо: практика пыток пленных, в том числе и огнем, была хорошо развита как у гуронов, так и у их врагов. Представление, что подобные пытки могут длиться вечно, сильно впечатляло гуронских воинов. Постепенно формировалась новая традиция: испрашивать у миссионеров крещение перед военным походом. "Некоторые молодые люди заняли место на нашей стороне, начиная с Зимы, и их наставление заняло большую часть нашего времени", - сообщал Ле Мерсье летом 1638 года³³.

С этой зимы миссионеры стали выступать с публичными проповедями в Оссоссане, наряду с прежней практикой посещения отдельных жилищ. Темы проповедей оставались традиционными: жизнь после смерти и альтернатива рая или ада. Результат превзошел всякие ожидания: "они все решили, что должны, в конце концов, поверить нам и поверить в Бога! Наконец, они, с общего согласия, впредь признают Отца-настоятеля как одного из Капитанов деревни"³⁴. Оссоссане была завоевана.

1638 год стал поворотным в развитии миссионерской программы в Гуронии. Прежде всего, миссия поменяла начальника. Супериором Гуронекой миссии был назначен о. Жером Лалеман, 45-летний ректор коллежа в Блуа. Это была значимая фигура в иезуитском ордене, но при этом европейское руководство демонстрировало плохое понимание условий канадской миссии в целом. Человек этого возраста, без знания языка и опыта работы в подобной стране мог стать обузой, к тому же в столь трудной миссии, как гуронская. К счастью, исключительные качества Лалемана компенсировали эти недостатки, хотя гуронским языком он так полностью и не овладел³⁵. Его энергия и организаторский талант приведут к масштабной реформе всего миссионерского предприятия в Гуронии, давшей великолепные результаты.

Вместе с ним летом 1638 г. в Гуронию отправились еще два иезуита. В результате миссия достигла 10 иезуитских отцов и 12 слуг, "нескольких молодых людей, предоставленных нам для заботы о мирских делах, и заменяющих нам светских братьев [коадъюторов]"³⁶.

Именно активное привлечение светских слуг (donnes) стало одним из важнейших изменений в миссионерской работе не только в Канаде, но и в иезуитской миссии в целом. Лалеман получил согласие французского провинциала Бине на привлечение молодых мирян для работы в миссии, причем пожизненно и бесплатно, что символизировалось особым обетом, который они приносили, получая взамен услуги церкви "в болезни и здравии"³⁷. Огромная польза этого нового института в рамках Гуронской миссии была сразу оценена ее участниками. Она, столь удаленная от французских поселений, не могла, конечно, полностью обойтись без светского обслуживания. Традиционно у иезуитов эти обязанности выполняли коадъюторы: приготовление пищи, уборка помещений, подготовка проведения ритуалов. Но у гуронов такими делами могли заниматься и сами миссионеры. Другое дело, плохо согласующиеся с монашеским образом жизни и обетами, потребности в ношении и использовании оружия либо для охоты, либо для защиты миссионеров, рубка деревьев для строительства или очага и так далее. Коадъюторы здесь помочь могли мало, ибо сами давали монашеские обеты и являлись членами конгрегации.

И когда в середине 1640-х гг. в метрополии возник вопрос о несоответствии института donnes Конституциям ордена, все миссионеры встали на его защиту: было написано коллективное письмо генералу, призывающее не лик-

видировать эту категорию рабочих, являющихся, по сути, основой выживания иезуитов в этой глуши. "В этой стране нет европейцев в трехстах лье в округе, - писали миссионеры. - Туземцы, даже если бы они этого хотели, не могут помочь. Поэтому нуждаемся в слугах приблизительно двадцати различных профессий, различных возрастов. Нет возможности найти столько коадъюторов. А если бы была, нет возможности управлять ими... В Парагвае имеются вьючные животные, рабы и неофиты, которые помогают; у нас этого здесь нет. И мы не можем надеяться на что-либо иное, чем на таких donnes". В результате эту категорию слуг отстояли³⁸.

Кстати, во многом из-за помощи donnes миссия оказалась в перкрасном финансовом состоянии в последние годы своего существования. У метрополии перестали просить дотаций, а лишь новых миссионеров и слуг для новых миссий: "Мы можем обещать, что, если нам пришлют десять или даже больше Отцов, мы не увеличим наших расходов... Лучше сократить то, чего мы и так просим все меньше и меньше с каждым годом, - посылаемую нам материальную помощь. Мы сможем достаточно продержаться на том, что производим здесь. Мы получаем от [рыбной] ловли и охоты больше, чем прежде. И не только рыбу, но и куриные яйца, и свинину, и молоко; есть даже быки, от которых мы ждем большой пользы для нашего хозяйства"³⁹.

Другим нововведением стала так называемая "летящая миссия" (mission volante), впервые опробованная Бребефом в Гуронии в ноябре 1638 г., в результате которой возникли две новые миссионерские станции - Сент-Мишель и Сент-Игнас. Создание приходских объединений (в Ля Консепсьон и Сент-Жозеф) не освобождало иезуитов от заботы о менее важных деревнях. Речь шла о методичных поездках по округе, центром которой являлась одна из двух резиденций. По двое, иезуиты проходили по деревням, ища христиан, чтобы их наставлять, больных, чтобы крестить, и, если возможно, остальных, чтобы их привлекать в Церковь и обучать. "Мы решили, что, поскольку трех старших с одним новичком будет достаточно для работы в винограднике каждой Резиденции, один старший с одним новичком могли бы заняться исследованием страны, и помогать исполнить планы божественного провидения для какой-нибудь предопределенной души"⁴⁰.

Важнейшее изменение было связано со строительством центральной иезуитской резиденции вне каких-либо гуронских поселений, но в самом сердце страны Вендат. "И так, чтобы по прошествии нескольких лет мы не были вынуждены менять место, как делают Дикари, которые перемещает свою деревню с одного места на другое после восьми или девяти лет, мы выбрали место, где решили, что сможем обосноваться постоянно; откуда мы могли бы направить достаточное число миссионеров, с целью идти с наибольшей свободой, и передавать деревням и ближайшим нациям святое Имя Нашего Господа"⁴¹. Главная миссия Сент-Мари начала строиться летом 1639 года.

В результате изменилась вся структура миссионной территории. Осенью 1639 г. Лалеман разделил всю конфедерацию на четыре округа, направив в каждый по два миссионера. Первый округ сохранил имя Ля Консепсьон с центром в Оссоссане и обслуживал цепь поселков и деревень на западе гуронской страны (ок. 12). Возглавили его Франсуа Дюперон и новичок в миссии Жозеф-Мари Шомоно. Второй был назван Сент-Жозеф с центром в Теанаустайе и включал два поселка. Эту миссию взяли на себе Бребеф и Шателлен. Третий, насчитывавший три поселка, был назван Сен-Жан-Батист с центром в селении Контареа. Пасторами диоцеза стали Антуан Даньель и Симон Лемуан. У последнего округа, созданного вокруг главной резиденции и включавшего четыре поселка, было и соответствующее название -

Сент-Мари. Его настоятелями стали Ле Мерсье и Пьер Пижар. В то время как каждая миссионерская команда проходила по своему округу, она давала святого патрона каждому поселку и составляла перепись населения⁴². Последняя команда, Шарль Гарнье и Изаг Жог, отправилась к петунам, союзной с гуронами лиге, составленной из двух племен. В результате возник еще один миссионерский округ - Св. Апостолов - построенный на основе "летящих миссий"⁴³.

1 апреля 1640 г. Лалеман сообщил о более тысячи крещений за последний год, что в сумме с 1046 крещениями предыдущих лет давало более двух тысяч обращенных гуронов⁴⁴. Тем не менее, доля смертей была по-прежнему высокой: иезуиты еще сохраняли практику крещения, прежде всего, больных, ведь 1639 - 1640 гг. стали временем третьей эпидемии оспы в Гуронии. Но именно с этого времени миссионеры постепенно стали отходить от практики поспешных крещений при смерти.

Одновременно с внутренней реорганизацией Гуронской миссии в 1638 - 1639 гг. происходят кардинальные изменения на ее внешних границах, приведшие, в конце концов, эту миссию к гибели. Речь идет, прежде всего, о нарушении баланса сил между Гуронской и Ирокезской конфедерациями, вызванным необычайным усилением последней в связи с приобретением европейского вооружения. Ликвидация торговой монополии Голландской Вест-Индской компании в 1639 г. привела к появлению в Новых Нидерландах большого числа частных предпринимателей, как голландцев, так и англичан, продававших ближайшим ирокезским племенам (могаукам) огнестрельное оружие⁴⁵. В результате 1640-е годы стали временем постоянных поражений гуронов. Более того, ирокезы начали войну с французской колонией, фактически полностью перерезав все торговые пути к Квебеку. С этого момента не только гуроны, но и иезуиты оказались в настоящей ирокезской блокаде, пресекшей всякую возможность помощи из колонии.

Но в начале 1640-х гг. положение еще не казалось столь катастрофическим. Проводя свою реформу, Лалеман ставил перед собой цели не только увеличить эффективность апостольских трудов у гуронов, но и проникнуть далее на запад, где возможно был "выход к Китайскому морю"⁴⁶. Супериор явно переоценивал позиции иезуитов. Хотя гуроны воспринимали иезуитов как часть их жизни, отнюдь не вся Гурония была обращена, существовала сильная оппозиция христианству в лице шаманов и старейшин, гуронские неофиты чаще рассматривались как парии в обществе, нежели лидеры, и составляли пусть активное, но все же меньшинство. Да и сама попытка расширить миссию за счет других народов была воспринята гуронами как нарушение их монополии на торговлю с французами, что привело к фактическому провалу миссии Бребефа и Шомоно к нейтральным зимой 1639/1640 годов. Гуроны распространили слухи об иезуитах как о злых колдунах, в результате чего миссионеры чуть не распрощались с жизнью⁴⁷.

В результате в среде миссионеров в Гуронии зрело недовольство своим начальником. Весной 1642 г. противоречия вышли за рамки миссии: Лалеман и его основной противник Поль Рагено представили свои доводы на суд высшей инстанции, генералу ордена в Риме. Рагено критиковал не только стратегию супериора, чреватую разбрасыванием сил и возможной гибелью, но и стиль его руководства: "Иногда он даже не слушает с достаточным вниманием доводы тех, у кого есть иное мнение". Для Лалемана мученическая смерть была закономерным итогом истинно апостольской работы, так же как и необходимость донести слово Божие до всех возможных народов: "Я спра-

шиваю себя о том, стоит ли использовать всех наших рабочих [среди гуронов], или разделиться, направив часть к нашим Гуронам, а другую к соседним народам. Что касается меня, я склоняюсь ко второму методу. И это, мне кажется, соответствует лучше духу и практике Компании, всегда стремящейся ко всеобщему благу"⁴⁸.

В Риме склонялись в пользу Лалемана, квебекский супериорат, более информированный о положении в стране, был на стороне Рагено. В этой ситуации противоречия были разрешены компромиссом: Жером Лалеман в 1644 г. был назначен отцом-настоятелем всей канадской миссии, а Поль Рагено - супериором Гуронской⁴⁹.

Победа более реалистического направления в христианизации гуронов привела к дальнейшему росту влияния иезуитов в их среде. К середине 1640-х гг. динамика обращений усилитвается. Лалеман в своем последнем письме генералу из Гуронии 14 апреля 1645 г. заявлял следующее: "Я оставляю в общем каталоге более трех тысяч трехсот записанных крестившихся. Можно думать с полным правом, что половина этого числа, по большей части дети, отправилась на небеса"⁵⁰. Если принять за основание расчетов число 3300, и добавить показания Рагено: 164 в 1646 г., 525 в 1647 и 732 в 1648 г.⁵¹, то получится 4721 человек - практически половина конфедерации.

В этот период христианские гуроны начинают постепенно выходить из изоляции. К немногочисленным женщинам и детям, а также выздоровевшим мужчинам, крещенным в 1630-х гг., добавились сотни крещений в здравии, причем не только обычных людей, но и вождей, и даже старейшин. В период изоляции были сформированы две основные христианские общины: в Оссоссане и Сент-Жозеф, а маленькие локальные объединения существовали во всех округах Гуронии. К этому времени были созданы основные структуры этих общин, которые концентрировались вокруг фигуры "дожика" (dogique). Этот термин происходит от японского слова "dojiku", которым иезуиты Японии называли обращенного, выступавшего учителем катехизиса и старейшиной общины в отсутствие священника или его помощником в наставлении других. По сути это представитель формирующегося "туземного духовенства". Подобные дожики были и в каждой гуронской общине: собирали паству на утреннюю и вечернюю молитвы, помогали мудрым советом, выступали от лица общины перед соплеменниками и миссионерами⁵². Постепенно дожики и другие представители христианского меньшинства стали более активны в общественных делах, с середины 1640-х гг. им стали поручать важные задания, касавшиеся судеб всей конфедерации. Так, например, в 1647 г. именно двум христианам были поручены важнейшие посольства: одно, мирное, к ирокезам, другое, с предложением военного союза, к андасте на Гудзон⁵³.

И все же, миссия была обречена. С начала 1640-х гг. натиск ирокезов становился все сильнее. В 1642 г. война переместилась с р. Св. Лаврентия непосредственно на территорию гуронов: в июне отряд ирокезов-онондага уничтожил первый гуронский поселок, который иезуиты называли Сент-Элизабет и включали в округ Сен-Жан-Батист⁵⁴. В августе того же года на р. Св. Лаврентия была разгромлена и разграблена гуронская флотилия, возвращавшаяся с французскими товарами. На этот раз ирокезский разбой ударил непосредственно по Гуронской миссии: среди плененных и угнанных в страну ирокезов оказался Изаг Жог. Он целый год пробудет в рабстве в семье могауков, пока не сможет бежать от них с помощью голландцев, прибыв во Францию в январе 1644 года. Уже следующей весной он возвратится в Канаду. Весной 1644 г. эта же участь ждала еще одного миссионера - Франсуа Брессани. Захваченный могауками, пережив ужасные пытки, потеряв почти

все пальцы на руках, он будет продан голландцам, и как Жог, уже в следующем году вернется в Гуронию⁵⁵.

В 1646 г. ирокезы вновь вторглись на земли гуронов. На этот раз ими был уничтожен поселок Сент-Жоаким, что привело к массовой миграции пограничных гуронских племен в глубь страны⁵⁶. Граница постепенно обнажалась, что открывало для ирокезов большой простор действий. Иезуиты пытались воздействовать на ситуацию. Войну необходимо было остановить: паства таяла на глазах, сами миссионеры стали жертвами конфликта, перспективы апостолата становились неясными.

Летом 1646 г. из Квебека к ирокезам отправился посланец мира от губернатора Новой Франции Монманьи - хорошо им известный отец Изаг Жог. Могауки согласились соблюдать перемирие, однако это оказалось невозможно прежде всего в силу общей позиции всей Лиги и существования мощной антифранцузской группировки у могауков. Но Лалеман, глава уже всей канадской миссии, по-прежнему влекомый амбициозными проектами, вновь послал осенью того же года Жога к могаукам. Так Жог стал первым иезуитским мучеником Новой Франции: 18 октября 1646 г. ему отсекли обе руки, а затем забили дубинами насмерть⁵⁷.

Война подступала к самому сердцу Гуронской миссии. В конце зимы 1648 г. два военных отряда ирокезов уничтожили третий поселок гуронов и миссионерскую станцию иезуитов - Сент-Игнас. Гуронские селения охватила паника и необыкновенная христианская ревность: "Среди всех этих тревог, Христиане, Катехумены, и даже многие Неверующие, устремились к Церкви, - одни, чтобы получить прощение, другие, чтобы ускорить свое Крещение; все боялись Ада больше, чем смерти". 1 марта 1648 г. Рагено сообщил о том, что за прошедшие два года "мы крестили почти одну тысячу триста человек"⁵⁸. Христиане перестали быть меньшинством среди гуронов.

В ночь с 3 на 4 июля 1648 г. около тысячи ирокезов внезапно появились у миссии Сент-Жозеф. Большинство воинов отсутствовало, торгуя с французами, рыбача или находясь на тропе войны. Антуан Даньель только что закончил мессу, когда послышались крики нападающих и выстрелы. Отец призвал прихожан бежать, сам же вернулся в церковь, где начал крестить катехуменов. Затем он вышел из церкви и направился к ирокезским воинам. Пуля аркебузы убила его на месте. Враги несколько раз пронзили его безжизненное тело копьями, а затем бросили останки в горящую церковь⁵⁹.

Большинство спасшихся бежало в Сент-Мари, к этому времени ставшей самым укрепленным местом во всей Гуронии. Она была построена и защищена по всем правилам фортификации, кроме того французы смогли переправить туда небольшое орудие, способное стрелять и ядрами, и картечью, а также отряд из восьми солдат.

По-прежнему, в селениях гуронов царила христианская эйфория. Оппозиции миссионерам больше не было: "Всюду прогресс Веры превзошел все наши надежды, большинство умов, даже прежде самых жестоких, стали настолько послушными и покорными к проповеди Евангелия, что стало достаточно очевидно, что Ангелы потрудились здесь намного больше, чем мы"⁶⁰. С весны 1648 по весну 1649 г. было крещено 1700 индейцев.

16 марта 1649 г. еще один ирокезский отряд появился у деревни Сент-Луи, где находились Бребеф и Габриэль Лалеман, племянник Жерома Лалемана, прибывший в Гуронию всего полгода назад. Оба иезуита отказались бежать, чтобы помочь раненым и защитникам. У Бребефа было предчувствие смерти, как позже стало известно из его духовных записок⁶¹. Ирокезы взяли миссионеров в плен. Послав разведчиков к Сен-Мари, они предались развлечениям: казни двух иезуитов.

Первым был Бребеф. Страдания начались в первом часу ночи 17 марта: побои, вырывание кусков мяса, которые жарили и ели на глазах у жертвы, горящие угли и пепел, брошенные в раны, ампутация губ и языка, чтобы помешать словам утешения, пояс из смолистой коры, зажженной вокруг талии, ожерелье из раскаленных топоров на животе и на спине, и, наконец, скальпирование головы. Был также испробован доселе неизвестный вид казни, когда окрещенный гурон-ренегат вылил три ведра кипятка на голову и тело Бребефа, чтобы обеспечить ему, как он сказал, вечное блаженство. Сердце 56-летнего человека не выдержало к четырем часам. Тогда ему вскрыли грудную клетку, чтобы вырвать его, сварить и съесть. С шести часов, после небольшого отдыха, ирокезы занялись Габриэлем Лалеманом, который в свои 38 лет и в руках опытных палачей смог продержаться до девяти часов утра. Он получил удар топора по левому уху. В глаза ему были вставлены горящие угли. У него также вырвали и съели сердце⁶².

После казни ирокезы двинулись на Сент-Мари, однако к этому времени большинство других селений, прежде всего Оссоссане, смогли сформировать военный отряд, который перехватил ирокезов на подступах к миссии и обратил их в бегство. Однако, эта победа уже ничего не могла изменить. Пока большинство воинов Оссоссане преследовало отступающих ирокезов, в поселке началась паника, инспирированная слухами о гибели всех воинов от рук врага. Глубокой ночью жители одного из наиболее многочисленных селений гуронов бежали по снежным дорогам в горы петунов. Исчезновение этого оплота вызвало миграцию более мелких деревень и поселков страны. "Менее чем за пятнадцать дней, наш Дом Сент-Мари увидел себя обнаженным со всех сторон, и единственным, оставшимся стоять в этих местах ужаса, полностью открытый налетам врага"⁶³.

Перед Рагено стояла труднейшая задача ликвидации миссии, в которую было вложено столько труда и страданий, а теперь и жизней миссионеров. Вместе с гибелью Гуронской миссии рушились и надежды иезуитов на христианизацию соседних народов и проникновение дальше на запад. Рагено также должен был учитывать интересы торговли, которыми жила вся французская колония. Необходимо было найти выход.

В Квебек решили не возвращаться: не могли оставить свою паству одну перед лицом гибели. С другой стороны, алгонкины, с которыми был установлен тесный контакт, казались возможной заменой в торговом партнерстве, способной обеспечить французов мехом⁶⁴. Рагено посетили двенадцать гуронских вождей, ведущих своих людей к острову Сент-Жозеф на озере Гурон, где они хотели укрыться от ирокезов. "Они сказали, что без нас видят себя добычей врага; что с нами они уважали себя достаточно сильно, чтобы защищаться...; что те, кто оставался Неверующими, все решили принять нашу Веру; и что мы сделали бы тот остров Островом христиан". Предложение индейцев показалось иезуитам решением проблем. Поль Рагено так закончил свою Реляцию: "Наш проект заключается в перемещении всех наших сил, и этого дома Сент-Мари, на Остров Сент-Жозеф, который станет однажды центром наших миссий, и защиты этих стран"⁶⁵.

15 мая 1649 г. миссия Сент-Мари перестала существовать. Все, что смогли унести, иезуиты забрали с собой, остальное подожгли. Началась последняя миссия иезуитов в Гуронии - на острове Сент-Жозеф. "Триста семейств, почти весь христианские, нашли убежище на Острове". Они окормлялись 16-ю священниками, последовавшими за своей паствой и не желавшими уходить с этого миссионного поля. Было также три брата-коадъютора и 23 donnes. Французы построили маленький, но каменный форт, возле которого разместился гуронский поселок. В нем было более ста хижин, населенных, по крайней мере, 6-ю тыс. человек⁶⁶.

Зима на острове стала катастрофой. Принесенных припасов не хватало, сам остров был очень беден и дичью, и рыбой. Высаживаться же на материке было опасно: по всей стране рыскали ирокезские отряды в поисках скрывавшихся гуронов. Рагено писал: "Даже выкопанные отвратительные останки Лис и Собак не вызывали никакого ужаса; и они даже пожирали друг друга, но втайне... Матери ели своих детей; братья братьев; в то время как дети не признали больше в трупе того, кого, пока он был жив, они назвали своим отцом"⁶⁷. Иезуиты имели некоторые запасы пищи, которыми поделились с голодающими индейцами. Они даже ввели своеобразную карточную систему из помеченных медных жетонов, которые они распределяли согласно потребностям. В полдень получатели появлялись на пороге Отцов, получая меру желудей, кусок рыбы, а иногда немного кукурузной муки.

При этом продолжалась христианизация еще не обращенных гуронов. За год, проведенный на острове Сент-Жозеф, иезуиты совершат три тысячи крещений. При суммировании этих цифр с показателями предыдущих лет (4721 чел.) и 1649 г. (1700 чел.) получается 9,5 тыс. человек. Так как предположительно численность гуронов составляла к середине XVII в. около 10 тыс. чел., получается, что иезуитские миссионеры смогли обратить всю эту нацию в христианство⁶⁸.

Тем не менее, народ гуронов переставал существовать. Они умирали от голода на пустынном острове Сент-Жозеф; погибали под ударами дубинок ирокезов в лесах; растворялись в глубине ирокезской страны, поглощенные племенами могауков, сенека, онейда и другими членами Лиги; исчезали в горах петунов и дальше на западе, в Висконсине и Мичигане. В конце концов, отчаявшись получить помощь из Квебека, миссионеры приведут в июле 1650 г. туда с собой жалкие остатки когда-то великого народа - 600 христианских гуронов, которых поселят на Орлеанском острове, на р. Св. Лаврентия в виду Квебека, в знаменитой редукции Лоретте. Остальные, разбросанные на огромном пространстве к западу от Великих озер, к середине XVIII в. смогут консолидироваться на основе новых этнических и политических связей, установленных с местными племенами. Но это будет уже другой народ, даже имя его будет другим - минго.

Необходимо различать два периода развития Гуронской миссии Общества Иисуса: период эпидемий (1634 - 1640 гг.), где в еще неблагоприятной среде христианским контингентом будут находящиеся при смерти больные, и период, когда функционировал регулярный катехуменат, обеспечивая надежность конверсии (1640 - 1650 гг.). 2 тыс. крещений относятся к первому периоду. Большинство крестившихся, дети или взрослые, умерли. Уцелевшие, обнаруживая враждебную среду, после своей болезни часто отступали от веры. 1641 год является рубежом. Гуронская Церковь насчитывала в то время всего пятьдесят христиан, открыто исповедующих христианскую веру⁶⁹. С этого времени и начинается постепенный, но непрерывный рост гуронской Церкви, в конечном счете, включившей в себя почти всю конфедерацию.

Сложно однозначно согласиться с выводами таких историков, как Триггер или Дженнингс, что именно создание иезуитской миссии у гуронов стало основным фактором гибели этого народа. Они оба настаивают на том, что миссионеры принесли с собой в Гуронию болезни, с одной стороны, и фракционность, с другой, которые фатально ослабили конфедерацию перед лицом ирокезов⁷⁰. Иезуитский историк Л. Кампо, полемизируя с ними, доказал, что оспа была получена гуронами в их ежегодных вояжах во французскую колонию для торговли, а религиозные противоречия так и не привели ни к одному реальному расколу не только племени, но даже деревни. Более того, именно христианство стало одним из консолидирующих факторов, на-

пример, у тех гуронских поселений, жители которых были полностью переселены ирокезами на территорию Лиги, где благодаря этому, гуроны сохранили не только свою этническую идентичность, но и сами занялись активным прозелитизмом среди победителей⁷¹. Более того, анализ "Иезуитских реляций" показывает, что процессы, как этнической консолидации, так и дифференциации и фракционности были зафиксированы иезуитскими наблюдателями еще в 1635 - 1636 гг., особенно в связи с проведением последнего Праздника Мертвых 1636 г., периодического (раз в 12 лет) массового перезахоронения предков, приведшего к настоящему расколу нескольких деревень. Ни о каком серьезном влиянии христианства на общество гуронов тогда говорить еще не приходилось⁷².

С другой стороны, нельзя отрицать, что присутствие миссионеров стало одним из важных факторов разгрома гуронов. И дело здесь скорее не в объективных, а в субъективных причинах. Паника, охватившая главные, хорошо укрепленные и многочисленные поселения (такие как Оссоссане), оставленные без боя, демонстрировала фундаментальные изменения в мировоззрении гуронов, некую потерю главных ориентиров, до того придерживавшихся традицией, требующих кровной мести, воинской доблести, безжалостности, даже жестокости, к поверженному врагу. Но с того момента, когда большая часть нации стала сторонницей христианских заповедей, пропагандируя новый образ жизни, связанный с отказом от пыток, ксенофобии и всего того, что помогало выживать в состоянии тотальной войны, она была обречена.

Примечания

1. AXTELL J. The Invasion Within. New York. 1985, p. 46.

2. HUNT G. The Wars of the Iroquois: A Study in Intertribal Trade Relations. Madison. 1940, p. 5ff; ФЕНТОН У. Н. Ирокезы в истории. Североамериканские индейцы. М. 1978, с. 180; TRIGGER В. G. Early Native North American Responses to European Contact: Romantic versus Rationalistic Interpretations. - The Journal of American History. Vol. 77, no. 4, Mar., 1991, p. 1209.

3. The Jesuit Relations and Allied Documents, Travels and Exploration of the Jesuit Missionaries in New-France, 1610 - 1791. (JR). Vol. III. Cleveland. 1896, p. 143.

4. Ibid., vol. XI, p. 7.

5. Ibid., vol. VI, p. 57 - 59.

6. CAMPEAU L., S.J., ed. Monumenta Novae Franciae. Vol. II. Etablissement a Quebec (1616- 1634). Roma, Quebec. 1979, p. 88 - 89* (MNF), vol. II, p. 238 - 242.

7. Ibid., p. 63 - 64*.

8. JR, vol. VII, p. 213 - 217; vol. VIII, p. 75. 89 - 101.

9. CAMPEAU L., S.J. La Mission des Jesuites chez les Hurons, 1634 - 1650. Montreal. 1987, p. 115 - 116.

10. JR, vol. VII, p. 221.

11. Ibid., vol. XVII, p. 11.

12. Ibid., vol. XVIII, p. 39.

13. Ibid., vol. XI, p. 139.

14. Ibid., vol. X, p. 13.

15. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 120 - 121.

16. JR, vol. VIII, p. 135.

17. Ibid., p. 143; vol. X, p. 11.

18. Ibid., vol. VIII, p. 109, 113; vol. XV, p. 139.

19. Ibid., p. 155.

20. Ibid., vol. V, p. 33; vol. VI, p. 83 - 85; vol. IX, p. 279 - 293, 299.

21. Ibid., vol. XII, p. 45 - 53.

22. Ibid., vol. IX, p. 209 - 301.

23. Ibid., vol. X, p. 235, 241, 307 - 309.

24. Ibid., vol. XI, p. 13; vol. XIII, p. 11.

25. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 138.

26. Ibid., vol. XIV, p. 55 - 75.

27. Ibid., p. 59 - 61.

28. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 144 - 145.

29. JR, vol. XV, p. 59 - 61.

30. Ibid., vol. XV, p. 17 - 19; vol. XIV, p. 77 - 79; vol. XV, p. 35.

31. Ibid., p. 65.

32. Ibid., p. 37 - 47.

33. Ibid., vol. X, p. 29; vol. XI, p. 9, 107, 207; vol. XV, p. 125.

34. Ibid., vol. XV, p. 117 - 119.

35. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 162.

36. JR, vol. XVIII, p. 11.

37. MNF, vol. IV. Les grandes epreuves (1638 - 1640). Rome-Montreal. 1989, p. 65 - 67, 203 - 204.

38. Ibid., vol. VI. Recherche de la Paix, 1644 - 1646. Rome-Montraal. 1992, p. 20 - 25, 52.

39. JR, vol. XXXIII, p. 253 - 257.

40. Ibid., vol. XV, p. 169 - 171; vol. XVII, p. 87, 99.

41. Ibid., vol. XIX, p. 133.

42. Ibid., p. 125 - 127.

43. Ibid., vol. XX, p. 43 - 51.

44. MNF, vol. IV, p. 468 - 470.

45. BRODHEAD J. B. Documents relative to the Colonial History of the State of New York, procured in Holland, England and France. Vol. I. Albany. 1856, p. 182.

46. JR, vol. XVIII, p. 237.

47. Ibid., p. 39 - 41.

48. MNF, vol. V. La bonne nouvelle recue (1641 - 1643). Rome-Montreal. 1990, p. 255, 258 - 259.

49. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 244.

50. MNF, vol. VI, p. 249 - 250.

51. JR, vol. XXIX, p. 243; vol. XXX, p. 223; vol. XXXIII, p. 69.

52. Ibid., vol. XV, p. 137; vol. XXXV, p. 263, 277.

53. Ibid., vol. XXXIV, p. 133, 147 - 155.

54. Ibid., vol. XXVI, p. 175.

55. Ibid., vol. XXIV, p. 271 - 307; vol. XXVI, p. 19 - 51.

56. Ibid., vol. XXIX, p. 249; vol. XXXIII, p. 81.

57. MARTIN F., S.J. The life of Father Isaac Jogues, missionary priest of the Society of Jesus, slain by the Mohawk Iroquois, in the present State of New York, Oct. 18, 1646. New York. 1885, p. 194 - 210.

58. JR, vol. XXXIII, p. 69, 81 - 83, 99.

59. Ibid., vol. XXXIV, p. 87 - 99.

60. Ibid., p. 101 - 103.

61. MNF, vol. VII. Le temoignage du sang, 1647 - 1650. Rome-Montreal. 1994, p. 473 - 474, 477 - 478, 482 - 483.

62. JR, vol. XXXIV, p. 139 - 157.

63. Ibid, p. 197.

64. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 302.

65. JR, vol. XXXIV, p. 209 - 211.

66. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 307 - 308.

67. JR, vol. XXXV, p. 89.

68. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 325 - 326.

69. JR, vol. XXI, p. 135.

70. TRIGGER B.G. The Children of Aataentsic: A history of the Huron people to 1660. Montreal. 1976, p. 744 - 745; JENNINGS F. The Founders of America: How Indians Discovered the Land, Pioneered in It, and Created Great Classical Civilizations, How They Were Plunged into a Dark Age by Invasion and Conquest, and How They Are Reviving. New York. 1993, p. 212.

71. CAMPEAU L. La Mission des Jesuites, p. 272, 276 - 277, 345.

72. JR, vol. X, p. 235 - 247, 281 - 285, 307 - 309.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - А. В. Федин:

Комментарии: