5 декабря 1986 г. по инициативе журнала "Вопросы истории" и Научного совета АН СССР по комплексной проблеме "История Великой Октябрьской социалистической революции" в редакции состоялась встреча группы историков. Председательствовал на ней главный редактор журнала, чл. -корр. АН СССР В. Г. Трухановский. Вступительным словом встречу открыл председатель Научного совета акад. И. И. Минц¹ . Редакция и Научный совет рассматривали встречу как один из этапов подготовки к 70-летию Великой Октябрьской социалистической революции.

На обсуждение не выносился какой-либо специальный доклад. Принимавшие во встрече участие специалисты поделились своими соображениями об итогах и перспективах дальнейшей разработки истории Великого Октября. Хотя полемика по этим вопросам между выступавшими не было, редакция и Научный совет сочли полезным ознакомить читателей с содержанием выступлений большинства участников встречи. Публикация этих выступлений не означает, однако, что редакция разделяет все высказанные в них соображения.

На встрече выступили:

Е. Г. Гимпельсон (Институт истории СССР АН СССР). Скоро 70 лет, как историческая наука концентрирует внимание на проблеме истории Великого Октября и гражданской войны. Книг, статей, публикаций документов, диссертаций насчитывается много тысяч. В этом обширном хозяйстве мы должным образом еще не разобрались, а без этого трудно намечать перспективы и двигаться вперед. В секторе истории Октябрьской революции и гражданской войны Института истории СССР мы попытались провести предварительный анализ вышедшей за последние 5 - 10 лет литературы. Анализ показывает, что ряд ставших традиционными направлений в изучении истории Октября прочно удерживает свои позиции (ленинская тематика, руководящая роль большевистской партии в революции, борьба за победу Советской власти на местах, союз рабочего класса и крестьянства, армия в революции, историография и др.). Это ключевые проблемы, их раскрытие позволяет глубоко понять закономерности и особенности социалистической революции в России. Дальнейшее обращение историков к этим проблемам не только вполне оправдано, но и необходимо.

И по традиционным темам еще имеются немалые возможности вводить в оборот новые архивные документы и на их основе исследовать новые аспекты даже в целом неплохо изученных вопросов. Вот лишь один пример. Но истории рабочего класса в 1917 - 1920 гг. изданы монографии, статьи. Недавно вышел в свет новый фундаментальный труд - 1-й том "Истории советского рабочего класса". Положительное значение этого обобщающего труда состоит, в частности, в том, что он высветил пути дальнейшего изучения проблемы: рабочий класс в национально-освободительном движении (по регионам и в целом по стране), роль рабочего класса в отвоевании крестьянских масс у мелкобуржуазных и буржуазно-националисти-

¹ Содержание вступительного и заключительного слова акад. И. И. Минца получило отражение в его статье (см. Вопросы истории, 1987, N 4).

стр. 51

ческих партий, непромышленные отряды рабочего класса в революции, отраслевые профсоюзы в революции и гражданской войне, начало становления социального облика рабочего класса социалистического общества. Таким образом, нельзя согласиться с иногда высказываемым мнением о том, что по традиционным темам все изучено.

Анализ литературы показывает и другое. В целом по стране наметилась тенденция резкого сокращения численности специалистов по проблемам истории Октября и гражданской войны. Из года в год уменьшается количество работ (книг, статей), издающихся по этой тематике в центре и на местах. Вот несколько цифр. По истории Октября в 1976 - 1980 гг. было опубликовано 255 книг и 285 статей, в 1981 - 1985 гг. соответственно 145 книг и 75 статей. По истории гражданской войны публикаций меньше в 2,5 раза.

Но дело, разумеется, не только в сокращении количества работ. Есть тенденция "топтания на месте", дублирования, появления работ, ничего не прибавляющих к уже имеющимся знаниям. В основном движение идет по проторенным путям, по освоенной тематике. Правда, за последнее десятилетие много сделано по некоторым ранее "запретным" темам (история мелкобуржуазных партий в 1917 - 1920 гг. и др.), вышло много работ, содержащих критику буржуазной историографии, стали появляться исследования о белой эмиграции.

Однако новые темы, направления открываются очень медленно и робко. А таких направлений, еще слабо изученных, немало. Назовем лишь некоторые: интеллигенция в Октябрьской революции и гражданской войне; буржуазно- помещичьи партии; средние городские слои в революции и гражданской войне; антинародные режимы на захваченных белогвардейцами территориях; революционное творчество масс в революции и гражданской войне. Мы в долгу перед многими видными деятелями революции, имена которых оказались вычеркнутыми из истории. По существу, прекращена публикация источников. В свете решений XXVII съезда КПСС особенно важными представляются такие направления, как "Великий Октябрь и общественный прогресс", "Проблемы истории Октября и гражданской войны в современной идеологической борьбе".

Важным направлением работы историков Октября является создание обобщающих трудов по проблемам, различные аспекты которых хорошо изучены и освещены в отдельных книгах и статьях. Это прежде всего касается таких проблем, как мелкобуржуазные партии в Октябрьской революции и гражданской войне, установление Советской власти по стране, советское государственное строительство в 1917 - 1920 гг., международное значение опыта Октябрьской революции. Необходимы также сравнительно-исторические труды о Великом Октябре и последующих социалистических революциях в мире. Обобщающие труды типа "Истории советского рабочего класса" не только позволяют подводить итоги исследований, но и намечать пути дальнейшего изучения истории Великого Октября.

Наконец, мы в долгу перед читателем наших работ. Многие из них однообразны, пишутся по упрощенной схеме, не считаются с психологией масс, обезличены, в ряде случаев даже неискушенный читатель наталкивается в них на "фигуру умолчания", обход острых вопросов. Что уж говорить о книгах, если в энциклопедиях Октябрьской революции и гражданской войны отсутствуют статьи об активных участниках этих событий, ставших позднее членами внутрипартийных оппозиций, хотя помещаются (и правильно!) статьи о деятелях буржуазно-помещичьего лагеря, мелкобуржуазных партий. Все это дает возможность буржуазным историкам спекулировать на вопросах, по которым нам трудно вступать с ними в полемику.

Историки Октября и гражданской войны, имея дело с массовыми источниками, мало используют возможности их обработки и анализа с помощью современных технических средств.

Историкам еще предстоит создать научно-популярные труды о нашей революции и гражданской войне, написанные ярко, эмоционально, рассчитанные на широкие массы. Велика роль таких трудов в воспитании молодежи в духе советского, социалистического патриотизма, политической сознательности.

стр. 52

Историкам Великого Октября и гражданской войны есть над чем работать. Но нельзя недооценивать и достижения, с которыми они идут к 70-летию Октября. В их арсенале огромная литература, дающая в целом верное, марксистско- ленинское освещение величайшего события всемирной истории, определившего генеральное направление и основные тенденции мирового развития.

В. И. Миллер (Научный совет). Вот уже несколько лет ощущается, что в историографии Октября наше время - рубежное, что буквально на глазах завершается то ли целый период изучения этой проблемы, то ли какой-то его этап. Во всяком случае, явственно ощущается конец одного этапа и начало другого. Что об этом свидетельствует? Внимательное ознакомление с историографией проблемы дает возможность сделать достаточно наглядные наблюдения. Резко сократилось количество монографических исследований по таким проблемам, которые были длительное время ведущими в историографии Октября - о рабочем классе, о крестьянстве и но некоторым другим. Что яге пришло им на смену? Выросло количество обобщающих трудов разного рода. Опубликованы шесть томов девятитомной "Истории рабочего класса СССР", два тома из многотомника по истории крестьянства, готовится к изданию двухтомник об Октябрьской революции и защите ее завоеваний. Каждое из этих изданий включает и новый материал, который продвигает вперед изучение данной проблемы. Но все же мы не случайно называем эти труды обобщающими. По сути дела, они главным образом подводят итоги изучения какого-то аспекта истории Октября, и происходит это, когда возникает ощущение, что пора подводить ИТОГИ.

Заметно увеличилось количество историографических трудов по проблеме. Их можно разбить на две категории. С одной стороны, это работы, в которых анализируются достижения как историографии Октября в целом, так и по ее отдельным проблемам, выявляются спорные и нерешенные вопросы. Такие работы, конечно, нужны, полезны. Но они не случайно появились почти одновременно с трудами обобщающего характера. Они возникают лишь тогда, когда у их авторов создается убеждение, что созрели условия для этого. К сожалению, публикуются историографические работы совсем иного рода. Они возникают, когда их авторы хотят что-то написать, но не могут сделать этого, исследуя какую-то конкретную проблему. Тогда и появляются псевдоисториографические опусы, в которых они излагают содержание чужих работ, не обладая подчас надлежащими знаниями для их оценки.

Главная и общая причина такой ситуации, конечно, не в том, что история Октября уже полностью изучена, а в том, что исчерпали (или исчерпывают) себя те подходы, те методы, которыми историки руководствовались в предшествующие годы. Внешне этому тезису вроде бы противоречит одно обстоятельство. В последние 10 - 15 лет интенсивно шло изучение такого аспекта истории Великого Октября, как история непролетарских партий России. А в самые последние годы внимание историков все чаще привлекают городские средние слои (как "новые", главным образом интеллигенция, так и "традиционные", т. е. ремесленники, мелкие торговцы и другие представители городской мелкой буржуазии). Однако эти явления не противоречат исходному тезису, т. к. изучение указанных проблем ведется главным образом с использованием традиционных методик, хотя, конечно, именно в разработке этих тем начали проявляться те новые моменты, которые должны стать необходимым элементом грядущего этапа изучения истории Октября.

Какова же главная беда современной историографии Октября? Попытку ответа на этот вопрос можно найти в рекомендациях проходившей в сентябре в Калинине конференции "Великий Октябрь - торжество идей марксизма- ленинизма". Касаясь перестройки изучения Октября, эти рекомендации особо подчеркивают необходимость окончательного преодоления иллюстративного метода. При этом отмечается, что в чистом виде он встречается теперь уже достаточно редко, зато довольно часто - в стереотипах изложения, основанных не на анализе всей совокупности источников, а на примерах, извлеченных из их незначительной части. На конференции в качестве пути преодоления этого изъяна называлось широкое использование математических методов, уже показавших свою высокую эффективность. Однако нам думается, что и традиционные методы исследования не утратили

стр. 53

своей эффективности. Нужно только не бояться статистики, цифр (естественно, не выборочных).

Между тем у нас еще не перевелись редакторы, которые стремятся "освободить" труды историков от статистических данных. Несмотря на это, в последние годы усиливается внимание историков как раз к этой стороне исследования и изложения. Данные о результатах выборов в Учредительное собрание (хотя еще неполные) уже неоднократно публиковались. На конференции в Калинине только с анализом итогов выборов выступили четыре докладчика. Все чаще историки обращаются к данным о численности и составе политических партий, о составе Советов, комитетов и т. д. В этом уже сейчас проявляется одна из отличительных черт наступающего периода в исследовании Октября.

Внимательное изучение выходящей литературы позволяет увидеть и другие черты начинающегося периода. К их числу следует отнести внимание к психологии масс, к настроениям, иллюзиям, заблуждениям, которые нередко определяли их поведение в тех или иных событиях. Примеров здесь можно привести много. Один из них - новая книга Г. Л. Соболева о роли Петроградского гарнизона в Октябрьской революции, самые интересные страницы которой как раз и посвящены анализу изменений в настроениях солдат. Еще одна черта, которую важно не упустить, - это рост интереса к психологии лидеров, вождей политических партий, их идеологов, руководителей массовых выступлений трудящихся. Впереди историков здесь идут писатели, пишущие на исторические темы. Однако и историки, хотя и крайне осторожно, начинают обращаться к подобным сюжетам. Казалось бы, у нас есть проверенные инструменты для работы в этой сложной области - целые разделы источниковедения, текстологии, помогающие проникнуть в самый ход мыслей автора того или иного документа, но мы все еще крайне редко пользуемся этим инструментарием.

Конечно, только будущее покажет, в какой степени эти черты присущи наступающему этапу историографии Октября, но, представляется, что без учета этих подходов вряд ли возможно существенное продвижение вперед, в дальнейшем изучении роли человеческого фактора в Октябрьской революции.

Теперь о круге проблем, которые должны привлечь внимание историков Октября. В их ряду на первое место можно поставить социальную структуру населения России в 1917 году. Внешне мы располагаем общепринятыми и вроде бы достоверными данными о классах, составлявших большинство населения страны. Практически не подвергается сомнению, что российский пролетариат насчитывал накануне Октября 15 млн. человек, т. е. примерно 10% населения страны. Ну, а если мы поставим вопрос по-другому: входит ли в эти 15 млн. Пелагея Ниловна Власова - горьковская "Мать"? И будем вынуждены сказать: нет, не входит; ведь она не работала на капиталистическом предприятии. Но ведь она была женой пролетария и матерью пролетария. Как же можно, говоря о численности российского пролетариата, не учитывать членов семей? А если суммарную численность российского пролетариата попытаться определить с учетом этого обстоятельства, то окажется, что его удельный вес в населении страны не 10, а как минимум 25%. Напрашивается и еще один вывод: либо историки обязаны вести речь об удельном весе рабочих в самодеятельном населении России (а для этого необходимо определить общую численность последнего), либо сопоставлять с данными о населении России в 1917 г. (которыми они, кстати, тоже пока не располагают) сведения о численности пролетариата, учитывая при этом и членов семей.

Те же проблемы возникают, когда речь идет о других классах. До сих пор в статьях о крестьянстве, помещенных в энциклопедиях, можно прочитать, что это класс. Между тем в этих же статьях говорится о расслоении крестьянства, о наличии в его среде сельской буржуазии (кулачества), значительной мелкобуржуазной массы и полупролетарских (бедняцких) слоев. Кроме того, в литературе обычно фигурируют данные не о численности крестьянства или составлявших его классовых групп, а о количестве крестьянских дворов того или иного типа. Так что и здесь исследователям предстоит большая работа. Еще хуже обстоит дело в этом плане с эксплуататорскими классами - буржуазией и помещиками. В единственной монографии, касающейся этой проблемы, - книге П. В. Волобуева "Пролета-

стр. 54

риат и буржуазия в 1917 году" - даже примерные подсчеты численности буржуазии практически отсутствуют. Между тем без ясного представления о социальной структуре российского общества рассуждения историков о ходе революции будут, естественно, обеднены.

Во всей совокупности трудов об Октябрьской революции ее значительную часть составляют работы историков партии. И говоря о недостатках историографии Октября, нельзя не сказать о ряде специфических черт, присущих историко-партийному подходу к изучению социалистической революции в нашей стране. Ограничимся здесь двумя примерами - более общим и сравнительно частным.

Говоря о численности партии большевиков накануне Февральской революции и перед Октябрем, мы обычно используем две цифры: 24 тысячи и 350 тысяч. Однако даже в многотомной "Истории КПСС" нет указания на то, каким образом эти данные получены. Нет сомнения, что их появлению на страницах наших работ предшествовало определенное исследование. Но не нора ли методику подсчета сделать доступной научной общественности?

Частный пример связан с книгой С. М. Квачадзе "Тбилисские большевики в 1917 г." (Тб. 1977). Она содержит и новые наблюдения, и интересные мысли. Вместе с тем в ней есть места, которые наводят на определенные размышления. Автор начинает изложение с рассказа о том, как в Тбилиси пришли известия о Февральской революции, как прореагировали на них трудящиеся, а затем довольно подробно пишет о деятельности большевиков города. Но уже с первых страниц ощущаешь, что автору остро не хватает материала о том, каким же было население Тифлиса но социальному и национальному составу, иначе говоря - какова была та масса, в борьбу за которую вступили большевики. Между тем именно эти данные (а более 60% самодеятельного населения города принадлежало к средним слоям, и хотя пролетариат и полупролетарские слои составляли свыше 23%, по большая часть рабочих была связана с мелким производством и "не проварилась в фабричном котле") во многом определяли эффективность работы большевиков в массах.

Странное впечатление производит и способ цитирования автором такого важного документа, как выступление делегата" тбилисских большевиков С. И. Кавтарадзе на VI съезде партии. Нельзя сказать, что об этом выступлении в книге не говорится: выдержки из него занимают почти половину страницы (с. 110). Но при этом опущены такие важные места, как фраза: "Грузинские рабочие массы отравлены оппортунизмом, они идут за Костровым, патриархом оборончества" (Шестой съезд РСДРП (большевиков). Август 1917 года. Протоколы. М. 1953, с. 96) или "вначале у нас был один рабочий, да и тот - парикмахер" (там же, с. 95). И хотя автор приводит данные, что к июлю в Тбилисской организации было 2675 членов, он опускает слова Кавтарадзе - "в нашей военной организации" (там же). Что же касается анкеты, заполненной делегатами Тбилисской организации на VI съезде партии, в которой, в частности, указывается, что организация ведет работу главным образом "среди солдат" (там же, с. 37), то она в книге даже не упоминается. Конечно, рост численности Тбилисской организации до 2675 членов свидетельствовал о заметных успехах большевиков города, но для того, чтобы показать реальную картину политической жизни Тбилиси, наверно, необходимо было указать, что в то время меньшевистская организация города насчитывала около 12 тыс. членов.

Недостатки одной (и неплохой) книги, как в капле воды, отразили довольно типичные черты известной части нашей историко-партийной литературы. Вывод отсюда должен быть один: историкам партии следует использовать всю совокупность имеющихся источников, не обходя те из них, в которых говорится о трудностях, стоявших перед большевиками в период революции.

В. З. Дробижев (Московский историко-архивный институт). Прекрасный образец того, как надо отмечать годовщины Октябрьской революции дал В. И. Ленин в речи на VI Всероссийском Чрезвычайном съезде Советов рабочих, крестьянских, казачьих и красноармейских депутатов 6 ноября 1918 года. Он подчеркивал необходимость в дни юбилея попытаться "осветить в целом пройденный нами путь, посмотреть, что за это время достигнуто и насколько мы подготовились за этот ход к нашей главной, настоящей, к нашей решающей, основной задаче" (ПСС. Т. 37,

стр. 55

с. 137 - 138). Извлечь уроки из прошлого, наметить перспективы - такова главная задача подведения итогов работы историков Великого Октября.

Они проделали гигантскую работу по изучению истории социалистической революции в нашей стране. Вместе с тем опыт показывает, что у нас еще много нерешенных проблем, требующих концентрации внимания ученых, руководителей научных центров. Прежде всего остановлюсь на ряде вопросов организационного порядка.

В послевоенные годы мы располагали довольно многочисленными кадрами специалистов по истории Октября. Кафедры истории советского общества, созданные в 50-е годы в ряде университетов страны, почти целиком состояли из историков Октября. Историки советского общества моего поколения начинали свой путь как специалисты по Октябрьской революции. Теперь обстановка изменилась существенным образом. На кафедрах истории советского общества университетов, пединститутов, других гуманитарных вузов кадры специалистов по истории Октября крайне малочисленны, а на некоторых кафедрах их вообще нет. То же самое можно сказать об учреждениях Академии наук СССР. Практически в университетах, за исключением некоторых, не читаются спецкурсы по истории Октября, не защищаются дипломные работы и кандидатские диссертации. Материалы ВАКа также свидетельствуют о резком сокращении числа кандидатских и докторских диссертаций по истории Октябрьской революции.

Второй организационный вопрос касается публикации документов. В 50-е годы, когда мы отмечали 40-летиий юбилей Великого Октября, было издано большое число сборников документов как в центре, так и на местах, фундаментальные тематические и пофондовые публикации. К 60-летию Великого Октября их было издано гораздо меньше. Что же касается публикации документов к 70- летию Октября, то трудно назвать такие заделы, которые можно было бы реализовать в 1987 году. Между тем ЦГАНХ СССР подготовил к публикации том протоколов ВСНХ за 1917 - 1918 годы. Протоколы Президиума ВСНХ отражают деятельность Советского государства по социалистическому обобществлению промышленности, по налаживанию нового хозяйственного аппарата. В работе Президиума ВСНХ неоднократно принимал участие Ленин. Однако вопрос о публикации протоколов ВСНХ не решен. Дирекция Института истории СССР АН СССР проявляет непонятную инертность, а может быть, и робость в решении проблемы публикации источников по истории Октября. Даже такой первоклассный источник, как протоколы СНК, до сих пор не опубликован.

. Третий вопрос организационного характера относится к проблемам координации исследований по истории Октября. Научный совет под руководством акад. И. И. Минца, пожалуй, является единственным Научным советом в области истории системы Академии наук, который ведет координационную работу. Но Научный совет в данном случае выступает скорее в роли советчика, чем законодателя. Было бы полезно использовать имеющийся опыт историков партии. Координационный совет на базе ИМЛ при ЦК КПСС утверждает темы докторских, а региональные историко-партийные советы - темы кандидатских диссертаций. Наверное, нужны специальные меры по линии Президиума АН СССР и Минвуза СССР с тем, чтобы совет под руководством акад. И. И. Минца смог осуществлять в своей области исследований роль координатора как диссертационных исследований, так и монографических трудов.

В истории Великого Октября есть ряд проблем, требующих к себе пристального внимания. Существует довольно четко обозначенный разрыв в изучении экономических и социальных структур дореволюционной России. В трудах историков, занимающихся системой государственного капитализма, (имеются в виду прежде всего работы В. И. Бовыкина, П. В. Волобуева, В. Я. Лаверычева, К. Н. Тарновского и др.) доказана зрелость материальных предпосылок Октября. А историки дореволюционного рабочего класса по-прежнему акцентируют внимание на связи российских рабочих с землей, низком уровне их культуры и т. д. Таким образом, ряд проблем истории российского рабочего класса, наиболее характерных для конца XIX в., переносится на XX век. Здесь отчетливо прослеживается влияние идеологии земских статистиков, которая берет свои истоки в народничестве. Короче гово-

стр. 56

ря проблемы социальных предпосылок Октября изучаются совершенно недостаточно.

К этому кругу вопросов тесно примыкает и анализ социальной структуры российского общества на переломном этапе развития страны. Если о рабочем классе мы имеем достаточно четкое представление благодаря трудам Л. С. Гапоненко, А. К. Соколова и ряда других исследователей, то о социальной структуре страны в целом мы знаем очень немного. У нас появились работы по истории распада и краха буржуазных и мелкобуржуазных партий, но эти ценные монографии и статьи никак не подкреплены характеристикой социально-экономического облика российской буржуазии, средних городских слоев и других классов и социальных групп. Между тем существуют важные источники для анализа этих проблем (материалы демографических переписей 1918 г. в Петрограде и Москве, переписи населения в Киеве, переписи эксплуататорских классов в 1919 г. и ряд других массовых источников). Они позволяют перейти к комплексному анализу не только рабочего класса, но и буржуазии и средних городских слоев. При этом очень важно проследить динамику межклассовых отношений.

Социальные перемещения 1917 - 1919 гг. были весьма интенсивными. Обработка первичного материала переписи служащих советского госаппарата 1918 г. свидетельствует о том, что важными источниками формирования кадров советского аппарата были такие слои населения, как революционное народничество, революционное студенчество, сочувствующие Советской власти и трудовому народу и т. д. Между тем эти проблемы выпадают из поля зрения историков.

Последнее десятилетие отмечено появлением ряда крупных коллективных трудов, связанных с количественной обработкой массовых источников периода Октября. Анализируются социальный, партийный состав делегатов съездов Советов РСФСР. Результат этого анализа дает возможность представить подлинный демократизм Советской власти. К сожалению, до сих пор не исследован состав делегатов II съезда Советов, на котором была провозглашена Советская власть. Список их опубликован. Однако требуется большая источниковедческая работа для того, чтобы прокомментировать биографические сведения и жизненные пути делегатов этого съезда.

Практически завершена обработка переписи госаппарата 1918 года. Однако итоги этой обработки увидели свет лишь в виде отдельных статей. Очевидно, назрела необходимость фундаментального монографического освещения итогов этой переписи. В 1918 - 1920 гг. проводились многочисленные переписи и учеты служащих не только центрального государственного аппарата, но и местных органов власти. В архивах хранится богатейший анкетный материал, дающий всестороннюю характеристику "кадров управителей" на первых этапах существования Советской власти. Было бы очень полезно, если бы Научный совет под руководством И. И. Минца смог скоординировать работу историков центра и мест для того, чтобы дать всестороннюю характеристику состава органов Советской власти в первые послеоктябрьские месяцы и годы.

Чл. -корр. АН СССР Волобуев П. В. В свете требований XXVII съезда КПСС к общественным наукам и внутренней логики развития исторической науки перед советскими историками стоит задача переосмыслить сделанное, верно оценить сегодняшнее состояние науки, наметить ее перспективы, определив в первую очередь поисковые направления. Необходимо отказаться от догматических стереотипов, по-новому взглянуть на, казалось бы, уже решенные проблемы. Сказанное в полной мере относится к истории Великой Октябрьской социалистической революции, актуальность разработки которой мы все сознаем.

Бесспорно, что в ее разработке многое сделано, немало вопросов истории Великого Октября решены правильно и однозначно. Вышел ряд ценных монографий, в орбиту исследования вовлекаются ранее слабо или вовсе неисследованные вопросы. Вместе с тем если критически оценить сделанное, нельзя не признать, что состояние разработки данной проблемы за последние 10 - 15 лет не может нас удовлетворить, не говоря уже о массовом читателе, который читает все что угодно по истории, но меньше всего наши книги. Особенно тревожит отставание с теоретическим обобщением опыта Великой революции. В этом отношении мы не пошли

стр. 57

дальше книги К. И. Зародова "Три революции в России и наше время", вышедшей более 10 лет назад. В последние годы заметно поблекло и историографическое обобщение проделанной работы.

Более того, по ряду важных направлений истории Великого Октября мы пошли вспять, в трактовке ряда вопросов взял верх сектантский догматизм, сказались отступления от исторической правды. Немало историков полагают, будто слова члена Политбюро, секретаря ЦК КПСС Е. К. Лигачева из его выступления на Всесоюзном совещании заведующих кафедрами общественных наук в 1986 г. о том, что скучное пережевывание прописных истин, боязнь нового, догматизм, получившие распространение в общественных науках, относятся к кому угодно - философам, экономистам, по только не к историкам. Между тем пора признать, что они в полной мере относятся к историкам. Естественно, что каждый из нас задумывается о причинах сложившегося положения. В общей форме эти явления можно рассматривать как проявление в исторической науке тех негативных тенденций в общественно-политической жизни, которые были вскрыты на XXVII съезде партии. Но нужен и более конкретный анализ, в частности применительно к исторической науке.

До начала 70-х годов советская историческая наука в разработке проблем Великого Октября шла в общем и целом вперед, опираясь на более глубокое постижение ленинскою идейного наследства. Были, конечно, издержки в этом развитии науки. Но в какой науке их не бывает? И вот в начале 70-х годов вопреки итогам дискуссий, в ходе которых большинство специалистов высказалось довольно однозначно по коренным проблемам революционного процесса в 1917 - 1918 гг. (хотя в науке вопросы не решаются по большинству и меньшинству голосов), в понимании и трактовке этих проблем нас вернули назад к схемам 50-летней давности, в частности к представлениям об Октябрьской революции как о "чистой" социальной революции и свойственной такой революции политике классовых союзов. В результате по таким вопросам, как классовые и политические союзы в Октябрьской революции, демократические и социалистические союзники пролетариата в революционном процессе 1917 - 1918 гг., демократический потенциал Октябрьской революции, гегемония пролетариата и т. п., возобладал сектантско-догматический подход. Тем самым был крайне обеднен многогранный опыт Великого Октября и принижено его международное значение.

Дело дошло до того, что в коммунистических партиях Запада авторство концепции широких демократических союзов вместо Ленина стали отдавать другим позднейшим теоретикам. Особенно достойно сожаления то, что затормозилось изучение проблемы гегемонии пролетариата в революции - ведь ее разработка по сути имела тогда поисковый характер. Был запутан вопрос о роли большинства народа в Октябрьской революции. Это понятие стало пониматься не как политическая категория, а как арифметическая величина. На щит была поднята книга, в которой утверждалось, будто в период взятия власти пролетариатом он не имел поддержки большинства народа, приобрел ее позже, уже после завоевания власти. Ленинская концепция Октябрьской революции частью историков стала преподноситься в извращенном виде. К сожалению, к насаждению таких догматических взглядов приложили руку и некоторые из присутствующих здесь историков. Некоторые работники ИМЛ при ЦК КПСС, пользуясь тем, что это учреждение оказалось вне зоны научной критики, выступают против ленинской идеи о союзе пролетариата со всем крестьянством на политическом этапе Октябрьской революции и требуют изымать соответствующие высказывания Ленина из рукописей, поступающих к ним на рецензирование.

У нас наблюдается какое-то снисходительное отношение к догматизму. Между тем надо ясно представлять, что он лишь рядится в тогу партийности, но не имеет ничего общего с нею. Напротив, он противоположен партийности, так как обрекает познание на односторонность, неполноту, а следовательно, ведет в конечном счете к фальсификации истории. А в политике и теории он так же вреден, как и ревизионизм.

Что же нужно предпринять, чтобы выправить создавшееся положение, чтобы поднять исследование истории Октябрьской революции на уровень, достойный этого всемирно-исторического события? Представляется, что нужна целая система

стр. 58

мероприятий научного и организационного порядка. Во-первых, надо изучать вновь и вновь ленинскую концепцию истории Великого Октября как целостную, а не судить о ней по отдельным вырванным из контекста цитатам. Ленинское идейное наследие неисчерпаемо и с высоты сегодняшнего дня в нем открываются такие грани, мимо которых мы проходили раньше. Почти не разработана ленинская идея революционно-демократического пути к социализму, выдвинутая им уже в "Апрельских тезисах". И историки, и философы не изучили и не раскрыли еще ленинскую концепцию выбора путей общественного развития, концепцию, актуальность которой в наши дни неизмеримо возросла.

Во-вторых, нужно создать здоровую морально-психологическую обстановку в общественных науках, в которой было бы нормой (опять-таки не на словах, а на деле) соревнование и сопоставление идей и аргументов. Нельзя забывать, что к решению одной и той же проблемы можно подходить с разных сторон, руководствуясь при этом общей марксистско-ленинской методологией. Нужны дискуссии, свободное от административного вмешательства извне обсуждение научных проблем. Из научной жизни должна быть изгнана практика навешивания ярлыков, обвинений в отступлении от марксизма (излюбленный прием догматиков). Пока же мы имеем по этому жизненно важному вопросу вполне определенные и верные партийные установки, а практика, к сожалению, нередко остается прежней.

В-третьих, история Октябрьской революции не только заслуживает дальнейшего и всестороннего изучения, но и по ряду ее важных проблем нужны поисковые исследования. Видимо, справедливо мнение относительно ограниченных возможностей введения в оборот нового массива источников, но имеющийся их корпус должен быть во многих случаях переосмыслен. Нужны новые подходы к, казалось бы, уже изученным проблемам, отказ от догматических и инерционных стереотипов.

Какие же проблемы представляются слабо изученными и нуждаются в повороте к ним внимания историков? Вот некоторые из них. У нас фактически нет работ (за вычетом двух-трех статей) об идейной борьбе, по сути об общероссийской дискуссии, в марте - октябре 1917 г. по вопросу о возможности социализма в России. Между тем эта борьба и победа в ней Ленина и большевиков сыграли громадную роль в идейной и теоретической подготовке Октября. Возьмем вопрос о распространенности социалистических идей в народных массах России в 1917 году. Исследовательских работ по этому вопросу фактически нет, если не считать коллективной монографии ленинградских историков о пропаганде марксизма-ленинизма среди трудящихся Петрограда, в которой одна глава посвящена кануну Октябрьской революции. Речь идет именно о пропаганде и распространении социалистических идей. Странно, но факт: историки, в особенности историки партии, годами дублируют одни и те же темы, но вот до исследования одной из важнейших проблем - о степени сознательного восприятия массами идей социализма - так и не дошли. А проблема единого революционно-демократического фронта, сложившегося в дни борьбы с корниловщиной? Она ведь только в самое последнее время поставлена в работах некоторых ленинградских историков, а до широкого и глубокого ее исследования дело не дошло. Более того, некоторые историки вообще склонны отрицать наличие такого фронта в 1917 году.

Оставляет желать лучшего и состояние разработки такого вопроса, как опыт большевиков по подводу масс к социалистической революции. У нас все еще недооценивается огромный объем демократических задач, которые выходили за рамки антифеодальной революции и которые предстояло решить в 1917 году. И большевики сумели именно через борьбу за демократические требования, за развитие и углубление демократии подвести массы к борьбе за социализм.

Заслуживает особого внимания и вопрос об альтернативности исторического процесса в марте - октябре 1917 года. Ведь нередко закономерность Октябрьской революции подменяется предопределенностью, некоей ее изначальной "запрограммированностью". Между тем в марте - октябре 1917 г. шла острая борьба общественных сил за выбор того или иного пути политического и социального развития России, в каждый данный момент имелись разные возможности, тенденции развития. В июне 1917 г., когда ориентированное на социализм революционное движение в стране набирало силу, Ленин писал; "Что даст завтра наша револю-

стр. 59

ция: - возврат к монархии, укрепление буржуазии, переход власти к более передовым классам - мы не знаем, и никто не знает" (ПСС. Т. 32, с. 252). Поэтому в новых исследованиях надо не выпрямлять и не упрощать трудный процесс борьбы рабочего класса и его партии за социалистическую альтернативу, а показывать его во всей сложности, многогранности и противоречивости.

Что касается дискуссионных проблем, то следует назвать две проблемы. Одну - о перегруппировке классовых и политических сил в ходе Октябрьской революции. Это вызывается тем, что в последние 10 - 15 лет этот вопрос оброс догматическими наслоениями и оказался основательно запутанным. Другую - но истории гражданской войны. В связи с тем, что у некоторых сотрудников ИМЛ и Института истории СССР появились иные, чем прежде, представления о классовой природе и политическом поведении офицерского корпуса в трех российских революциях (в качестве критерия его прогрессивности стала даже фигурировать поддержка им буржуазного Временного правительства), следует обсудить эту проблему на страницах научной печати и восстановить ленинские, большевистские взгляды по данной весьма актуальной в наши дни проблеме.

Итак, надо возродить дух соревнования и борьбы идей в исторической науке как условие ее творческого развития. Мировоззренческая и методологическая принципиальность остается при этом и впредь руководящим принципом советских историков.

В. М. Селунская (Московский университет). Октябрьская революция явилась главным событием XX века. Советская историография призвана сохранить этот факт в исторической памяти народов, воссоздавая все более полный, адекватный объективной истине облик первой победоносной социалистической революции во всей его сложности и противоречивости.

Советские историки понимают, что историческая наука не должна оставаться в стороне от начатого партией процесса перестройки. Наоборот, она должна максимально использовать свои потенциальные возможности, чтобы поставить исторические знания на службу общему процессу ускорения социально- экономического развития страны, чтобы историческая память советского народа питала социалистический патриотизм, чтобы энергия исторического знания превращалась все полнее и интенсивнее в энергию социального действия. А для этого сама историческая наука, в которой в последние полтора десятилетия тоже накапливались застойные явления, возрождались лакировочные тенденции, утверждались догматические стереотипы, должна активно включиться в перестройку и наложить решительное вето на все, что тормозит развитие науки, мешает ей активно участвовать в решении актуальных общенародных задач.

В работе, нацеленной на преодоление негативных явлений в изучении и освещении истории Октября, нельзя допускать отрицания уже достигнутого в советской историографии, сведения его к "сталинским схемам", педалирования на известных "болевых точках". Такой подход не может стать основой дальнейшей конструктивной работы. В истории советского общества история Великого Октября - наиболее основательно разработанная магистральная тема. Она идет впереди и по уровню монографического исследования основной проблематики, и по мощности выявленного пласта источников, и по степени историографического осмысления имеющейся литературы, и по населенности этого отрезка истории людьми, но степени ее персонификации.

Серьезным и сильным импульсом для развития историографии Октябрьской революции стали XX съезд КПСС и последующие решения Центрального Комитета партии. Вторая половина 50-х годов правомерно явилась рубежом нового периода развития советской исторической пауки. Советские историки и впредь должны вести от этого рубежа отсчет начавшемуся в общественных науках процессу преодоления длительного и болезненного догматического застоя. К сожалению, этот прогрессивный процесс в последние полтора десятилетия был значительно заторможен, а на ряде участков общественных паук и разделов истории советского общества даже прерван. Что касается изучения истории Октябрьской революции, то, думается, здесь точнее будет говорить о заторможенности, о потере темпов интенсивности, о возникновении таких застойных зон, вокруг которых как бы поставлен частокол

стр. 60

раз навсегда данных оценок и выводов, создано поле повышенной напряженности для исследователей.

Задача состоит в том, чтобы, сохраняя преемственность в здоровом процессе развития советской историографии Октября за истекший после XX съезда КПСС период, критически проанализировать и четко определить, чем она действительно обогатилась за этот период, какие вопросы, поставленные в качестве дискуссионных, действительно нуждаются в дальнейшем осмыслении, углубленной разработке и что следует считать направлениями, ошибочно, немотивированно введенными в магистральную историографию Октября. Если сегодня мы будем строить свои планы перестройки, не проделав предварительно этой работы, то неизбежно будем повторяться, будут всплывать былые амбиции и обиды, будем заниматься проблемами не подлинными, а мнимыми - и желаемого ускорения, улучшения качества исследований не достигнем.

За истекшие четверть века в разработке истории Октября мы значительно продвинулись в изучении предпосылок революции, главной ее движущей силы - российского пролетариата, в освещении формирования, механизма деятельности и краха контрреволюционных сил; раздвинулись границы показа общей картины революционных преобразований в масштабе всей страны, что позволило углубить подходы к изучению международной значимости опыта российской революции в диалектическом соотношении ее общих закономерностей и специфики. Появились первые интересные работы, характеризующие социальный облик, психологию, мораль активных сил первых социалистических преобразований. Однако мы не можем считать, что сделали все, что могли.

В проблеме предпосылок социалистической революции недостаточно еще разработана тема российского капитализма в его региональном и отраслевом разрезе. И дело вовсе не в том, что "забыли о многоукладности" и что "концепция многоукладное?" должна послужить базой для дальнейшей разработки этой большой и сложной проблемы. Задача состоит в том, чтобы дать конкретно-историческую разработку понятия "средне развитая капиталистическая страна", показав во всей полноте российский капитализм как в его высших монополистических формах, так и в низших - простого товарного производства, степень их переплетения и взаимодействия с докапиталистическими укладами в основных, крупных социально- экономических регионах страны. Надо показать не только отсталость предоктябрьской России от развитых капиталистических стран (что в нашей литературе в значительной степени уже сделано), но и дать всю совокупность аргументов, доказывающих, что нет оснований причислять Россию к типу развивающихся стран, только вступающих в стадию капиталистической модернизации.

Большим недостатком историографии Октябрьской революции все еще продолжает оставаться слабая разработанность проблемы взаимоотношений классов, социальных слоев и групп внутри сложной совокупности движущих сил революционного процесса. Это связано со сложностью самой проблемы, ибо союзники российского пролетариата на различных этапах революции и в различных сферах революционно-преобразовательного процесса были неоднозначны как по социальному облику, так и по политическим настроениям.

Знакомство с многочисленной литературой, посвященной союзу рабочего класса с беднейшим крестьянством, трудовым крестьянством вообще, непролетарскими трудящимися массами города и деревни в период Октябрьской революции убеждает, что у нас еще не отработано само понятие "союз классовых сил". Одни историки считают его порождением исключительно субъективных факторов исторического процесса, а другие - объективных; как правило, игнорируется степень объективного нарастания союзнических отношений, не различаются качественные этапы революционно- преобразовательного процесса в определенных сферах и перегруппировка борющихся сил при переходе от одного этапа этих преобразований к другому; не учитываются различия между магистральной стратегической линией пролетарской революции (борьба за политическую власть классов-антиподов) и ее побочными революционно-демократическими задачами, в решении которых число союзников пролетариата "временных и непрочных", как известно, возрастает.

стр. 61

Определенную трудность в разработке проблемы союзов и соглашений, взаимодействия классов и социальных групп составляет и сложившаяся традиционно специализация исследователей. Поэтому часто специалисты по истории рабочего класса, решая вопросы его отношений с крестьянством, интеллигенцией, мелкой буржуазией города, не всегда умеют учитывать специфику, нюансы этих отношений.

Представляется вполне назревшей и пока что слабо разработанной проблема социальной политики в первый год диктатуры пролетариата. Через эту политику реализовывались требования восставшего народа об утверждении социальной справедливости в законах и действиях рабоче-крестьянской Советской власти. Разработка этой темы требует широкого подхода, преодоления сложившейся практики сведения социальной политики к вопросам социального обеспечения, нового трудового законодательства, организации общественного питания и т. д. Необходимо учитывать современное широкое понятие социальной политики социалистического государства и анализировать истоки формирования ее основных компонентов и в революционном законодательстве, и в социальной практике революционного преобразования производственных отношений, образа жизни, духовной сферы.

Социальный облик российского пролетариата воссоздан советской исторической наукой лишь в самых общих чертах, намечен пока что грубыми мазками. Вследствие этого во многих сферах его ведущая роль в революционном процессе еще слабо исследована. По существу, еще предстоит более углубленно исследовать ленинскую концепцию данной проблемы и активизировать источниковедческий поиск с тем, чтобы воссоздать социальный портрет ведущего класса революция во всех его составляющих гранях, в сочетании сильных и слабых сторон, конкретно-исторических и регионально- национальных особенностей.

Историками накоплен значительный положительный опыт исследования процесса превращения пролетариата из "класса в себе" в "класс для себя". А вот процесс превращения российского пролетариата из класса угнетенного в класс господствующий изучен далеко не так основательно. Этот процесс имеет как минимум три аспекта исследования: социально-политический, социально- экономический и социально-психологический. И в объективной реальности, и в ее историческом отражении эти три аспекта единого процесса развивались хотя и взаимосвязанно, но не равномерно. Представляется наиболее изученным социально-политический аспект. Однако и в его исследовании имеются большие пробелы и даже ошибки. Одной из важных сторон социально- политического аспекта превращения пролетариата из угнетенного в господствующий класс является перерастание гегемонии рабочего класса в процессе завоевания им государственной власти в пролетарскую диктатуру, когда класс-гегемон организуется в социалистическое государство. Этому вопросу посвящены фундаментальные труды. А вот первый опыт реализации законодательной инициативы победившим классом, аккумуляция творческой энергии пролетариата в революционных законах, выражающих представления вчерашних угнетенных о социальной справедливости, - эта тема пока что ждет своих исследователей.

В социальном портрете рабочего класса всего слабее очерчены его духовный облик, политическая культура, революционная мораль. И хотя первые борозды на этой исследовательской целине уже появились, мы не можем считать, что изучение этой большой проблемы состоялось. Здесь имеются значительные методологические и источниковедческие трудности. Есть тенденция идеализации, лакировки облика героев Октября, а есть и обратная тенденция. Несомненно одно: истоки рождения человека нового мира, формирования его социалистических идеалов, ценностных ориентации, требований социального равенства, социальной справедливости лежат в революционной практике тех лет. Необходимо активно разрабатывать биографии героев Октября - передовых рабочих, прослеживая их судьбы, показывая их общественное сознание в динамике, их преданность социалистическому делу, их жажду знаний и ненависть ко всему, что подрывает истоки социализма. Такая работа нужна для воспитания современной молодежи на конкретных примерах истории. Необходимо показывать процесс формирования общественного сознания руководящего класса в борьбе с серьезными трудностями (низкая общая культура, влияние анархизма, синдикализма, пролеткультовщины,

стр. 62

мелкобуржуазной мещанской морали), конкретно-исторический опыт борьбы с этими тенденциями, их преодоления на определенных этапах и причины их возможных рецидивов.

И если так много пробелов в изучении социального облика российского пролетариата в Октябрьской революции, то их еще больше в разработке проблем истории российского крестьянства и российской интеллигенции в ту сложную революционную эпоху.

Сегодня мы ясно сознаем справедливость требований партии к обществоведам о повышении интенсивности и качества разработки актуальных проблем истории. Развернувшийся в стране процесс демократизации общественной жизни должен широко и серьезно войти и в историческую науку. Атмосфера коллективизма, товарищества, взаимопомощи, партийного отношения к критике должна стать нормой взаимоотношений советских историков. Нельзя допускать унижения достоинства участников дискуссий, особенно тех, кто остается в меньшинстве. Желательно также, чтобы издатели не навязывали нам императивные цитаты, не вычеркивали и не вписывали имена, вопреки авторской воле, не ломали концептуальную канву текста, предоставляя историку возможность использовать сполна его авторские права и ответственность за профессиональную грамотность своего труда.

А. Л. Литвин (Казанский университет). Истории Великого Октября, защите его завоеваний посвящены сотни документальных сборников и публикаций. Среди них мало фондовых. Но в настоящее время явно необходимы источниковедческие разработки, в которых бы определялись подлинность и достоверность публикаций, давалась бы история появления того или иного документа. Фетишизм данных архивного или опубликованного документа часто является следствием ошибочных выводов разного рода исследований. История создания документа помогает выяснить достоверность информации, которую он содержит.

Ленин не случайно в телеграммах, отправляемых на места в связи с нарушениями революционной законности, или допускаемыми должностными преступлениями, оговаривал меру наказания фразой: "если подтвердится". Приведем лишь один пример. 10 февраля 1919 г. Ленин в предписании Симбирскому губисполкому и Симбирской губчека предлагал, если факт подтвердится, сурово наказать комбедовцев деревни Медяны Чимбелеевской волости Курмышского уезда за национализацию женщин. Ровно через месяц, 10 марта 1919 г. председатель Симбирской губчека А. М. Левин сообщал Ленину: "Расследованием установлено, что никакой национализации женщин в Медянах комбедом не было". Заявление жалобщиков на имя Ленина оказалось вымыслом (см. В. И. Ленин и ВЧК. Сб. док. (1917 - 1922). М. 1975, с. 158). Подобных случаев известно немного, но они свидетельствуют и о такой форме классовой борьбы, как дезинформация, клевета на людей, преданных революции и ее идеалам, сложности человеческих отношений.

Во многих монографических исследованиях об Октябрьской революции и гражданской войне называются имена выдающихся деятелей партии и Советского государства, полководцев. Иногда в связи с рассматриваемым местным примером упоминается ранее неизвестное имя еще одного борца за власть Советов. И все же, наверное, речь надо вести не о том, чтобы назвать как можно больше имен, а о том, чтобы дать даже известным яркие запоминающиеся характеристики и не чураться таких подробностей, как складывающиеся в то время отношения в ставке Главного командования Красной Армии, Реввоенсоветов отдельных фронтов, и т. д. в 1962 г. была опубликована статья И. Колесниченко "К вопросу о конфликте в Реввоенсовете Южного фронта (сентябрь - октябрь 1918 года" ("Военно-исторический журнал", 1962, N 3). В ней есть свои недочеты, но автор сумел показать, как личные качества и отдельные субъективные действия членов Реввоенсовета фронта мешали делу, создавали конфликтную ситуацию в то время, когда требовались единство и дисциплина в организации разгрома врага.

Изучение подобных фактов следует продолжить не только потому, чтобы представить ту пору как время бушевания человеческих страстей и принципиальных споров, а чтобы лучше понять его, воочию представить ленинское руководство обороной страны, людьми, которым партия доверяла ответственные участки, где часто

стр. 63

решалась судьба революции. Думается, не нужно то, что мы вкладываем в понятие "человеческий фактор" отдавать полностью на откуп писателям. Всем этим должны заниматься и профессиональные историки.

В специальных энциклопедических справочниках: "Великая Октябрьская социалистическая революция" (М. 1977), "Гражданская война и военная интервенция в СССР" (М. 1988) содержатся данные о многих деятелях не только революции, но и контрреволюции. Нет лишь сведений о представителях оппозиционных группировок. Существует значительная литература о борьбе партии с троцкизмом, представителями правого уклона, об этом же пишется в вузовских учебниках по истории СССР. Но в них нет ответа на ставший обычным студенческий вопрос: Если Троцкий, Зиновьев, Рыков, Бухарин и другие находились всегда в оппозиции ленинскому курсу партии, были ее врагами, то как же им были доверены высокие посты в партии и государстве по крайней мере в первое десятилетие Советской власти? Обычно на этот вопрос преподаватель отвечает в меру своей компетентности. Но, наверное, настало время написать специальные статьи, объяснить в учебниках причины этого явления, показать закономерность появления оппозиции на крутых, революционных поворотах истории, чтобы избежать досужих домыслов и неграмотных разъяснений.

На местах, в вузах страны работает большой отряд историков, известных своими исследованиями об Октябрьской революции и гражданской войне. Большую координационную работу проводит Научный совет АН СССР под председательством акад. И. И. Минца. В стороне от нее оказался сектор истории Октябрьской революции и гражданской войны Института истории СССР АН СССР. Думается, что совместные коллективные труды, создание итоговых историографических работ об изучении истории первых лет Советской власти в различных регионах страны способствовали бы дальнейшему успешному развитию исследований.

Голуб П. А. (Институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС). В ИМЛ закончена работа над обобщающим трудом "Исторический опыт трех российских революций". Третья его книга, анализирующая опыт Великого Октября, в ближайшее время должна выйти в свет. Итоги работы большого авторского коллектива, объединившего специалистов из ряда ведущих научных учреждений, представляют интерес в связи с обсуждением вопроса о состоянии и задачах дальнейшей разработки проблем первой в истории победоносной социалистической революции.

Одной из отличительных особенностей новой книги о Великом Октябре, как и всего издания в целом, является проблемно-исторический подход к анализу революционного процесса. Его применение при комплексном исследовании основных проблем подготовки и победы Октября в их диалектической взаимосвязи помогло выявить "белые пятна", существенно углубить понимание традиционно изучавшихся вопросов, подойти к решению ряда новых проблем.

Что касается "белых пятен", то это прежде всего освещение теоретической деятельности Ленина, большевистской партии в эпоху непосредственной подготовки и победы Октября; социально-политические предпосылки революции, их роль в превращении России в наиболее слабое звено мировой империалистической системы; процесс перерастания буржуазно- демократической революции в социалистическую, его основные условия и особенности осуществления в России, действие механизма перерастания; сопоставление на опыте Октября мирного и т. н. парламентского путей победы революции; уроки борьбы большевистской партии за создание широкого фронта демократических сил против буржуазной власти; опыт утверждения ленинской партии в качестве правящей; социально-экономические и идейно- политические факторы обеспечения защиты победившей революции и ряд других.

Научное и политическое значение этих вопросов неоспоримо, а между тем их изучение находится в начальной стадии, либо вообще по-настоящему еще не начиналось. Поэтому нельзя согласиться с мнением, будто Октябрьская революция уже изучена "вдоль и поперек". Октябрь - это столь грандиозное, многогранное и могучее по своему влиянию на судьбы человечества событие, что истоки и причины его воздействия, все полнее раскрывающиеся с течением времени, будут еще долго оставаться объектом пристального анализа и обобщения.

стр. 64

Проблемный подход потребовал от авторов новой книги об историческом опыте Великого Октября использования всего богатства ленинских идей, выводов и оценок по коренным вопросам развития революции. Представленные в системном виде, в неразрывной связи с решением тех или иных конкретно- исторических проблем и взятые как единое целое, они позволили значительно полнее раскрыть ленинскую концепцию Великого Октября, а это в свою очередь имеет принципиальное значение для более глубокого анализа опыта нашей революции.

Всем революциям предшествует, как известно, их идейная подготовка. Но та идейно-теоретическая подготовка, которая предшествовала Октябрю, не имеет себе равных как по размаху и глубине, так и по классовой направленности. В этом коренится один из главных источников его триумфального успеха. Огромная идейно-теоретическая работа ленинской партии на путях к Октябрю, как и после его победы, в решающей степени способствовала формированию субъективного фактора революции, разработке научно обоснованной программы действий в политической и экономической областях, в аграрном, национальном, военном и других вопросах, стратегии и тактики революционных сил в борьбе за установление и упрочение власти Советов. Это придавало революционному движению сознательный, целенаправленный, устойчивый характер и отличало его от ряда других революций, которые во многом развивались стихийно, а, победив, не знали, как использовать завоеванную власть.

При всей важности этого кардинального вопроса наша историография не располагает специальной работой, в которой была бы суммарно освещена теоретическая деятельность ленинской партии в период Октября. Авторский коллектив книги в меру возможности стремился восполнить этот пробел и оценить значение интенсивнейшей теоретической работы партии большевиков в 1917 году. В книге подчеркивается, что партия в ответ на потребности революционной практики после Февраля продвинула вперед разработку многих кардинальных вопросов теории революции. В частности, был сделан вывод, что именно России суждено первой проложить путь к социализму, который обогатил и конкретизировал представления марксистов о путях развития мирового революционного процесса, открыл перед российским пролетариатом четкую перспективу, внес существенные коррективы в стратегическую ориентацию мирового революционного движения.

Именно после Февраля Ленин и партия большевиков намного продвинули вперед теоретическую разработку вопроса о Советах как новом типе государственной власти, сделали вывод о республике Советов как наилучшей в российских условиях государственной форме пролетарской власти, дали всестороннее обоснование преимуществ пролетарской демократии перед буржуазной, определили пути слома буржуазного и строительства социалистического государства, сформулировали основные принципы советской государственности. Марксистская теоретическая мысль в тот период сделала крупный шаг вперед в дальнейшем обосновании и конкретизации теории перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую, в разработке путей мирного развития революции, учения о вооруженном восстании, вопроса о правильном соотношении действий политической армии революции и ее вооруженных сил.

Огромное значение для успеха Октября имела теоретическая разработка таких проблем, как соотношение социалистических и демократических задач в борьбе пролетариата за власть, пути и способы привлечения на его сторону непролетарского большинства трудящихся, обоснование тактики блоков и соглашений с мелкобуржуазными партиями и массами в целях решения главной задачи - вопроса о власти, необходимость осуществления программы переходных мер при движении к социализму, роль и место демократического большинства армии в революции, вопрос о формах классовой борьбы - мирных и немирных, об условиях их правильного применения, о необходимости подготовки пролетариата к любым формам этой борьбы, к быстрой смене одних форм другими в соответствии с изменяющейся обстановкой.

В закреплении власти победившего пролетариата первостепенную роль сыграло теоретическое обоснование программы первых революционных преобразований, плана приступа к строительству социалистического общества, учения о защите со-

стр. 65

циалистического Отечества, путей строительства вооруженных сил Советского государства, политики "военного коммунизма", принципов советской внешней политики и в первую очередь - принципа мирного сосуществования.

Высокая теоретическая "вооруженность" революционных сил, свершавших Октябрьскую революцию, - это важнейшая отличительная черта его исторического опыта, и авторский коллектив стремился по возможности полнее раскрыть значение данного фактора.

При обосновании исторической закономерности Октября в книге дана развернутая характеристика зрелости социально-политических условий как составной части объективных факторов, предопределивших неизбежность гигантского революционного взрыва в России. К сожалению, наша историография располагает лишь 2 - 3 специальными статьями на эту тему. Между тем буржуазные фальсификаторы стремятся сосредоточить все внимание лишь на экономических предпосылках нашей революции и, поскольку Россия была ниже по уровню зрелости капитализма, чем наиболее развитые страны, делают вывод о "незрелости" условий для победы Октября, о его "случайном" характере, В этой же связи на основе конкретных фактов в книге дана развернутая характеристика зрелости субъективных условий победы революции, т. е. идейной и организационной подготовки пролетариата и его союзников к завоеванию власти.

Под этим углом зрения авторами охарактеризован общенациональный кризис в стране осенью 1917 г., соединивший в себе высокую зрелость как объективных, так и субъективных условий. Обеспечение зрелости субъективного фактора стало главным делом ленинской партии на путях к Октябрю. И хотя решимость масс свергнуть власть буржуазии формировалась прежде всего на основе их практического опыта, роль партии в его углублении, в воспитании высокой революционной сознательности и обеспечении организованности их действий была решающей. Партия не только научно обосновала курс на социалистическую революцию, но и сумела поднять огромные массы на его реализацию. Последнее важно отметить потому, что в истории бывало не раз, когда недооценка работы в массах приводила пролетарские партии к поражениям, даже при наличии правильной стратегии.

Давно назрела необходимость раскрыть общую формулу о перерастании буржуазно-демократической революции в социалистическую, наполнить ее конкретным содержанием, выявить те главнейшие факторы, которые определяли этот трудный, неоднозначный и напряженнейший процесс. Думается, что в новой книге в этом направлении сделан определенный шаг вперед. Особое место в этой связи уделено периоду мирного развития революции, выявлению его условий, а также тех причин, в результате которых оно было прервано. В книге подводятся уроки борьбы большевистской партии за завоевание власти пролетариатом мирными средствами, дается их сопоставление с концепциями так наз. парламентского пути к власти и раскрывается несостоятельность этих концепций.

В ряду новых аспектов, рассмотренных авторами, - обоснование вопроса о двух политических лагерях после Февраля, что имеет принципиальное значение для характеристики расстановки классовых сил в тот период и ее изменения от Февраля до Октября. Специальному исследованию подвергнуты лагерь контрреволюции, его разнородный социальный состав, классовые типы контрреволюции (помещичье-монархическая, буржуазная и мелкобуржуазная), особенности их тактики борьбы с революцией и осуществление ответных мер со стороны революционного лагеря. Это способствует раскрытию драматизма борьбы, ее острой конфликтности, преодолению безликости и голых схем в наших работах об Октябре.

В литературе об Октябре слабым местом является освещение нерасторжимой связи, которая существует между тремя российскими революциями, значения, которое сыграло революционное наследие двух буржуазно-демократических революций в подготовке победы Октября. В трехтомном труде, посвященном российским революциям, авторский коллектив стремился в той или иной мере преодолеть этот существенный пробел.

В ряду проблем, относящихся к закреплению победы российского пролетариата, впервые обстоятельно анализируется проблема превращения партии большевиков в правящую. Обобщение исключительно богатого и ценного опыта перестройки

стр. 66

ее деятельности в начальный период Советской власти имеет весьма актуальное международное значение. Между тем в нашей историографии - это один из наименее изученных вопросов. Принципиально новые моменты внесены и в трактовку проблемы защиты революции, в частности в раскрытие роли социально-экономических и внешнеполитических факторов укрепления обороноспособности Советского государства, в обоснование перехода от всеобщего вооружения народа к формированию постоянной армии нового типа. В книге проведена четкая ленинская оценка политики "военного коммунизма" как вынужденной и необходимой в условиях гражданской войны, что имеет принципиальное значение ввиду попыток отойти от ленинских оценок этой политики.

Таким образом проблемный подход к изучению истории и опыта Великого Октября полностью оправдал себя, открыл новые горизонты исследования главного события мировой истории. По этому пути необходимо энергичнее продвигаться вперед.

Н. Н. Демочкин (Московский текстильный институт). Остается слабо исследованной проблема завоевания большевистской партией Советов на свою сторону. Между тем от умения связаться, сблизиться с самыми широкими массами рабочего класса и всех трудящихся, выступавших в союзе с ними в условиях перерастания буржуазно-демократической революции в социалистическую зависел успех пролетарской революции. Особую роль в решении этой задачи партия отводила Советам, созданным в ходе Февральской революции революционным творчеством народных масс. С момента своего возникновения Советы стали основной организацией рабочих, солдат и крестьян, школой их политического воспитания и важнейшими опорными пунктами партии большевиков в деле развития революции. Поэтому глубокое изучение деятельности большевистской партии по усилению своего влияния в Советах, а затем в условиях непосредственной подготовки Октября, изменения их политической направленности и содержания деятельности, а также принятия ими большевистских резолюций имеет большое научное и практическое значение.

В литературе начавшуюся большевизацию Советов после разгрома корниловского мятежа обычно рассматривают на примере изменения партийного состава лишь нескольких Советов. Такой подход полностью не раскрывает ленинского положения о том, что в ходе большевизации Советов массы "отвернулись от мелкобуржуазного руководства, от иллюзии соглашения с буржуазией и перешли на сторону пролетарской революционной борьбы за свержение буржуазии" (ПСС. Т. 37, с. 281). В сентябре - октябре 1917 г. под давлением революционных масс во всей стране были проведены перевыборы Советов и выборы нового состава их исполнительных комитетов. Перевыборы способствовали неуклонному росту влияния большевиков в Советах Петрограда, Москвы, Центрального промышленного района страны, Среднего и Нижнего Поволжья, Украины, Урала, Белоруссии, Сибири. По нашим подсчетам, в Октябре 1917 г. большевистские фракции имелись в 191 Совете, в том числе в 56 губернских и областных городских Советах, т. е. большинстве существовавших тогда в стране губерний и областей. Это сказалось на партийном составе прошедших в сентябре - октябре 1917 г. областных и губернских съездов Советов и на принятии ими решений о власти, а также на партийном составе делегатов II Всероссийского съезда Советов. По далеко не полным данным, на 21 областном, губернском и окружном съездах Советов, конференций и совещаний, прошедших в сентябре - октябре, присутствовали представители более чем от 700 Советов. Более 500 Советов, делегаты которых участвовали в этих съездах, высказались за передачу власти Советам.

По данным опроса делегатов II Всероссийского съезда Советов, об отношении местных Советов к государственной власти за большевистский лозунг "Вся власть Советам!" выступили 505 Советов. С учетом Советов, принявших большевистские резолюции о власти, представители которых не присутствовали на II Всероссийском съезде Советов, по нашим подсчетам, высказались за передачу власти Советам свыше 700 Советов рабочих, солдатских и крестьянских депутатов. Из 974 Советов рабочих и солдатских депутатов, действовавших в стране к началу октября, за передачу всей власти в руки Советов выступили более 600 Советов, в том числе

стр. 67

большинство объединенных губернских и областных Советов и Советов рабочих депутатов губернских городов. За власть Советов также выступило 100 губернских и уездных крестьянских Советов (всего к Октябрю действовало 455 Советов крестьянских депутатов).

Напряженная борьба большевиков за Советы на протяжении всего периода от Февраля к Октябрю обеспечила им перевес сил. Это сказалось на партийном составе II Всероссийского съезда Советов. По уточненным данным, среди 900 делегатов съезда было 490 большевиков, т. е. не менее 54%, а вместе с "левыми" эсерами, также выступавшими за переход государственной власти в руки Советов, они составляли подавляющее большинство делегатов (свыше 73%). К сожалению, в литературе эти данные, опубликованные в журнале "Вопросы истории КПСС" (1977, N 7), не используются.

Опыт борьбы большевиков за массы в период подготовки Октября свидетельствует, что непременным условием создания массовой армии социалистической революции является: во-первых, завоевание партией на свою сторону большинства рабочего класса, достижение единства его рядов и, во- вторых, объединение вокруг него широких слоев политически активного непролетарского трудового населения, в первую очередь беднейшего крестьянства, создание широкого народного фронта. Вся борьба большевиков за массы, за привлечение на свою сторону Советов, убедительно показывает, что без объединения пролетарского большинства вокруг его боевого авангарда, без преодоления политического раскола пролетариата, без его готовности идти за коммунистами невозможно создать массовую политическую армию революции. Без решения этой задачи нельзя было ставить практически вопрос о свержении буржуазии. Эта важная проблема требует еще дальнейшего более глубокого изучения.

Иоффе Г. З. (Научный совет). Сейчас партия ставит перед общественными науками задачу усиления связи с жизнью, быстрого и прямого выхода в практику. Для исторической науки это означает открыто и смело принять тот "вызов", который бросает ей стремительно выросший за последние годы интерес массового читателя к прошлому. Мне кажется, что к такому вызову мы, мягко говоря, оказались не вполне готовы.

Меня поразило одно обстоятельство. Недавно "Литературная газета" напечатала довольно сердитую статью по поводу объявленной подписки на сочинения С. М. Соловьева и В. О. Ключевского и ожидающейся подписки на сочинения Н. М. Карамзина. Автор ее требовал неограниченной, безлимитной подписки, исходя из факта небывалого интереса советских людей к истории и трудам этих дореволюционных ученых. Давайте вдумаемся в этот факт. Несколько десятилетий велась борьба с буржуазной и дворянской историографией, утверждалась правота нашей марксистско-ленинской концепции. Создан ряд работ, в которых "заложена" эта концепция, например, 12-томная "История СССР" (в двух сериях). Но будет ли такой читательский ажиотаж, если объявить подписку на этот и другие наши труды, в том числе по истории Октября?

Так в чем же дело? Плоха наша концепция? Конечно, нет. Именно она открывала перед историками огромные возможности, так сказать, и по форме, и по содержанию. Воспользовались ли мы ими? Вот маленький пример. Мне довелось прочитать рецензию американского советолога на книгу об Октябре одного нашего историка. Рецензент признает, что автор твердо следует ленинскому подходу, в его книге много ленинских цитат и ленинских оценок. Однако в ней нет того, что как раз и составляло притягательную силу Ленина и ленинизма: его эмоциональности, страстности, искренности, его убежденности. Неплохо подмечено! Е. Евтушенко как-то писал, что "если материал не пережит, то не будет и сопереживаний" (Литературная газета, 10.VII.1981). Говорят, что для того, чтобы писать хорошо, надо в чернила добавить хоть немного своей крови...

Ленинский подход к истории Октября чужд плоской, унылой схемы, в которую вгоняется описание событий для того, чтобы прийти потом к выводам, с самого начала известным читателю. Революция у Ленина - живой, стремительный общественный поток, преисполненный борьбой, победами, поражениями, трагизмом, взлетами духа. Революция у Ленина такая, какой только и может быть жизнь в

стр. 68

моменты ее высшего социального напряжения. В январе 1918 он говорил: "Нет сомнения, что социалистическая революция не может сразу быть преподнесенной народу в чистеньком, гладеньком, безукоризненном виде, не может не сопровождаться гражданской войной и проявлением саботажа и сопротивления. И те, кто доказывает вам противное, - те либо лгуны, либо человеки в футляре" (ПСС. Т. 35, с. 240). Вот это та правда, о которой Ленин говорил, что она "не должна зависеть от того, кому она должна служить" (ПСС. Т. 54, с. 446). Если бы наши книги об Октябре несли в себе такую правду, их нравственная и идейная сила намного бы возросла, и мы бы теперь с грустью не констатировали падение интереса к истории Октября и потерю доверия к историкам.

Здесь справедливо говорилось об однообразии тематики, ее повторяемости, "пережевывании" одних и тех же сюжетов и т. п., и в то же время - об уходе от острых проблем и вопросов, вызывающих интерес публики. Но давайте честно ответим на вопрос о причинах такого положения. Их, конечно, много, но сейчас следует выделить две. Во-первых, боязнь ярлыков и оргвыводов, которая так долго преследовала историков. Увы, не каждый из них - боец по характеру, и многие предпочитают избегать конфликтных ситуаций, памятуя о судьбах своих предшественников или коллег. И если мы действительно хотим открыть простор для подлинно творческих сил в исторической науке, то с таким положением нужно решительно покончить. Во-вторых, дефицит творческой обстановки в среде историков. Странно звучит, но у нас существует и молчаливо признается "научная субординация", "научное чинопочитание"; есть немало людей, стоящих вне критики; слишком часто одни и те же имена красуются на титулах книг в ранге "ответственного редактора"... Еще хуже, конечно, отсутствие действительно острых, живых дискуссий. А те, которые ведутся, нередко отдают схоластикой. К примеру, еще не угас ожесточенный спор по проблеме "Октябрь и офицерство". Но сколько схоластического в споре, сколько готовности "заклеймить", навесить ярлык.

Вспомним в связи с этим признание Маршала Советского Союза Г. К. Жукова, сделанное им в беседе с К. Симоновым. Говоря о 17-м годе, Жуков сказал: "В тот момент, в те молодые годы можно было и свернуть с верного пути. Это не было исключено. И кто его знает, как бы вышло, если бы я оказался не солдатом, а офицером, отличился бы в боях, получил бы другие офицерские чины, а к тому времени разразилась бы революция... Куда бы я пошел под влиянием тех или иных обстоятельств, где бы оказался? Может быть доживал бы где-нибудь свой век в эмиграции?" (Огонек, 1986, N 48, с. 7). О чем говорит этот, казалось бы, небольшой факт? О том, что во всех наших исследованиях, при анализе различных экономических и социальных факторов, определяющих ход истории, в статистических выкладках и подсчетах и т. д. мы не должны упускать из виду конкретного человека в конкретных обстоятельствах. Он - наш главный герой. А его пути в революции не были простыми.

Только так, думается, мы сумеем восстановить пошатнувшееся доверие читателя к историкам и к их работам. Видимо, научная и идеологическая актуальность этой задачи сознается сегодня всеми.

И последнее. Здесь говорили о том, что мы уже почти исчерпали источниковые пласты истории Великого Октября. Всякий, кто работает в библиотеках, в архивах, хорошо знает, что согласиться с этим трудно.

Ю. И. Кораблев* (Научный совет). Основная задача. данной встречи - поделиться соображениями о недостатках и проблемах в изучении истории Октябрьской революции. Это не означает, конечно, что нет достижений. Среди вышедших в последнее время работ: "Год 1918-й" И. И. Минца, книги А. Я. Грунта, А. М. Совокина, В. И. Старцева, монография украинских историков "В огне трех революций", сборник статей "Исторический опыт Великого Октября" и другие работы, содержащие новый фактический материал и глубокие обобщения.

Однако стоит признать, что вышедшая и за последние 10 лет литература по истории Октября по-прежнему страдает, если так можно сказать, "заглянцеван-

* По болезни К). И. Кораблев не смог присутствовать на встрече и выступить. Редакция сочла возможным привести здесь переданный ей текст его выступления.

стр. 69

ностью" исторического полотна. Чтобы показать революционный процесс во всей сложности и противоречивости, предстоит отказаться от привычных стереотипов, упрощающих события тех дней. Это требует перестройки мышления историков, поисков новых подходов. С чего начинать? Правы те, кто предлагает прежде всего заняться углубленным изучением наследия Ленина, ставя при этом целью усвоение его концепции истории Великого Октября как народной революции, революции социальной справедливости, проложившей человечеству путь к социализму и миру.

Нам было бы очень полезно подготовить и провести вместе с философами конференцию иди, вернее, теоретический семинар, где обсудить важнейшие принципы ленинской методологии исследования революционного опыта. Имеются в виду такие проблемы, как диалектика объективного и субъективного факторов революции, соотношение стихийного и сознательного в борьбе масс и особенно - роль субъективного фактора, его обратного воздействия на объективные предпосылки революции, на активность масс, на их нежелание жить по-старому. Кстати, субъективный фактор трактуется у нас нередко как лишь состояние и действие революционных сил. Не вернее ли в свете ленинской методологии рассматривать его как единство противоположностей, т. е. сил революции и контрреволюции, борьба между которыми определяет успех той или другой на каждом отрезке исторического процесса. Долгое время история контрреволюции вообще не освещалась, обходилась. В последнее время появились специальные работы Г. З. Иоффе, Н. Г. Думовой, В. Д. Поликарпова, Н. Я. Иванова и др. о силах контрреволюции. Но еще очень мало работ, подобных монографии А. Я. Грунта, исследующих диалектику революции и контрреволюции, исходя из известного ленинского положения о том, что революции без контрреволюции не бывает.

Трудно повысить уровень исследований, освежить и оживить литературу по истории Октября без широкого поиска новых источников, а также без нового осмысления многих уже введенных в оборот документов и материалов. В среде историков немало сетований на трудности доступа к архивным документам. Есть, правда, мнение и о том, что все важное уже опубликовано и вероятность новых находок в архивных фондах крайне мала. Во всяком случае, посещаемость архивов историками, изучающими XX столетие, за последние годы заметно снизилась. Но скажем прямо: если и теперь имеются нетронутые или слабо используемые пласты ИСТОЧНИКОВ, то это прежде всего из-за нерадивости самих историков, известной потери многими вкуса к кропотливым архивным розыскам. Ограниченный и чаще всего чисто иллюстративный и эпизодический характер имеет использование таких фундаментальных публикаций, как 10-томная серия документов и материалов по истории Октябрьской революции, издания документов Петроградского ВРК, переписки Секретариата ЦК РСДРП (б) и другие.

Что же касается возможностей новых находок, то, как говорится, "ищите и обрящете". Вот один из примеров. В ЦГАСА исследователями найден протокол заседания III Петроградской конференции большевиков за 11 октября 1917 г., на котором обсуждался вопрос о Красной гвардии и ее готовности к восстанию. До сих пор считалось, что протокол конференции за 10 - 11 октября не сохранился. Теперь он опубликован. Прошло несколько лет, но в новейшей литературе он почему-то не используется. Другой пример. Среди находок последних лет в том же архиве - сводка ответов делегатов Общеармейского съезда по демобилизации армии, выделенных для работы в соответствующей комиссии, на вопросы, предложенные письменно Лениным. Тем самым утратило значение примечание в т. 35 Полного собрания сочинений Ленина о том, что "ни ответов на вопросы, ни материалов, суммирующих ответы в архивах, не обнаружено". Документ введен в оборот, но тоже почти не используется исследователями.

Дальнейший поиск и скрупулезное источниковедческое изучение всех документов и материалов, в частности попытки датировки по часам (а иногда и по минутам) документов, относящихся к 24 октября 1917 г., должны дать ответ и на слишком затянувшийся спор историков по вопросу о том, когда же началось вооруженное восстание - утром или вечером 24 октября. О плодотворности такого поиска говорит, в частности, статья Х. М. Астрахана "О начальном этапе Октябрьского вооруженного восстания в Петрограде" (в сборнике "Исторический опыт Великого

стр. 70

Октября"), из которой видно, что даже не все опубликованные документы использованы для воссоздания событий первого дня восстания.

В одной из бесед Ленин говорил: придет время, когда Октябрьское вооруженное восстание будет изучаться не по дням, а по часам. С тех пор опубликованы сотни работ, события тех дней историки изучают не только по часам, но и по минутам, но вряд ли можно утверждать, что ленинское предвидение уже осуществилось. Автор одной из двух существующих монографий об Октябрьском восстании Е. Ф. Ерыкалов считает, что "многие вопросы нуждаются в дальнейшем исследовании". И, по мнению Е. Н. Городецкого, ряд вопросов "еще ждет своего решения". Упомянем об одном из них. До сих пор мы очень мало знаем о солдатах, матросах и красногвардейцах, которые отдали свои жизни в борьбе за победу вооруженного восстания в Петрограде. Как известно, оно было почти бескровным, в те дни погибло лишь около 15 человек. При отражении мятежа Керенского - Краснова потери со стороны революционных войск составили уже не менее 200 человек. Пока установлены имена лишь 40 убитых. Не выяснены даже фамилии всех, кто погиб при взятии Зимнего дворца. Работу в этом направлении надо продолжить. Это наш долг перед памятью о людях, заплативших своей жизнью за дело социалистической революции.

В 20-е годы вышло три выпуска книги "Памятник борцам пролетарской революции" - о погибших большевиках. В 30 - 40-е годы подобных изданий и книг об активных участниках революции почти не было. В литературе борьба масс стала обезличиваться. Сотни имен активных деятелей революции, первых строителей Советской власти, Красной Армии, героев гражданской войны вообще были вычеркнуты из истории революции. Из списка деятелей революции исключались те, кто на каких-то этапах допускал ошибки, заблуждался. Игнорировались призывы Ленина собирать, издавать документы, воспоминания, книги о революционерах, чья жизнь и борьба должны учить молодежь, как жить и действовать. В результате история Октябрьской революции в большинстве книг приобрела характер безжизненной схемы. Как правильно заметил Е. Н. Городецкий, история движения масс все больше уступала истории движения идей, без живых носителей этих идей.

После XX съезда КПСС в 60-е и 80-е годы историки немало сделали для того, чтобы преодолеть обезличенность революционного процесса. На страницы книг вернулись многие славные имена. Ликвидированы были наслоения культа личности в освещении роли отдельных деятелей революции. Вышло более 140 сводных книг о деятелях революции в центре и на местах. В 1985 г. Институт истории партии при МГК и МК КПСС выпустил книгу "Соратники", содержащую 400 биографий об активных участниках революции в Москве и Московской области, снабдив каждую биографию указанием источников и литературы. И все же того, что сделано, далеко недостаточно. Опубликованные биографические материалы касаются все еще небольшой части активных участников революции. Многие деятели остаются пока незаслуженно забытыми. В исследованиях об Октябре мы, как правило, находим лишь перечни фамилий с пресловутой прибавкой "и др.".

Между тем надо писать больше именно о людях, показать, какие качества позволяли им вести за собой массы, преодолевать неимоверные трудности. Это имеет огромное значение для воспитания историей. На конференциях мы неоднократно ставили вопрос о необходимости подготовки единого биографического словаря об участниках Октября, расширении круга биографических справок в энциклопедии об Октябрьской революции и гражданской войне. И в том, что до сих пор нет ни того, ни другого, проявляется не столько инертность историков, сколько инерция прошлого, когда на деятелей революции многие годы смотрели через призму предубеждений второй половины 30-х годов.

Из других проблем, требующих большего, чем прежде, внимания, надо назвать социальную политику Советской власти, которая впервые начала осуществлять на деле принципы социальной справедливости. В общих работах это важнейшее направление деятельности государства диктатуры пролетариата чаще всего сводится к перечислению декретов. Специальные же работы о деятельности Советской власти по обеспечению благосостояния трудящихся можно пересчитать на пальцах одной руки. За последние 20 лет появились лишь две такие работы: Л. К Баевой

стр. 71

о социальной политике Советской власти и М. П. Польского об организации общественного питания рабочих. Партия, уделяя ныне огромное внимание своей социальной политике, опирается на опыт решения социальных вопросов в нашей стране, начало которому положил Великий Октябрь. Историки обязаны глубоко обобщить этот опыт, эта задача имеет международное значение.

Совсем недавно сформулирована новая тема "Великий Октябрь и ускорение общественного развития". В выступлениях М. С. Горбачева неоднократно отмечалось, что мы продолжаем политику ускорения, начало которой положила Октябрьская революция. Еще до Октября Ленин открыл новые возможности ускорения революционного процесса в условиях зрелости объективных предпосылок для перехода от капитализма к социализму. Эти возможности, указывал он, связаны с готовностью и способностью трудящихся к революционным действиям, их сознательностью, организованностью, опытом борьбы, научной обоснованности стратегии и тактики партии, ее умением определить, что "плод созрел", с ее решимостью совершить смелый шаг в будущее. Не будет преувеличением сказать, что требование Ленина из его письма от 24 октября 1917 г. осуществить немедленно захват власти ("История не простит промедления революционерам...") было не только блестящим примером точного определения момента, когда революция может и должна победить, но и ускорением перехода нашей страны к социализму, а человечества - в новую эпоху. Необходимо раскрыть исторические корни политики ускорения, разработанной апрельским (1985 г.) Пленумом ЦК КПСС и XXVII съездом партии, показать великую роль вождя революции в ее разработке и осуществлении, в ускорении перехода России от одного строя к другому.

На встрече также выступили К. В. Гусев, Л. М. Спирин (оба - ИМЛ при ЦК КПСС), В. Д. Поликарпов (Институт истории СССР АН СССР) и Э. М. Щагин (Московский пединститут им. В. И. Ленина).

Выступая с заключительным словом, акад. И. И. Минц призвал к углубленному исследованию проблематики Великого Октября и ее дальнейшему обсуждению на страницах журнала.

Постоянный адрес данной публикации: