Король II выбирает союз с Гитлером

Румынский министр иностранных дел Гафенку еще совсем недавно уверял польского коллегу Бека, что румыно-польский союз будет действителен в случае германской агрессии. Когда же гитлеровская Германия напала 1 сентября 1939 г. на Польшу и развязала вторую мировую войну, румынское правительство воздержалось от выступления. Не зная, какая из империалистических группировок одержит верх в борьбе, оно решило продолжать двойную игру. Но гитлеровцам на первых порах казалось, что королевская диктатура больше склоняется к англо-французскому блоку. По германским сведениям, в начале сентября 1939 г. между Бухарестом и Лондоном шли переговоры о высадке англо-французских войск в Румынии¹ . По-видимому, по этой причине королевское правительство и не спешило с заявлением о своем нейтралитете в начавшейся войне. На просьбу германского посланника Фабрициуса сделать такое заявление премьер- министр А. Калинеску ответил, что "это невозможно, поскольку Румыния не находится в положении Швейцарии, Дании и Голландии". Сопоставление Румынии с этими постоянно нейтральными странами было многозначительным и создавало впечатление, будто в складывавшейся обстановке румынские правящие круги не намерены связывать себя нейтралитетом и желают присоединиться к западным державам. Действительность же была иной. Королевская диктатура отказалась от тесного сотрудничества с западными странами. Когда правительство Франции предложило Каролю II в сентябре 1939 г. принять французскую военную миссию, направлявшуюся в Румынию с "учебными целями", то румынский монарх даже не пожелал говорить на эту тему.

8 сентября 1939 г. бухарестские газеты опубликовали решение коронного совета, заседавшего в королевском дворце Котрочени (в пригороде Бухареста), о нейтралитете Румынии в войне. В пользу нейтралитета высказались как сторонники прогерманской ориентации (А. Вайда и др.), так и ее противники (Н. Иорга и др.)² . Первые аргументировали необходимость провозглашения нейтралитета тем, что этого требует Германия. Вторые выступали за нейтралитет, считая его полезным для Польши и ее англо- французских союзников. Общее же мнение буржуазно-помещичьих кругов сводилось к тому, что и политически и экономически нейтралитет был выгоден прежде всего самой Румынии. Нейтральная позиция, по словам Татареску, была продиктована стремлением "сохранить нетронутыми наши военные силы вплоть до последнего часа" начавшейся войны. После принятия решения коронного совета о нейтралитете в Берлин с неофициальным визитом был отправлен прогермански настроенный реакционный политический деятель И. Джигурту. Встретившись с Герингом, он передал ему слова Кароля II, что объявление Румынией нейтралитета является не чем иным, как "шагом к союзу с Германией". Джигурту заверил его также, что Германия может положиться на Румынию, правители которой, по его словам, нуждаются в германской

Окончание. Начало см. "Вопросы истории", 1968, NN 6, 8.

¹ "Documents on German Foreign Policy 1918 - 1945" (далее-DGFP), Series D, vol. VIII, p. 5.

² Вот как английский автор характеризует Н. Иоргу как политика: "Он не зависел от какой бы то ни было партии и следовал своим путем в достижении идеала "румынского национального единения", убежденным и настойчивым адвокатом которого он являлся... Иорга выступал самым строгим критиком всех политических партий, находившихся у власти, если они не вели политику, которая, с его точки зрения, была существенно важна для единения "Великой Румынии". Ему никогда не удавалось иметь политических последователей, хотя время от времени он предлагал свое сотрудничество "в национальных интересах" различным партиям. В течение почти всей своей политической жизни он выступал в румынском парламенте в роли "оппозиции из одного человека". Иорга не был демократом по убеждению: временами он выступал даже протагонистом реакции, которая неотъемлема от национального экстремизма... Но были также случаи, когда у Иорги проявлялась удивительная тенденция к либеральному мировоззрению" (A. Easterman. King Carol, Hitler and Lupescu. L. J 942, p. 271).

помощи для "сдерживания России", то есть для удержания захваченных советских земель³ .

Гитлеровцы были удовлетворены подобной позицией Румынии и вслед за тем стали добиваться от нее прекращения какой бы то ни было поддержки польского правительства. 16 сентября 1939 г. германское правительство заявило протест по поводу того, что через румынскую территорию был провезен и погружен на английский корабль в Констанце золотой запас Польши. Проведенная секретно, эта операция, подчеркивалось в заявлении Фабрициуса румынскому министру иностранных дел Гафенку, является нарушением обязательств Румынии сохранять нейтралитет, поскольку "польское золото облегчит англичанам ведение войны против Германии". Гафенку оправдывался тем, что румынское правительство наотрез отказалось принять на хранение польский золотой фонд, но оно не могло воспрепятствовать транзиту этого золота, "которое является товаром, как и все другие товары". Однако вскоре Берлин приветствовал "ясное применение румынского нейтралитета, выразившееся в интернировании членов польского правительства и недопущении их выезда из Румынии". 20 сентября в Бухаресте было объявлено, что в соответствии с требованием германских властей интернированы на весь период войны главнокомандующий польской армией маршал Рыдз-Смиглы, президент Польши Игнацы Мосьцицкий, министр иностранных дел Бек и другие польские официальные лица, укрывшиеся на территории Румынии. Правда, перед новым, 1940 годом Мосьцицкий получил разрешение в связи с ухудшением здоровья выехать в Швейцарию. Гитлеровцы выразили протест по этому поводу. Попытка побега Бека за границу не удалась. Умер он в Румынии в июне 1944 года.

"С самого начала войны Румыния сделала ряд жестов в пользу англо-французов, - свидетельствовал осенью 1940 г. будущий фашистский диктатор И. Антонеску, - через ее территорию были перевезены и погружены в Констанце на английский корабль 70 тонн золота польского банка; три четверти польских военнослужащих, интернированных в Румынии, сбежали, пользуясь терпимостью властей; румынское правительство приняло предложение союзных (англо-французских. - Я. Л.) офицеров о получении возмещения в случае вывода из строя нефтепромыслов с целью саботажа нефтепоставок в Германию... И в то же время, чтобы удовлетворить германское правительство, Румыния интернировала членов польского правительства, освободила интернированных польских военнослужащих немецкой национальности, усилила экспорт нефти в Германию"⁴ . Антонеску же считал необходимым с самого начала установить союзнические отношения с гитлеровским рейхом, чтобы заручиться его поддержкой в вопросе сохранения и расширения границ "Великой Румынии". Когда войска фашистской Германии, оккупировав Польшу, приблизились к границам Румынии, там произошло выступление "Железной гвардии". При участии гитлеровцев легионеры организовали покушение на жизнь премьер-министра А. Калинеску, видя в нем виновника расправы над Кодряну в ноябре 1938 г. и активного сторонника англо-французской ориентации. Готовились к покушению давно. Весной 1939 г. особняк на улице Пошингер в пригороде Берлина Штеглице был местом частых встреч укрывшихся в Германии после разгрома железногвардейской верхушки в ноябре 1938 г. вожаков легионеров Хориа Сима и других с представителями гестапо. Во время этих встреч уточнялись планы политических убийств противников фашизма. Вдохновителями подобных планов выступали шеф гестапо Гиммлер и глава германской военной разведки адмирал Канарис, с которыми Сима поддерживал связь и от которых получал значительные суммы на нужды легионерского движения в Румынии. В мае 1939 г. посыльная железногвардейцев Иоанна Кантакузино доставила в Бухарест инструкции из Берлина. Железногвардейцы Плоешти создали специальную "группу смертников" для выполнения террористических актов. Однако попытки покушения на румынского премьера во время его визита в Афины и другие европейские города были безуспешными: не будучи уверенными в собственной безопасности, террористы-легионеры не приступали к реализации своих планов. Предполагалось не только убить Калинеску, но и похитить его сына, чтобы добиться освобождения заключенных в тюрьму железногвардейских активистов. Во второй половине августа 1939 г., незадолго до нападения Германии на Польшу, легионеры получили приказ не медлить с убийством Калинеску. 19 августа Сима перешел румынскую границу, чтобы руководить действиями железногварденцев. 1 сентября в помещении румынской миссии в Копенгагене встретились четверо: посланник Румынии в Данин М. Стурдза, сотрудничавший с гитлеровцами и их железногвардейской агентурой, главы германской и итальянской дипломатических миссий в Дании и главарь легионерской террористической группы. На другой день сын румынского посланника Влад Стурдза выехал из Копенгагена в Бухарест, чтобы передать Сима и его помощникам последние инструкции. Их встреча произошла 3 сентября. После нее подготовка к убийству Калинеску ускорилась. Заговорщики приобрели за 34 тыс. лей легковое такси и стали буквально охотиться за румынским премьер-министром.

Преступление было совершено 21 сентября. В этот день на одной из улиц Бухареста шесть легионеров ожидали в своей автомашине появление "кадиллака", на ко-

³ Arhiva Ministerului Afacerilor Externe al RPR (далее - Arhiva MAE), fond "Germania", vol. 78, tel. din 11.IX.1939.

⁴ Историко-дипломатический архив МИД СССР (далее - ИДА). Микрофильмы румынских документов.

тором последнее время ездил Калинеску, уступивший Каролю II по его просьбе бронированный "линкольн". Когда "кадиллак" проследовал мимо, легионерское такси поспешило за ним. Нагнав преследуемую машину на перекрестке, автомобиль с террористами ударил ее. Развернувшийся "кадиллак" столкнулся тогда с неожиданно появившейся повозкой. Ничего не подозревая, охранник румынского премьера вышел из машины, чтобы выяснить, что произошло, и тут же упал, сраженный выстрелами железногвардейцев. Не теряя времени, убийцы подскочили к "кадиллаку" и, не открывая дверцу машины, изрешетили пулями Калинеску. Перепуганный насмерть шофер премьера пытался бежать, но и его постигла та же участь. После этого террористы помчались на бухарестскую радиостанцию. Ворвавшись туда, они передали в эфир: "Смертный приговор Арманду Калинеску приведен в исполнение. Легионеры отмщены". Расправа над Калинеску повлекла за собой жестокие репрессии против железногвардейцев со стороны королевской диктатуры. Военный министр Арджешяну, назначенный главой правительства, объявил осадное положение в стране и провел массовые аресты легионеров. 22 сентября по распоряжению Кароля II в каждом из 55 уездов Румынии были организованы публичные расстрелы двух-трех железногвардейских заложников, а всего - 347 человек. Кроме того, тогда же было убито еще 95 легионеров. Публичные казни совершались на местах, где в свое время пали жертвами легионерского террора И. Дука и А. Калинеску. В связи с трагической гибелью Калинеску Компартия Румынии обратилась к населению с листовкой, в которой подчеркивала, что за спиной убийц стоял Гитлер: "Приказ был получен из Берлина"⁵ . Вместе с тем компартия заявляла, что расстрел без суда и следствия нескольких сотен легионеров ничего не даст; для действенной борьбы против "Железной гвардии" нужно объединить демократические силы. Но Кароль II, как и прежде, не хотел уничтожения фашистской "Железной гвардии", стремясь лишь к подчинению и использованию ее в качестве опоры своего диктаторского режима. В правящих кругах Германии были недовольны расправой над легионерами, рассматривавшимися в качестве верных союзников гитлеровцев. Однако в Берлине прислушивались к мнению германского посланника в Румынии Фабрициуса, советовавшего воздержаться от какой бы то ни было критики суровых мер румынского правительства против железногвардейцев, чтобы не обострять отношений с Румынией в неподходящее для рейха время. Легионеры не могли простить королю такой расправы над своими собратьями. Ходили слухи, что они готовились к покушению и на него. Видимо, испугавшись этого, Кароль II отсутствовал на похоронах Калинеску, которые проходили при большом стечении народа, возмущенного действиями легионеров. За гробом убитого премьера следовали принц Михай, министры и генералы, высшее духовенство и другие высокопоставленные лица. А Кароля II представляла медленно двигавшаяся пустая королевская карета.

Выполнив возложенную на него миссию, генерал Арджешяну в октябре 1939 г. уступил пост премьера небезызвестному Арджетояну, но и тот недолго продержался у власти. В ноябре правительство вновь возглавил Г. Татареску, получивший за свою преданность Каролю II прозвище "королевского бульдога". Его назначение свидетельствовало о намерении королевской диктатуры усилить связи с правящими кругами Англии и Франции, которые, поощряя антисоветскую политику финской реакции, подтолкнули ее на войну с СССР. Англо-французские правящие круги воспользовались спровоцированным ими самими конфликтом между Финляндией и СССР, чтобы попытаться переключить войну против Германии на войну против Советского Союза, и начали вести подготовку к нападению на СССР с севера и юга. Разработанный французским генеральным штабом "Южный план" предусматривал вовлечение в войну против Советского Союза всех балканских стран, в том числе Румынии. В румынской газете "Semnalu!" была опубликована статья за подписью адмирала Спиропола, в которой говорилось, как организовать нападение на СССР со стороны Черного моря: "коротким ударом" занять Одессу, Севастополь и весь Крым, создать там авиабазы и повести наступление на Кавказ⁶ . Румынская реакционная пресса начала разнузданную кампанию против Советского Союза. Поощряемые империалистическими державами, румынские правители сознательно демонстрировали свою враждебность к СССР. В начале января 1940 г. Кароль II совершил поездку в оккупированную часть Советской Молдавии, сделав в Кишиневе заявление, что он намерен "навечно удержать" эту территорию. Один из сановников, сопровождавших короля, осмелился заявить, что "Одесса является исконно румынским городом". На той же антисоветской основе происходило тогда укрепление румыно-германских отношений. В период "странной войны" королевское правительство объявило, что Румынии не угрожает германская экспансия, "главной является русская опасность". Под этим предлогом была произведена перегруппировка румынских войск, получивших приказ сосредоточиться в долине реки Серет. Эти действия наводили на мысль, что буржуазно-помещичьи правители Румынии, ожидая неминуемого столкновения между Германией и СССР, готовились принять участие в нем на стороне гитлеровцев. Стремясь подороже запродать свое сотрудничество, королевская диктатура добивалась от фашистской Германии поддержки своих захватнических антисоветских планов. Фабрициус, сообщая об этом в Берлин, считал целесообразным удовлетворить пожелание румынских правителей, поскольку это

⁵ "Magazin istoric", 1967, N 12, pp. 74 - 75.

⁶ "Semnalul", 27.II.1940.

"могло бы обеспечить длительное влияние Германии" на румынскую политику. Но гитлеровцы не собирались начинать действия на Востоке, пока не будет завершена война на Западе. Гафенку безуспешно пытался склонить их к открытой поддержке позиции румынских правителей в отношении СССР, заявляя, что в противном случае "возникнет румыно-советская война", которая лишит рейх возможности получать нефть и продовольствие из Румынии.

А тем временем снабжение фашистской Германии из Румынии продолжалось во все возраставших размерах. На совещании у Геринга по экономическим вопросам 2 января 1940 г. отмечалось, что в целях обеспечения поставок нефти Германии румынское правительство приняло меры против саботажа, направив моторизованные жандармские части в нефтепромысловые районы. Правда, на этом совещании германский военный атташе в Румынии полковник Герштенберг выразил сомнение в том, что нефтепоставки будут соблюдаться в случае ухудшения военно-политического положения рейха. Свое сомнение он аргументировал "национальным характером" румынских правителей, которые при любых поворотах истории прежде всего хотят оказаться в лагере победителей. Фабрициус в своих донесениях неоднократно подчеркивал, что сотрудничество с Германией румынское правительство будет поддерживать до тех пор, пока сохранится вера в силу германского оружия⁷ . И, поскольку гитлеровская Германия одерживала новые победы в войне против Англии и Франции, королевская диктатура пошла на заключение в марте - мае 1940 г, так называемого "нефтяного пакта", который предусматривал обмен германских военных материалов на румынскую нефть, значительно пониженную в цене. Геринг расценивал эту сделку как важнейший фактор в деле дальнейшего перевода Румынии в лагерь держав "оси". В таком же духе высказывался по поводу получения от Германии трофейного польского оружия премьер Татареску, подчеркнувший, что оно произведет "отличное впечатление в Румынии и поможет завоеванию популярности Германией. Кроме того, прибытие этого оружия укрепит политические позиции в отношении России"⁸ .

Весной 1940 г. в румынских правящих кругах стало созревать решение об изменении политического курса в пользу союза с гитлеровской Германией. В середине марта Кароль II выразил сомнение в возможности победы Англии и Франции в войне против германского рейха. Захват немецкими войсками Дании и Норвегии укрепил его в этом мнении. 15 апреля король заявил на заседании правительства, что намерен "присоединиться к политической линии", проводимой Германией. "Равнение на Германию" означало окончательное превращение Румынии в гитлеровского сателлита. Свидетельством такой эволюции было тесное сотрудничество румынской сигуранцы с германской военной разведкой, в результате которого были предупреждены акты саботажа, организованные английской разведкой на Дунае. Румынские правители предлагали германским фашистам свои услуги и в антисоветской борьбе. В середине апреля королевская диктатура организовала серию пограничных инцидентов, намеренно вызывая ухудшение румыно-советских отношений, а также обратилась в Берлин с просьбой, чтобы Германия под видом строительства дорог в Румынии оказала помощь в создании "восточного вала" для ведения войны против СССР.

10 мая 1940 г. в румынской столице проходил традиционный военный парад. Гости, члены дипломатического корпуса были свидетелями неожиданной сцены: в момент, когда Кароль II заканчивал объезд войск, к нему бегом через всю площадь направился адъютант, держа в руках какую-то бумагу. Это была телеграмма, извещавшая о начале наступления германских войск во Франции, Бельгии и Голландии. Прочитав ее, король немедленно отправился во дворец, чтобы вместе с министрами обсудить сложившуюся обстановку. 16 мая он принял посланника Фабрициуса, которому высказал свое восхищение успехами Германии на западном фронте и выразил уверенность, что "будущее Румынии зависит только от Германии". Кароль II спросил, имеет ли Германия какие-либо претензии к Румынии, обещая тотчас удовлетворить их, 25 мая румынский министр иностранных дел Гафенку сделал важное заявление германскому посланнику в Бухаресте. Фабрициус телеграфировал в Берлин: "Одно время он (Гафенку. - Н. Л.) надеялся, что Румыния внесет вклад только при заключении мира. Теперь у него впечатление, что Румыния выступит на сцену раньше". Гафенку просил дать ему разъяснение, какую политику проводить в отношении СССР и как возможно установить более тесные связи между Румынией и Германией. По его словам, румынский король абсолютно готов сотрудничать с Германией в таком ключе, как того пожелают германские власти. В последних числах мая на совещании высших сановников под председательством короля было решено "присоединиться к Германии", чтобы в дальнейшем не только сохранить, но и расширить территориальные владения румынских господствующих классов. Нейтральная позиция в войне, которую гитлеровский рейх уже выиграл, говорили участники совещания, невыгодна и даже опасна: Германия ничего не станет делать в интересах королевской Румынии. 28 мая премьер Татареску в присутствии Гафенку и Урдаряну сделал германскому посланнику соответствующее заявление. Тогда же Урдаряну заверил Фабрициуса в том, что "король не говорит больше о нейтралитете". По поручению Кароля II начальник румынской сигуранцы генерал Морузов направил руководителю германской военной

⁷ DGFP, Series D, vol. VIII, pp. 36, 61 - 62.

⁸ Ibid, vol. IX, pp. 42, 49.

разведки адмиралу Канарису такое послание: "Если союзники нападут на Румынию, то она попросит защиты у Германии. Если будут обнаружены намерения союзников напасть на Румынию, она немедленно информирует Германию о любых планах нападения, чтобы германские войска смогли прибыть вовремя"⁹ . Заявления более чем откровенные, свидетельствующие о переходе Румынии в лагерь фашистской "оси". Чтобы убедить гитлеровцев в искренности своих намерений, королевская камарилья решила принести в жертву Гафенку, с именем которого у германской верхушки ассоциировалась румынская "игра на двух столах". Во главе румынского министерства иностранных дел был поставлен И. Джигурту, крупный промышленник, связанный с германскими деловыми кругами, человек, которого считали личным другом Геринга. По-видимому, последнее обстоятельство сыграло решающую роль при назначении, ибо политиком он был посредственным, а его манерничанье и привязанность к моноклю вызывали лишь насмешки. Ко второй половине июня относится предложение о заключении антисоветского румыно-германского союза, сделанное непосредственно Каролем II правительству гитлеровского рейха.

В условиях, когда румынские правители приняли решение открыто связать судьбу своей страны с блоком фашистских агрессоров, правительство СССР не могло более откладывать разрешение затянувшегося территориального конфликта. Вечером 26 июня румынского посланника в Москве Давидеску попросили прибыть в Народный комиссариат иностранных дел, где ему было сделано представление о необходимости немедленного урегулирования территориального вопроса. "Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии, - говорилось в этом представлении, - о чем Правительство СССР неоднократно и открыто заявляло перед всем миром. Теперь, когда военная слабость СССР отошла в прошлое, а создавшаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов для того, чтобы заложить, наконец, основы прочного мира между странами, Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу. Правительство СССР считает, что вопрос о возвращении Бессарабии органически связан с вопросом о передаче Советскому Союзу той части Буковины, население которой в своем громадном большинстве связано с Советской Украиной как общностью исторической судьбы, так общностью языка и национального состава"¹⁰ . Не желая удовлетворять справедливые требования Советского правительства, румынские правящие круги попытались заручиться поддержкой гитлеровской Германии, а также фашистской Италии, но успеха не имели. Германия, ведя в то время войну на Западе, была заинтересована в том, чтобы избежать осложнений на Востоке. В беседах с румынским королем 27 и 28 июня Фабрициус и германский уполномоченный фон Киллингер, ставший впоследствии во главе германской дипломатической миссии в Румынии, заявили, что Германия, занятая войной против Англии, не может оказать военную помощь Румынии, хотя Берлину далеко не безразлична складывавшаяся обстановка в этой части Европы. Война Румынии против СССР, указал Киллингер, может привести к разрушению румынских нефтепромыслов, а этого нельзя допустить. Гитлеровцы в тот период не были еще готовы к войне против Советского государства и потому не могли поддержать румынских правителей в намерении удержать вооруженной силой захваченные у СССР земли. "Пока уступите!" - таков был совет Гитлера и Муссолини, содержавший многозначительный намек румынским господствующим классам.

28 июня после получения согласия румынского правительства Красная Армия начала освободительный поход в Бессарабию и Северную Буковину, а 30 июня наши войска вышли на реку Прут. Повсеместно жители румынских городов и сел с огромной радостью и воодушевлением приветствовали Красную Армию-освободительницу. Ликвидация исторической несправедливости, длившейся 22 года, имела для нашей страны большое военное и политическое значение. В результате этого граница была отодвинута на запад на 200 км, что обезопасило важнейшие промышленные и сельскохозяйственные районы юго-западной части СССР. Возвращенная Советскому Союзу Бессарабия воссоединилась с Советской Молдавией. 2 августа 1940 г. была образована Молдавская Советская Социалистическая Республика. Коммунистическая партия Румынии, последовательно боровшаяся против захватнической политики румынских помещиков и капиталистов, приветствовала освобождение советских земель. В манифесте ЦК КПР (июль 1940 г.) говорилось: "Трудовой народ! Теперь, когда гигантская сила страны социализма освободила Бессарабию и Северную Буковину из-под тяжкого гнета румынского империализма, появилась реальная возможность для дружбы народов Румынии с великим социалистическим государством"¹¹ . Мирное разрешение территориального конфликта создавало предпосылки для всестороннего - политического и экономического - сотрудничества Румынии с Советским Союзом. Советское правительство прилагало большие усилия в этом направлении. Оно передало Румынии оставленное ее войсками в Бессарабии и Северной Буковине вооружение и военное иму-

⁹ Ibid., pp. 466 - 467.

¹⁰ "Известия", 29.VI.1940.

¹¹ Arhiva Centrala a Institului, dos. 167, doc. 14.

щество, в том числе 66 тыс. винтовок, 1350 пулеметов, 8152 револьвера, 201 пушку, 109 тыс. артиллерийских снарядов и 17 млн. патронов. Румынское же правительство всячески препятствовало возвращению уроженцев Бессарабии и Северной Буковины на освобожденную родину, подвергая их жестокому преследованию и репрессиям. 30 июня 1940 г. в Галаце на вокзале собралось около 2 тыс. рабочих-бессарабцев, ожидавших поезда для отправки в Бессарабию. По ним был открыт огонь из пулеметов: 300 человек были убиты и многие ранены. Беженцы, направлявшиеся в Бессарабию и Северную Буковину, подвергались издевательствам и ограблению. Несмотря на все это, из Румынии еще тогда сумело вернуться в Бессарабию и Северную Буковину более 220 тыс. уроженцев этих мест. Отказываясь от сотрудничества с СССР, румынские правящие круги упорно продолжали следовать по пути подчинения страны агрессивным планам германского рейха. Это привело позднее Румынию к национальной катастрофе.

Крах королевской диктатуры

Кароль II понимал, что переход в гитлеровский лагерь невозможен без примирения с "Железной гвардией". Поэтому уже в начале 1940 г. Урдаряну и другие доверенные лица короля вели переговоры с ее вожаками. Железногвардейцы изъявили желание сотрудничать с королевской диктатурой. Понеся большие потери в результате правительственных репрессий, последовавших после убийства Калинеску, легионеры притихли. Налет "героизма" и "всемогущества" слетел с них. Стало очевидным, что они могли безнаказанно действовать лишь тогда, когда власти опекали и оберегали их. К весне 1940 г. была достигнута договоренность между королевской диктатурой и легионерской верхушкой. При встрече начальника сигуранцы Морузова с главарем "Железной гвардии" Сима последнему была вручена крупная сумма на финансирование деятельности этой фашистской организации в уездах страны¹² . Вскоре легионеры заявили о своей верности трону и решили присоединиться к организованному Каролем II фашистскому "Фронту национального возрождения". Затем последовала амнистия железногвардейцев, из тюрем было выпущено несколько сот человек, в том числе и лица, отбывавшие наказание за опасные уголовные преступления. В Румынию хлынул поток легионеров из Германии, где они проходили подготовку в специальных школах гестапо.

Примирение с "Железной гвардией" напоминало капитуляцию Кароля II перед ней, а диктовалось оно внутренней слабостью режима королевской диктатуры, не сумевшего создать себе массовую опору и державшегося только на штыках. Кароль II шел на уступки "Железной гвардии", чтобы превратить ее в своего союзника в борьбе против демократических и революционных сил. Это примирение вызывалось растущей изоляцией королевской диктатуры на международной арене, стремлением преодолеть эту изоляцию, установив тесное политическое сотрудничество с гитлеровской Германией, агентурой которой выступала в Румынии "Железная гвардия". Этими же соображениями руководствовался Кароль II, включив в состав своего правительства Сима и еще четырех железногвардейцев в качестве заместителей министров. Однако развитие событий показало всю беспочвенность надежд короля. Вскоре Сима вышел из состава королевского правительства. Гитлеровцам, по-видимому, было выгоднее держать железногвардейцев в оппозиции к Каролю II. Вновь и вновь румынский король обращался к правящей германской верхушке с заверениями в своей верности, добиваясь прекращения поддержки "Железной гвардии". В беседе с Фабрициусом Урдаряну с горечью говорил, что "не понимает, какой интерес может иметь сейчас Германия в устранении короля", который так много сделал для германского рейха в области экономики. 14 июня Кароль II заявил германскому посланнику, что позиция Берлина в отношении железногвардейцев удручает его и мешает "брать на себя инициативу в проведении политики близких отношений с Германией в духе Кароля II (румынского короля, связавшего в 1883 г. Румынию союзом с Германией и Австро-Венгрией, - Н. Л.)". Джигурту на правах "друга Германии" просил Фабрициуса поддержать короля, который, как он выразился, "преисполнен сейчас решимости вести политику с согласия Германии". Однако гитлеровская верхушка не вняла этим просьбам, решив устранить Кароля II с престола.

В июле 1940 г. король-диктатор предпринимал одну за другой попытки войти в доверие к гитлеровцам и заключить с ними политический союз. Он поставил во главе правительства Иона Джигурту, твердо придерживавшегося прогерманской ориентации. Назначение Манойлеску министром иностранных дел также должно было удовлетворить Берлин. Этот человек не скрывал своего восторженного отношения к фашизму, являясь горячим поклонником Муссолини, дружбой с которым он хвастал при всяком удобном случае. Гитлеровцам нравилась концепция Манойлеску, сводившаяся к формуле: "Румыния - аграрная страна" - и совпадавшая с их планом превращения этой страны в аграрно- сырьевой придаток германского рейха. Манойлеску считал самой большой ошибкой то, что королевская Румыния "своевременно не сблизилась с "осью". Он выступал за безоговорочное включение Румынии в фашистский блок, который, по его словам, "в скором времени вступит в конфликт с СССР", дав румын-

¹² ИДА. Микрофильмы румынских документов.

ским правителям возможность осуществить антисоветские захватнические планы. Отношения между Каролем II и Манойлеску до последнего времени оставляли желать лучшего: Манойлеску, в свое время оказавший королю услугу в возвращении на престол, возмущался его "неблагодарностью" потому, что румынский диктатор держал этого деятеля на скромных должностях. Новое правительство заявило о "включении Румынии в новый европейский порядок". Оно отказалось от английских "гарантий" и приняло антибританские меры, нашедшие выражение в увольнении английских подданных с нефтепромыслов, установлении государственного контроля над крупнейшей английской нефтяной компанией "Астра ромына". Подверглись аресту и высылке из Румынии французские инженеры, обвиненные в саботаже. Основанием для этого явилось сообщение германского командования о том, что среди французских архивных документов, захваченных во время оккупации Франции германскими войсками на станции Шарите-сюр-Луар, найден совместно выработанный франко-румынский план вывода из строя румынских нефтепромыслов с целью срыва снабжения рейха горючим.

12 июля король, еще раз заверив, что "искренне решил равняться на Германию", попросил правительство Гитлера направить в Румынию открыто или тайно германские войска для "обучения" румынской армии. В германских архивных документах так описывается дипломатическая активность румынского короля: "Он вдруг стал предпринимать огромные усилия для достижения тесного политического сотрудничества с Германией. Фюрер остался очень холоден к этим попыткам сближения. Король Кароль II написал даже ему письмо, которое осталось без ответа"¹³ . Джигурту жаловался Герингу, что позиция германского правительства в отношении королевской Румынии вызывает тяжкие раздумья. На просьбу о посылке германских войск в Румынию ответили молчанием. Новый румынский посланник в Берлине, Ромуло, более двух месяцев добивался приема у Гитлера для вручения своих верительных грамот. Когда Кароль II попытался отправиться с личным визитом к Гитлеру, тот не захотел его принять. 15 июля Гитлер послал Каролю II письмо, в котором выдвинул условием германо-румынского политического сотрудничества удовлетворение территориальных требований Венгрии в Трансильвании. В конце июля румынский король направил к Гитлеру премьера Джигурту и министра иностранных дел Манойлеску: любой ценой добиться союза с Германией! Они привезли рейхсканцлеру новое письмо румынского короля с заверениями в преданности и готовности выполнить пожелания Берлина. "Совершается большая несправедливость в отношении Румынии", - подчеркивал Кароль II в этом письме, доказывая, что его политика в отношении Германии не была ни малодружественной, ни тем более враждебной. "Достаточно вспомнить поставки в Германию накануне и в период войны огромного количества румынских товаров, среди которых решающую роль играли нефтепродукты, чтобы не выносить столь категорического приговора во вред Румынии"¹⁴ , - писал он. При встрече с Гитлером и Риббентропом посланцы короля заявили, что "Румыния готова на уступки, ибо ...знает о желаниях фюрера установить новый порядок в Европе, частью которого она хочет быть", но территориальные уступки они связывали с получением одновременно германских "гарантий", фактически означавших оформление румыно-германского политического союза. И все это делалось румынскими правителями ради того, чтобы быть допущенными в гитлеровский "новый порядок", стать союзником фашистской Германии в предстоящей войне против СССР.

Переговоры между хортистской Венгрией и королевской Румынией по вопросу о Трансильвании, проходившие в румынском городе Турну-Северин с 16 по 24 августа, закончились неудачей, вызвав резкое обострение отношений между этими странами. Участились вооруженные столкновения в пограничной зоне, куда были подтянуты венгерские и румынские войска. Перспектива войны между Румынией и Венгрией не устраивала державы "оси". 28 августа Гитлер. Риббентроп и Чиано встретились в Оберзальцберге и договорились о мерах с целью предупредить эту войну, которая нарушила бы снабжение Германии и Италии румынской нефтью, создав тем самым, по словам Гитлера, "исключительно серьезные проблемы". На следующий день Риббентроп и Чиано принимали в Вене в отеле "Империаль" румынского и венгерского министров иностранных дел и добивались их согласия на вынесение арбитражного решения по вопросу о Трансильвании. 30 августа 1940 г. был подписан венский диктат, вошедший в истерию международных отношений под названием "второго венского арбитража". Вот как описывает английский автор процедуру вынесения арбитражного решения: "Господа, - ледяным голосом сказал Риббентроп румынским делегатам, показывая на карту, где синим карандашом была проведена новая румыно-венгерская граница в Трансильвании, - по приказу фюрера мы предлагаем вам альтернативу: или вы безоговорочно принимаете эту границу, или германские войска вместе с венгерскими войсками войдут в Румынию". Когда Манойлеску бросил взгляд на карту, то упал в обморок"¹⁵ . Согласно проведенной на карте линии, Венгрии передавалась территория площадью в 43,5 тыс. кв. км с населением в 2,5 млн. человек, из которых половину составляли румыны. Венгерская сторона, однако, была не совсем довольна таким решением, ибо в Румынии оставалось еще около полумиллиона венгров. "Венским ар-

¹³ DGFP, Series D, vol. X, p. 181.

¹⁴ Arhiva MAE. fond "Germania", vol. 79, scris. din 26.VII.1940.

¹⁵ A. Easterman. Op. cit., p. 212.

битражем" гитлеровцы преследовали цель углубить противоречия между Венгрией и Румынией, привязав их правителей к гитлеровской колеснице. По признанию Риббентропа, смысл венского решения состоял в том, чтобы держать румынские и венгерские правящие круги в постоянном напряжении, обостряя отношения между этими странами с тем, чтобы полностью подчинить их интересам Германии. Позднее, в годы Великой Отечественной войны Советского Союза, Гитлер давал обещания одновременно венгерским и румынским фашистам пересмотреть "венский арбитраж" в пользу и тех и других. В этой связи получил тогда распространение такой политический анекдот: Гитлер просит румынского диктатора направить еще несколько дивизий на советский фронт, заявляя, что после окончания войны он пересмотрит границу в Трансильвании в пользу Румынии, передав ей города, названия которых стал зачитывать по бумажке. Выслушав перечень городов, Антонеску в изумлении воскликнул: "Но эти города находятся в составе румынского государства!" Гитлер, выругавшись, воскликнул: "Проклятые канцеляристы! Вечно все перепутают. Подсунули мне бумагу, которую я велел заготовить для венгров"¹⁶ .

Правительство королевской диктатуры и коронный совет вынуждены были высказаться за принятие "венского арбитража". Оказалось, что граница с Венгрией фактически не была укреплена: готовясь воевать на Востоке, румынские правители возводили там укрепления, строительство же оборонительной линии на северо-западных границах началось лишь накануне второй мировой войны. Несмотря на лихорадочные усилия, создать там сильную линию обороны не удалось; она скорее была воображаемой, чем реальной, и поэтому ее насмешливо называли "линией Имажинеску" (от французского слова "imagination" - воображение). Главной причиной подчинения королевской диктатуры гитлеровскому диктату было ее стремление любой ценой попасть в лагерь победителей, каковыми представлялись ей тогда Германия и Италия, и вступить с ними в антисоветский военный союз, чтобы получить на Востоке компенсацию за потерю Северной Трансильвании. Для маскировки истинных целей "венского арбитража" румынские правящие круги пустили в ход версию о "безвыходном положении" Румынии, которой якобы угрожал также Советский Союз. Буржуазные газеты подхватили эту клевету о "неминуемом русском нападении" на Румынию в случае ее отказа от "венского арбитража". Разоблачая подобные инсинуации, советская газета "Правда" 9 сентября 1940 г. писала, что румынское королевское правительство добивалось от Германии и Италии "гарантий", соглашаясь на территориальные уступки. "Каролю нужны были какие-нибудь внешние поводы, чтобы оправдать перед общественным мнением Румынии эти подготовлявшиеся решения. Поэтому окружение Кароля пошло на создание провокационных инцидентов на советско-румынской границе...". Будучи непричастным к "венскому арбитражу", Советский Союз осуждал его как империалистическую сделку, явно носившую антисоветскую направленность¹⁷ .

Компартия Румынии выступила с разоблачением политики королевской диктатуры. Вскрывая истинную сущность "гарантий", полученных от Германии и Италии в Вене, она предупреждала: "Единственная страна, способная обеспечить нам спокойствие и мир, - Советский Союз"¹⁸ . Принятие королевской диктатурой "венского арбитража", превращавшего Румынию в плацдарм для гитлеровского нападения на СССР, вызвало резкое недовольство румынского народа. С 30 августа по 4 сентября по всей стране проходили организованные компартией демонстрации протеста, принявшие особенно большой размах в Трансильвании и Банате. Демонстранты скандировали: "Долой диктатуру Кароля - диктатуру голода и террора!", "Хотим народное

¹⁶ "Memorial Antonescu. Le troisieme homme de l'Axe". Vol. I. P. 1950, p. 137.

¹⁷ S. Kertes. Diplomacy in the Whirlpool. Notre-Dame (Indiana). 1953, p. 108. По румынским архивным документам история "венского арбитража" выглядела так: первоначально державы "оси" стремились отложить разрешение территориальных споров на Балканах до окончания войны, чтобы избежать нарушения снабжения своих войск нефтью, хлебом и сырьем, а также чтобы привлечь страны этой зоны к войне против СССР. Но начавшееся быстрое сближение Бухареста с Берлином и Римом обеспокоило Будапешт, который потребовал немедленного решения трансильванского вопроса, готовясь в противном случае прибегнуть к применению силы. Во избежание войны на Балканах державы "оси" решили частично удовлетворить требования хортистов и предложили свое посредничество, приведшее ко "второму венскому арбитражу". С помощью этого арбитража Германия стремилась обеспечить себе устойчивые позиции на юго-востоке Европы и румынскую нефть для ведения войны против Советского Союза. Чтобы устранить какие-либо сомнения на этот счет, предполагалось обязательно свергнуть Кароля II, не пользовавшегося доверием германских - руководителей. Спешка при подписании "венского арбитража" и срочная эвакуация уступленной Румынией территории объяснялась "боязнью, что Советы ускоренным действием могут предупредить и сорвать германские намерения. Поэтому первоначальное посредничество, которое должно было протекать в спокойной обстановке, превратилось в обязательный арбитраж ультимативного характера с требованием немедленного выполнения его. Сама форма, в которой был навязан этот арбитраж, носила элемент наказания Румынии за политику нахождения в противоположном лагере" (ИДА. Микрофильмы румынских документов).

¹⁸ "Studii", 1961, N 2, p. 376.

правительство!", "Долой империалистический венский диктат!", "Хотим дружбы со свободными народами Советского Союза". Повсеместно проявлялись антигерманские настроения. В г. Тимишоаре демонстранты побили стекла в германском и итальянском консульствах; гитлеровский генерал Хухнлейн едва спасся от разъяренной толпы бегством. Германское консульство специальной нотой выразило протест по поводу действий, являвшихся "оскорблением рейха". Фабрициус потребовал от румынского правительства принятия суровых мер против демонстрантов. Испуганная размахом выступления народных масс, королевская камарилья решила прибегнуть к силе. Кароль II поставил во главе правительства вместо ушедшего в отставку Джигурту генерала Антонеску, который еще при подавлении крестьянского восстания 1907 г. зарекомендовал себя кровавым палачом румынского народа. Вместе с реакционными русскими генералами Антонеску разоружал в 1917 - 1918 гг. революционно настроенные русские войска на Румынском фронте. Под его командованием королевские румынские части принимали участие в подавлении Венгерской Советской Республики. Этот низкорослый, рыжий человек, со скуластым лицом и выдающейся вперед нижней челюстью, вечно воспаленными глазами и тонкими бесцветными губами, изредка открывавшими длинные желтые зубы, одним своим видом внушал страх. Офицеры, служившие под началом Антонеску, прозвали его "рыжей собакой" за крайнюю жестокость и беспощадность. "Он кусает тогда, когда меньше всего ожидаешь", - говорили они. Отъявленный реакционер, он пользовался влиянием в высших военных кругах, за что его иногда называли "некоронованным королем" румынской армии. Было еще одно важное обстоятельство, в силу которого Кароль II, стремившийся укрепить свое резко пошатнувшееся положение, обратился к Антонеску: последний был тесно связан с "Железной гвардией" и гитлеровцами. Легионеры, подстрекаемые германскими фашистами, опять активизировались и стали требовать, чтобы Кароль II отрекся от престола. В выпущенной 1 сентября листовке Сима со свойственной ему претенциозностью очертил заключительный этап своих взаимоотношений с Каролем II: "Я предоставил ему последний шанс спасения страны... и потребовал восстановления "Железной гвардии", взамен взяв на себя обязательство гарантировать трон и династию. Я даже согласился на определенные положения, означавшие уменьшение моего престижа и нашего движения. Но король не послушался меня и продолжал прежнюю политику. Теперь не может быть примирения с ним"¹⁹ . 3 - 5 сентября железногвардейцы предприняли ряд акций, направленных против короля и его правительства; они совершили нападение на один из жандармских участков, попытались захватить радиостанцию, стреляли по королевскому дворцу.

В момент назначения на пост главы правительства генерал Антонеску находился под арестом в Быстрицком монастыре за посылку королю резкого письма с критикой его действий как во внутренней, так и во внешней политике. Он обвинял Кароля II в непоследовательности при проведении фашистской политики "румынизации", в результате чего якобы "в руководство страной проникли этнические элементы, чуждые румынской нации". Антонеску пугал короля опасностью революционного взрыва: обстановка в Бухаресте и других крупных городах, по его словам, словно на вулкане, который вот-вот начнет извергаться. Он требовал ориентироваться исключительно на гитлеровскую Германию. Кароль II, идя навстречу пожеланиям Берлина, освободил Антонеску из заключения и предложил ему сформировать новый кабинет. Получив в полдень 5 сентября это предложение, генерал вечером того же дня предъявил ультиматум Каролю II: до 6 часов утра тот должен отречься от престола в пользу своего девятнадцатилетнего сына Михая. "Если вам дорога жизнь, - угрожающе заявил Антонеску, - то оставьте пределы Румынии, пока для этого имеется возможность". Растерявшийся король всю ночь совещался с приближенными лицами. Почти все они, за исключением генералов Михаила и Теодореску, советовали отречься от престола. В этих условиях Каролю II ничего иного не оставалось, как подписать акт отречения и передать управление государством в руки генерала Антонеску, который по королевскому указу получил диктаторские полномочия. Говоря о своей роли в этом деле, Фабрициус позднее признался: "Я принимал участие в отречении короля, который, не будь моей акции, установил бы кабинет во главе с генералом Михаилом и ликвидировал бы Антонеску"²⁰ . Не случайно поэтому генерал Антонеску, провозглашенный "кондукэторулом" - "фюрером" румынского государства, обратился тотчас с благодарственным посланием к Гитлеру.

Вскоре после отречения Кароль и его постоянная спутница Е. Лупеску тайно покинули Бухарест. Узнав, куда они держат путь, железногвардейцы готовились в г. Тимишоаре расправиться с ними. Но поезд, направляясь в Югославию, проследовал через эту станцию без остановки. Раздосадованные легионеры открыли беспорядочную стрельбу вслед уходившему поезду. Под такой своеобразный салют Кароль и его любовница вторично, на этот раз безвозвратно, покинули Румынию. Новая эмиграция в отличие от первой не сулила им каких-либо материальных затруднений. Будучи королем, Кароль II сделал внушительные вклады в заграничные банки, только в 1935 - 1940 гг. переведя за границу свыше миллиарда лей. О размере богатств, которые экс-король прихватил с собой в сентябре 1940 г., можно судить хотя бы по тому, что в

¹⁹ ИДА. Микрофильмы румынских документов.

²⁰ DGFP, Series D, vol. XI, p. 871.

спешке им был забыт чемодан с иностранной валютой на сумму 120 млн. лей. А всего королевский багаж составлял 12 вагонов! Прибыв в Испанию, Кароль депонировал в одном из банков 37 чемоданов с золотом и драгоценностями. Правда, первые недели пребывания за границей доставили немало беспокойств бывшему румынскому королю. Гитлеровская Германия и железногвардейцы добивались его возвращения в Румынию, намереваясь свести с ним счеты. Когда Кароль находился в Испании, Берлин стал оказывать давление на правительство Франко в этом направлении. В результате франкистская полиция установила контроль за передвижением Кароля, запретив ему выезд из страны. Однако франкисты его не выдали, потому что в свое время он оказал им большую услугу. В начале гражданской войны в Испании в мадридском помещении румынской дипломатической миссии скрывался Суньер, заклятый враг республиканского строя, впоследствии министр франкистского правительства. Республиканское правительство требовало его выдачи, указывая, что принципы предоставления политического убежища неприменимы к Суньеру - предателю и уголовному преступнику, скрывавшемуся от правосудия. По личной просьбе Франко Кароль II распорядился не выдавать Суньера республиканским властям и предоставить ему убежище до тех пор, пока не появится возможность безопасно переправить его во франкистский лагерь. Теперь Суньер отплатил той же монетой, разрешив бывшему румынскому королю "бежать" в Португалию. Оттуда Кароль и Лупеску отправились в Латинскую Америку, где в 50-х годах закончили свою бурную жизнь.

Взлет и падение "Железной гвардии"

Германский посланник в Румынии Фабрициус убеждал Берлин, что в лице генерала Антонеску найден человек, "который преисполнен решимости исполнить здесь наши требования"²¹ . И тем не менее правящая германская верхушка не хотела полагаться исключительно на Антонеску. Гестапо было дано указание принять меры к возвращению в Румынию всех железногвардейцев, находившихся в Германии. Этим преследовалась цель укрепить фашистскую диктатуру в Румынии и одновременно гарантировать ее верность рейху. Правда, гитлеровцы не добивались создания чисто легионерского правительства, ибо после потери своих вожаков железногвардейцы, по мнению германской правящей верхушки, не имели достаточно авторитетного лидера. Сима, вставший во главе "Железной гвардии" после Кодряну, не отличался особым интеллектом. В своем завещании Кодряну, перечисляя тех лиц, которые должны заменить его в случае смерти, поставил Сима только седьмым. Но первые шесть претендентов погибли, поэтому главарем стал Сима. В этих условиях Берлин решил наладить сотрудничество легионеров с генералом Антонеску, который, по оценке германского генерала Курта фон Типпельскирха, "стоял намного выше лидера легиона". 16 сентября в румынских газетах был опубликован декрет за подписью короля Михая и "руководителя румынского государства" генерала Антонеску. "Румынское государство, - говорилось в нем, - провозглашается национал-легионерским государством. Легионерское движение - единственное официально признанное политическое движение нового государства. Генерал Антонеску является руководителем национал-легионерского государства и главой легионерского движения. Хорна Сима - командир легионерского движения". Империалистические круги США и Великобритании приветствовали легионерско- фашистский режим в Румынии. Реакционная американская и английская пресса изображала установление военно-легионерской диктатуры как "спасительный акт" для Румынии, а "Железную гвардию" - как организацию, якобы отстаивавшую национальные интересы страны.

Хотя Антонеску и провозгласил себя "главой легионерского движения", в действительности оно осталось под руководством Сима, который приобрел большой вес в "национал-легионерском государстве" и был назначен заместителем председателя совета министров, то есть заместителем Антонеску. При новом режиме "Железная гвардия" превратилась в господствующую силу. Специальным правительственным распоряжением от 23 сентября 1940 г. власти на местах обязывались сотрудничать с легионерским движением и были предупреждены, что за невыполнение указаний префектов-легионеров последует снятие с работы и суровое наказание. Фашистская военно-легионерская диктатура организовала пересмотр дела Кодряну и его сообщников, которые были признаны невиновными в предъявленных им обвинениях и оправданы. Кодряну даже возвели в ранг "святого". Его останки перенесли из двора тюрьмы, где он был похоронен в ноябре 1938 г., и с большой торжественностью захоронили на городском кладбище. По этому случаю в Румынию приезжал рейхслейтер Бальдур фон Ширах, который возложил от имени Гитлера венок на могилу "капитана" легионерского движения. Сима имел длительный разговор с Ширахом по вопросам деятельности "Железной гвардии" и просил прислать ему нескольких "советников" из германской нацистской партии. Эта просьба была выслушана с большим вниманием, поскольку она подкрепляла позицию внешнеполитического отдела национал-социалистской партии, расходившуюся с позицией германского министерства иностранных дел: на Вильгельмштрассе считали, что политика в отношении Румынии не должна строиться на "партийно-идеологических" побуждениях, исходящих в какой-то мере из ставки на "Же-

²¹ Ibid., p. 24.

лезную гвардию", а обязана руководствоваться трезвой оценкой сложившейся ситуации, требующей ориентироваться на генерала Антонеску, который в большей степени, чем легионеры во главе с Сима, мог обеспечить германские политические и экономические цели в Румынии.

С первых же дней между Антонеску и железногвардейцами развернулась борьба за власть. Сима, не желая упускать благоприятного шанса, стал добиваться полного подчинения Антонеску "Железной гвардии". В свою очередь, "кондукэторул" румынского государства стремился пресечь всякую попытку ослабления своей власти. Конфликт с каждым днем разгорался все сильнее. Это нашло отражение в различном подходе Антонеску и железногвардейцев к ряду проблем. Легионеры бандитскими методами проводили "румынизацию" экономической жизни, присваивая себе имущество не только лиц другой национальности, но и тех румын, которые не выказывали симпатий к "Железной гвардии". Назначенные на предприятия так называемые легионерские комиссары использовали служебное положение в целях личного обогащения, дезорганизуя производство. Даже члены военно-легионерского правительства заявляли, что эти комиссары "совершили много краж"²² . При всей демагогичности выступлений железногвардейцев их резкая антитрестовская, антикапиталистическая пропаганда и проповедь "легионерского социализма" пугали буржуазно-помещичью верхушку. Ей не нравились также политические "крайности" легионерского движения: железногвардейцы, не ограничиваясь кровавым террором против коммунистов и других представителей демократических сил, с приходом к власти стали сводить личные счеты с некоторыми буржуазными политиками из окружения Кароля II. Орудием этой мести была легионерская полиция, действовавшая независимо от Антонеску и подчиненной ему государственной полиции.

Фашистский режим в Румынии являлся диктатурой наиболее реакционных, шовинистических и агрессивных кругов крупной буржуазии и помещиков. Военно- легионерская диктатура во главе с Антонеску была в то же время инструментом порабощения Румынии германским фашизмом. Эта диктатура не имела массовой опоры, поскольку железногвардейцы, несмотря на их разнузданную демагогию, не смогли обеспечить себе прочного влияния в стране. Поэтому с первых же дней своего существования военно-легионерская диктатура стала искать поддержки извне, добиваясь присылки гитлеровских войск в Румынию, чтобы с помощью их штыков сохранять свое господство. 20 сентября 1940 г. германское верховное командование издало директиву о транспортировке в Румынию сухопутных и военно-воздушных сил с целью "сделать румынские вооруженные силы способными выполнять определенные задачи в соответствии с планом, разработанным Германией", и подготовить почву для совместных действий немецких и румынских войск с территории Румынии "в случае, если мы будем вынуждены вступить в войну с Советской Россией". Разумеется, ввод германских войск в Румынию должен был укрепить положение гитлеровской агентуры в стране, помочь легионерам и генералу Антонеску быть во всеоружии против демократических сил. Некоторые реакционные круги на Западе представляли германскую оккупацию Румынии как результат якобы "договоренности" между Германией и Советским Союзом. Давая отпор этим клеветническим измышлениям, ТАСС опубликовал 25 октября 1940 г. опровержение по поводу заявления одной датской газеты, будто Москва заранее была информирована о количестве гитлеровских войск, посылаемых в Румынию. Ввод германских войск в Румынию, так же, как и "венский арбитраж" и "гарантии", по верному замечанию американского историка, были следствием германского решения от 31 июля 1940 г. о нападении на Советский Союз в 1941 году²³ .

"Железная гвардия", уверенная в поддержке ее Германией, чувствовала себя хозяином положения в румынском национал-легионерском государстве. Своими бандитскими налетами, грабежами, убийствами и жестокостями она, по словам одного из членов военно-фашистского правительства, настолько запугала население, что слово "легионер" вызывало страх. Обстановка в стране становилась все более напряженной. Руководство "Железной гвардии" требовало от генерала Антонеску исключить "либеральную буржуазию" из состава правительства и сделать его полностью легионерским. Становилось очевидным, что надежды Антонеску на подчинение себе легионерского движения и создание из него массовой базы своей диктатуры не оправдались. Ни зеленая рубашка, на которую он сменил мундир генерала, ни заигрывание с легионерами не помогли ему одержать верх. Тогда в начале ноября 1940 г. генерал Антонеску резко поставил вопрос о своем единовластии. В письме к Сима он писал: "Два дирижера не могут одновременно управлять оркестром. В первую очередь надо отделить правительство от партии". Если раньше Антонеску настаивал, чтобы легионерская партия "занималась воспитанием молодежи", а ее требования и пожелания в области государственного правления излагались через Сима, являвшегося заместителем фашистского премьера, то теперь он потребовал от руководства "Железной гвардии" признания принципа, что основные решения и действия национал-легионерского режима вырабатываются "с согласия и одобрения Антонеску, который окончательно решает вопрос об их принятии и выполнении".

Положение в стране обострилось в связи с новыми актами легионерского терро-

²² "Pemarginea propastiei". Vol. I. Bucuresti. 1945, pp. 121 - 122.

²³ L. Stavrianos. The Balkans since 1453." N. Y. 1958, p. 750.

ра в отношении представителей румынских буржуазно-помещичьих кругов. В ночь на 27 ноября группа легионеров зверски расправилась в тюрьме Жилава с 64 бывшими деятелями королевского режима, арестованными по обвинению в преследовании "Железной гвардии" и ожидавшими рассмотрения их дела в суде. Среди убитых были бывший начальник сигуранцы и его помощники, которые в свое время использовали железногвардейцев, в том числе и Сима, в качестве платных агентов сигуранцы для борьбы против демократических сил. В тот же день три легионера забрали бывшего премьер-министра 80-летнего Н. Иоргу из его дома в Синае под предлогом отправки на допрос в Бухарест и, отведя в лес, расстреляли. Такая же участь постигла и другого политического деятеля буржуазно-помещичьей Румынии, В. Маджару. Обещание главаря "Железной гвардии" о "трех кровавых днях" начало осуществляться. Тогда же легионерская полиция арестовала еще ряд деятелей старого режима, которых спасло от смерти лишь вмешательство румынского диктатора, только что вернувшегося из поездки в Берлин, где он подписал протокол о присоединении Румынии к Тройственному пакту.

Накануне поездки в Берлин генерал Антонеску посетил Рим. В беседе с Муссолини и Чиано, состоявшейся 13 ноября 1940 г., румынский "кондукэторул" с циничной наглостью раскрыл истинные причины перехода Румынии из англо-французского лагеря в лагерь держав "оси". Он сказал, что Франция и Англия оказались слабыми партнерами по сравнению с Германией и Италией; что западные державы, подобно "цирковому артисту поднимали на глазах публики огромные гири, которые в действительности были пустыми"", и события 1940 г. доказали это. 22 ноября Антонеску прибыл в Берлин, где произошла его первая встреча с Гитлером, оставившая у последнего наилучшее впечатление о "кондукэторуле". После нее Гитлер как-то говорил Муссолини, что генерал Антонеску - "настоящий фанатик". А Риббентропу он сказал: "Если бы в Европе нашелся другой такой Антонеску, все пошло бы как нельзя лучше". Румынский диктатор, которого буржуазные авторы пытаются представить равноправным партнером Гитлера и Муссолини, называя его "третьим человеком" в фашистской "оси", тщетно стремился сохранить независимый вид при первой встрече. На вокзале, после того как Гитлер и Антонеску обменялись официальными приветствиями, Риббентроп якобы в шутку произнес: "Понадобилось оккупировать Париж, чтобы Румыния смогла найти путь в Берлин". Румынский диктатор ответил, как ему самому показалось, достойным образом: "Я приехал сюда в надежде, что с вашей стороны есть желание сотрудничать". Проявление "независимости" этим и ограничилось, ибо вскоре Антонеску стал доказывать, что румынские правящие круги традиционно искали сотрудничества с Германией. Если же порой они и находились в недружественном для Германии лагере, то это было вопреки их воле. "В настоящее время Румыния безоговорочно идет вместе с "осью", - заявил Антонеску. - Она готова на полях сражения пролить кровь за "ось". Речь шла о готовности румынских правящих кругов участвовать совместно с гитлеровцами в войне против СССР. Именно в этой связи Антонеску, встретившись с Кейтелем на следующий день после беседы с Гитлером и Риббентропом, обещал, что румынская армия к весне 1941 г. будет готова к действиям²⁴ . Присоединение Румынии 23 ноября 1940 г. к Тройственному пакту завершило ее политическое подчинение германскому рейху. И Риббентроп заявил румынскому министру иностранных дел Стурдзе, сопровождавшему Антонеску в поездках в Италию и Германию: "Теперь нет недоверия, теперь есть полное доверие"²⁵ .

Действия "Железной гвардии" вызвали крайнее обострение в отношениях между ней и Антонеску. Румынский диктатор потребовал отставки Сима с поста руководителя легионерского движения, чтобы самому возглавить "Железную гвардию". Но гитлеровцы не захотели такой перемены. Они одобряли зверства "Железной гвардии", квалифицируя их как "революционную акцию"; возражали против намерения Антонеску взять на себя руководство "Железной гвардией"; высказывались за сохранение сотрудничества между Антонеску и легионерами и считали, что "Железной гвардии" необходимо лишь принести извинения генералу Антонеску и гарантировать неповторение незаконных действий во всех сферах экономической и политической жизни. В таком духе было выдержано заявление, которое гитлеровцы сделали румынскому диктатору 27 ноября 1940 года. В нем подчеркивалось, что режим Антонеску должен больше обращать внимание не на акт "мести в Жилаве", а на "произвол и убийства, которые были совершены королевским правительством". Легионерскому вожаку было сказано, что гитлеровцы поддержат сопротивление "Железной гвардии" попытке Антонеску взять на себя руководство ею. Не вместе с тем легионеры должны были во всем содействовать Антонеску, отказавшись от вмешательства в административную и экономическую жизнь страны. Не одобряя действий легионеров, поневоле препятствовавших в какой-то степени мобилизации всех ресурсов Румынии на продолжение гитлеровцами войны, германское министерство иностранных дел считало, что наступило время положить конец "анархистам и экспериментаторам" в легионерском движении, что только Антонеску сможет установить порядок, а Сима обязан поддерживать его, "даже если это приведет к расколу с экстремистами" внутри "Железной гвардии"²⁶ .

²⁴ DGFP, Series D, vol. XI, pp. 654, 684.

²⁵ ИДА. Микрофильмы румынских документов.

²⁶ DGFP, Series D, vol. XI, p. 629.

Дело, однако, не обошлось без потерь для "Железной гвардии". 30 ноября 1940 г. официально была распущена легионерская полиция, которой выразили благодарность "за оказанные услуги". 3 декабря издали предписание о принятии строгих мер по борьбе с самоуправством легионеров. Публично отмежевываясь от злодейских актов, совершенных легионерами в конце ноября, Сима от имени "Железной гвардии" вновь дал клятву в верности "кондукэторулу" Антонеску и легионерскому режиму. Поле ноябрьских событий лишился поста министра иностранных дел железногвардеец М. Стурдза. Но борьба за власть между генералом Антонеску я главарем легионерской партии после этого не только не прекратилась, а, напротив, ожесточилась. Несмотря на официальный роспуск, легионерская полиция продолжала активно действовать в провинции. Министр внутренних дел Петровическу, ориентировавшийся на Сима, не принял должных мер по выполнению распоряжений о борьбе с самоуправством железногвардейцев. Намереваясь продолжать физическое уничтожение своих политических противников, легионеры намечали в ночь под Новый год организовать убийство видных деятелей, подвизавшихся при Кароле II. По словам железногвардейцев, они хотели, чтобы "страна начала Новый год очищенной от проказы прошлого". Узнав об этом, Антонеску распорядился обеспечить охрану жизни и имущества бывших политических деятелей. В связи с провалом новогоднего побоища Сима отменил его и направил в газеты опровержение на этот счет.

Конфликт между Антонеску и "Железной гвардией" в области экономической политики косвенно отражал определенные противоречия, существовавшие между буржуазно- помещичьей верхушкой Румынии и румынскими фашистами, которых она поставила у власти отнюдь не для нанесения ущерба собственным интересам, а, напротив, для увеличения своих доходов. Буржуазно-помещичью верхушку могла удовлетворить только такая экономическая политика фашистской диктатуры, которая обеспечивала достижение этой цели. Действия же легионерских комиссаров по "румынизации" и использование ими служебного положения лишь в целях личного обогащения нарушали "нормальный" процесс капиталистического производства. Правящие румынские круги были недовольны проводившейся "Железной гвардией" резкой антитрестовской, антикапиталистической пропагандой и проповедью "легионерского социализма", которые при всей их демагогичности ставили под сомнение незыблемость буржуазного строя. Некоторые круги буржуазии и помещиков Румынии были настолько перепуганы социальной демагогией и действиями легионеров, что призывали генерала Антонеску помешать "сеять анархию" в стране. Показательно в этом отношении обращение реакционной националистической тайной организации "Ардялул" к главе военно-легионерского режима. В обращении говорилось, что с Антонеску буржуазно-помещичьи круги связывали надежды на "лучшие времена", что на его правление смотрели, как на "могучий барьер против ветра безумства и анархии". Но время рассеяло эти иллюзии. Организация "Ардялул" обвиняла Антонеску в том, что он молчит и бездействует, в то время как его компаньоны по правлению под его эгидой делают что хотят: "В своем сладком сожительстве с легионерами вы играете роль Керенского". Обращение призывало далее румынского фашистского диктатора: "Измените... структуру вашего режима. Сделайте основательную чистку среди всех одержимых этими принципами... Очистите режим от социальной накипи, залившей его".

В борьбе за власть преимущество было на стороне генерала Антонеску. Во внешнеполитическом плане его шансы по крайней мере оказались равными шансам соперника: гитлеровцы не имели никаких претензий к румынскому диктатору, не за страх, а за совесть проводившему политику полного закабаления Румынии и использования ее германским рейхом в своих целях. Внутри страны его позиции были сильнее легионерских: "Железную гвардию", подвергшую румынское государство разграблению, ненавидели почти все. Действия легионеров за время их нахождения у власти вызвали недовольство и отдалили от них даже буржуазно-помещичью верхушку, интересы которой был призван обеспечить фашистский режим в Румынии. Буржуазно-помещичьи группировки отдавали предпочтение диктатуре Антонеску. Кроме того, Антонеску был тесно связан с военными кругами, на которые он мог опереться в своей борьбе за власть против "Железной гвардии". На совещании командующих войсками 28 ноября 1940 г. его участники, находившиеся под впечатлением только что совершенных железногвардейцами убийств ряда буржуазно-помещичьих политиков, решительно высказались в поддержку Антонеску. Один из генералов "с согласия всех", как он выразился, заверил Антонеску, что армия всегда на его стороне и окажет ему "безусловную помощь... Мы не можем смотреть спокойно на эту ситуацию. Когда почувствуете потребность, призовите армию. Она исполнит свой долг". Выступавший генерал потребовал, чтобы армию оградили от вмешательства легионерской полиции, чтобы легионеры "уважали престиж армии".

Заручившись поддержкой армейских кругов, Антонеску в своем заключительном выступлении на совещании высказал резкое предупреждение в адрес "Железной гвардии": "Не легионерское движение, а генерал Антонеску руководит государством. И если интересы потребуют, то он будет делать это и без них, а если нужно, против них. Легионерское движение должно знать, что без генерала Антонеску оно ни на что не способно, что генерал Антонеску может обойтись и без легионерского движения"²⁷ .

²⁷ ИДА. Микрофильмы румынских документов.

Давая сигнал к наступлению на своих политических конкурентов по борьбе за единоличную власть, Антонеску напутствовал участников совещания, что отныне он хочет получать не жалобы на действия легионеров, а рапорты о санкциях и мерах против них. В конце декабря 1940 г. генеральный штаб направил руководству легионерского движения требование сообщить о количестве оружия, находящегося у него, и представить список лиц, имеющих право на ношение оружия. В начале января 1941 г. усилились легионерские выступления в Бухаресте. Буржуазно-помещичьи группировки пытались использовать железногвардейцев в своих целях. Промышленник Н. Малакса, от которого Антонеску требовал вернуть "украденное у государства" в период королевской диктатуры, сделал свои предприятия оплотом "Железной гвардии" в столице. Он снабдил легионеров оружием, в том числе пулеметами. Конфликт с "Железной гвардией" зашел так далеко, что префект государственной полиции легионер Гика отдал распоряжение не выполнять указания Антонеску. Без согласия гитлеровской верхушки румынский "кондукэторул" не мог принять решительных мер против легионеров. Поэтому 9 января Антонеску поставил Фабрициуса в известность о своем желании посетить Гитлера, чтобы попросить его совета по вопросам внутренней политики. Антонеску сообщил также, что готов взять с собой Сима, который, по словам последнего, получил приглашение приехать в Германию по партийной линии от Гесса. Через два дня из Берлина пришло общее приглашение для Антонеску и Сима, но легионерский вожак отказался ехать, заявив, что "сразу обоим нельзя покидать страну".

В середине января в Оберзальцберге состоялась беседа Гитлера с Антонеску в присутствии Риббентропа, Кейтеля, Иодля, Фабрициуса и Киллингера. Заверив Гитлера в своей верности делу фашистской "оси", румынский диктатор выразил готовность участвовать в войне Германии против СССР. Он подчеркнул, что "отдает себе отчет в риске наступательных или оборонительных операций и не испытывает колебаний"²⁸ . Взамен своему обещанию он поставил условие: предоставить ему право навести порядок в стране, сделать его единым руководителем как государства, так и легионерского движения. "За последние четыре месяца, - заключил Антонеску, - стало совершенно очевидным, что "Железная гвардия" собственными силами не сможет себя реорганизовать", останется неспособной управлять государством, оказывая разлагающее влияние. Он просил, чтобы ему позволили убрать "неспособные элементы" из управления государством. Только правительство военных, по его словам, могло "спасти страну", то есть обеспечить полное ее использование в интересах фашистской Германии. Гитлер убеждал румынского диктатора, будто Германия всегда использовала свое влияние, чтобы указать "Железной гвардии", что Антонеску - единственный, кто способен управлять страной. Если же, несмотря на это, отношения с "Железной гвардией" ухудшились, то их следует прекратить вовсе. "Я разделяю заботы генерала Антонеску", сказал Гитлер, ибо лет 6 - 7 назад "мне пришлось устранить мешавшие элементы" (намек на "ночь длинных ножей" 30 июня 1934 г., когда Гитлер уничтожил своих бывших сообщников во главе с Ремом); "не исключено, что и генерал Антонеску будет вынужден проделать подобную операцию". Подчеркивая свое расположение к Антонеску, Гитлер рассказал ему о письме, полученном от Сима. В этом письме в целях компрометации главы румынского фашистского правительства утверждалось, что Антонеску в душе - англофил, что он проводит политику сближения с Германией вынужденно и при удобном случае предаст Германию. Для подкрепления этого утверждения Сима приложил отрывки из выступлений Антонеску начала 30-х годов, когда тот, будучи румынским военным атташе в Лондоне, говорил о своих симпатиях к Великобритании. Несмотря на такую информацию, Гитлер заверил Антонеску в своей поддержке, ибо Германию "интересует в Румынии лишь армия. Она должна в очень скором времени сыграть важную роль"²⁹ . Выдав генералу Антонеску мандат на монопольное управление румынским государством, гитлеровцы вместе с тем считали нужным сохранить свою железногвардейскую агентуру как средство давления на румынского диктатора, и в заключение беседы Гитлер подчеркнул, что "невозможно управлять Румынией" без "Железной гвардии". В будущем необходимо, утверждал Гитлер, чтобы Антонеску стал лидером "Железной гвардии", чего должны пожелать и сами железногвардейцы.

Заручившись поддержкой Гитлера, генерал Антонеску смог действовать более решительно. Он выступил с предостережением в адрес легионеров, продолжавших бесчинствовать в национал-легионерском государстве. Однако это не дало желаемого эффекта, ибо легионеры во главе со своим "капитаном", надеясь на помощь германских фашистов, вели в это время подготовку к свержению Антонеску и сосредоточению всей власти в своих руках. Они создали военизированные отряды и приобрели значительное количество оружия. Сима направил секретное письмо министру внутренних дел Петровическу, креатуре легионеров, с просьбой дать как можно больше оружия железногвардейцам. Командование "Железной гвардии" издало инструкцию по военной подготовке своих членов и овладению ими различными видами оружия. "Начиная с 5 декабря 1940 г., - говорилось в этой инструкции, - все легионеры должны посещать группами по 150 человек в течение 60 дней курсы по овладению всеми видами

²⁸ Там же.

²⁹ "Memorial Antonescu". Vol. I; p. 82.

оружия". Железногвардейцы намеревались создать собственные вооруженные силы для действий против румынской армии, оказавшейся на стороне Антонеску.

Лидеры "Железной гвардии" намечали произвести переворот еще в ноябре 1940 г., воспользовавшись поездкой румынского "кондукэторула" в Италию. План был таков: как только Антонеску пересечет румынскую границу, Сима соберет заседание совета министров, чтобы низложить Антонеску и провозгласить себя "фюрером" румынского государства. Однако этот план не удалось реализовать. Одной из причин были разногласия внутри легионерского движения, в котором ясно определились две группы. Первая группа, во главе которой стояли Сима и другие вожаки "Железной гвардии", получившие выгодные места в военно-фашистском правительстве Антонеску, выступала за создание целиком железногвардейского правительства. Вторая группа, возглавлявшаяся Ионом Зеля Кодряну, отцом убитого вожака "Железной гвардии" Кодряну, включила в себя легионеров, находившихся одно время в изгнании в Германии и оказавшихся по этой причине не у дел. Эта группа считала себя обойденной при дележе мест в национал- легионерском государстве и потому выступала против Сима и его сторонников. Но подготовка к путчу продолжалась. В декабре 1940 г. были проведены специальные собрания легионеров в городах Алба Юлия, Констанца, Бузэу, Тимишоара, Лугож, Карансебеш и других. 13 января 1941 г. Сима совещался с легионерскими руководителями бухарестского студенчества. "Железная гвардия" искала повод для вооруженного выступления против генерала Антонеску. И этот повод нашелся.

В ночь на 19 января неизвестно кем был убит работник штаба германской военной миссии в Румынии майор Дёринг. В дипломатических кругах румынской столицы утверждали, что убийство Дёринга - дело рук легионеров, которые таким путем хотели поссорить гитлеровцев с Антонеску и показать, что он не способен обеспечить безопасность и порядок в стране. Главарь "Железной гвардии" решил воспользоваться убийством Дёринга в качестве повода для начала мятежа, который должен был привести к достижению намеченной цели. В тот же день в Бухаресте было проведено секретное совещание легионерских руководителей по этому вопросу, а во многих местах начались манифестации железногвардейцев против Антонеску. Они выдвигали требование образовать чисто легионерское правительство. На это Антонеску ответил смещением министра внутренних дел Петровическу и начальника сигуранцы Гика, являвшихся ставленниками "Железной гвардии". Около 3 тыс. легионеров, собравшись вечером 20 января перед зданием совета министров, потребовали восстановить на прежних постах всех смещенных. А в провинции железногвардейцы выступили даже с оружием в руках, заняв важнейшие общественные здания, радиостанции, оружейные склады. В г. Бузэу они сменили префекта полиции. Новый префект, легионер, направил во все населенные пункты уезда такое указание: "На заре 23 января во всех церквах справить службу в честь легионерской победы. Священники должны сказать населению, что генерал Антонеску объединился с коммунистами Молдовы. Главой государства является теперь Хориа Сима"³⁰ . Железногвардейцы попытались захватить власть в Браиле, Констанце, Джурджу, Плоешти, Кымпине, Крайове и других городах.

Утром 21 января началось вооруженное выступление легионеров в Бухаресте. Легионерские отряды стали захватывать казармы, здания полицейских участков, административных учреждений. Смещенный генералом Антонеску префект бухарестской полиции Мироновичи отказался уйти со своего поста. Сима направил своих парламентеров к главе правительства, потребовав от него вывести войска из столицы и сформировать исключительно легионерское правительство из лиц, которых ему назовет руководство "Железной гвардии". В этом правительстве самому Антонеску отводилась роль обычной марионетки легионерской верхушки. В первые дни легионерского мятежа Антонеску не решался применять оружие против железногвардейцев, ограничиваясь призывами к ним прекратить беспорядки. Не встретив противодействия со стороны войск, поддерживавших Антонеску, легионеры стали хозяевами положения в столице и провели там серию грабежей, кровавых убийств и погромов. Они вооружали даже 14 - 15-летних подростков. Во время этой кровавой оргии погибли многие жители столицы. 693 бывших деятеля режима Кароля, заключенные в тюрьме в Жилаве по обвинению в преследовании легионеров, были зверски убиты. Жертвы обливали керосином и сжигали. За три дня железногвардейского мятежа было разграблено имущества на сумму более 100 млн. лей.

Выжидательная тактика Антонеску объяснялась прежде всего тем, что он не знал, какую позицию по приказу Берлина займут германские войска, находившиеся в Бухаресте и на всей румынской территории, в связи с предстоявшими военными операциями на Балканах и против СССР. Трудно было себе представить, что мятеж "Железной гвардии" мог начаться без ведома и одобрения германских фашистов. Во время мятежа немецкие части были приведены в боевую готовность, но не было ясно, на чьей стороне они выступят. Возможно, терялся в догадках румынский "кондукэторул", договоренность, достигнутая во время недавней встречи с Гитлером, потеряла силу? Может быть, гитлеровцы предпочли сделать ставку исключительно на "Железную гвардию"? Ответить на это мог только Берлин. Позиция же его поначалу была

³⁰ ИДА. Микрофильмы румынских документов.

неясной. 22 января Гитлер в разговоре по телефону с Антонеску подчеркнул, что следует быстро восстановить порядок в Румынии, являвшейся плацдармом для операций германской армии на Балканах и против Советского Союза. В случае необходимости Антонеску мог обратиться к главе германской военной миссии в Румынии генералу Ганзену, которому, как заявил Гитлер, даны указания быть в распоряжении Антонеску. Свою позицию в отношении легионеров-путчистов рейхсканцлер аргументировал, между прочим, следующими словами: "Мне нужна здоровая румынская армия, а не фанатики"³¹ . Еще во время визита Антонеску в Берлин в январе 1941 г. было принято решение направить посланником Германии в Бухарест фон Киллингера для того, чтобы "утихомирить" легионерское движение, которое все больше и больше приводило в хаотическое состояние экономику Румынии, ставя под угрозу гитлеровские планы использования экономических и людских ресурсов этой страны в войне против СССР. В тот же день, когда имел место телефонный разговор Гитлера с Антонеску, министр иностранных дел Германии составил инструкцию для германского посланника в Бухаресте, которая шифрованной телеграммой была отправлена в 3 часа дня 23 января. Ниже приводится полный текст этого документа, представляющего интерес для выявления позиции германских правителей и характера их отношений с фашистским диктатором Румынии.

"Лично для посланника. В связи с телефонным разговором, который только что состоялся. Мы рекомендуем следующие действия генералу Антонеску: 1. Поскольку между генералом Антонеску и легионом имели место кровопролития, не может быть речи о полумерах. Цель может быть достигнута только чрезвычайными мерами. [Генерал Антонеску в качестве главы государства должен объявить восставших легионеров бунтовщиками и заявить, что не вступает в переговоры с мятежниками. Затем генерал должен потребовать немедленного вывода и роспуска формирований легиона. Если это не будет выполнено, он должен обеспечить господство в столице и в стране всеми находящимися в его распоряжении средствами принуждения]³² . Генерал Антонеску должен [немедленно провозгласить еще до наступления следующего дня чрезвычайное или военное положение] взять под арест всех руководителей, замешанных в восстании. 2. Генерал Антонеску должен немедленно провозгласить себя руководителем легиона. В такой прокламации генерал Антонеску должен сказать приблизительно следующее: он был другом Кодряну и знает его политическое завещание. Он преисполнен решимости выполнить его вопреки любому сопротивлению. Он боролся за легион и был в заключении. Он вынудил короля Кароля отречься и тем самым открыл путь легиону к власти под своим руководством. Он твердо намерен в этот решающий для страны период вести Румынию к лучшему будущему. Он знает, что главная роль в этом принадлежит легиону Кодряну. Но после смерти Кодряну легион практически не имел руководителя. Безответственные элементы, действуя по эгоистическим мотивам или будучи платными агентами Англии, использовали это для происков против румынского государства. Чтобы вернуть легион на правильный путь его руководителя Кодряну, он становится теперь во главе легиона. В качестве руководителя легиона он призывает всех истинных легионеров в серьезную для Румынии минуту сплотиться вокруг него и бок о бок с державами оси Германией и Италией воссоздать Румынию. Да здравствует легионерская Румыния! После того, как генерал Антонеску выпустит прокламацию и станет хозяином положения, он должен сформировать кабинет, в который может включить абсолютно лояльных ему легионеров. Устное дополнение: марксистов нужно лишать жизни. Идеалистов (легионеров. - Н. Л.) выслать в Германию при условии, что они будут воздерживаться от всякой политической деятельности, в противном случае их следует возвращать назад как преступников. Дополнение: прошу, сохраните для себя эту инструкцию и приступайте к ее выполнению лишь после моего личного указания по телефону или телеграфу. Риббентроп"³³ .

Инструкции Риббентропа были переданы Фабрициусом Антонеску, который "очень благодарил" за предложения, сказав, что они "полностью совпадают с его взглядами"³⁴ . Гитлеровцы дали румынскому диктатору разрешение на подавление легионерского мятежа. Однако они не хотели уничтожения своей верной агентуры - "Железной гвардии", находившейся в идейном родстве с национал-социалистской партией Германии. Взятые в скобки пассажи вышеприведенной инструкции были вычеркнуты из окончательного текста как слишком категорические, создававшие опасность полной ликвидации генералом Антонеску своих конкурентов из "Железной гвардии". Фашистская Германия хотела, чтобы сотрудничество Антонеску с "лояльными" железногвардейцами было сохранено. Полное устранение "Железной гвардии" лишило бы гитлеровцев одного из средств давления на румынского диктатора. Они сами теперь предлагали то, чего Антонеску добивался от Гитлера во время их последней встречи, - назначение его руководителем железногвардейского легиона, считая, что таким путем "Железная гвардия" будет сохранена и сможет оказывать свое воздействие на Антонеску. Убедившись, что правители фашистской Германии готовы пойти ему навстречу,

³¹ "Memorial Antonescu". Vol. I, p. 104.

³² Текст, взятый в квадратные скобки, был вычеркнут по распоряжению Риббентропа еще до отправки телеграммы.

³³ DGFP, Series D, vol. XI, pp. 1169 - 1170.

³⁴ Ibid., p. 1175.

Антонеску 22 января отдал приказ армии подавить мятеж легионеров. Спасая свою железногвардейскую агентуру, германские военные и дипломатические представители выступали в качестве посредников между столкнувшимися в борьбе за власть фашистскими группировками Румынии. Эти посреднические действия вызвали недовольство Антонеску, считавшего, что наступил благоприятный момент разделаться раз и навсегда с легионерской верхушкой. Отказавшись вести какие бы то ни было переговоры с Сима, Антонеску заверил германских, представителей, что он не будет менять "существующий режим". "Я сохраню легионерский режим, но только с настоящими легионерами. Вот мое слово!" - сказал он.

В отличие от германских коллег итальянские дипломаты не играли сколько-нибудь существенной роли в конфликте между генералом Антонеску и "Железной гвардией". Считая Румынию зоной политического и экономического влияния германского рейха, правители фашистской Италии фактически безразлично отнеслись к январским событиям в этой стране, не проявив симпатии к той или другой соперничавшей группировке внутри сил румынского фашизма. С итальянским консулом в Галаце произошел в этой связи анекдотичный случай. Во время январского мятежа легионеры Галаца после враждебной манифестации перед английским консульством направились к консульствам Германии и Италии для выражения своих симпатий германским и итальянским фашистам. Германский консул предпочел не появляться перед ними, а итальянский вышел на балкон и произнес приветственную речь. Когда же итальянское правительство потребовало от консула объяснений по поводу его поведения, то он ответил, что не знал, кого поддерживает итальянское правительство: легионеров или генерала Антонеску. Легионеры, не получившие ожидаемой помощи от германских войск в Румынии, были вынуждены прекратить сопротивление. Гитлеровцы предоставили убежище многим железногвардейцам, тайно вывезя их из Румынии в Германию в вагонах воинских эшелонов.

Железногвардейский мятеж и его исход имели для гитлеровских правителей и свои минусы. Поэтому Риббентропу было поручено выяснить причины столь несвоевременного выступления легионеров и "выявить виновных". 25 января он направил новому германскому посланнику в Румынии, Киллингеру, телеграмму: "Принимая во внимание все обстоятельства, которые способствовали недавним событиям в Румынии, встает вопрос, как оказалось возможным, что легионерское движение решило приступить к действиям именно в момент, когда происходит концентрация крупных соединений германских войск". Поскольку лидеры легионеров хорошо знали, что их судьба целиком зависела от Германии, их выступление "совершенно непонятно". Поэтому Риббентроп предложил Киллингеру произвести расследование, чтобы установить, "не имелись ли в Румынии и внутри самой Германии официальные органы или лица, которые вопреки ясным и недвусмысленным директивам фюрера могли дать понять легионерам, что при проведении их путча они сумеют в конечном счете рассчитывать на одобрение высших германских властей". Утверждая в своем обычном стиле, что в этом деле не обошлось без "коммунистического и английского влияния", Риббентроп потребовал скорейшего выяснения вопроса в интересах германской политики в Румынии, чтобы "не возлагали вину за жертвы легионерского движения на Германию или НСДА"³⁵ (национал- социалистскую партию. - Н. Л.).

После подавления легионерского мятежа гитлеровцы выступили адвокатами "Железной гвардии", добиваясь от Антонеску сохранения сотрудничества с ней. Уже 24 января гитлеровцы потребовали включить легионеров в правительство, поскольку они "образумились". 25 января Риббентроп послал еще одну телеграмму в германскую миссию в Бухаресте, предлагая добиваться сохранения "Железной гвардии". "Немедленно подскажите Антонеску, чтобы он не делал глупостей, - приказывал гитлеровский министр иностранных дел. - ...По нашему мнению, только легионерское движение может быть рассматриваемо как возможная политическая база этого нового государства". Причина столь настойчивых требований германских фашистов в этом вопросе указана в письме гитлеровского дипломата Нейбахера к Клодиусу: "Для меня совершенно определенно, что теперь и в будущем легионеры являются нашим единственным другом в Румынии, на которого мы можем полагаться; я не говорю лично об Антонеску, в лояльности которого у меня нет и тени сомнения"³⁶ . Доверяя Антонеску, гитлеровцы считали свои позиции недостаточно гарантированными без опоры на "Железную гвардию". Антонеску не согласился с германским требованием о восстановлении "Железной гвардии": организованное легионерское движение представляло угрозу его единовластию. Своими эксцессами оно вызывало также недовольство буржуазно-помещичьих кругов. Вместе с тем он согласился привлечь на свою сторону ту часть легионеров, которая готова была подчиняться ему. На заседании совета министров 4 апреля 1941 г. при обсуждении вопроса о легионерах было сообщено, что осуждено около двух с половиной тысяч участников легионерского мятежа, главари же "Железной гвардии" бежали из пределов страны. В связи с этим было решено оставшихся железногвардейцев больше не преследовать и даже прекратить их изгнание из администрации и государственного аппарата³⁷ . По распоряжению Антонеску стали выпу-

³⁵ Ibid., p. 1197.

³⁶ Ibid., p. 1194.

³⁷ Archiva CC al PCR, fond 103, dos. 8265, f. 27.

екать на свободу легионеров, подписавших клятву соблюдать закон и подчиняться "кондукэторулу". Помилование железногвардейцев-мятежников было вызвано стремлением консолидировать силы румынской реакции в связи с предстоящим участием Румынии в войне против Советского Союза.

К весне 1941 г. гитлеровская верхушка перестала настаивать на включении легионеров в состав правительства и восстановлении организованного легионерского движения в Румынии. Правители фашистской Германии были вынуждены считаться с мнением буржуазно-помещичьих кругов Румынии, напуганных правлением "Железной гвардии" в сентябре 1940 - январе 1941 гг. и не желавших повторения подобного эксперимента. К тому же сосредоточение власти в руках Антонеску создавало видимость сохранения Румынией независимости. Это облегчало осуществление германской политики в этой стране фашистской кликой Антонеску, которая служила одновременно как верхушке монополистической буржуазии и помещиков Румынии, так и германскому империализму. Формально независимая, управляемая "собственным" правительством, а не явной агентурой Гитлера - "Железной гвардией", Румыния могла быть использована в еще большей степени в интересах гитлеровской войны против СССР. Получив свидетельства верности Антонеску, гарантировавшего участие Румынии в антисоветском походе, правители фашистской Германии сделали новый жест в сторону румынского "кондукэторула". По поручению Гитлера германский посланник в Бухаресте сообщил Антонеску о готовности Германии передать ему "Хориа Сима и всех легионеров, находящихся в Германии, если генерал Антонеску этого желает"³⁸ . Его даже заверили, что от всех румынских легионеров, эмигрировавших в Германию, потребовали сделать заявление и взяли письменное обязательство не предпринимать политических актов против Антонеску, предупредив, что в противном случае они будут ему немедленно выданы. Но гитлеровская Германия так и не отказалась окончательно от своей железногвардейской агентуры, а в годы антисоветской войны неоднократно использовала ее в своих целях. Таковы поучительные страницы истории политической игры "на двух столах" правителей тогдашней Румынии.

³⁸ Arhiva MAE, fond "Germania", vol. 82, n/p.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Н. И. ЛЕБЕДЕВ:

Комментарии: