Аграрный строй России 1930 - 1980-х годов в традиционной историографии трактуется как колхозный, социалистический, представленный однородными по социально-экономической природе секторами, в рамках становления которого крестьянство приобрело новые черты, став колхозным, советским. В настоящее время научное сообщество осознает необходимость формирования новых подходов и направлений аграрной историографии, практическая значимость которых определяется невозможностью объяснения в рамках старой схемы произошедших в постсоветское время перемен. Ведь капитализация 1990-х годов, кроме субъективной подоплеки, должна была иметь предпосылки в объективно развивавшихся процессах последних десятилетий. "Социалистическая" же концепция социально-экономического развития деревни советского периода не дает возможность объяснить этот феномен.

Исследования социальных и экономических процессов в советской историографии строились по принципу изучения этапов построения социалистического общества. Однако ключевое значение для историографического продвижения имеет реанимация понятия "капитализация" и рассмотрение процессов под этим углом зрения. Термин "капитализация" аграрного производства в России использовался в научном обороте уже на рубеже XIX - XX веков. Под ним понимали "подчинение отрасли хозяйства капиталу", возникновение "хозяйственного строя, при котором господствующее положение в хозяйстве занимает капитал, как средство, доставляющее владельцу не основанный на личном труде доход"¹ . Советская историография, используя сложившиеся в 1910 - 1920-е годы подходы, трактовала "капитал" в крестьянском хозяйстве как совокупность средств производства, представленную "мертвым" и "живым" инвентарем (рабочим и продуктивным скотом) и постройками² .

Возможности капиталистического развития экономики рассматривались в высшем эшелоне советской власти. В. И. Ленин, характеризуя общественно-экономические уклады России начала 1920-х годов, обосновывал перспективность и необходимость государственного капитализма. По его мне-

Безнин Михаил Алексеевич - доктор исторических наук, профессор Вологодского государственного педагогического университета, заслуженный деятель науки Российской Федерации; Димони Татьяна Михайловна - кандидат исторических наук, доцент, докторант Вологодского государственного педагогического университета.

стр. 23

нию, в условиях невозможности прямого перехода от мелкого производства к социализму "капитализм неизбежен в известной мере", необходимо "использовать капитализм (в особенности направляя его в русло государственного капитализма)". Ленин фактически давал положительный ответ на вопрос о возможности сочетания государства диктатуры пролетариата с государственным капитализмом в экономике³ . По сути ленинский подход заключался в трактовке социализма как государственно-капиталистической организации экономики в сочетании с "властью рабочих и бедноты". Вопрос о том, какими методами "увязать крестьянскую стихию в общую систему государственного капитализма" разрабатывал в 1920-е годы А. В. Чаянов. Он предлагал путь кооперативной коллективизации, "постепенного и последовательного отщепления отдельных отраслей от индивидуальных хозяйств и организации их в высших формах крупных предприятий"⁴ . Однако, был избран другой путь - ускоренный, через форсированную коллективизацию и совхозизацию. В советской идеологии этот способ преобразований получил название социалистического, хотя принципиальная схема насыщения капиталом и укрупнения производства не изменилась. В работах западных исследователей сложившийся в СССР в 1930-е годы строй характеризовался как государственный капитализм, где роль совокупного капиталиста выполняет государство⁵ . Й. Шумпетер, характеризуя социалистическое общество, говорил о его принципиальной позиции - принадлежности "экономики к общественной сфере, а не к частной". При этом правящие "социалисты" могли экономику "контролировать, регулировать в интересах труда, сдавливать ее до такой степени, что она начинала терять свою эффективность", управлять ею, но управлять в соответствии с ее "внутренней логикой", "управлять капитализмом". Управление капитализмом "они старательно облачали в убранство из социалистической идеологии"⁶ .

Говоря об аграрной капитализации и об аграрном капитализме, следует иметь в виду вполне естественный для экономики процесс радикального переустройства аграрного производства, при котором "овеществленный" труд (капитал) становится решающим фактором экономики. В капитализировавшемся аграрном производстве капитал приобретает способность "поглощать" другие факторы производства; в себестоимости аграрного продукта основное место начинает занимать промышленная составляющая; товаризация охватывает средства производства, рабочие руки, продукт труда; разрушается замкнутость хозяйственного уклада; снижается роль природных факторов в аграрном секторе. Капитализация по сути своей является главной экономической характеристикой процесса индустриальной модернизации, ибо связана с переворотом всей "старой" экономической системы и, в конце концов, приводит к новым социальным отношениям.

В противовес капитализированному, индустриальному обществу, аграрное (традиционное) общество характеризуется высоким удельным весом сельского хозяйства в экономике; сельского населения, крестьянства в структуре общества; примитивной ручной техникой, господством "живого" труда; преобладанием "натуральности" воспроизводства рабочей силы и средств труда, а также отношений в обществе в целом. Исследователи обращают внимание на такие важные черты аграрного общества как соединение политической власти и собственности на землю, роль традиции в качестве системообразующего элемента социокультурной жизни, стремление к "замкнутости", "закрытости" по отношению к внешним влияниям. Особенность аграрного общества заключается в существовании предела экономического роста, связанного с недостатком накопления овеществленного труда⁷ . Между тем, так называемое "социалистическое" переустройство сельского хозяйства точнее было бы рассматривать как выход из аграрного общества. Близость России 1930 - 1950-х годов к аграрному обществу подтверждается и сохранением "полуфеодальной" терминологии в практике сельскохозяйственной и партийно-государственной деятельности, где речь шла о "недоимках", "повинностях", "отработках", "земельных отрезках", "разбазариваниях", "кумовстве" и так далее.

стр. 24

Анализ социальных процессов трансформации аграрной подсистемы требует использования таких терминов как раскрестьянивание, пролетаризация, формирование протобуржуазии. Раскрестьянивание - радикальное сокращение доли крестьян в социальной структуре общества, процесс отрыва основной массы населения от сельскохозяйственной деятельности, утрата крестьянством хозяйственной самостоятельности, возможностей социального воспроизводства, социальная дифференциация аграрного общества - пролетаризация большей части его членов и формирование протобуржуазии. Ленин понимал под раскрестьяниванием разрушение патриархального крестьянства и создание новых типов сельского населения, вымывание средних членов крестьянского социума⁸ . В. Г. Венжер характеризовал раскрестьянивание как социальную дифференциацию патриархального общества⁹ . Говоря о раскрестьянивании, В. П. Данилов отмечал, что оно происходит в процессе товаризации производства, когда крестьянское хозяйство включается в товарно-капиталистическую систему общественных отношений и связей, сменивших докапиталистические, натуральные отношения и связи. По его мнению, товаризация всего воспроизводственного процесса вела к утрате мелким хозяйством крестьянского облика в результате его превращения в крупное, капиталистическое или в результате его пролетаризации и исчезновения¹⁰ . Мы предлагаем логически дополнить это рассуждение Данилова характеристикой тех явлений, которые шли этому крестьянскому обществу на смену - пролетаризации и формирования протобуржуазии. Под пролетаризацией мы понимаем постепенный процесс утраты крестьянством самостоятельного статуса, обезземеливания и лишения собственных средств производства, сокращения роли хозяйства двора в структуре совокупного бюджета крестьянской семьи. В ходе пролетаризации идет социальное перерождение крестьянства, потеря им "профессионального" универсализма и формирование групп профессиональной специализации, отход от довлеющей роли традиций в повседневности, изменение прежней роли пассивного объекта политики. Глобальный результат раскрестьянивания и пролетаризации - размыкание социальных границ крестьянского мира, интеграция замкнутого ранее социума в мировую экономическую и культурную систему. Объективной задачей аграрной модернизации являлось создание социального слоя, занимающего "привилегированное" положение в распределении аграрного продукта, распоряжении средствами производства. Формирование протобуржуазии связано с выходом общества из аграрного состояния. В России попытки становления буржуазной прослойки в сельском хозяйстве в ходе реформ XIX - начала XX в. шли весьма медленно. Становление протобуржуазных тенденций, как ведущего фактора социальной эволюции деревни, происходит в 1930 - 1950-е годы. Сам этот процесс активно развивается в 1970 - 1980-е годы внутри социального слоя управленцев, постепенно концентрировавших возможности распределения аграрного продукта и регулирования общественного производства, специалистов, элиты сельскохозяйственных рабочих (квалифицированных рабочих, механизаторов), осуществивших, наряду с управленцами, скрытую "приватизацию" средств производства и выстраивающих на этой базе новый механизм эксплуатации деревни.

Важно реанимировать еще один подход, применявшийся советской историографией в изучении дореволюционного периода: вернуться к характеристике деревенских укладов. Колхозы, совхозы, колхозные дворы были не секторами однородного социалистического сельского хозяйства, а разными по происхождению и перспективам эволюции социально-экономическими укладами. В 1930 - 1980-е годы сохранявшийся в рамках "колхозного" крестьянский уклад претерпевал постепенную эволюцию, но, в то же время, внедрение "совхозного" уклада означало форсированное формирование "индустриального" образа хозяйствования, а затем и жизненного стиля.

Аграрный характер экономики страны 1920 - начала 1930-х годов признавался крупнейшими политическими деятелями того времени. Важнейшими показателями служили данные об удельном весе сельского хозяйства в

стр. 25

формировании национального дохода и валового продукта. В 1930 г. в политическом отчете ЦК ВКП (б) XVI съезду партии И. В. Сталин привел сведения, что в 1928/29 г. доля сельского хозяйства в валовой продукции всего народного хозяйства СССР составляла 51%, доля промышленности - 49%. В 1934 г. в отчетном докладе ЦК XVII съезду ВКП (б) Сталин свидетельствовал, что удельный вес сельского хозяйства в валовой продукции СССР составлял в 1930 г. - 38%, в 1931 г. - 33, в 1932 г. - 29, в 1933 г. - 30%¹¹ По данным официальной статистики только в 1930-е годы произошел структурный сдвиг в сторону индустриальной составляющей валовой продукции страны. Данные балансов народного хозяйства, подготовленных ЦСУ, показывают, что в СССР в 1935 г. валовая продукция промышленности составляла 44% валовой продукции народного хозяйства, а сельского хозяйства - 15%; в 1940 г. - доля промышленности была равна 58%, сельского хозяйства - 26% всей валовой продукции СССР¹² . Позже, рассматривая обнародованные органами государственной статистики показатели структуры национального (валового) дохода, многие экономисты отмечали, что к этим данным нужно подходить с осторожностью, так как показатели валового дохода, создаваемого в сельском хозяйстве, как правило, исчислялись в ценах реализации соответствующих лет, которые до 1953 г. были беспрецедентно низкими¹³ . Доля сельского хозяйства в национальном доходе СССР по официальным данным также сокращалась. В 1928 г. она составляла 39% национального дохода страны (доля промышленности - 29%), в 1930 г. - 30% (доля промышленности - 36%). В 1940 г. национальный доход формировался за счет сельского хозяйства на 29% (за счет промышленности - на 51%), в 1960 г. - на 21% (за счет промышленности - на 53%), в 1970 г. - на 22% (за счет промышленности - на 51%)¹⁴ . Таким образом, проходило превращение экономики страны из аграрно-индустриальной в индустриально-аграрную.

Вместе с тем в сельской подсистеме в конце 1920-х годов важнейшие конструкции аграрного общества сохранялись в достаточно устойчивом виде. По данным переписи населения 1926 г. 83% населения России проживало в деревне и почти целиком было занято сельским хозяйством как постоянным и главным источником средств существования. К началу коллективизации в России существовало 17 млн. крестьянских дворов, в которых проживали 88,6 млн. душ. Исследования советской доколхозной деревни, выполненные Даниловым, показали, что мелкое крестьянское хозяйство того времени почти полностью базировалось на применении ручного труда членов семьи, живой тягловой силы и примитивной техники - сохи и плуга. Традиционная структура производительных сил и возможность их воспроизводства внутри крестьянского двора поддерживала натурально-потребительский характер крестьянского хозяйства, его автаркизм¹⁵ .

Один из исходных моментов характеристики процесса капитализации - изменение количества капитала, сосредоточенного в сельском хозяйстве, особенно того, что работает непосредственно в производстве. Подсчеты стоимостных объемов так называемых основных производственных фондов в сельском хозяйстве показывают, что количество аграрного капитала с конца 1920-х до начала 1950-х годов увеличивалось очень медленно (в сопоставимых ценах в 1928 г. в СССР - 18 млрд. руб., в 1940 и 1950 гг. - 21 млрд. руб.). Значительное нарастание массы капитала в сельском хозяйстве начинается в 1950-е годы. В 1960 г. основные производственные фонды сельского хозяйства удвоились в стоимостных показателях по сравнению с 1940 - 1950 гг. (до 45 млрд. руб. в сопоставимых ценах), в 1970 г. возросли по сравнению с 1940 - 1950 гг. более чем в 4 раза (до 90 млрд. руб. в сопоставимых ценах)¹⁶ . На эти процессы обращали внимание многие советские экономисты, не заостряя, впрочем, внимание на качественных изменениях, новых отношениях в аграрной подсистеме общества, вызванных процессами накопления капитала.

Важнейший вопрос, характеризующий капитализацию аграрной экономики России в колхозное время, - динамика капиталовложений государства

стр. 26

и колхозов в сельское хозяйство, ибо, по сути дела, речь идет об источниках капитализации сельского хозяйства. За период с 1938 по 1960 гг. доля государства в формировании аграрного капитала была значительно меньшей, чем колхозов: в 1938 - начале 1941 г. - 38%, в период Великой Отечественной войны - 15, в 1946 - 1950 гг. - 41, в 1951 - 1955 гг. - 50, в 1956 - 1960 гг. - 46%. Лишь в начале создания колхозного строя, когда необходимо было обеспечить перелом в соотношении укладов, и после завершения промышленной индустриализации, что относится к 1950-м годам, доля государственных капвложений в сельское хозяйство превышала колхозные (в 1929 - 1932 гг. она составляла 79%, в 1933 - 1937 гг. - 60, в 1961 - 1970 гг. - 57, в 1970 - 1975 гг. - 67% всех капиталовложений)¹⁷ . Полномасштабное исследование места неаграрного капитала в сельской экономике колхозного периода еще предстоит провести, однако, тенденция возрастания его роли налицо. Данные балансовой части сводных годовых отчетов колхозов РСФСР позволяют рассчитать, что доля "заемных" капиталов (непогашенных банковских кредитов, задолженности колхозов разным лицам и учреждениям) в наличных средствах колхозов была равна в 1935 г. - 18%, в 1945 г. - 14, в 1950 г. - 23% от всех средств, в 1955 г. она составляла 31%, в 1960 г. - 24% средств колхоза. В начале 1980-х годов она равнялась 40% всех средств, находившихся в распоряжении колхозов РСФСР¹⁸ .

Показательно в свете исследования особенностей капитализации российской деревни и участие в ней ссудного капитала. Регулярное нарастание долгосрочных кредитов колхозам СССР в опубликованной статистике фиксируется в течение всего изучаемого периода: 1940 г. - 89 млн. руб., 1950 г. - 302 млн., 1960 г. - 621 млн., 1965 г. - 1422 млн., 1966 г. - 1619 млн. рублей. Резкое увеличение краткосрочного кредитования колхозов происходит в момент перехода капитализации в зрелую стадию: если в 1940 г. Госбанк СССР выделил колхозам, межколхозным предприятиям и организациям 30 млн. руб., в 1950 г. - 134 млн., то в 1960 г. - 1772 млн., в 1965 г. - 1472 млн., в 1966 г. - 1915 млн. рублей¹⁹ . При всей ограниченной возможности сравнения вышеназванных форм кредитования колхозов нельзя не обратить внимание на то, что переход в стадию развитого "аграрного капитализма" означал в экономическом плане не только радикализацию вторжения капитала в создание адекватных неаграрному обществу производительных сил, но и возрастание его функциональной значимости в оживлении производственных фондов. За 1930 - 1980-е годы вся система кредитования сельского хозяйства изменялась параллельно становлению нового аграрного устройства. Заторможенность капитализации первого колхозного двадцатилетия, а во многом и 1950-х годов, была связана, с одной стороны, с ограниченными ресурсами кредитования колхозов государством, с другой стороны, с неготовностью колхозов принять кредиты для обеспечения переустройства экономического механизма. В 1960-е годы происходят изменения в порядке кредитования колхозов, которые начинают переводиться на прямое банковское кредитование в соответствии с Постановлением Совета Министров СССР от 17 декабря 1965 года²⁰ . С 1965 г. колхозам было разрешено производить оплату труда колхозников за счет долгосрочных ссуд. В 1960-е годы ослабевает государственная регламентация использования ссуд, увеличиваются сроки предоставления кредита, снижается процент за его использование.

О качественном изменении роли капитала (капитализации) говорит степень охвата сельского хозяйства формами товарного производства, расширение рыночного сегмента аграрной подсистемы. До второй половины 1950-х годов движение аграрного продукта, средств труда, рабочих рук осуществлялось, в основном, вне классических рыночных механизмов, хотя "вынужденная" товарность нарастала. Основное место в этом процессе занимали натуроплата за работы МТС, обязательные поставки сельхозпродукции государству. В так называемой "товарной" продукции зерноводства колхозов РСФСР (отчуждении продукции у сельхозпроизводителя независимо от механизмов изъятия) в 1937 г. 37% занимали обязательные поставки, 48% нату-

стр. 27

роплата МТС; в 1945 г. обязательные поставки возросли до 57%, натуроплата МТС составляла 32%; в 1954 г. через обязательные поставки ушло 24% отчужденного у российских колхозов зерна, через натуроплату МТС - 49%. Таким образом до середины 1950-х годов 70 - 80% зерна изымалось вне "классических" рыночных механизмов²¹ . Схожи были механизмы изъятия и другой аграрной продукции, уровень товарности которой в 1940 - 1950-е годы составлял: по овощам - до 70%, по молоку - более 70%, яйцам - более 80%, овечьей шерсти - более 90%. Такой порядок отчуждения продуктов попадает под признаки своеобразной формы "феодальной" ренты. При этом затраты колхозам на производство продукции, например в 1950 г., возмещались государством лишь на 30 - 50%²² . Выплаты от колхоза в 1930 - 1950-е годы, даже осуществляемые в денежной форме, также не являлись полномасштабным элементом товаризации рабочей силы. Денежная оплата труда в этом случае выступала как специфическая черта преобладавших внеэкономических методов эксплуатации, а натуральная часть лишь по форме отличалась от нее, а, по сути, являлась методом трудовой мобилизации, достаточно типичным для аграрного общества. Колхозники получали оплату за труд не по фиксированным тарифным ставкам (как, например, рабочие совхозов), а по результатам хозяйственной деятельности сельхозартели. При этом распределение доходов между колхозниками, согласно Примерному Уставу сельхозартели 1935 г., производилось по остаточному принципу после выполнения обязательств перед МТС, засыпки семян на посев, фураж и так далее. Часто труд не оплачивался вовсе. В то же время нельзя отрицать в аграрной экономике 1930 - начала 1950-х годов существования продуктового товарооборота и сегментарных явлений, приближающихся к рыночным характеристикам движения компонентов сельхозпроизводства - контрактации, заработной платы механизаторов, авансирования, существования найма рабочей силы в колхозах. Судя по статистике распределения денежных доходов российских колхозов в 1940 - 1950-е годы на оплату труда наемных рабочих расходовалось около 1% денежных доходов²³ .

Экспансия капитала в аграрный сектор во второй половине 1950-х - 1980-е годы не принесла крупных изменений доли отчуждаемого продукта, но коренным образом изменила феномен товарности. С 1958 г. вместе с реорганизацией МТС, отменой обязательных поставок, а затем введением заработной платы колхозникам идет становление аграрного рынка на продукты сельского хозяйства, средства труда, рабочие руки. В 1960 - 1980-е годы закупочные цены аграрной продукции постепенно сближались с себестоимостью ее производства. Рабочая сила колхозников, вместе с "освобождением" крестьян (в 1974 г. была принята новая паспортная система), превращается в товар. Оплата труда колхозников становится заработной платой: она перестает быть связанной с итогами работы за определенный период, вводятся гарантированность выплат (1966 г.), ежемесячность расчетов с колхозниками на уровне соответствующих категорий рабочих совхозов, постепенно происходит процесс ее монетаризации. Если в 1953 г. доля денежных поступлений в семью российского колхозника составляла 21 % от общего объема натуральных и денежных выплат, производимых колхозом, то в 1960 г. она равнялась 62, а в 1970 г. - 95%²⁴ . В российском сельском хозяйстве увеличивается использование рабочей силы по найму. В 1970 г. колхозы и совхозы РСФСР использовали 180 тыс. среднегодовых работников "со стороны", в 1975 г. - 319 тыс., а в 1980 г. - 469 тыс. человек²⁵ . Одновременно увеличивается доля денежных расходов на оплату наемного труда: в 1975 г. в РСФСР она составляет 14% валового дохода колхоза, а в 1980 г. достигает 44%²⁶ . Колхозы полностью включаются в систему купли-продажи рабочей силы, сельскохозяйственной продукции, а также средств труда.

Проанализировать последнее из названных явлений возможно исходя из показателей материальных производственных затрат в сельском хозяйстве. Ежегодно представляемые в органы статистики сведения по колхозам, совхозам, хозяйствам учитывали стоимость сельхозпродуктов (семян, кор-

стр. 28

мов) и промпродуктов (минеральных удобрений, горюче-смазочных материалов, другого топлива, медикаментов и ядохимикатов, покупных кормов, расходов на текущий ремонт), а также амортизацию основных средств производства. Расчет соотношения в материальных затратах колхозов долей аграрного и неаграрного (промышленного) капитала показывает, что в 1930 г. сельское хозяйство колхозов СССР на 81% основывалось на средствах производства внутриотраслевого (сельскохозяйственного) происхождения. В последующие годы доля произведенных внутри сельского хозяйства средств производства в материальных затратах постепенно снижалась, хотя и оставалась значительной (в 1940 г. в колхозах СССР - 75%, в 1950 г. - 72%, в 1960 г. в колхозах РСФСР - 63%, в 1970 г. - 54%). Кардинальные изменения в уровне товаризации средств производства колхозов происходят в первой половине 1970-х годов. В 1975 г. в колхозах РСФСР доля "промышленных" средств производства в материальных затратах достигла 55%, а в первой половине 1980-х годов составила 70% всех производственных затрат²⁷ .

Постепенно в товарные отношения вовлекалась и земля. С конца 1950-х годов формируются более "свободные" поземельные отношения. Земля освобождается от тягловых обязательств (с 1958 г. были отменены обязательные поставки сельхозпродуктов государству колхозами, колхозными дворами, хозяйствами рабочих и служащих, а также натуроплата за работы МТС), разрушалась принудительность землепользования, когда поземельное "тягло" рассматривалось государством в качестве незыблемой основы аграрного устройства общества. "Освобождение" земли от тягловых обязательств увеличило возможность вложений капитала в землю, которые в 1960 - 1970-е годы практически полностью переводятся с кредитных механизмов на принципы прямых государственных вложений²⁸ . Все оформляющиеся вокруг земли товарно-денежные отношения неминуемо вели к тому, что земля, втягиваясь в них, сама приобретала характеристики товара. В конце 1960 - начале 1970-х годов советские экономисты обосновывали необходимость стоимостной, денежной оценки земель²⁹ . До постановки вопроса об открытом обороте земли оставался один шаг. Тем более, что в советском обществе всегда существовали "ниши" скрытой и даже открытой товаризации земли. Сделать такой вывод позволяют материалы документов правоохранительных органов о "грубых нарушениях принципов социалистического землепользования". Покупка, продажа приусадебных участков, сенокосов, сдача их внаем "исполу" являлись весьма обычными сделками. Подобные "земельные сделки" с середины 1970-х годов стимулировались горожанами, получившими разрешение покупать дома в деревне, что подразумевало и "продажу" приусадебного участка³⁰ .

Другой фактор, свидетельствующий о капитализации и перерождении аграрного общества - изменение структуры себестоимости аграрного продукта. Когда роль такого экономического фактора как капитал становится ведущей, а доля "живого" труда в себестоимости продукта кардинально сокращается, можно считать, что грань, отделяющая аграрное общество от капитализированного пройдена. Вопрос об "издержках производства", как это тогда называлось, фигурировал еще в конце XIX века. Обзор и анализ дореволюционных работ по себестоимости сельхозпродукции сделал Струмилин в статье "Издержки производства хлебов в Царской России" (1926 г.)³¹ . Этот опыт был использован советской статистикой. В 1928 г. было начато определение себестоимости производства сельхозпродукции в колхозах. В 1931 г. в статистических сведениях еще приводилась структура издержек производства в совхозах, колхозах, крестьянских хозяйствах³² . Однако с 1932 г. вопрос о себестоимости в колхозах сошел со страниц печати (в сборниках ЦСУ сведения давались лишь по совхозам). Экономисты считали, что на это повлияло повсеместное введение трудодня, натуроплаты на работы МТС и натурализация производственных отношений. Вопрос о себестоимости в колхозах в административном порядке был снят с повестки дня. Указывалось, что расценка труда в рублях чрезвычайно вредна, так как порождает потребительс-

стр. 29

кие настроения. Н. А. Вознесенский в начале 1930-х годов писал, что "издержки производства" в колхозах должны исчисляться непосредственно в рабочем времени - трудоднях³³ . В 1930 - 1950-е годы высказывалось мнение, что для колхозов характерны только натуральные отношения, что "колхозное производство является особым типом хозяйства", а себестоимость в колхозах просто равна материальным затратам³⁴ . Вновь вопрос себестоимости в колхозах стал изучаться после 1953 года. Начало обсуждению положил Венжер в 1955 году³⁵ . С 1958 г. в годовых отчетах колхозов начали приводиться данные о себестоимости продукции, исходящие в оценках оплаты живого труда колхозников из норм рабочих совхозов. Практика учета себестоимости колхозной продукции окончательно сложилась в 1963 - 1964 годах. В годовых отчетах колхозов за 1962 г. впервые при расчете себестоимости продукции использовался учет фактической оплаты труда в колхозах.

Историки практически не обращались к изучению вопросов соотношения "живого" труда и капитала в структуре себестоимости сельхозпродукции. Исключение составляют работы Данилова, который, анализируя производство в советской доколхозной деревне, обратил внимание на то, что структура издержек производства дает суммарную характеристику производительных сил с точки зрения места и роли их отдельных элементов. В этой структуре, по его мнению, фиксируется соотношение факторов создания продукта, стоимость которых переносится на этот продукт. По расчетам Данилова удельный вес стоимости рабочей силы ("живого" труда) в общей себестоимости продуктов крестьянского хозяйства в 1925 г. (в среднем по стране) составлял по зерновым - около 60%, по картофелю - 57, по льну - 75%. Таким образом, затраты живого труда намного превышали затраты капитала³⁶ .

Для колхозного периода расчет соотношения затрат живого труда и капитала имеет свою специфику. Соотношение материальных издержек может быть сопоставимо лишь с затратами на оплату труда и поэтому имеет смысл только с того момента, когда затраты на эту оплату стали исчисляться на уровне расценок работников совхозов. Судя по расчетам структуры себестоимости колхозов РСФСР, сделанным Всесоюзным институтом экономики сельского хозяйства по материалам сводных годовых отчетов колхозов за 1953 - 1956 гг., затраты на оплату труда в общей себестоимости сельхозпродукции в то время занимали в производстве овощей, кормовых культур и льна от 50 до 75%. В пределах 40 - 45% затраты на оплату труда составляли в производстве молока и 35 - 40% - в производстве зерна, картофеля, мяса³⁷ . В 1958 и 1960 гг. расходы на оплату труда ("затраты всего труда") в структуре себестоимости производства сельхозпродукции в колхозах РСФСР составляли: по зерну - 46 и 45% соответственно, по картофелю - 41 и 45%, по молоку - 47 и 47%, привесу крупного рогатого скота - 44 и 39% и лишь в производстве овощей превышали 60% за оба года³⁸ . По расчетам отдела аграрных проблем Института экономики АН СССР удельный вес материальных затрат во всех производственных затратах колхозов РСФСР в 1964 г. составлял 52%, в 1965 г. - 57%³⁹ ; при этом следует иметь ввиду, что к этому времени оплата труда существенно возросла по сравнению со второй половиной 1950-х годов. Несмотря на то, что оплата труда и в дальнейшем росла, причем значительно более высокими темпами, чем в предшествующий период, ее удельный вес в структуре себестоимости сельхозпродукции постоянно и неуклонно сокращался: до 30% во второй половине 1960-х годов, 25% в 1975 г. и 19% в 1980 году⁴⁰ . Иными словами, колхозы превращаются во вполне капитализированную хозяйственную структуру.

Таким образом, в 1930 - 1980-е годы достаточно типичное аграрное общество России трансформируется в специфический российский аграрный капитализм. Гранью окончательного ухода аграрного общества и становления капитализированного становятся 1950 - 1960-е годы, когда начинается кардинальное нарастание массы капитала в сельском хозяйстве, увеличивается роль государства в этом процессе, капитал превращается в главный фак-

стр. 30

тор производства, завершается товаризация продукции, рабочих рук, средств производства.

Существование различных укладов в экономике страны в первой трети XX в. не вызывало сомнений у ее политического руководства. В 1918 г. Ленин выделял пять общественно-экономических укладов, в начале 1930-х годов Сталин говорил о сохранении двух укладов в экономике страны. В 1930-е годы сложилась концепция существования единого однородного социалистического сектора в народном хозяйстве. С 1933 г. советская государственная статистика стала включать в итог по социалистическому сектору народного хозяйства личное подсобное хозяйство (ЛПХ) колхозников, с 1935 г. - рабочих и служащих⁴¹ . Тем не менее, у советских экономистов существовало сомнение в правомерности такого подхода. В ходе дискуссии о природе ЛПХ в 1960-е годы ряд авторов ставили под сомнение его социалистический характер, либо отрицали его. Г. Г. Котов, например, писал, что "наличие ЛПХ указывает на то, что процесс обобществления в сельском хозяйстве не завершен... и социалистическая форма хозяйства не стала единственной"⁴² . Некоторые экономисты говорили и о "переходном характере колхозной формы производства". Указывая на остатки старого, мелкокрестьянского способа производства в коллективных хозяйствах начального периода, В. П. Шкредов отмечал, что колхозно-кооперативная собственность в течение известного времени оставалась формой выражения переходных производственных отношений⁴³ . Эти рассуждения подтверждают необходимость анализировать развитие аграрного строя России 1930 - 1980-х годов именно как совокупность разных хозяйственных укладов: государственно-капиталистического уклада, представленного, прежде всего совхозами и МТС, колхозного, выполнявшего главную функцию в рамках первоначального накопления, и старокрестьянского.

Капитал локализовался, прежде всего, в структурах, имеющих товарную направленность производства. Наиболее массированно процесс капитализации развивался в совхозном укладе, являвшемся форпостом этого процесса, его своеобразной экспериментальной базой. Этот уклад сформировался за счет крупных государственных вложений капитала и сосредоточивал: в 1935 г. - 23% основных производственных фондов сельского хозяйства в стоимостных показателях, в 1960 г. - 32%. При этом государственные хозяйства давали перед войной 10%, а в 1960 г. - 21% валовой продукции сельского хозяйства РСФСР. Государственно-капитализированный уклад становится господствующим в сельском хозяйстве в конце 1960 - начале 1970-х годов. В 1975 г. он сосредоточивает около половины стоимости основных производственных фондов сельского хозяйства, производя более 40% сельхозпродукции. Роль капитала в совхозном производстве ярко видна при анализе его доли в структуре себестоимости продукции в совхозах. Уже в середине 1930-х годов в совхозах СССР доля "живого" труда в себестоимости зерновых не превышала 13 - 14%, продукции животноводства - трети всех затрат⁴⁴ .

Оригинальной формой переустройства аграрной общественной подсистемы, способом капитализации аграрного производства и важнейшим механизмом первоначального накопления в сельском хозяйстве России явились колхозы. Особенностью капитализации через колхозный механизм в российской деревне стало то, что она происходила посредством крупномасштабного использования архаичных, "феодальных" по сути, государственных по форме, механизмов первоначального накопления, связанных, прежде всего, с насильственным отделением работника от средств производства, сгоном крестьян с земли. Связанный с этим неизбежный момент - архаизация государственного строя. В 1930 - начале 1950-х годов вновь был востребован жесткий политический режим, только и способный какое-то время удерживать на плаву "феодальную" реставрацию, под которой мы понимаем не восстановление "средневекового" устройства во всем его многообразии, а временное использование механизмов аграрного общества в других исторических условиях.

стр. 31

Колхозный уклад был сформирован в начале 1930-х годов на базе сложения потенциала индивидуальных крестьянских хозяйств. В 1930 г. средства производства колхозов практически не отличались от тех, которыми пользовался крестьянин, ведя традиционное семейное производство: 81% колхозов РСФСР работал только на живой "двигательной" силе, 56% в структуре основных средств производства (в стоимостном выражении) занимал рабочий и продуктивный скот, 19% - сельхозинвентарь, 12% - транспортные средства⁴⁵ . Самыми распространенными орудиями труда в колхозах и в 1930-е годы оставались конные плуги и конные сеялки. Но началась и механизация, в основном тракторизация, охватившая небольшой круг сельхозопераций, преимущественно пахоту и сев зерновых. Особенностью внедрения государственно-организованного капитала в аграрную подсистему стало его сосредоточение "вне" колхозов, через МТС - уникальный советский способ организации процесса производства на селе. До конца 1950 - начала 1960-х годов процесс накопления капитала в колхозном укладе происходил крайне медленно. В первой половине 1930-х годов произошло даже сокращение капиталов, накопленных крестьянским укладом к 1928 г. (в СССР в 1935 г. примерно на 25%, если суммировать то, что находилось в тот период в основных фондах колхозов, единоличных хозяйств и приусадебных хозяйств колхозников). Доля основных фондов колхозов во всех основных фондах сельского хозяйства СССР в 1940 г. составляла 33%. В этом укладе в РСФСР производилось в 1941 г. 70%, в 1950 г. - 64% валовой продукции сельского хозяйства. Исходно низкое обеспечение колхозов основным экономическим ресурсом, отсутствие внутренних возможностей накопления и внешнего притока капитала в 1930 - начале 1950-х годов консервировали характер аграрного строя страны в рамках традиционного общества. Колхозы того времени вряд ли следует рассматривать как явление, выходящее за рамки аграрного общества (пусть и в "государственно-феодальной" форме). По организационно-экономическому устройству они были намного ближе к "феодальным" владениям, управляемым назначенцами государства, чем к предпринимательским хозяйствам в аграрной сфере. Не случайно Сталин в период подготовки Устава сельхозартели 1935 г. сравнивал колхозы с "экономией, помещичьим имением"⁴⁶ .

При всей принципиальной общности первого колхозного двадцатилетия (господства в деревне типичных устоев аграрного общества и "феодальных" пережитков) период 1930-х годов и период 1940 - начала 1950-х годов существенно различаются. До установления обязательности выработки определенного количества трудодней, установления погектарных норм обложения, коллективизации подавляющей части дворов, вряд ли можно считать колхозную систему полностью сформировавшейся. 1940 - начало 1950-х годов, кроме экстремальности ситуации, характеризуются пиком внеэкономического изъятия (норм эксплуатации) в целом для аграрного общества России. В этот период была восстановлена система государственных повинностей (по выражению Сталина "нечто вроде "дани"), включающих отработочную, продуктовую и денежную формы. Законодательное оформление этой системы относится к концу 1930-х годов, а "отмирание" повинностей наблюдается с середины 1950-х годов. Хотя для данного периода было характерно преобладание чрезвычайно жестких, внеэкономических методов эксплуатации, постепенно формировался и механизм экономического принуждения. Прежде всего, он был связан с лишением колхозника основных средств производства, формированием системы материального стимулирования, частью которой было наделение приусадебной землей.

Накопление капитала в условиях колхозной системы имело свою специфику и особенности на разных этапах существования колхозного строя. Если проанализировать строение неделимых фондов колхозов России за 1935 - 1950 гг., выясняется любопытная картина. В их структуре доля обобществленного имущества и вступительных взносов сократилась с 1935 по 1950 гг. с 24 до 12%. Уже в середине 1930-х годов до 50% в этой структуре занимали

стр. 32

отчисления от доходов сельхозартели (1937 г. - 55%); позже относительная доля этого показателя снижается при серьезном увеличении еще одного капитализационного канала - накоплений в "строительстве и средствах производства, изготовленных для нужд сельхозартели" (до 42% в 1940 г.)⁴⁷ . Тем не менее, даже на середину 1960-х годов И. Ф. Суслов определяет долю обобществленных фондов, созданных трудом в единоличных крестьянских хозяйствах, в стоимости основных средств производства колхозов в 15 - 20%, то есть средства производства, созданные трудом кооперированного крестьянства, в середине 1960-х годов достигли 80%⁴⁸ . Массированный рост колхозных капиталов начинается в 1960-е годы. Проникновение капитала в сельское хозяйство было связано с расширением отраслей и сфер механизации сельского производства, а также с завершением индустриализации страны в целом, что позволило приступить к радикальным переменам в сельской подсистеме. В 1960 - 1970-е годы идет перераспределение средств между промышленностью и сельским хозяйством, резко возрастают капиталовложения государства в аграрный сектор. Повышается удельный вес мелиорации в себестоимости аграрного продукта; в виде участия в создании химических комплексов и через другие опосредованные сферы в сельское хозяйство пошел западный капитал, роль которого в этих процессах еще плохо изучена. А его роль была достаточно велика: только в 1959 - 1963 гг. на Западе было закуплено 50 химических заводов⁴⁹ .

В 1960 г. доля колхозов в стоимости основных производственных фондов сельского хозяйства страны составляла около половины, в 1970 - 1980-е годы была на уровне примерно 40% их общей стоимости⁵⁰ . Доля колхозов в валовой продукции сельского хозяйства РСФСР составляла: в 1960 г. - 39%, в 1970 г. - 35, в 1980 г. - 29%⁵¹ . Масштабы работы нараставшего капитала четко прослеживаются через изменение численности колхозников, занятых в общественном хозяйстве. Если с 1940 по 1950 гг. сокращение занятых в производстве колхозников РСФСР было не столь значительным (с 17 млн. человек до 14 млн. человек при примерно равных объемах производства), то далее процесс идет нарастающими темпами: в 1960 г. в колхозах было занято 9 млн., 1980 г. - 5 млн, 1987 г. - 4 млн. человек при увеличивающихся объемах производства⁵² . В 1970 - 1980-е годы в аграрно-промышленном комплексе идет увеличение доли отраслей инфраструктуры сельского хозяйства, формируется взаимосвязанная система функционирования рынка аграрного и промышленного капитала. К середине 1980-х годов в объеме продукции аграрно-промышленного комплекса (АПК) РСФСР доля сельского хозяйства (вместе с лесным) составляла 43%, доля отраслей промышленной переработки, заготовка сельхозпродукции и доведение ее до потребителей - 38%, еще 19% продукции приходилось на отрасли, обеспечивающие АПК средствами производства⁵³ . Фактически в аграрной подсистеме возникло новое экономическое устройство, которому соответствовали радикально изменившиеся по сравнению с 1930-ми годами материально-техническая оснащенность, организация хозяйства и социальная структура деревни.

В своем развитии колхозная система прошла ряд этапов. Первый охватывает 1930-е годы - от начала массового колхозного строительства до завершения формирования таких несущих конструкций колхозного устройства, как погектарные нормы обложения, увязывание существования приусадебного хозяйства с трудом в колхозе. Второй включает 1940 - начало 1950-х годов - период существования колхозной системы в классическом виде, когда создавались условия для торжества капитала в аграрной сфере. Третий период (с середины 1950-х до середины 1960-х годов) - свертывание классической колхозной системы характеризуется отменой системы госпоставок, ударами по личному приусадебному хозяйству, совхозизацией, крупномасштабным перемещением рабочих рук в промышленность, введением гарантированной заработной платы и распространением на колхозников пенсионной системы, резким возрастанием притока в деревню промышленного капитала. В 1950 - 1960-е годы колхозная система заметно трансформировалась в индустриаль-

стр. 33

но функционирующее экономическое пространство. На четвертом этапе (конец 1960 - 1980-е годы) происходит окончательное перерождение системы в государственный аграрно-капиталистический механизм.

Старокрестьянский уклад был представлен, прежде всего, приусадебными хозяйствами колхозников, а также единоличными дворами. Он характеризовался существованием особого типа аграрного производства, ведущегося автономной хозяйственной ячейкой - крестьянским двором, представляющим уникальное сочетание производственного комплекса - земли, средств производства и рабочих рук. До 1933 г. в этом укладе было сосредоточено абсолютное большинство капиталов сельского хозяйства (в СССР в 1928 г. - 98%, в 1931 г. - 79%). С 1933 г. капиталы крестьянского уклада стремительно сокращаются: в 1933 г. в нем осталось 44% всех основных средств производства сельского хозяйства СССР (в том числе в хозяйствах крестьян осталось большинство продуктивного скота, надворных построек), в 1937 г. - 22%⁵⁴ . Экономисты, изучавшие развитие крестьянского уклада (согласно прежней терминологии - личного подсобного хозяйства), отметили, что после окончательного формирования колхозного строя он (с небольшими колебаниями) оставался примерно на одном уровне объема в стоимостных показателях до конца 1960-х годов. Этот уклад играл довольно значительную роль в производстве валовой аграрной продукции. Колхозные дворы РСФСР давали в 1941 г. 16%, в 1950 г. - 18, в 1960 г. - 23, в 1976 г. - 24% валовой сельскохозяйственной продукции России⁵⁵ . Крестьянский уклад достаточно долго играл устойчивую и значимую роль в аграрной подсистеме страны. До 1950-х годов он сохранял ведущие позиции в животноводстве, а до 1960-х годов - в формировании бюджета колхозной семьи. Являясь амортизатором процесса первоначального накопления, он последовательно сохранялся и поддерживался на уровне государственной политики 1930 - начала 1950-х годов, в том числе воспроизводился и "внутри" капитализированных укладов. В частности, в начале 1930-х годов государством предпринимались усилия по ликвидации бескоровности колхозников, в 1933 г. был решен вопрос об индивидуальном огороде для рабочих совхозов, а в 1938 г. - о возможности содержания совхозниками скота⁵⁶ . В то же время традиционное отсутствие внутренней мотивации накопления в рамках старокрестьянского уклада, его существование в условиях жесточайшей государственной эксплуатации подрывало устои этого типа хозяйствования.

Хозяйственная деятельность селян на личном приусадебном участке в наименьшей степени подвергалась перестройке. Хозяйства населения дали в 1965 г. 46% той доли национального дохода, который производился в сельском хозяйстве, в 1970 г. - 39%, в 1975 г. - 47%⁵⁷ . Такие показатели были связаны, прежде всего, с тем, что уровень капитализации в личном приусадебном хозяйстве был крайне низким и материальные издержки - небольшими. С помощью машин или тягловой силы производились, как правило, лишь вспашка приусадебных участков и, иногда, частичная уборка урожая. Во всех остальных производственных процессах основную роль играл живой труд, примитивные орудия. В 1955 г. в среднем по РСФСР доля материальных издержек приусадебного хозяйства составила 26% от совокупного дохода семей колхозников, в 1965 г. - 43%. Материальные издержки ЛПХ состояли преимущественно из натуральных расходов - кормов, семян, подстилки для скота и т. д. В 1955 г. доля натуральных расходов в издержках двора российского колхозника составляла 85%, в 1965 г. - 82%. Лишь в начале 1980-х годов делаются шаги в сторону капитализации личного хозяйства, промышленность начинает производство средств малой механизации. В 1984 г. население имело возможность купить 5 механизмов, применяемых, в основном, в растениеводстве (мотоблоки, мотокультиваторы и др.)⁵⁸ .

Капитализация в аграрном секторе неизбежно вела к соответствующим социальным последствиям: раскрестьяниванию, пролетаризации, формированию протобуржуазии. Проблема раскрестьянивания является одной из наиболее дискуссионных в современной историографии. Разные мнения выска-

стр. 34

зываются о длительности процесса раскрестьянивания в России, этапах и степени его завершенности. Одна из причин неоднозначности мнений кроется в несогласованности понимания дефиниции "крестьянство". По определению Т. Шанина, крестьяне - это мелкие сельскохозяйственные производители, которые трудом своих семей, используя простое оборудование, производят продукцию главным образом для собственного потребления и для того, чтобы исполнять свои обязанности по отношению к обладателям политической и экономической власти⁵⁹ . Некоторые историки главным признаком этой социальной категории считают труд на земле или ведение личного приусадебного хозяйства⁶⁰ . Заметим, что сельскохозяйственный труд мог быть главным занятием и других социальных категорий - рабов, наемных рабочих. Но эти группы не подпадают под определение крестьянства, которое было совершенно особым способом интегрировано в аграрное производство. В отличие от рабов, лишенных основных средств производства, и рабочих, продающих свои рабочие руки, крестьянин являлся собственником основных орудий труда, владел или пользовался землей и вел хозяйство в достаточно автономном режиме, составляя основу общественного производства и населения аграрного общества. Что касается критериев завершенности процесса раскрестьянивания, то одно из мнений на этот счет было сформулировано В. А. Ильиных, который считает, что о завершенном раскрестьянивании свидетельствует невозможность воссоздания крестьянства как класса⁶¹ . Нам представляется, что завершенность раскрестьянивания - это радикальное сокращение доли "крестьян" в социальной структуре общества, утрата функций по преимуществу натурального хозяйственника, соответствующие социально-экономические подвижки. Преодоление, в основном, крестьянских черт и означает завершение раскрестьянивания, хотя еще длительное время у носителей признаков этого слоя могут сохраняться остатки прежних экономических, социальных, психологических характеристик.

В процессе раскрестьянивания явно выделяются "внешнее" и "внутреннее" его проявления. Под первым понимается миграция - прямое выталкивание из крестьянской среды, из деревни в результате подрыва воспроизводства двора, второе характеризуется как процесс внутреннего перерождения крестьянства, приобретения новых черт остающимися жить в деревне. Население сельской местности до 1960-х годов численно преобладало над горожанами. В 1939 г. в деревнях проживало 67% населения России, причем половина жителей страны в качестве основного занятия называла сельское хозяйство (в промышленности и строительстве работало тогда 26% населения России). Переход половинного рубежа в долевом соотношении горожан и селян зафиксировала перепись 1959 г., когда доля сельского населения сократилась до 48%, а доля занятых в сельском хозяйстве - до 32% (в промышленности работало 37% населения России). В начале 1990-х годов селяне составляли лишь 26% общей численности населения России⁶² . Таким образом, за шесть десятилетий существования колхозов раскрестьянивание сократило сельскую часть населения страны с 80% до примерно четверти всех жителей государства. А оставшаяся часть колхозников постепенно социально переродилась.

Наиболее интенсивным периодом раскрестьянивания являются 1930 - 1960-е годы. Здесь мы сталкиваемся с видимым противоречием: почему в условиях "феодальной" реставрации начинается сокращение и перерождение основной категории населения, свойственной аграрному обществу? Причина в том, что эта реставрация решала задачу перехода от аграрного общества к индустриальному. Проникновение в деревню государственно-организованного капитала уже в 1930 - 1950-е годы отчасти денатурализовывало крестьянский труд и его продукт. В условиях "феодальной" реставрации готовилась почва для трансформации крестьянина в рабочего. Обезземеливание крестьян, разрушение воспроизводственного механизма их демографического и хозяйственного статуса также вписываются в этот процесс. В 1960-е годы "раскрестьянивание" России в основном завершает-

стр. 35

ся. Незавершенность пролетаризации колхозников и других сельских тружеников обусловливалась лишь сохранением многих черт крестьянского мировосприятия, а также института личного подворья. С конца 1960-х годов колхозник (как и совхозный рабочий) становится наемным рабочим государственного предприятия, хотя и сохраняет некоторые крестьянские черты, в том числе небольшое личное хозяйство, ориентацию на продовольственное самообеспечение, социально - психологические особенности. "Раскрестьяненные колхозники" в это время, несмотря на некоторое снижение уровня эксплуатации, пребывают в очень некомфортной социальной ситуации. Их прежняя крестьянская сущность окончательна разрушена. Они оказались в "рабочих", но самого обездоленного и униженного сорта. Естественной реакцией на это стало, с одной стороны, нарастание негативных явлений социальной жизни: пьянства, социальной деградации. С другой стороны, форсированный уход крестьянства вызвал всенародный надлом и ностальгию по деревне, проявившиеся в литературе русских "деревенщиков". Российское крестьянство неравнодушно воспринимало свое разрушение, к тому же происходящее на глазах практически одного поколения. Естественной реакцией крестьянского социума на сверхэксплуатацию деревни в 1930 - 1950-е годы был социальный протест. Крестьянский протест эпохи раскрестьянивания выливался в традиционные для деревенского мира в основном пассивные и ненасильственные формы (исход из деревни, уклонение от государственных повинностей, борьба за сохранение и расширение приусадебного землепользования, протест против утраты деревней культурной самостоятельности и самобытности и т. д.). Выдержав борьбу за выживание двора в 1930 - 1950-е годы, крестьянский мир подорвал свои силы. На рубеже 1950 - 1960-х годов был превышен предел возможностей крестьянского противостояния разрушительным действиям капитала. Вместе с ним уходила в прошлое многовековая традиция пассивных, ненасильственных форм противостояния капитализаторской политике государства.

Социальное перерождение крестьянства четко прослеживается в этапах развития крестьянского двора колхозной эпохи. До 1960-х годов он сохранял архаичные черты аграрного общества не только во вполне самодостаточном, натурально-потребительском воспроизводстве средств труда, но и в продовольственном, а также бытовом обеспечении. Основой сохранения крестьянского статуса колхозного двора являлось приусадебное хозяйство, которое велось за счет семейной кооперации, с разделением труда по полу и возрасту. Работы по уходу за садом и огородом, скотом и птицей в основном осуществлялись женщинами, а труд мужчин преобладал на работах по возведению и ремонту хозяйственных построек и инвентаря, на заготовке продуктов леса, кустарно-ремесленных работах. Воспроизводство хозяйства двора также, в основном, было натуральным: семена, корм, некоторые орудия труда, скот и молодняк воспроизводились внутри хозяйства. Внутри двора воспроизводилась и значительная часть несельскохозяйственной продукции, до 1960-х годов сильны были кустарно-ремесленные традиции в хозяйстве. Лишь производство одежды и обуви с 1930-х годов постепенно вытесняется из крестьянского хозяйства, а изготовление мебели, предметов быта во многом сохранялось внутри двора и в 1950-е годы. В 1930 - 1950-е годы натуральность сохранялась и в воспроизводстве рабочей силы колхозной деревни: продовольственные потребности колхозника в основных сельхозпродуктах удовлетворялись за счет хозяйства двора, происходила внутрисемейная "профессиональная" подготовка к сельхозтруду. Колхозная система "стерилизовала" крестьянство, но не уничтожила его окончательно. Индивидуальный хозяйственный уклад, несмотря на беспрецедентные ограничения, в течение десятилетий не был подсобным. Мясо, молоко, картофель, яйца еще долго производил в значительной степени и по преимуществу двор. В некоторых регионах и областях России это наблюдается даже в конце 1950 - начале 1960-х годов. Тем более велика была его роль в формировании бюджета колхозного двора. По бюджетным обследованиям конца 1930-х годов,

стр. 36

проведенным в черноземных областях России, доля личного хозяйства во многих семьях превышала половину, а в некоторых семьях - 70% совокупных доходов семей колхозников (исчисление производилось в ценах колхозного рынка). К 1953 г. доля личного хозяйства в доходах российских колхозников возросла и во многих районах превышала 90%. В большинстве областей Нечерноземья около половины совокупных доходов колхозной семьи даже в начале 1960-х годов формировалось за счет личного хозяйства⁶⁴ .

Сохранение до середины 1960-х годов крестьянской базарной торговли было своеобразным показателем натуральности хозяйства двора, ибо доля отчуждаемого продукта не дает возможности говорить о сколь-либо высокой товарности личных приусадебных хозяйств (в 1940 - 1950-е годы доля проданного на рынке зерна составляла от 2 до 6% от произведенных в хозяйстве, картофеля от 4 до 7%, мяса от 9 до 21%, молока около 4%, яиц от 10 до 18%). Нередко такая "торговля", по наблюдениям В. Б. Островского, принимала форму прямого продуктообмена. Состояние торговли было предопределено недостаточным развитием товарно-денежных отношений и рыночной инфраструктуры, и в то же время стимулировалось потребностями покупки самых необходимых изделий промышленности, получения денег для уплаты налогов. Нетоварный характер хозяйства двора сохранялся и в более поздний период: в 1964 г. 89% чистой продукции двора составлял фонд потребления.

Колхозный двор 1970 - 1980-х годов в основном выходит за рамки экономики традиционного общества, перестав существовать как самовоспроизводящаяся единица. К началу 1970-х годов личные приусадебные хозяйства являлись активными потребителями средств производства колхоза. По подсчетам экономистов не менее 70% кормов, используемых в ЛПХ, строительные материалы, часть семян, саженцев, молодняка являлись продукцией обобществленного производства⁶³ . Использовались в приусадебных хозяйствах и некоторые средства механизации колхоза. Последний оплот крестьянского состояния - формирование бюджета за счет своего хозяйства - пятидесятипроцентную грань переходит в большинстве областей Центральной России в первой половине 1960-х годов и уменьшается к концу 1980-х годов до пятой части совокупного дохода семьи колхозника⁶⁴ . Уходит в прошлое традиция крестьянской базарной торговли. Основные денежные средства колхозной семьи формируются за счет оплаты труда в колхозе, заработной платы, социальных выплат от государства. Денатурализация двора, разрушение его натурально-потребительского характера находит отражение в структуре расходной части бюджета. К началу 1980-х годов расходы на питание, где теперь присутствовала большая доля продукции, подвергшейся промышленной переработке, составляли около 40% всех расходов, примерно такой же была доля затрат на непродовольственные промышленные товары и оплату культурно-бытовых услуг⁶⁵ . Практически полностью изготовленными вне крестьянского двора становятся предметы домашнего обихода (мебель, посуда, одежда и обувь, другие хозяйственно-бытовые товары). По структуре бюджета колхозный двор все сильнее сближается с семьями рабочих и служащих, особенно в расходной части.

Выход приусадебного хозяйства колхозного двора из "аграрного" состояния проходит ряд этапов. Начало этого процесса связано с 1930-ми годами, когда двор был лишен лошади, происходило быстрое сокращение доли технических культур в структуре посевных площадей приусадебных участков колхозников. Даже в начале 1930-х годов они занимали около 7% посевных площадей приусадебных участков, а к 1960-м годам их доля не превышала 1%. Хлебный клин до минимума сокращается в структуре посевов двора к 1970-м годам (с 16% в 1940 г. до 7% в 1970 г.)⁶⁶ . Одновременно происходит падение агротехнической культуры приусадебного хозяйства, деградирует правильный севооборот и т. д. Параллельно этим процессам исчезает интерес колхозников к расширению и даже сохранению приусадебного участка. В конце 1940 - начале 1950-х годов доля дворов, не имеющих земли, с землей только под постройками или с малым (до 10 соток) количеством земли не

стр. 37

превышала в большинстве областей Нечерноземья РСФСР 1 - 3%. Зато доля дворов с максимально возможным для данного региона земельным участком, как правило, была на уровне 30%, а чаще 40 - 50%. Серьезные перемены начали происходить лишь в 1960-х гг., усугубляясь в течение 1970 - 1980-х годов. На Европейском Севере, например, в середине 1980-х годов свыше 10% колхозных семей вообще не имели приусадебного участка, а доля семей с максимальными земельными участками сократилась по сравнению с 1950-ми годами в 2 - 3 раза⁶⁷ . Последним этапом перерождения хозяйства двора можно считать отказ от содержания коровы. Уже в начале 1960-х годов в России лишились коров около трети крестьянских семей, а во второй половине 1980-х годов доля таковых приблизилась к 50% дворов. По областям Европейской России в 1987 г. доля семей, содержащих корову, колеблется от 14 до 35% от общего числа колхозных дворов⁶⁸ .

Важным показателем выхода из аграрного общества являлось разделение крестьянствования как рода занятия на группы профессиональной специализации. Первоначально труд в колхозах в основном не был специализированным, колхозники сохраняли статус многофункциональных работников, утвердившийся внутри крестьянского двора. Уже в 1950-е годы становится заметно, что занятие сельским хозяйством из образа жизни постепенно превращается в профессию, происходит выход за пределы села системы профессиональной подготовки. Если в 1939 г. было зафиксировано 12 - 13 сельскохозяйственных специальностей, то в 1959 г. - 25, а к 1974 г. их число увеличилось до 159⁶⁹ . Доля лиц без обозначения профессий снизилась с 80% в 1939 г. до 69 в 1959 г. и 47% в 1970 году⁷⁰ . Происходит "индустриализация" сельских профессий, увеличение доли людей, связанных по характеру работы с машинами и механизмами. В 1939 г. кадры механизаторов составляли не более 4% общей численности занятых в сельском хозяйстве СССР, в 1960 г. в колхозах РСФСР эта доля возросла до 9, в 1970 г. составила 14, а в 1980 г. - 20%⁷¹ . Своеобразную "индустриализацию" переживала и колхозная элита: предпринятая в середине 1950-х годов акция по посылке на руководящие посты в колхозах 30 тыс. рабочих была одной из важнейших составляющих этого процесса.

Новый колхозно-совхозный строй совершенно изменил деревню с точки зрения форм и способов аграрного производства, взаимоотношений людей. Индивидуальные, самодостаточные хозяева были принудительно "сведены" в единый производственный процесс с одновременным неизбежным социальным размежеванием. "Раскрестьянивание" сопровождалось трансформацией крестьянского хозяйственного идеала, сначала смутным, а потом все более заметным выходом за рамки крестьянских ценностей. В обществе, которое называлось социалистическим, складывались в завуалированном, "социализированном" виде многие традиционные тенденции имущественной и социальной дифференциации. Проявления расслоения в деревне были другими, чем в России начала XX в., где основная грань проходила по линии обеспеченности крестьянского двора средствами производства. Для колхозного времени социальная и имущественная дифференциация имела ряд особенностей: они складывались в рамках определенного исторического контекста, когда в деревне отсутствовало крупное индивидуальное производство. Для крестьянского социума этого периода были характерны малые масштабы расслоения, кроме того, действовал политический и идеологический курс на сдерживание дифференциации общества. До конца 1950-х годов он обеспечивался в значительной степени системой крестьянских повинностей, с помощью которой из хозяйства изымалась большая часть ресурсов, необходимых для создания высокого уровня жизни. Нельзя не отметить наличие в советском обществе специфических механизмов, влиявших на социальную и имущественную дифференциацию, в частности, распределение средств через общественные фонды потребления.

В обществе 1930 - 1980-х годов существовали в разном соотношении три типа крестьянской зажиточности. Прежде всего, "крестьянский", в котором

стр. 38

основой относительно высокого материального статуса для части крестьянских дворов являлся труд в приусадебном хозяйстве с его натурально-потребительской ориентацией. Не случайно то, что воспроизводилось внутри приусадебного хозяйства (скот, продукты растениеводства, питания и т.д.), являлось и критерием зажиточности для рядового крестьянского населения. По мере угасания возможностей старокрестьянского типа имущественного выделения все большие масштабы приобретает тот тип дифференциации, который формируется в результате процесса раскрестьянивания. Условно назовем этот тип "протобуржуазным". Легализация его статуса произошла в 1990-х годах. Процесс капитализации, который объективно и подспудно шел в "социалистическом" обществе, неизбежно сопровождался формированием социальной верхушки и пролетаризацией большей части населения. Однако вышеназванными двумя типами процесс социальной и имущественной дифференциации в колхозной деревне не исчерпывался. В рамках социалистической идеологии и политики государства нельзя не увидеть становления отличного от других, "социалистического" типа зажиточности, о котором постоянно упоминали партийные и государственные документы как о желательной социальной общественной эволюции, пути к идеальной модели будущего коммунистического общества. Это не было простой декларацией. Как показывают данные статистики, расширение группы высокооплачиваемых и высокодоходных семей, "осереднячивание" являлось одной из ведущих тенденций послевоенного советского общества. В определенном смысле можно говорить о превалировании именно этого типа эволюции материального положения в течение последних десятилетий советской истории России. Вместе с тем, социалистический тип зажиточности во многом являлся результатом сконструированных политических решений и был нацелен, с одной стороны, на преодоление элементов традиционной крестьянской зажиточности, а с другой - на нивелирование советского капиталистического "андеграунда".

В колхозный период происходили изменения роли той или иной формулы материальной стратификации, когда черты какого-то определенного типа играли ведущую роль в статусном самоопределении "крестьянского" как идеала, соответствующего осознанным и только зарождающимся ценностям общества. Выделяются определенные этапы эволюции имущественной и социальной дифференциации в послевоенной российской деревне. Первый - связан с завершением процесса формирования колхозной системы и существованием ее в "классическом" виде. Его протяженность - с середины 1930-х до середины 1950-х годов. Важнейшая черта этого этапа - преобладание натурально-потребительских аспектов материальной дифференциации. Второй (важнейшей характеристикой которого является начало бурной пролетаризации крестьянства) охватывает десятилетие после смерти Сталина. Динамичное, хоть и подспудное, становление основ и занятие стартовых позиций будущей социальной верхушкой активно шло в течение следующих двадцати пяти лет. И, наконец, в 1990-х годах произошли социально-революционные изменения, в которых капитализировавшаяся верхушка реализовала накапливавшиеся материальные, административные, морально-психологические элитарные потенции.

Состояние зажиточности было исключением для этапа 1930 - начала 1950-х годов. Бюджетная статистика самую высшую по доходам на члена семьи группу (1200 и более рублей в год) фиксирует даже в конце 1950-х годов в размере до 1,5% семей. В целом, в рамках первого этапа практически не заметно "естественного" (не насильственного) сокращения важнейших элементов индивидуального хозяйствования, которые во многом и лежали в основе имущественной дифференциации, в том числе, формируя идеал "хорошего хозяина" на селе. Резкое ускорение расслоения характерно для второго этапа социальной и имущественной дифференциации (1950 - начало 1960-х годов). В основе этого процесса лежала пролетаризация крестьянства. По сути, с введением гарантированных денежных форм оплаты труда отношения государства с колхозниками, "как с крестьянами", изменились на взаи-

стр. 39

моотношения с колхозниками "как с рабочими", чему соответствовала замена крестьянских повинностей отношениями найма. Формирование в аграрной сфере слоя будущих "приватизаторов" как социальной группы реально начинается именно в этот период, на что указывают и данные социологов, изучавших морфологию процессов, произошедших в 1990-х годах, в частности исследования сектора социологии сельского хозяйства Института социально-политических исследований РАН (группа В. И. Староверова).

Условия формирования будущей деревенской элиты, как правило, сочетали верхушечное положение в системе колхозной иерархии и соответствующий материальный статус, а также более благоприятные условия личного хозяйствования. Одновременно происходило сужение пространства индивидуальной крестьянской деятельности, особенно на втором этапе хрущевского правления (первая половина 1960-х годов). К этому же этапу относятся важные изменения в социальной психологии крестьянства. Практически полностью изживает себя традиция повинностного поведения в отношении государства, в крестьянское сообщество постепенно внедряются ценности индустриального общества - индивидуализм, приоритет личного благополучия над системным единством. В 1960-х годах как рудимент нами фиксируется еще одна уникальная черта крестьянского поведения, когда 4 - 5-е поколение бывших крепостных фактически уже добровольно, на основе традиции, приносило определенные подати потомкам своих бывших господ (такие факты известны, например, в Устюженском районе Вологодской области).

Третий этап социальной трансформации крестьянства в условиях социализма (середина 1960 - начало 1990-х годов) связан с достаточно активными процессами формирования "протобуржуазии". В 1980-х годах социологами зафиксировано явление социальной дифференциации по критерию "управленцы - исполнители", представлявшее собой классический механизм реализации капиталистической частной собственности. Руководители постепенно сконцентрировали права владения и пользования средствами производства, от которых до полной собственности был буквально один шаг. В скрытой форме в течение этого периода осуществлялись и попытки по сути приватизации колхозной собственности, средств производства, произведенного продукта и т. д. Правоохранительная аналитика, пресса и публицистика того времени были заполнены фиксацией случаев "злоупотреблений" управленцами своим положением с целью присвоения аграрного продукта. Еще одной группой потенциальных приватизаторов были высококвалифицированные работники колхозов, в частности, механизаторы. Использование колхозной техники для своих нужд становилось массовым явлением. Одновременно сокращаются попытки расширения индивидуального хозяйствования крестьянского типа. Об этом свидетельствует, в частности, резкое уменьшение с конца 1960-х годов так называемых "захватов" земли, распространенных в повседневности 1940 - 1950-х годов. Нарастание актуальности приватизации для протобуржуазных элементов наблюдается в 1970 - 1980-е годы и связано с тем, что наступает время передачи статуса и места в иерархии следующим поколениям, чего нельзя было сделать в рамках государственного владения собственностью и распоряжения продуктом. Разрешение этого потенциального стремления наступило в рамках четвертого этапа социальной эволюции деревни, который ознаменовался полной победой скрытой тенденции капитализации аграрного производства. Радикально и достаточно быстро уходят факторы прежнего механизма воздействия на процесс дифференциации: роли и места в общественном производстве, значения фондов общественного потребления, доходов от колхозов и прочих атрибутов социализма. На этом этапе только в остаточном качестве сохраняется крестьянское понимание идеала хозяйствования как достаточного уровня удовлетворения потребительских интересов, долго служившее системообразующим элементом аграрного социума.

Динамика и глубина социальной трансформации колхозников связана со степенью капиталистического перерождения отраслей, особенностями в

стр. 40

этом отношении территорий и отдельных хозяйств. Более высокий уровень насыщения аграрной подсистемы капиталом, имущественное и социальное расслоение, "втягивание" селян в процесс капитализации, формирование некрестьянских социально-психологических установок происходили неравномерно по отдельным отраслям, структурам, формам организации сельхозпроизводства, территориям, где сказывались факторы "столичности", промышленной "важности", необходимости замены старого механизма отраслевого регулирования. Нередко более "капиталистически-продвинутые" хозяйства были генетически связаны с традициями "крепких" дворов, существовавших до революции; объединившись в 1930-е годы, они превращались в колхозы-маяки, а после развала колхозов активно начали развивать фермерское хозяйство. Эта проблема в историографии практически не изучена, но ее исследование может привести к интересным и неожиданным выводам.

Изложенные подходы свидетельствуют о необходимости переосмысления аграрного строя России колхозного периода. Несущие конструкции прежней историографической схемы (в советском - позитивистском и постсоветском - негативистском вариантах) устарели. Неверно рассматривать коллективизацию как форму социалистического преобразования сельского хозяйства. Результат коллективизации - не формирование однородного по своей социально-экономической природе устройства аграрной подсистемы с государственным (находящимся в общенародной собственности) совхозным сектором, колхозами, природа которых базировалась на кооперативной собственности, и личным хозяйством, носившем подсобный характер, но в целом вписывающимся в систему социалистического земледелия. Работники сельского хозяйства не сохранили, как это принято считать, основные черты крестьянского социального статуса и не приобрели в то же время набор новых социалистических по природе качеств: соучастника собственности коллективных предприятий (в колхозах), или государственных предприятий (в совхозах).

Уникальность российской аграрной истории 1930 - 1980-х годов состояла лишь в специфике весьма заурядного для мировой истории выхода из аграрного состояния, капитализации деревни. Многочисленные попытки модернизации аграрной подсистемы в начале XX в. через разрушение общины, ликвидацию помещичьего землевладения, поощрение кооперации, крепкого хозяина к концу 1920-х годов в принципиальном плане завершились ничем. Десятки миллионов мелких сельских хозяев, несмотря на "убожество" своего существования, не хотели раскрестьяниваться. Нужен был "варвар", не связанный традициями, как Столыпин, или иллюзиями, как Бухарин, способный произвести радикальную трансформацию жесткими методами. Единственным способом относительно быстрой капитализации российской деревни было отнятие у крестьян земли, средств производства, реставрация полуфеодальных методов эксплуатации, что и было сделано в ходе коллективизации. Поскольку в тот период нельзя было дать деревне промышленный эквивалент аграрного продукта через госпоставки и натуроплату была введена "принудительная" товарность.

В первое колхозное тридцатилетие необходимо было сохранить в руках крестьянина остатки старого индивидуального хозяйства, ибо оплатить колхозный труд в необходимых масштабах было невозможно. Когда же после первых тяжелых колхозных десятилетий была создана индустрия, позволившая приступить к радикальному насыщению сельскохозяйственного производства промышленными орудиями труда, удобрениями и т. д., начинается решающий этап трансформации самого сельского хозяйства. Именно в 1960-е годы в структуре себестоимости аграрного продукта начинает преобладать капитал, окончательно товаризируются рабочие руки, средства производства, аграрная продукция.

По своей исторической природе, источникам формирования капитала, важнейшим характеристикам социального статуса работников в аграрной подсистеме колхозного времени выделяются три феномена, которые, следуя

стр. 41

историографической традиции, мы предлагаем рассматривать как различные хозяйственные уклады: колхозный, совхозный и крестьянский. Ведущим в первоначальном накоплении являлся колхозный уклад, индивидуальное крестьянское хозяйство служило амортизатором этого процесса, а совхозный уклад, захватывающий в 1960 - 1970-е годы основное аграрное пространство, "отрабатывал" модели госкапитализма в сельском хозяйстве.

Ведущие тенденции социальной эволюции в аграрной подсистеме состояли не в увеличении "социалистичности" селянина, а в выходе из крестьянского состояния через утрату важнейших классообразующих признаков (владение средствами производства, универсальность деятельности, религиозность мировосприятия) и приобретение новых качеств (отчуждения от земли, производственной специализации, утраты связей с личным хозяйством). Радикальнее этот процесс происходит через совхозную форму.

Предложенный нами подход вносит, на наш взгляд, определенные коррективы и в более крупную историографическую проблематику. В частности, разрушение двух основных структурных элементов аграрного общества связано, преимущественно, со столетием 1860 - 1960-х годов: после отмены крепостного права уходит барская усадьба как важнейшая конструктивная единица устройства аграрного общества в его российском варианте, а к 1960-м годам в основном завершается существование крестьянского двора как второго важнейшего элемента этого устройства. Первостепенной важности революционными изменениями в таком понимании являются реформы середины XIX в. и сталинская аграрная революция, а столыпинские преобразования и послеоктябрьский (1917 г.) "черный передел" выглядят тупиковыми историческими явлениями.

Примечания

Статья подготовлена при финансовой поддержке РГНФ. Проект N 04 - 01 - 00411а.

1. ЛЯЩЕНКО П. И. Очерки аграрной эволюции России. Т. 1. Б/м., 1923, с. 21; МАСЛОВ С. Крестьянское хозяйство. Очерки экономики мелкого земледелия. М. 1915, с. 124.

2. АНФИМОВ А. М. Крестьянское хозяйство Европейской России 1881 - 1904. М. 1980, с. 157; Данилов В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М. 1977; он же. Советская доколхозная деревня: социальная структура и социальные отношения. М. 1979.

3. ЛЕНИН В. И. О продовольственном налоге. Полн. собр. соч. Т. 43, с. 229, 222.

4. ЧАЯНОВ А. В. Сельскохозяйственная кооперация, как форма организации сельскохозяйственного производства СССР. Экономическое обозрение. Июнь 1925 г., с. 66.

5. КЛИФФ Т. Государственный капитализм в России. М. 1991.

6. ШУМПЕТЕР И. Капитализм, социализм и демократия. М. 1995, с. 473.

7. ROSTOW W. The Stages of Economic Growth: A Non-Communist Manifesto. 1960; КРЫЛОВ В. В. Теория формаций. М. 1997; ОСТРОВСКИЙ А. В. История цивилизации СПб. 2000, с. 201 и др.

8. ЛЕНИН В. И. Развитие капитализма в России. Полн. собр. соч. Т. 3, с. 165, 174.

9. ВЕНЖЕР В. Г. Как было, как могло быть, как стало, как должно стать. М. 1990, с. 101.

10. ДАНИЛОВ В. П. Советская доколхозная деревня: социальная структура и социальные отношения, с. 354.

11. СТАЛИН И. Сочинения. Т. 12. М. 1953, с. 265; т. 13, с. 310.

12. Российский государственный архив экономики (РГАЭ), ф. 1562, оп. 3, д. 317, л. 17; д. 694, л. 1.

13. ВАЙНШТЕЙН А. Народный доход России и СССР. История. Методология исчисления. Динамика. М. 1969; КАЛГАНОВ М. В. Национальный доход. М. 1959; КАЦ В. Народный доход и его распределение. М. 1932; ПЛЫШЕВСКИЙ Б. П. Распределение национального дохода СССР. М. 1960; ВЕЛИК Ю. А. Национальный доход СССР. М. 1961; МАРИН Л. Г. Как исчисляется национальный доход СССР. М. 1963.

14. Рассчитано по: Материалы по балансу народного хозяйства СССР за 1928, 1929 и 1930 гг. М. 1932, с. 105; РГАЭ, ф. 1562, оп. 3, д. 694, л. 1; ВАЙНШТЕЙН А. Народный доход России и СССР. История. Методы исчисления. Динамика. М. 1969, с. 111.

15. ДАНИЛОВ В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство. М. 1977, с. 30, 44, 213, 215, 268.

стр. 42

16. Сельское хозяйство СССР. Статистический сборник. М. 1971, с. 12.

17. Рассчитано по: Народное хозяйство РСФСР в 1970 г. Стат. ежегодник. М. 1971, с. 321; Народное хозяйство РСФСР в 1975 г. Стат. ежегодник. М. 1976, с. 332 - 333; Сельское хозяйство СССР. Стат. сборник. М. 1981, с. 232 - 233.

18. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 79, д. 261, л. 24; оп. 324, д. 1378, л. 231 - 235; д. 3606, л. 29, 32, 35; д. 5724, л. 25 - 29; оп. 44, д. 1703, л. 45 - 63; Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. А-374, оп. 31, д. 7097, л. 177 - 213; ф. А-616, оп. 9, д. 4054, л. 40 - 52.

19. Кредитно-денежная система СССР. М. 1967, с. 312.

20. Решения партии и правительства по хозяйственным вопросам (1917 - 1967). Т. 5. М. 1968, с. 739 - 740.

21. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 324, д. 398, л. 4; д. 1372, л. 83, 85; ф. 7486, оп. 7, д. 1308, л. 138.

22. Хозрасчет и цены в социалистическом сельском хозяйстве. М. 1969, с. 45.

23. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 324, д. 1377, л. 202 - 205; д. 3593, л. 9; д. 5722, л. 24 - 28; ГАРФ, ф. А-374, оп. 3, д. 7096, л. 29 - 53.

24. Рассчитано по: Совокупный доход семей рабочих промышленности, рабочих совхозов и колхозников РСФСР. М. 1962, с. 29; Совокупный доход семей колхозников РСФСР в 1971 г. М. 1972, с. 10.

25. Производительность труда в колхозах и совхозах МСХ РСФСР в 1981 - 1983 гг. М. 1984, с. 54.

26. Рассчитано по: ГАРФ, ф. А-616, оп. 3, д. 9186, л. 13, 19; д. 4054, л. 74 - 79.

27. Рассчитано по: Материалы по балансу народного хозяйства СССР за 1928, 1929 и 1930 гг., с. 111; РГАЭ, ф. 1562, оп. 3, д. 694, л. 3; д. 1196, л. 22; Российский государственный архив новейшей истории (РГАНИ), ф. 5, оп. 69, д. 1074, л. 93; Затраты и цены на сельскохозяйственную продукцию. М. 1986, с. 11.

28. Решения партии и правительства по сельскому хозяйству (1965 - 1971). М. 1971, с. 30; Ленинская аграрная политика КПСС. М. 1978, с. 472.

29. КАРНАУХОВА Е. С. Дифференциальная рента и экономическая оценка земли. М. 1977.

30. См. например: Ленинская аграрная политика КПСС, с. 634 - 635.

31. СТРУМИЛИН С. Г. Очерки экономической истории России. М. 1960, с. 161 - 183.

32. Сдвиги в сельском хозяйстве СССР между XV и XVI партийными съездами. Статистические сведения по сельскому хозяйству СССР за 1927 - 1930 г. М. 1931.

33. ВОЗНЕСЕНСКИЙ Н. А. Хозрасчет и социалистический план. Избранные произведения. М. 1979, с. 46.

34. ВЕНЖЕР В. Г. Использование закона стоимости в колхозном производстве. М. 1965, с. 267.

35. ВЕНЖЕР В. Г. О методике исчисления издержек производства в колхозах. - Вопросы экономики, 1955, N 11, с. 82 - 95.

36. ДАНИЛОВ В. П. Советская доколхозная деревня: население, землепользование, хозяйство, с. 265, 266.

37. РГАЭ, ф. 7486, оп. 7, д. 1593, л. 3 - 66.

38. Рассчитано по: О себестоимости производства сельскохозяйственных продуктов в колхозах в 1958 г. М. 1959, с. 32 - 49; О себестоимости производства сельскохозяйственных продуктов в колхозах и совхозах СССР. Б/м, с. 46 - 53.

39. Хозрасчет и цены в социалистическом сельском хозяйстве. М. 1969, с. 256.

40. Рассчитано по: Уровень и структура себестоимости сельскохозяйственной продукции колхозов и совхозов. М. 1975, с. 10, 26, 42; Уровень и состав затрат на производство валовой продукции колхозов и совхозов и продукции растениеводства совхозов за 1966 - 1980 гг. М. 1983, с. 8, 9.

41. ЛЕНИН В. И. О продовольственном налоге. Полн. собр. соч. Т. 43. М. 1963, с. 207; СТАЛИН И. Сочинения. Т. 13. М. 1951.

42. КОТОВ Г. Г. Сближение двух форм социалистической собственности и укрепление союза рабочих и крестьян. Союз рабочего класса и крестьянства на современном этапе. М. 1962, с. 81.

43. ШКРЕДОВ В. В. Социалистическая земельная собственность. М. 1967, с. 66.

44. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 80, д. 63а, л. 50 - 63; Основные показатели развития сельского хозяйства СССР. М. 1974, с. 43; РГАЭ, ф. 1562, оп. 324, д. 253, л. 3 - 45; д. 1492, л. 26 - 28; д. 3752, л. 24 - 26; Сельское хозяйство СССР. Стат. сб. М. 1981, с. 23 - 28; РГАЭ, ф. 1562, оп. 83, д. 51, л. 106, 118.

45. Колхозы в 1930 г. Итоги рапортов колхозов 16 съезду ВКП (б). М. - Л. 1931, с. 28, 134.

46. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 80, д. 63а, л. 50, 52, 54, 56, 63; Основные показатели развития сельского хозяйства СССР. М. 1974, с. 43; РГАЭ, ф. 1562, оп. 324, д. 253, л. 3 - 45; д. 1492, л. 26 - 28; д. 3752, л. 24 - 26; Трагедия советской деревни: Коллективизация и раскулачивание. Док. и м. - лы. В 5 т. 1927 - 1939. Т. 4. 1934 - 1936. М. 2002, с. 186.

47. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 7486, оп. 7, д. 3223, л. 4; ф. 1562, оп. 324, д. 3606, л. 26.

стр. 43

48. СУСЛОВ И. Ф. Динамика эффективности общественного производства в сельском хозяйстве. Эффективность сельскохозяйственного производства. М. 1967, с. 28 - 29.

49. ВИШНЕВСКИЙ А. Серп и рубль. Консервативная модернизация в СССР. М. 1998, с. 67.

50. Рассчитано по: Сельское хозяйство СССР. Стат. сборник. М. 1988, с. 9, 443, 451, 463.

51. Рассчитано по: ГАРФ, ф. А-374, оп. 31, д. 8254, л. 1; Народное хозяйство РСФСР в 1975 г. М. 1976, с. 149, 274, 283; Сельское хозяйство СССР. Стат. сб. М. 1981, с. 23 - 28.

52. Труд в СССР. Стат. сб. М. 1988, с. 76.

53. Народное хозяйство РСФСР в 1984 г. М. 1985, с. 125.

54. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 80, д. 63(а), л. 50, 52, 54, 56, 63.

55. Рассчитано по: РГАЭ, ф. 1562, оп. 324, д. 253, л. 3 - 45; Д. 3752, л. 24 - 26 (по видовой оценке урожая); ГАРФ, ф. А-374, оп. 31, д. 8254, л. 1; Сельское хозяйство СССР. Стат. сб. М. 1981, с. 23 - 28. Данные за 1976 г. по хозяйствам населения.

56. БОГДЕНКО М. Л., ЗЕЛЕНИН И. Е. Совхозы СССР. Краткий исторический очерк. М. 1976, с. 94.

57. Рассчитано по: РГАНИ, ф. 5, оп. 69, д. 1074, л. 104.

58. РГАЭ, ф. 650, оп. 1, д. 1650, л. 180.

59. ШАНИН Т. Определяя крестьянство. Очерки касательно сельских обществ, эксполярных форм экономики и выводы из них для современного мира. Оксфорд. 1990, 23 - 24.

60. См. например, выступление И. Е. Зеленина на теоретическом семинаре "Современные концепции аграрного развития". - Отечественная история, 1994, N 2.

61. ИЛЬИНЫХ В. А. Тенденции и этапы процесса раскрестьянивания в Сибири в советский период (к постановке вопроса)._98/08_ILIN.HTM, с. 2.

62. Рассчитано по: Численность и состав населения СССР. По данным Всесоюзной переписи населения 1979 г. М. 1984, с. 8 - 9; Россия в цифрах. Краткий стат. сб. М. 1996, с. 16; Народное хозяйство СССР в 1965 г. М. 1966, с. 11; РСФСР за 50 лет. Стат. сб. М. 1967, с. 131; Народное хозяйство РСФСР в 1970 г. Стат. ежегодник. М. 1971, с. 337.

63. ОСТРОВСКИЙ В. Б. Ук. соч., с. 81.

64. Совокупный доход семей колхозников и его распределение. Статистические материалы. Приложению к бюллетеню ЦСУ РСФСР N 1. М. 1962, с. 15; Бюджеты семей рабочих, служащих и колхозников за 1980, 1985 - 1988 гг. М. 1989, с. 205.

65. Бюджеты рабочих, служащих и колхозников за 1970, 1975 - 1979 гг. М. 1980, с. 100.

66. Рассчитано по: Народное хозяйство РСФСР. Стат. сб. М. 1957, с. 131 - 132; Народное хозяйство РСФСР в 1975 г. Стат. ежегодник. М. 1976, с. 166 - 167.

67. ГУЛИН К. А. Материальное положение колхозного крестьянства на Европейском Севере России в 1965 - 1985 гг. Канд. дисс. Вологда. 1999, с. 172 - 173.

68. Численность скота в РСФСР. Стат. сб. М. 1961, с. 174; РГАЭ, ф. 650, оп. 1, д. 1650, л. 18.

69. СТАРОВЕРОВ В. И. Советская деревня на этапе развитого социализма. М. 1976, с. 14.

70. Рассчитано по: Итоги Всесоюзной переписи населения 1959 г. РСФСР. М. 1963, с. 280; Итоги Всесоюзной переписи населения 1970 г. Т. 6. М. 1973, с. 27, 28.

71. ОСТРОВСКИЙ В. Б. Ук. соч., с. 163; Народное хозяйство РСФСР в 1970 г. М. 1971, с. 289, 294; Сельское хозяйство СССР. М. 1981, с. 345, 369.

Постоянный адрес данной публикации: