По мнению лидеров большевистской партии, в обстановке острой борьбы за власть после Октябрьского переворота 1917 г. эффективной мерой "к недопущению контрреволюционных выступлений" служил, в частности, хорошо налаженный контроль "за циркулирующими в народной толще домыслами и побуждениями". Осуществление такого политического контроля над населением вскоре после ареста Временного правительства было возложено сначала на "председателей общественных комитетов" и местные Советы, а по их решению - "на всех граждан, признающих Советскую власть". Внимание последних акцентировалось на буржуазии, "всюду становящейся на сторону контрреволюционеров", и "всевозможных мазуриках, гревших руки на страданиях трудящихся"; "Богатые и жулики, это - две стороны одной медали, это - два главных разряда паразитов, вскормленных капитализмом, это - главные враги социализма, этих врагов надо взять под особый надзор населения" ¹ . Идея всеобщий бдительности граждан Советской России упорно внедрялась в общественное сознание.

Призывы к выявлению противников Советской власти звучали тогда по всей стране. Так же обстояло дело и на Смоленщине, по материалам которой написана эта статья. Наглядны свидетельства периодических изданий. "Здесь - полковник Перхуров, там - поп Любимов, направо - кулак Рябушинский, налево - предатель Абрамович.., - читаем в одном из августовских номеров газеты "Звезда" за 1918 г. - следить за ними, обнаруживать их, - эта навязчивая мысль ни на минуту не должна покидать нас... Враги не дремлют, а мы обязаны беспрерывно бодрствовать". Пресса Смоленщины неустанно призывала своих читателей не спускать глаз с тех людей, "которые считают себя обиженными новым строем"; напоминала, что "враг сторожит нас и готов ежеминутно воспользоваться каждой нашей оплошностью и ошибкой, каждым неуверенным жестом"; настоятельно рекомендовала присматривать "за белогвардейцем, попом, толстопузым, белоручкой, котелком, за всякой подозрительной личностью" и немедленно сообщать о них в ЧК; обязывала каждого "честного гражданина" пристально наблюдать "за буржуазией, за ее заговорами, а также за ее провокациями"; убеждала, что "контрреволюция побеждена, но далеко еще не уничтожена", ввиду чего необходимо всегда быть настороже; "помнить каждую минуту, что Республика кишит белогвардейскими агентами".

Оценивая усилия губернской парторганизации по подготовке и проведению грандиозных пропагандистских кампаний в годы гражданской войны, "Известия Смоленского губкома РКП(б)" писали в мае 1921 г.: "Надо было создать громадный

Сикорский Евгений Александрович - кандидат исторических наук, доцент Смоленского государственного педагогического института.

стр. 91

аппарат воздействия на эти массы, надо было ежедневно живою речью, листовкой и картинкой припоминать им, что враг не дремлет, бодрить их дух". Советы на местах обязаны были "зорко следить за всеми происками контрреволюционеров.., решительно подавляя безжалостной рукой в корне всякую попытку дискредитировать власть рабочих и беднейших крестьян и подрывать ее основы" ² . Выполняя это распоряжение Наркомата внутренних дел РСФСР, волисполкомы губернии регулярно сообщали в уезды об отношении населения ко всем "нововведениям властей", к службе в Красной Армии, к дезертирам из ее рядов, к Белой гвардии, докладывали о росте или падении престижа Советов среди населения и о степени влияния коммунистов.

Информация о политической обстановке, собранная волисполкомами, направляясь в информационно- инструкторский подотдел уездного исполкома. Там эти сведения анализировались и суммировались, после чего препровождались в губисполком, оттуда - в Москву. Данный метод начали применять на Смоленщине с февраля 1919 года. До того сводки с мест поступали в исполком Советов Западной области, наибольшей частью которой губерния являлась с 13 апреля 1918 года. При этом "осведомительные донесения" из уездов нередко посылались, минуя Смоленск, непосредственно в различные "центральные ведомства Республики". В их число входили: Отдел связи и информации при оперативном отделе Совнаркома РСФСР, Агитационный отдел исполкома Московского областного совета, НКВД РСФСР, Информационный отдел Главного комиссара и военного руководителя всеми продовольственными отрядами страны, Агитационно-просветительный отдел Всероссийского бюро военных комиссаров, Всероссийская комиссия по организации и формированию РККА, Осведомительный отдел Московского окружного военного комиссариата, Штаб Реввоенсовета Республики.

В последние пять инстанций сообщалось не только о ходе организации красноармейских формирований, их моральном облике и боеспособности, но и о "циркулирующих среди населения слухах", продовольственном положении, отношении к Советской власти. Поступление в армейские ведомства гражданской информации не было случайным. Документы убеждают в том, что регулярный ее сбор являлся важной частью деятельности местных военных учреждений. Еще 6 марта 1918 г. главнокомандующий войсками Западного фронта А. Ф. Мясников (Мясникян) в обращении к трудящимся Западной области напомнил, что "революция окружена хищниками мирового капитала" на фронте и в тылу. "Сколько провокаторов, предателей, мерзавцев и изменников скрываются за спиной Советов!" - восклицал он и предупреждал, что враги нового строя "ежеминутно распространяют самые темные и невероятные слухи". Обращение заканчивалось призывом к защитникам Советской власти "в особенности осторожно... относиться к окружающим" и постоянно быть на страже ³ . И уже 16 апреля 1918 г. начальник Красной гвардии Духовщинского уезда доложил губернскому комиссару внутренних дел, что в городе и уезде жизнь "никакими беспорядками не нарушалась".

Военные отделы Советов не имели непосредственного отношения к сбору информации о политическом настрое масс, но в сферу деятельности военных комиссариатов такая функция входила. Волвоенкоматы занимались регистрацией "буржуев и кулаков", выяснением отношения населения к новому режиму, к мобилизации в РККА и дезертирству из ее рядов, к гражданской войне в стране. Обобщая эти сведения, уездные военкоматы излагали свои выводы в отчетах, посылаемых в Смоленск. Вот одно из донесений ельнинского военкома от начала июня 1918 г.: "Политическое положение уезда крайне тревожное ввиду продовольственного кризиса... Население не против политики Советов, но хлебная нужда толкает его на выступления" ⁴ .

В экстренных случаях информация с мест передавалась по телеграфу. В телеграмме, посланной из Духовщины 27 мая 1919 г., сообщалось об активной вербовке лидерами отрядов Белой гвардии красноармейцев-дезертиров, "каковые, по словам местных крестьян", шли в нее охотно; "население относится к белогвардейцам сочувственно, к коммунистам враждебно". А с начала 1920 г. в практику работы уездных военкоматов вошло систематическое заполнение опросных листов, один из разделов которых посвящался анализу общественного мнения. Вот как характеризовалось отношение жителей Сычевского уезда к Советской власти на конец января 1920 г.: "Рабочие: безразлично - 40%, сочувственно- 60%; беднейшее население:

стр. 92

безразлично - 40%, сочувственно - 60%; середняки: безразлично- 50%, сочувственно - 50%; остальные: враждебно - 70%, безразлично - 30%. Среднее настроение: враждебное - 17,5%, безразличное - 40%, сочувственное - 42,5%" ⁵ .

Соответствующим подспорьем для уездных и волостных военкоматов являлись беседы с гражданами в "Бюро для приема жалоб и заявлений от семейств красноармейцев", учрежденных в крае 23 июня 1919 года. С середины 1920г. губвоенкомат начал совершенствовать методику сбора сведений о политическом настроении красноармейцев и населения. Об этом шел обстоятельный разговор на I съезде информаторов Западного военного округа 15 - 16 июня 1920г. в Смоленске. На нем присутствовали представители политико-просветительных отделов губвоенкомата и городского гарнизона, посланцы Вяземского, Гжатского, Дорогобужского, Ельнинского и Рославльского гарнизонных политпросветов. Делегаты отмечали слабую активность осведомительной службы в уездах, являвшейся, по их мнению, инструментом контроля за эффективностью политпросветработы в армейских частях и среди населения. "Только поставив информационное дело на должную высоту, - подчеркивал один из ораторов, - и создав стройный и чуткий осведомительный аппарат, мы, тем самым.., узнаем все на местах". Другой высказал мысль, что такие сведения служат материалом "для разработки Центром новых методов и приемов.., позволяющих объединить, руководить и направлять на должный путь работу на местах" ⁶ .

"О политическом, духовном и материальном состоянии красноармейских частей", дислоцированных на Смоленщине, губвоенкому докладывали в своих двухнедельных сводках и уездные агитпросветотделы. Стекавшаяся в губвоенкомат информация направлялась в инстанции военного ведомства, прежде всего в Осведомительный отдел Московского окружного комиссариата. Для этой цели использовалась и связь по прямому проводу. Всесторонний контроль за политической обстановкой в регионе вел также особый отдел Губернской чрезвычайной комиссии. Активным элементом контролирующего аппарата была партийно-советская пресса. С ее страниц не только звучали призывы к постоянной бдительности, стремлению "неуклонно обнаруживать врагов рабоче-крестьянского государства и выявлять их пособников - спекулянтов, провокаторов, кулаков, дезертиров", но и побуждения трудового населения к конкретным действиям. По инициативе прессы жители деревни Коповичи Ельнинского уезда для борьбы с дезертирством в августе 1920 г. постановили разбить всех домохозяев на группы по пять дворов и в каждой из них выделить старшего. "Пятки" должны были "следить за появляющимися дезертирами и подозрительными лицами и передавать их в руки властей" ⁷ .

Важным источником подобных сведений были письма, приходившие в местные редакции. Характеризуя эти корреспонденции, "Известия Смоленского Совета" отмечали, что "заметки и статьи рабочих и крестьян... во сто раз дороже бойко написанной статьи интеллигента". Читателям предлагалось регулярно сообщать в газету "о своей жизни и о своих неудовольствиях и радостях", излагать "взгляды, мысли, мнения". "Пишите нам о всех собраниях граждан, спектаклях, митингах... - гласило обращение газеты Юхновского укомпарта "Путь коммуниста". - Сведения должны быть точные.., подписаны Вами, с указанием Вашего адреса, при этом фамилия сохраняется в тайне и опубликовывается лишь по постановлению Народного суда" ⁸ .

Анализ документов убеждает, что в появлении большого числа информаторов из крестьянской среды, посылающих в редакции "мелкие заметки по примеру газеты "Беднота", были очень заинтересованы местные большевистские организации. В сентябре 1920 г. Дорогобужский укомпарт разослал волячейкам циркуляр с указанием "выделить из каждой волости одного товарища, которому и поручить работу по корреспондированию газеты "Борьба", издаваемой комитетом. Укомы рассылали и специальные инструкции. В них любому информатору рекомендовалось всегда помнить, что он "прежде всего, гражданин РСФСР, вполне сознательно и вдумчиво относящийся ко всему, что ему приходится наблюдать в своей волости или деревне". Были наставления и более конкретные: "Нелепые слухи сообщать все без исключения и, по возможности, указывать их источники"; "Как можно подробнее освещать партийную работу среди крестьян, влияние на них местных партийных организаций" и информировать об откликах населения на устраиваемые ими лекции, беседы, митинги. Помимо корреспондентов, сведения такого характера должны были

стр. 93

регулярно посылать в газету секретари волячеек и ответственные волостные руководители ⁹ .

Прямое отношение к контролю общественного мнения имели не только редакции периодических изданий, но и службы по их распространению. В 1918г. к ним относилась, в частности, "Экспедиция Западной области". Крестьян, приезжавших за печатным словом, ее работники подробно расспрашивали о сельской жизни, настроении деревни, отношении населения к новой власти. Позднее те же функции осуществляли служащие уездных отделов печати, призванные "наблюдать за политическим настроением в уездах и ведать общегосударственной информацией".

Немало сведений о политической обстановке в волостях сообщали в регулярных донесениях инструкторы- организаторы, посланные на места из Смоленска или уездных центров. После приезда из командировки они обязаны были "представить подробный и самый правдивый письменный доклад, на словах указав более яркие интриги". "Деревенское же беднейшее население, - читаем в одном из таких отчетов от 12 ноября 1918 г., - еще слишком инертно, еще не может выйти из своих старых берегов участия в государственной жизни и не отказалось в массе от мелкобуржуазных обывательских тенденций". "Среди крестьян, - докладывал другой информатор, - как видно, работают различной масти социал-предатели, как то: меньшевики, правые эсеры и различная другая сволочь" ¹⁰ .

Источниками сообщений о настроении крестьянства являлись также комитеты бедноты, обязанные "зорко следить за агитацией против Советской власти", и продовольственные отряды, посылавшие в Информационный отдел Главного комиссара и военного руководителя всеми продотрядами Республики депеши вроде: "Контрреволюционеры ведут сильную агитацию... На почве голода были погромы". Об отношении населения к окружающей действительности можно было судить и по итогам "Вечеров вопросов и ответов", периодически устраиваемых для пассажиров поездов и жителей окрестных деревень агитпунктами на железнодорожных станциях. При них функционировали "Бюро жалоб", тоже проводившие сбор данных о положении на местах. Той же цели служило, в частности, открывшееся в конце мая 1920 г. при губернском отделении РОСТА "Бюро справок", дававшее через газеты разъяснения по различным вопросам ¹¹ .

По требованию ревкомов все местные учреждения обязаны были "под страхом строжайшей ответственности" своевременно информировать о распространении "провокационных суждений и мнений". Посланным в волости уполномоченным ревкомов всегда давалось задание собрать подробную "сводку слухов, циркулирующих в деревне". К слежке за "врагами народа" призывали также уездные профбюро. С особой тщательностью анализ общественного мнения производился в местах подавления антисоветских мятежей. В этом случае начальник карательного отряда обязан был собрать "всевозможные сведения и материалы" о восстании. Такой же деятельностью занимались члены выездной сессии Ревтрибунала, отправлявшиеся по долгу службы на места и имевшие "близкое соприкосновение с крестьянством деревни" ¹² .

В мае-июне 1919 г. была проведена акция по экспресс- анализу общественного мнения. Согласно решению ЦК РКП(б) и ВЦИК в губернские города выехали группы уполномоченных "во главе с надежными и исполнительными товарищами". Им вменялось в обязанность "обревизовать и проконтролировать советскую работу", поскольку "местные представители власти бесчинствуют, действуют по произволу и злоупотребляют" служебным положением. Другой причиной направления ревизий была вербовка в РККА добровольцев по 10 - 12 человек от волости. В Смоленской губернии действовала комиссия во главе с наркомом госконтроля РСФСР К. И. Ландером. Прибывших разбили на группы по 6 - 9 человек, в каждую включили по одному уполномоченному Центра и одному члену губкомпарта. По приезде в уездный город эта "летучая ревизия" пополнялась работниками укома, после чего начинался вояж по волостям.

В каждой волости открывалось "подвижное бюро жалоб и заявлений". Граждане, имевшие претензии к советским учреждениям и официальным лицам, "а также располагающие сведениями... о злоупотреблениях по должности всех без исключения" служащих, приглашались сообщать об этом "в письменной или словесной форме". Имена жалобщиков сохранялись в тайне. Эти бюро сразу же оказались захлестнуты волной материалов, дававших "летучим ревизиям" обильную пищу для

стр. 94

размышлений и выводов о настроении жителей. Во многих волостях произвол местных властей создал "такую сгущенную атмосферу", что крестьяне и слышать не хотели ни о какой добровольной мобилизации в РККА ¹³ .

Органы печати настаивали, что "партия обязана все знать, все учитывать, все направлять", ее контроль "должен быть всюду" и первичные организации обязаны распространить его "на все стороны советского строительства". Социально-экономическая обстановка в губернии еще больше усиливала эту убежденность. "Мы работаем в местности, - звучало на состоявшейся 26 - 28 ноября 1919 г. V губернской конференции РКП(б), - где преобладает крестьянство и мелкая буржуазия, элемент, в большинстве нам чуждый". Особенностью региона была и его близость всю гражданскую войну к Западному фронту. О влиянии этого фактора на повседневную действительность гласят содержание циркулярных писем губкома, его директивные указания парторганизациям на местах и протоколы их собраний. "Шпионов, провокаторов, сплетников, шептунов, сеятелей паники и темных слухов задерживайте и передавайте власти!" - требовало воззвание губкомпарта к населению в октябре 1919 года. За борьбу против "прямого шпионажа в войсковых частях и учреждениях", против "лишней болтовни" партийцев, забывших "что молчание своевременное и уместное есть искусство", единогласно высказалось 13 мая 1920 г. делегатское собрание комячеек Смоленска ¹⁴ .

Такие же мотивы звучали в директивах губкома РКП(б) уездным организациям. В директиве от 3 февраля 1920 г. рекомендовалось немедленно сообщать в Секретный отдел губчека "о всех вновь открываемых клубах, обществах, читальнях и т. д." с обязательным указанием "адресов, состава Правления, характера и пр.". Большевистские укомы издавали обращения типа: "Все граждане, бедняки и середняки! Зорко следите за вашими врагами и моментально доносите обо всем комитету партии!". Если беспартийных лишь убеждали предпринимать такие действия, то коммунистов к ним строго обязывали. Еще в сентябре 1918 г. Вяземский комитет РКП(б) постановил: "Вменить в обязанность каждому члену партии принимать самое живейшее участие в борьбе с контрреволюцией, представлять всех контрреволюционеров в Чрезвычайком". Сычевский уком партии 29 сентября 1919 г. вынес конкретное решение "уполномочить всех членов, кандидатов и сочувствующих РКП(б) по всякому возникшему провокационному слуху вести всестороннее расследование и в письменной форме представлять в компарт принятие соответствующих мер" ¹⁵ .

Через две недели этот вопрос подробно обсудили на общем собрании большевики Сычевки. "Каждый из нас должен стать охранником Советской власти, - звучало там", - необходимо "следить за каждым движением и наблюдать за каждой мелочью, регистрируя факты". Присутствующие постановили: "Обязать всех партийных товарищей стать негласными осведомителями на лиц контрреволюционных. Всякий такой элемент регистрировать и доставлять начальнику разведки ревкома". Подобные же решения были приняты в других парторганизациях.

Сельские коммунисты обязаны были "следить и докладывать" президиуму ячейки "о появлении среди населения контрреволюционных элементов"; дежурить на расположенных вблизи железнодорожных станциях "для проверки и... выяснения личностей проезжающих пассажиров"; "доносить о каждом заговоре и о каждом шпионе"; "строго следить за кулаками", "за деятельностью должностных лиц волости"; производить "тщательную проверку населения"; каждому партсобранию сообщать, сколько в родной "деревне дезертиров и контрреволюционеров"; контролировать борьбу с ними местного Совета; "наблюдать за дезертирством и бандитизмом"; "отбросив всякие самолюбия, у всех красноармейцев, прибывающих в деревню, проверять документы, и если у кого не окажется, не медля ни минуты арестовывать и отправлять в части"; регулярно посещать заседания кульпросветкружков с целью выяснения сути их деятельности; сообщать товарищам по партии "обо всех выдающихся случаях, а также о настроении в волости"; постоянно вести беспощадную борьбу с попытками распространения "всяких необоснованных слухов, волнующих трудовое население и распускаемых врагами трудящихся.., провокаторами, деревенским богачами, дискредитирующими власть Советов" ¹⁶ .

Информаторы руководствовались особым "Вопросником", содержавшим такие пункты: "Распускаются ли какие правые или ложные слухи об ответственных советских работниках и целых учреждениях?"; "Какие слухи ходят о положении

стр. 95

Советской власти вообще, о прочности ее и слабости?". Губком РКП(б) разослал на места "Инструкцию по учету буржуазии, кулацкого и злостного элемента в деревне". К этим категориям населения были отнесены "бывшие эксплуататоры", "бандиты и разбойники", "провокаторы и распространители слухов", "лица, враждебно настроенные к Советской власти"; "угрожающие партийным и советским работникам и могущие нарушать общественный порядок и спокойствие". Списки на подобных лиц составлялись секретно два раза в месяц "ответственным осведомителем". Вот один из таких реестров "врагов новой жизни", присланный в Сычевский комитет РКП(б) в августе 1920г. председателем Волочковской ячейки: "Василий Максимов - кулак, зажиточный мужик; Василий Тихонов - саботажник; Михаил Тихонов- распространитель ложных слухов; ... Алексей Трифонов- противник всего настоящего;... Евдоким Ефимов - плачущий о монархии", всего 16 человек ¹⁷ .

Собранная информация попадала в укомы РКП(б). С осени 1919 г. они начали получать ее еще из одного источника - от волостных руководителей по работе в деревне. Эти уполномоченные укомпартов обязаны были "зорко следить за деятельностью волисполкомов и сельских Советов", наблюдать за "настроением и политическим состоянием данной волости в порядке сообщения слухов и сведений через особых агентов (можно и беспартийных), безусловно надежных лиц". Их донесения волостной руководитель и его помощник излагали в сводках, которые "со своим выводом" лично доставляли в уездный партком ¹⁸ . Данные отчеты составлялись по форме, содержавшей множество вопросов вроде: "Каково отношение крестьян к местным коммунистам, если плохое, то чем вызвано?.. Не ведется ли в волости контрреволюционной агитации, нет ли активных контрреволюционных элементов?.. Какие слухи о Советской власти, о коммунистах ходят по населению, чем порождены?".

Периодически укомпарты проводили совещания волостных руководителей, где заслушивались их отчеты о проделанной работе. В них обязательно давалась характеристика политической обстановки в волости на данный момент. В целом по уезду картина получалась пестрой. Вот что можно было услышать на съезде волруков Рославльского уезда 25 октября 1919г.: "Отношение крестьян к Советской власти вполне благоприятное" (Екимовичская вол.); "Отношение граждан к Советской власти неважное благодаря каким-то коммунистам, нашумевшим и принесшим много зла населению" (Тюнинская вол.); "Настроение масс среднее" (Даниловичская вол.); "Население настроено антисоветски" (Ново-Руднянская вол.); "Учительство ведет себя контрреволюционно" (Ворошиловская вол.). Протоколы таких съездов немедленно высылались в губком.

Немало сведений о положении на местах содержалось в ежемесячных отчетах волостных и деревенских ячеек. В этих посланиях из глубинки можно прочесть, например, о том, что граждане сочувственно относятся к речам только тех проповедников нового строя, "которые с фронта и партийные"; о стремлении многих крестьян "к отрубам"; об их настороженном отношении к коммунам, совхозам и артелям. "Со стороны кулачества идут ложные, провокационные слухи о коммунистах".

Со второй половины 1919 г. в уездных парткомах для повышения авторитета партии среди крестьян и для оказания им помощи стали создаваться крестьянские отделы, одной из главных задач которых являлось "установление связи с местами и наблюдение над жизнью в деревне через установление бюро корреспонденции с мест" с целью "правильного обзора уезда" путем осуществления "политической разведки" ¹⁹ .

Инструментом последней стали созданные в то же время при укомах "Бюро справок и советов", каждое из которых в особом журнале регистрировало характер поступающих запросов, данные на них ответы и адрес вопрошавшего. В конце месяца эти сведения анализировались "с целью определения того, по какому вопросу больше всего возникает среди крестьян непонимание или сомнение". В волцентрах крестьянские отделы имели постоянных представителей - волостных руководителей по работе в деревне.

Информацию к размышлению о политической обстановке в уезде его партийное руководство извлекало и из отчетов лекторов агитационно-пропагандистского отдела укома. Бланки отчетных листков содержали ряд вопросов, призванных выявить реакцию слушателей на тему доклада и его содержание. Имелась там и графа,

стр. 96

в которой заполнявший этот листок излагал свои впечатления о составе аудитории, причинах и основных моментах дискуссии между слушателями.

Эффективным методом изучения общественного мнения было систематическое устройство конференций "уполномоченных трудовым населением граждан, не состоящих ни в каких партиях". "Мы часто не знаем течения мыслей в головах беспартийных, отсюда - не знаем, какой диагноз нужно поставить", - пришли к выводу члены Сычевского уездного комитета партии на заседании 11 августа 1919 года. Высказывания такого рода звучали и в других уездах. Это побудило губком выступить с инициативой проведения в крае "беспартийных конференций" с осени 1919 г., причем в ряде других губерний данный метод работы с массами был уже опробован. Содержание выступлений участников конференций позволяло судить об авторитете Советов, качестве проводимой политико-массовой работы, степени влияния контрреволюционных элементов, насущных нуждах крестьянства, промахах и успехах в деятельности партийных и советских органов.

Поступавшие в укомпарт мнения о суждениях граждан детально изучались и сопоставлялись, после чего излагались в специальных сводках. При составлении их требовалось ответить на десятки вопросов для скрупулезного отражения всего спектра политических настроений в уезде. Подобная информация обязательно включалась в ежемесячные отчеты укомов о проделанной работе. В протоколах уездных конференций РКП(б) тоже давалась характеристика политической жизни в уезде, но она носила более обобщающий характер. Порой там можно встретить краткий, но емкий анализ корней того или иного социально- политического явления, характерного для данной местности. Так, бельские большевики, обсудив на своей V конференции (июль 1919 г.) вопрос о сильно развитом в уезде дезертирстве из рядов Красной Армии, пришли к выводу, что оно вызвано следующими причинами: "а) частые мобилизации; б) жизнь без дела в запасных батальонах; в) отсутствие партийной агитации или ее слабая степень; г) доброжелательное отношение командного состава запасных батальонов к дезертирству; д) шероховатость работы на местах: революционный налог, медленность выдачи пособий, продажа скота для уплаты революционного налога у семей красноармейцев. Все это делало дезертирство массовым. Обстановка вполне благоприятствовала его развитию: весна, возможность укрытия в лесу, слабая борьба, сводившаяся к словесным убеждениям" ²⁰ .

Реакция населения на происходящие события отражалась и в отчетах уездных компартов о проведении различного рода "дней", "недель", "двухнедельников" и "месячников", являвшихся обычным делом в годы гражданской войны. Нередко о положении на местах по собственной инициативе докладывали губкому секретные агенты губчека и НКВД, вернувшиеся из служебной командировки. Один из них, некто Ковалев, побывавший в Ельнинском уезде, где он "зорко следил за гражданами и их настроением к настоящей власти", 28 февраля 1920 г. сообщил губпарткому, что уком "спит, везде проводится поповская агитация" ²¹ .

Многие документы убеждают, что под особо бдительным надзором находилась в крае интеллигенция. Такова была и программная установка вождей РКП(б). "Опираться на интеллигенцию мы не будем никогда, - подчеркивал в ноябре 1918г. В. И. Ленин, - а будем опираться только на авангард пролетариата, ведущего за собой всех пролетариев и всю деревенскую бедноту. Другой опоры у партии коммунистов быть не может" ²² . К тому же ряд представителей "непролетарских профессий" вышел из "враждебных революции слоев населения", "из класса попов, мелкой буржуазии и кулачества". К новой власти они относились безразлично или враждебно. "Интеллигенты ходят и агитируют среди баб и крестьян за немцев, - писали 24 февраля 1918 г. "Известия Смоленского Совета". - Говорят, что "хуже не будет", что немцы введут порядок и благочиние". А если кто-либо из агрономов, землемеров, экономистов, адвокатов, бухгалтеров и врачей шел "из-за куска хлеба в услужение к большевикам", то не всегда проявлял рвение в работе, что усиливало к нему недоверие ²³ .

Отсюда - строжайший учет лиц интеллигентского труда в каждой местности. На любого из них заводилась специальная анкета. Среди ее вопросов имелись такие: "Имущественное положение", "Какую ведет постоянную работу и сколько часов ею занят", "Чем особенно проявил себя в культурно- просветительской или еще в какой общественной работе (подробно, до самых последних мелочей указать все, практически им сделанное, а также и то, как он все это сделал и с чего начинал)". Кроме того, велось постоянное наблюдение за повседневной жизнью этих граждан.

стр. 97

Существенную часть интеллигентских сил в губернии составляло учительство. В подавляющем большинстве оно не приняло Октябрьского переворота и пошло за либерально- демократически настроенным Всероссийским учительским союзом, которому привыкло верить еще при царизме. Советская власть компенсировала данное обстоятельство неусыпным надзором за учителями. Его осуществляли большевистские ячейки на местах совместно с отделами народного образования. Для этого при каждом из них существовал особый совет из представителей отдела, первичной организации РКП(б) и лояльных членов культурно- просветительных кружков. По решению такого совета любой учитель мог быть немедленно уволен, если его деятельность признавалась контрреволюционной ²⁴ .

Немалое внимание уделяли большевики выходцам из буржуазной интеллигенции в среде служащих. Ради определения "их подлинной политической сущности" при отделах исполкомов, совнархозах, лескомах, продкомах и прочих учреждениях создавались партгруппы, члены которых "тайно следили за сослуживцами", а каждый выделенный для этой цели коммунист регулярно информировал президиум ячейки о результатах наблюдений. Объектом пристального внимания губернской парторганизации было и морально- политическое состояние частей Красной Армии, дислоцированных на Смоленщине. Такая же картина наблюдалась в госпиталях. Там, согласно тайным сообщениям, "враждебная народному строю агитация" велась при попустительстве или даже участии медперсонала, и в итоге после излечения красноармейцы сплошь и рядом уезжали не на фронт, а домой либо пополняли ряды "Зеленой гвардии" ²⁵ .

В качестве ответной меры 7 февраля 1919г. на заседании губкома РКП(б) было решено "прикомандировать к военному комиссариату тайных агентов из чрезвычайкомов". Смоленский уездно-городской большевистский комитет пошел еще дальше. При нем "в качестве осведомительно- совещательного органа" была учреждена военная секция, по одному коммунисту от каждой красноармейской части. Помимо сведений, которые поставляли они в парткомы, партийное руководство регулярно получало информацию о политическом настроении красноармейцев и местного населения от осведомительной службы политпросветов ²⁶ . С июня 1919г. такие сводки стали поступать и от особых отделов уездных чрезвычаек. С марта 1920 г., для улучшения осведомительного дела, губчека обязала всех коммунистов в воинских частях быть постоянными осведомителями. Армейские партячейки требовали "без колебаний задерживать всех провокаторов, распространяющих ложные слухи о Советской власти, и передавать их в Чека".

Еще 3 октября 1919 г. партячейка Управления Западного сектора войск ВОХР (Смоленск) постановила "зорко следить и прислушиваться за разговорами на улицах, улавливая настроение обывателей... Этим путем мы можем постепенно вырвать с корнем из среды населения злостные элементы". Для их выявления парткомы "беспокойных по части политического бандитизма" уездов создавали спецкомиссии (не путать с ЧК), тайно собиравшие разнохарактерные сведения о настроении местного населения. Данный вопрос 19 апреля 1920 г. рассмотрел на закрытом заседании Сычевский уком партии. Было отмечено, что "вырисовывается явная необходимость организации системы строгой разведки во всех областях политической и хозяйственной жизни уезда". Выдвинули предложение создать при комитете соответствующее подразделение, передать ему весь аппарат разведки, а "милицию, следком и ЧК" превратить в исполнительные органы. Постановление обязывало "тт. Зайцева, Симонова и Евсеева составить бюро разведки, поручив ему протекторат, руководство и надзор за всеми органами следственной власти". Названным лицам поручалось "распределить между собой обязанности борьбы с контрреволюцией, спекуляцией и учетом неблагонадежного элемента" ²⁷ .

Большой объем информации о политической ситуации в губернии содержался в частных письмах, посылавшихся в Действующую армию. В них излагались сведения о повседневной жизни, ее тяготах, настроениях и мнениях населения. Эти письма, прежде чем дойти до адресата, проходили через Отдел военной цензуры, история создания которого заслуживает внимания. Еще 19 июля 1914 г. в столице России была создана "Военно-цензурная комиссия", вскоре после Октябрьского переворота преобразованная в "Центральное военно-почтовое телеграфное контрольное бюро". 20 января 1918 г. на его базе учредили "Петроградское областное управление военного почтово-телеграфного и пограничного контроля". В июне

стр. 98

1918 г. начало функционировать "Военно-цензурное отделение при оперативном отделе Наркомвоена", осуществлявшее цензуру над печатью. Первоначально оно обслуживало только Москву с губернией, затем его деятельность распространилась на еще 15 губерний ²⁸ .

Обязанности "Военно-цензурного отделения" заключались в просмотре гранок готовых к печати газет, цензурирования телеграмм РОСТА и оперативных сводок. Своей работой военная цензура ополчила против себя даже советских журналистов и редакции многих газет. И после приказа Всероссийского Реввоенсовета от 23 декабря 1918 г. вступило в действие новое "Положение о военной цензуре", согласно которому учреждался "Отдел военной цензуры Регистрационного управления Реввоенсовета Республики". Теперь предварительный просмотр периодических изданий стал производиться на всей территории страны, для чего в военных округах были созданы Окружные военно-цензурные отделения. Цензурирование же частной корреспонденции ввели в январе 1919 г. и первое время производили только в Москве и Петрограде.

По итогам цензурирования частной переписки составлялись обзорные сводки, под грифом "Совершенно секретно" препровождавшиеся высокопоставленным государственным деятелям. Обычно каждая сводка посвящалась определенной теме и состояла из фрагментов перлюстрированных писем и общего вывода. Вот выдержки из подробных обзоров по Смоленской губернии: Рындино, 10.VII.1919. "Советую ехать домой, только одни коммунисты борются за власть"; Бельский уезд, 5.Х.1919. "В отношении спокойствия - не дай бог! Жутковато. С ночи на ночь ждем нежданных посетителей. Белые банды настолько обнаглели, что среди белого дня не только грабят, но и запарывают людей"; Смоленск. 24.Х.1919. "Во время "партийной недели" в Смоленскую губернию были посланы 160 агитаторов... Записывались крестьяне в партию охотно. Все бедное и среднее крестьянство на нашей стороне"; Холкино. 29.XI.1919. "Стоящие у власти Цари и Боги что хотят, то и делают. Товарищи члены комячейки - настоящие разбойники: придут в дом - давай масла, яичницу, жарь курицу"; Вязьма. 1.II.1920. "Наша коммуна растет с каждым днем. Прибавилось еще три семьи"; Холм- Жирковский. 27.VI.1919. "Везде воровство и хищничество. Кругом не услышишь и слова от гражданина в пользу Советской власти: не знаю, как бы стал защищать и навязывать ту власть, которая не нравится большинству"; Васьково. 10.I.1920. "У нас по деревням каждую неделю идет реквизиция хлеба, скота. На семь душ оставляют одну корову и на двор - две овцы и не смотрят на то, что сын- красноармеец"; Дорогобуж. 30.XII.1919. "В одну "красноармейскую неделю" записалось больше 3 тысяч человек в партию коммунистов"; Духовщина. 6.I.1920. "У нас в партию так и плывут женщины. Уже есть 30 человек, но они больше идут флиртовать и не могут усвоить идеи коммунизма"; Островня. 9.I.1920. "Жить невозможно: повсюду несправедливости... Нет ни одного деятеля, все только набивают карманы. Мешочничество, взятки и взятки" ²⁹ .

Итак, придя к власти, большевики Смоленского края немедленно приступили к созданию системы эффективного контроля на общественным мнением. При этом преследовались в основном две цели: изучение деревни и выявление врагов нового строя. Вскоре события гражданской войны сделали последнюю задачу доминирующей. Уже со второй половины 1919 г. в губернии складывается достаточно стройная система постоянного контроля политических настроений населения, состоявшая из многих элементов. Совершенствуется методика сбора информации, расширяется диапазон ее источников. Но и к окончанию гражданской войны структура "сыска и тайных врагов социализма" не была ликвидирована. Более того: изучение архивных документов 1921 - 1923 гг. убеждает, что предпринимались дальнейшие активные усилия по развитию всех звеньев системы негласного контроля для выявления граждан, недовольных существовавшими порядками. Ядовитый туман всеобщей подозрительности и тотальной слежки постепенно стал все плотнее обволакивать общественное сознание в СССР. Недаром в 1925 г. секретарь и член Президиума ЦКК ВКП(б) С. И. Гусев публично заявил: "Каждый член партии должен доносить. Если мы от чего-либо страдаем, то это не от доносительства, а от недоносительства" ³⁰ .

Выше приведены данные лишь по Смоленской губернии тех лет. Но такой же была картина и в других регионах страны.

стр. 99

Примечания

1. Декреты Советской власти. Т. I. М. 1957, с. 16; Государственный архив Смоленской области (ГАСО), ф. 13, оп. 2, д. 1, л. 161; ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 35, с. 201.

2. Вестник Комиссариата Внутренних Дел, 27.V.1918, N 14, с. 4.

3. Известия Смоленского Совета, 6.III.1918, N 41(69).

4. ГАСО, ф. 513, оп. 1, д. 4, л. 110; Центр документов новейшей истории Смоленской области (ЦДНИСО), ф. 154, оп. 1, д. 64, л. 92; ф. 23, оп. 1, д. 118, л. 127; Российский государственный военный архив (РГВА), ф. 1, оп. 1, д. 235, л. 3.

5. ГАСО, ф. 46, оп. 1, д. 162, л. 9, 70; д. 163, л. 3, 18; д. 159, л. 14; д. 166, л. 8; д. 153, л. 26; д. 165, л. 25.

6. Там же, ф. 46, оп. 1, д. 92, л. 13; д. 169, л. 545.

7. Известия ВЦИК, 15.VIII.1920, N 180.

8. Путь коммунизма, 1.VII. 1920, N 59.

9. ЦДНИСО, ф. 27, оп. 1, д. 272, л. 1 - 2; ф. 24, оп. 1, д. 121, л. 15; ф. 17, оп. 1, д. 5, л. 48; ф. 22, оп. 12, д. 14, л. 16; Знамя коммунара, 9.IV. 1920, N 13(124); ГАСО, ф. 161, оп. 1, д. 141, л. 272.

10. ГАСО, ф. 161, оп. 1, д. 349, л. 49, 123.

11. Государственный архив Российской федерации (ГАРФ), ф. 130, оп. 2, д. 443, л. 2; ф. 2330, оп. 1, д. 15, л. 91; Известия ВЦИК, 9.IV.1920, N 77.

12. ГАСО, ф. 1034, оп. 1, д. 1, л. 51; ф. 2027, оп. 1, д. 60, л. 126; РГВА, ф. 42, оп. 1, д. 907, л. 25; ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 311, л. 11.

13. Известия Смоленского Совета, 13.V.1919, N 101; Тверской центр документов новейшей истории (ТЦДНИ), ф. 5221, оп. 1, д. 68, л. 16; ГАСО, ф. 13, оп. 1, д. 80, л. 55.

14. Известия Бельской коммуны, 5.VII.1919, N 86; ЦДНИСО, ф. 27, оп. 1, д. 33, л. 43; ф. 12, оп. 1,д. 148, л. 7.

15. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 270, л. 106; ф. 27, оп. 1, д. 43, л. 128; ф. 3, оп. 1, д. 61, л. 134; ф. 21, оп. 1, д. 19, л. 53; Российский центр хранения и изучения документов новейшей истории (РЦХИДНИ), ф. 17, оп. 6, д. 309, л. 33.

16. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 61, л. 145; ф. 154, оп. 1, д. 57, л. 25; д. 118, л. 21; д. 3, л. 14; ф. 24, оп. 1,д. 121, л. 98, 125; ф. 154, оп. 1, д. 57, л. 25; д. 118, л. 21; д. 35, л. 30; д. 63, л. 19; ф. 22, оп. 1, д. 47, л. 37, 70; ф. 27, оп. 1, д. 15, л. 23; д. 12, л. 9; ф. 62, оп. 1, д. 10, л. 84; ф. 3, оп. 1, д. 64, л. 41; Известия Смоленского Совета, 10.III. 1919, N 53; РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 6, д. 412, л. 16, 17; ф. 24, оп. 1, д. 121, л. 98, 125; Известия Сычевского Совета, 4.1.1919, N 1(42).

17. ЦДНИСО, ф. 27, оп. 1, д. 188, л. 129; РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 6, д. 309, л. 33; ТЦДНИ, ф. 5221, оп. 1, д. 28, л. 12.

18. ТЦДНИ, ф. 5221, оп. 1, д. 176, л. 1; ЦДНИСО, ф. 21, оп. 1, д. 74.

19. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 41, л. 18; д. 262, л. 12.

20. Известия Бельской коммуны, 2.VIII.1919, N 91.

21. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 311, л. 10.

22. ЛЕНИН В. И. Полн. собр. соч. Т. 37, с. 221.

23. Знание и труд, 1919, N 1 - 2, с. 30, 31; Известия Бельской коммуны, 2.VIII.1919, N 91; ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 41, л. 21; ф. 3, оп. 1, д. 48а, л. 68; ГАСО, ф. 161, оп. 1, д. 144, л. 214; д. 352, л. 43; д. 145, л. 67; д. 294, л. 25; Известия Смоленского Совета, 24.II.1918, N 33(61).

24. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 41, л. 33; РОМАНОВА Н. С. Культурно-просветительная работа в деревне в 1918 году. В сб.: Борьба за победу и укрепление Советской власти, 1917- 1918гг. М. 1966, с. 205,206.

25. ЦДНИСО, ф. 3, оп. 1, д. 56, л. 78; д. 61, л. 165; ф. 17, оп. 1, д. 1, л. 49; ф. 12, оп. 1, д. 172, л. 29; ГАСО, ф. 161, оп. 1, д. 348, л. 85; ф. 46, оп. 1, д. 1, л. 116; Протоколы IX Ельнинской уездной конференции РКП(б), 16 - 17 ноября 1919 года. Б. м. 1919, с. 3, 4.

26. ЦДНИСО, ф. 154, оп. 1, д. 166, л. 98а.

27. Там же, ф. 12, оп. 1, д. 57, л. 166, 116; ф. 21, оп. 1, д. 19, л. 41; ф. 3, оп. 1, д. 341, л. 26; ТЦДНИ, ф. 5221, оп. 1, д. 49, л. 346; РЦХИДНИ, ф. 17, оп. 6, д. 412, л. 61; оп. 12, д. 52, л. 1.

28. См. подробнее: ИЗМОЗИК В. С. Перлюстрация в первые годы советской власти. - Вопросы истории, 1995, N 8; его же. Политический контроль в Советской России, 1918 - 1928 годы. - Там же, 1997, N 7.

29. ГАРФ, ф. 130, оп. 3, д. 445, л. 45, 182об., 183; д. 446, л. 48, 72об, 201; ф. 1235, оп. 94, д. 99, л. 57.

30. Литературная газета, 8.III.1989, N 10(5232).

Постоянный адрес данной публикации: