Весной 2004 г. по инициативе Отделения общественных наук РАН и дирекции Института международных экономических и политических исследований (ИМЭПИ) РАН на базе этого института был создан Центр анализа рисков и кризисов (АРК-Центр). Среди перспективных направлений его научно-исследовательской деятельности предусмотрены: анализ стратегии и политики национальной безопасности постсоциалистических стран (включая Россию) в гражданской сфере; развитие методологии многокритериальной количественной оценки рисков развития постсоциалистических стран, выбор критериев и методик такой оценки. На этой основе предусматривается проведение сравнительного междисциплинарного анализа рисков и кризисов постсоциалистических стран: как между странами данной группы, так и между ними и другими группами государств мира. Предполагается, что результаты соответствующих работ в виде аналитических материалов и рекомендаций, а также публикаций в научных изданиях и СМИ будут востребованы (и как подтверждают первые месяцы работы центра - реально востребуются) профильными федеральными ведомствами.

Центр осуществляет научное сотрудничество, включая совместные работы, с другими институтами Отделения общественных наук и иными структурами РАН; взаимодействие с научно-исследовательскими учреждениями МЧС и МВД России, заинтересованными в изучении опыта постсоциалистических стран в рассматриваемой сфере и его учете при выработке рекомендаций для отечественной политики по снижению риска бедствий, катастроф, военных и социальных конфликтов. Научная кооперация развивается с зарубежными исследовательскими центрами стран СНГ, Центральной и Восточной Европы, Западной Европы и США. АРК-Центр работает по проекту европейского кризисного управления в рамках "Crisis Management-Europe", начатого Европейской академией управлению кризисными ситуациями в 2001 г.

Для того, чтобы лучше понять сложность и многообразие проблем, которые входят в сферу научных интересов АРК-Центра, рассмотрим основные концепции и тенденции развития кризисов, ключевые направления государственной политики по управлению кризисными ситуациями в современном мире, а также тенденции в изучении этих объектов исследования.

РИСКИ И КРИЗИСЫ КАК НОВЫЕ ВЫЗОВЫ РАЗВИТИЯ

Если для послевоенного этапа в целом был характерен своеобразный баланс между оптимистическими и пессимистическими прогнозами в отношении серьезности рисков развития, потенциала общества по их снижению или устранению, то к концу XX века

Порфирьев Борис Николаевич - доктор экономических наук, профессор, руководитель Центра анализа рисков и кризисов Института международных экономических и политических исследований РАН; член правления Европейской академии по управлению кризисными ситуациями (ЕСМА).

стр. 230

произошли существенные изменения. Развернувшийся на рубеже XX-XXI веков процесс глобализации общественных отношений вообще и мирохозяйственных связей в особенности существенно усложнил ситуацию, добавив к ранее существовавшему списку общемировых проблем новые: эпидемии СПИД, САРС; кибер- и биотерроризм, глобальное изменение климата и т.д.

В отличие от ранее существовавших вызовов, эти угрозы развитию общества отличаются повышенной неопределенностью, менее известны и недостаточно изучены наукой, отличаются скрытым характером формирования и воздействия на здоровье людей и их материальные и культурные ценности, а потому слабо или вовсе не управляемы и особенно опасны для мирового сообщества. В свою очередь, отмеченные особенности предопределяют сложности идентификации опасностей, момента их возникновения, масштабы и степень серьезности последствий. Определение каждой из перечисленных характеристик требует использования вероятностных терминов, переводя, таким образом, проблему современных вызовов и угроз в проблему рисков (точнее, стратегических рисков) общественного развития¹ .

Мировое сообщество вынуждено реагировать на новые угрозы, менять глобальные приоритеты развития и международной безопасности, что наглядно иллюстрируют "специализированные декады" ООН: 80-е годы XX в. были объявлены десятилетием чистой воды и санитарии, 90-е - уменьшения опасности природных бедствий. Представляется, что первое десятилетие XXI в. можно с полным правом считать десятилетием снижения опасности рукотворных чрезвычайных ситуаций, связанных с названными выше стратегическими рисками.

Промедление или отсутствие эффективного ответа на старые и новые угрозы и вызовы продолжает приводить к катастрофам и бедствиям, обвалу производства или финансовой горячке, вооруженным конфликтам или актам терроризма. Эти обстоятельства сопровождаются резким переломом в траектории развития событий или тяжелым переходным состоянием, а также серьезным затруднением с разработкой и реализацией управленческой и политической программы или плана действий в сложившихся условиях (кризис принятия решения). Поэтому все эти обстоятельства и события правомерно объединить в рамках категории "кризис" или "кризисная ситуация" как наиболее общего понятия.

СОВРЕМЕННЫЕ КОНЦЕПЦИИ РИСКОВ И КРИЗИСОВ

Общественно-научная трактовка понятий рисков и кризисов продолжает меняться и, в отличие от энциклопедий и толковых словарей, их общепризнанной дефиниции в научной литературе до сих пор не сложилось. Не останавливаясь подробно на эволюции этих категорий² , подчеркнем, что характерной особенностью современной интерпретации рисков и кризисов в западном обществоведении является их понимание как неотъемлемой составляющей развития и образа жизни людей; не как отдельного явления, а как их устойчивой совокупности (риск) или процесса (кризис), формирующихся по мере того, как различные факторы и силы взаимодействуют непредвиденным образом, порождая тревогу и стрессы у населения, неся в себе потенциальные и реальные опасности основным ценностям и структуре социальных систем. Обусловленный этими чертами, прежде всего сложностью и взаимозависимостью генерирующих их факторов и условий, системный или интегральный характер рисков и кризисов

¹ См.: "Управление риском", 2002, N 2; Материалы Всероссийской научно-практической конференции "Стратегические риски: оценка и прогноз" (Москва 15 - 16 апреля 2003), М., 2003.

² Порфирьев Б. Н. Риск как научная и правовая категория. - Вопросы анализа риска, 2001, N 2; его же. Переменчивый мир кризисов: современные концепции и тенденции развития. - Мир перемен, 2004, N 2.

стр. 231

является их главной особенностью в реальной жизни и в теориях современной западной политологии, социологии и, в меньшей степени, экономике³ .

Что касается отечественной экономической и политической литературы, то до середины 1980-х годов характерной была точка зрения, согласно которой риски и кризисы рассматривались как характерная черта капиталистического способа производства, отсутствовавшая при социализме. В этих условиях многие годы понятие кризиса использовалось чаще всего как идеологический аргумент⁴ , а не как реальный фактор, который необходимо учитывать при разработке и реализации государственной политики, особенно в социальной, экономической и экологической сферах. При этом отрицалась всеобщность рисков и кризисов как неотъемлемых элементов развития любой природной и общественной системы, для которой характерны либо переход в качественно новое состояние и связанные с этим риски и кризис роста, либо ее исчезновение и замена другой системой и обусловленные этим риски и кризис распада.

В то же время, еще в начале 1920-х годов А. А. Богдановым была разработана общая теория кризисов как часть общей теории систем. В ней подчеркивалась всеобщая, универсальная природа и двойственная сущность кризисов как нарушения равновесия и в то же время процесса перехода к некоторому новому равновесию, при этом подразумевая под кризисом не единичное элементарное событие, а их переплетающиеся в пространстве и времени ряды (т.е. процесс)⁵ . Эти базовые положения теории кризисов, к которым западная обществоведческая мысль пришла лишь спустя более полувека, остаются исключительно актуальными и в настоящее время. С одной стороны, они отражают и развивают понимание кризиса более ранними цивилизациями. Так, этот термин в греческой транскрипции означает решение или поворотный пункт; в латинской - разделение, перелом; в китайской - одновременно опасность и возможность. С другой стороны, на них опираются современные отечественные концепции кризисов, которые трактуют их как: "момент смены программ в развитии систем", "непременная предпосылка и условие качественного скачка", "разрушитель, но и созидатель" и т.д.⁶

Представляется, что изложенное выше понимание рисков и кризисов полностью применимо для характеристики того состояния и периода развития, который человеческая цивилизация переживает в настоящее время и спецификой которого является их всеобщий характер ("общество риска"). Особенно болезненно они проявляются в России, в которой глобальные проблемы (международного терроризма, вооруженных конфликтов и региональных войн, разрыва в уровне социально-экономического развития, демографического перехода, ухудшения состояния окружающей среды и изменения климата и др.) накладываются на тяжелый и затяжной процесс перехода к новой политико-экономической системе. В то же время, этот процесс включает качественное преобразование или устранение устаревших элементов прежней тоталитарной системы с централизованно планируемой экономикой, которая исчерпала свой потенциал и неэффективность и бесперспективность которой и привели к необходимости глубоких качественных преобразований в стране.

РИСКИ И КРИЗИСЫ: СОВРЕМЕННЫЕ ТЕНДЕНЦИИ ФОРМИРОВАНИЯ И РАЗВИТИЯ

По оценке многих отечественных и зарубежных экспертов, современные и особенно будущие риски и кризисы будут характеризоваться возрастающей сложностью, формируя все новые комбинации под влиянием интенсификации экономических, по-

³ В экономической науке основной вклад вносят институциональные теории, тогда как неклассические теории так называемого мэйнстрима, по существу дела, ограничиваются только экономическими кризисами и связанными с ними рисками. Что касается западной политологии и социологии, то наиболее яркими трудами в рассматриваемой сфере являются классические работы У. Бека, Э. Гидденса, Н. Лумана, У. Розенталя, П. Харта и др.

⁴ Яковец Ю. В. Циклы, кризисы, прогнозы. М., 1999, с. 284.

⁵ Богданов А. А. Тектология. Всеобщая организационная наука, кн. 1 - 2. М., 1989.

⁶ Анатомия кризисов. М., 1999, с. 4; Осипов Ю. М. Опыт философии хозяйства. М., 1986, с. 92, 219.

стр. 232

литических и информационных взаимосвязей. Вследствие усиливающейся неопределенности причинно-следственных связей и неэффективного управления "обществом риска", этот процесс будет все более походить на порочный круг. При этом возврат к прежнему состоянию общества будет практически невозможен из-за мутаций форм грядущих рисков и кризисов, которые будут либо воспроизводить себя в новом виде, либо образовывать новые их сочетания.

Среди принципиальных изменений характера рисков и развития кризисов конца XX - начала XXI века, которые представляют собой форму или результат усиливающейся глобализации, отметим, прежде всего, двойственную тенденцию усиления дифференциации и интеграции факторов риска и кризисов. Процесс дифференциации включает в себя, с одной стороны, постоянное появление новых разновидностей ранее известных источников и факторов опасности, например, мутации возбудителей инфекционных заболеваний и обусловленных ими кризисов; с другой - возникновение принципиально новых угроз, таких, как кибернетические, информационные, биотехнологические и др. риски - источники современных и будущих кризисов.

В процессе интеграции возникает эффект наложения существующих и новых разновидностей опасности друг на друга, что, в свою очередь, порождает комбинированные или системные риски. Их взаимодействие, которое становится главной угрозой устойчивому развитию⁷ , усиливает дестабилизирующее воздействие на общество и окружающую природную среду (эффект интерференции). Особо следует выделить страны с переходной экономикой, к которым принадлежит Россия и в которых сам болезненный процесс перехода к новому типу политического устройства и социально-экономических отношений выступает фактором риска⁸ . Это связано, прежде всего, со слабостью основных институтов общества и проявляется в его растущей имущественной и социальной поляризации, криминализации и коррупции.

Дифференциация и интеграция факторов риска и кризисов, наряду с растущей уязвимостью современного общества к их комбинированному воздействию, в свою очередь, обусловливает тенденцию усиления дифференциации последствий кризисов. Она проявляется, прежде всего, в том, что в наибольшей степени от кризисов, бедствий и катастроф страдают прибрежные и урбанизированные зоны, особенно мегаполисы, в которых проживает до 70% населения и сосредоточены основные мировые производственные мощности.

Углубление дифференциации последствий кризисов прослеживается в том, что в самом тяжелом положении оказываются наименее материально обеспеченные и социально защищенные группы населения. Если на межгосударственном уровне экономически наиболее уязвимыми являются страны "золотого миллиарда", то менее развитые государства мира, в первую очередь беднейшие страны, уязвимы в социальном плане. Своеобразие постсоциалистических государств проявляется в том, что по критерию экономической уязвимости они близки к наиболее развитым странам мира, в то время как в плане социальной уязвимости занимают промежуточное положение между этими странами и развивающимися государствами⁹ . Другая специфическая черта постсоциалистических государств, тесно связанная с переходным характером их общественной системы, проявляется в доминировании кризисов ползучего типа, в первую очередь в социальной (включая социально-экологическую) сфере и экономике.

Назовем еще три важных тенденции изменений характера рисков и развития кризисов конца XX - начала XXI века¹⁰ . Во-первых, усиление их трансграничного характе-

⁷ Emerging risks in the 21^st century: an agenda for action. Paris, 2003.

⁸ Россия: риски и опасности "переходного" общества. М., 1998; Яницкий О. Н. Социология риска. М., 2003.

⁹ Порфирьев Б. Н. Экономическое развитие и чрезвычайные ситуации: мир и современная Россия. - Российский экономический журнал, 2003, N 5 - 6.

¹⁰ Анализ этих тенденций был впервые представлен в международном коллективном труде: Managing crises: Threats, dilemmas, opportunities. Ed. by Rosenthal U., Boin R., Comfort L. Springfield, 2001; Порфирьев Б. Н. Современные кризисы и принятие управленческих решений. - Российский экономический журнал, 2004, N 4, с. 37 - 50.

стр. 233

ра. Современные риски и кризисы все более приобретают транснациональный характер. Их истоки по-прежнему находятся на местном или региональном уровне, но последствия все более касаются целых регионов мира и даже континентов. Яркий пример тому - экологические риски и кризисы, компьютерные вирусы и кризисы, вызванные преступлениями в информационно-коммуникационной сфере, новые вирусы и обусловленными ими эпидемии и т.д. В будущем закономерно ожидать рост числа рисков и кризисов, не знающих не только географических (национальных), но и временных границ, т.е. развития трансгенерационных рисков и кризисов, переходящих из поколения в поколение. Яркий пример такого рода - новые эпидемии "старых" заболеваний (оспа, туберкулез, малярия, грипп), обусловленные известными вирусами, но претерпевшими мутации и потому не контролируемыми или слабо контролируемыми национальными и международными системами здравоохранения.

Во-вторых, информатизацию рисков и кризисов, которая проявляется в возрастании роли средств массовой информации (СМИ) как источников и факторов рисков и кризисов¹¹ . СМИ в существенной мере формируют общественное восприятие и оценку тех или иных событий, трактовка которых может оказать решающее влияние на их дальнейшее развитие. Представляется, что в обозримой перспективе значение фактора СМИ в отношении проблемы кризисов возрастет. При этом СМИ, вероятно, будут особо заинтересованы в освещении масштабных рисков и катастроф; кризисов, которые инициируются слухами, провокациями и т.п., возникающими (иногда даже на пустом месте) из-за нежелания уполномоченных органов или властей полноценно комментировать возникшую ситуацию или скрывающих информацию от граждан; а также комбинированных рисков и кризисов, сочетающих черты обоих указанных выше типов, как например при крупнейшей техногенной катастрофе в Северной Корее в апреле 2004 г.

В-третьих, политизацию кризисов и их последствий. Кризисы всегда были политическим феноменом: либо по характеру своего генезиса (различные формы политических противоречий), либо формы (политические конфликты) или результата (политические последствия) реализации. Они также всегда были одним из важных и, в то же время, наиболее трудных предметов обсуждений и переговоров в политических кругах, в том числе "высокой политики".

Политическое измерение кризиса простирается далеко за временные пределы конкретных событий и их ближайших последствий. Историки, политологи, специалисты по военной стратегии и управлению кризисами многократно, спустя годы и десятилетия возвращаются к минувшему в целях более адекватного воссоздания кризиса как важного исторического события, извлечения из него необходимых уроков¹² . Кроме того, политические деятели склонны интерпретировать историю кризиса в выгодном для себя свете, используя историю для обоснования и оправдания принимаемых ими мер, а также критики действий прежних политических лидеров и нынешних конкурентов. В этом отношении показательны судьбы президента СССР и первого президента России, чей благоприятный политический имидж как реформаторов-демократов был быстро утрачен вследствие крупных просчетов во внешней и, особенно, внутренней социально-экономической политике.

УПРАВЛЕНИЕ РИСКАМИ И КРИЗИСАМИ И ГОСУДАРСТВЕННАЯ ПОЛИТИКА

Рассмотренные тенденции формирования рисков и развития кризисов закономерно диктуют необходимость разработки и реализации решений, направленных на повышение безопасности и устойчивости развития общества. Эта деятельность ведется как государством - на общенациональном и международном уровне, так и корпорациями

¹¹ При этом не следует недооценивать роль СМИ и информационных технологий, так же как и международного сотрудничества в снижении рисков и кризисов и их последствий.

¹² Allison G.T., Zelikow P. Essence of decision: Explaining the Cuban missile crisis. New York, 1999.

стр. 234

и предприятиями - на уровне организаций. Ограничимся рассмотрением государственной политики.

Вскоре после Карибского кризиса 1962 г., американский политик Р. Макнамара, в ту пору бывший министром обороны США, отметил, что "государственной стратегии больше нет - осталось лишь управление кризисами". За прошедшие с тех пор десятилетия, благодаря усилиям ООН и правительств, прежде всего СССР и США, по предупреждению кризисов, подобных Карибскому, миру удалось удержаться вдали от той грани катастрофы, к которой он был близок в начале 1960-х годов. В то же время, во второй половине XX и в начале XXI в. в мире постоянно происходят региональные и национальные вооруженные конфликты, социальные, экономические, экологические кризисы, появляются новые глобальные проблемы.

Разработка и реализация государственных стратегий и программ по снижению рисков и смягчению последствий кризисов ведутся в нескольких направлениях. В первую очередь, следует выделить научно-аналитическую сферу и тесно связанную с ней сферу обучения и подготовки кадров специалистов, в которых благодаря переосмыслению самих концепций риска и кризиса уже произошли или происходят важнейшие изменения.

Одно из них - смена парадигмы управления. Как показывает анализ документов, в странах Запада место политики и стратегий, направленных "против" рисков и кризисов, заняли или занимают концепции и основанные на них программы управления рисками и кризисами. В России этот процесс также происходит, но гораздо медленнее, чем нужно. До сих пор в названиях и содержании большинства государственных программ и федеральных законов, касающихся рисков и кризисных ситуаций, доминируют термины и установки на "отмену", "устранение", "ликвидацию" и т.п. В то же время, в реальности практически ни один из рисков не может быть полностью устранен, а многие из них (так же как и кризисы) - например, связанные с относительно высоким уровнем социальных льгот населению (которые поэтому считается нужным отменить) - отнюдь не являются однозначно негативными. Поэтому они и требуют не борьбы, а вдумчивых управленческих решений, опирающихся на общественное мнение. Одним из редких исключений из отмеченной практики государственного управления является федеральная целевая программа по снижению риска чрезвычайных ситуаций природного и техногенного характера.

Одновременно, названия и содержание государственных учебных программ, учебников и учебных пособий, используемых не только для обучения студентов, но и подготовки и переподготовки управленческих кадров в России, продолжают ориентироваться на антикризисное управление. При всех различиях толкования этого термина его этимологическая суть подразумевает противодействие кризису. Из этого следует, что кризис, вольно или невольно, воспринимается как нечто исключительно отрицательное, нежелательное, чему должно быть оказано противодействие и что нужно всячески избегать, а если не получается, то избавиться от него¹³ . В то же время, в научных и учебных изданиях США, Западной Европы, Японии фигурирует только "управление кризисом" (crisis management), а словосочетание "антикризисное управление" фактически невозможно встретить. Это не случайно и отражает не лингвистические особенности языка¹⁴ , а расхождения на концептуальном уровне, что имеет принципиально другое значение.

¹³ Это логично, когда речь идет о специфических видах кризисов, например, террористических актах, которые имеют однозначно негативное содержание. Не случайно, в своем выступлении сразу после трагических событий в Беслане в сентябре 2004 г. Президент России поставил вопрос о создании именно антикризисной системы. Однако применительно к кризисам в целом негативистский подход неэффективен, ограничивая усвоение уроков прошлого и сужая возможности будущего развития, учитывающего эти уроки.

¹⁴ В англоязычной литературе по рискам и кризисам часто используются термины с приставкой "анти": например, антитерроризм (antiterrorism) и профилактика инфекционных заболеваний (anti-infectious epidemic prevention).

стр. 235

Другое важное изменение в рассматриваемой сфере политики состоит в тенденции ее одновременной специализации и интеграции, в рамках которой происходит объединение деятельности по анализу и управлению рисками и управлению кризисами в единую и сложную междисциплинарную область. Эта деятельность охватывает не только государство, но и неправительственные организации и корпорации; включает как научно-аналитическую и педагогическую, так и практическую работу; она также охватывает различные типы рисков и порождаемых ими кризисов; стратегию и политику по снижению риска и опасности кризисов на различных уровнях принятия решений.

Двуединый процесс специализации и интеграции реализуется в форме институционализации управления рисками и кризисами. В области права следует отметить формирование специальной ветви международного и национального законодательства - чрезвычайное право. Особенно интенсивным этот процесс стал в начале XXI в., чему в значительной степени способствовала эскалация международного терроризма. Так, после 11 сентября 2001 г. в США были приняты 12 новых федеральных законов, регулирующих вопросы национальной безопасности при кризисных ситуациях такого рода; в Великобритании - новый Закон о гражданских чрезвычайных ситуациях (2004 г.). В США в 2000 г. был принят новый Закон о снижении риска (смягчении тяжести) бедствий, дополнивший действующий с 1988 г. Закон об оказании помощи пострадавшим при бедствиях.

В области организации управления указанный процесс проявляется в развитии с начала 1970-х годов сети национальных и международных центров аналитической поддержки принятия решений, консультативных и ситуационных центров, кризисных штабов, дополняющих традиционные структуры, например, Советы Безопасности государств и ООН. С середины 1980-х разворачивается процесс организации центров подготовки и переподготовки кадров государственных служащих в области оценки риска и управления кризисами в США и Европе. К этому же времени относится формирование специальных научных центров и школ, из которых в Европе выделяются голландская (с центрами в Лейдене и Гааге) и шведская (с центром в Стокгольме); создание в университетах стран Запада специальных учебных программ и курсов, издание новых специальных журналов¹⁵ , организация национальных и международных ассоциаций¹⁶ .

Что касается практики организации управления кризисными ситуациями в мире и конкретных государствах, процесс интеграции проявляется в переходе от секторальных к системным (интегральным) моделям, охватывающим все виды рисков и фазы управления в мирное время и развивающими взаимодействие с системами управления, предназначенными на случай войны. Наиболее ярким примером может служить система комплексного управления в чрезвычайных ситуациях (IEMS), развивавшаяся в США в 1990-е годы, которая, не достигнув намеченных рубежей, после событий 11 сентября 2001 г. была трансформирована в новое федеральное ведомство - министерство внутренней безопасности.

В отличие от централизованной модели организации управления кризисами в США, другие страны, включая государства Европы и Россию, продолжают придерживаться или развивают децентрализованные системы управления. При этом сохраняется акцент на интеграцию действий, входящих в эти системы организаций. Примерами таковых могут служить - концепции и основанные на них организационные системы "всеобщей (тотальной)" обороны в ряде стран Европы (Германии, Дании, Исландии,

¹⁵ Среди них - российские: "Вопросы анализа риска", "Проблемы анализа риска", "Проблемы безопасности при чрезвычайных ситуациях", "Управление риском", а также зарубежные: "Contingencies and Crisis Management", "Disasters", "Disaster Management", "Environmental Hazards", "Mass Emergencies and Disasters", "Risk Analysis", "Risk Management", "Risk Research".

¹⁶ Например, Международное (SRA), Европейское (SRA-Europe) и Российское (SRA-Russia) общества анализа риска; Международное общество по управлению в чрезвычайных ситуациях (TIEMS) и Международный комитет по изучению бедствий и катастроф (ICDR), Европейская академия по управлению кризисными ситуациями (ECMA).

стр. 236

Норвегии, Швеции) и Японии; а также Единой государственной системы предупреждения и ликвидации чрезвычайных ситуаций в России. В этих системах задействованы министерства общенационального (федерального) уровня, как входящие в так называемый силовой блок, так и обеспечивающие функции инфраструктуры и жизнеобеспечения объектов и населения (связь и информация, транспорт, энергоснабжение и т.д.), координатором (системным интегратором) деятельности которых выступает уполномоченное ведомство.

ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ В ИССЛЕДОВАНИИ РИСКОВ И КРИЗИСОВ И ГОСУДАРСТВЕННОЙ ПОЛИТИКИ В ЭТОЙ СФЕРЕ

Растущая актуализация проблемы рисков и кризисов как органической части современного процесса развития общества в условиях глобализации, с одной стороны, и государственной политики по снижению рисков и управлению кризисами, с другой, стимулировали развитие исследований и научно-исследовательских центров как в отдельных странах (прежде всего, США и Западной Европы), так и на международном уровне. Работы по анализу и оценке риска, управлению риском, общественным связям и коммуникациям в условиях риска и кризисов, а также стратегии и тактике действий в кризисных ситуациях, ранее характерные только для финансовой сферы (с 20-х - 30-х годов XX в.), затем сфер международной безопасности и безопасности ядерно- и радиационно-опасных объектов (с 1960-х годов), примерно с конца 1970-х - начала 1980-х годов стали охватывать более широкую область.

Тенденция специализации и интеграции сферы рисков и кризисов в относительно самостоятельный комплекс дисциплин по подготовке и обучению кадров проявляется и в научно-аналитической области. Там формируется свой специфический предмет междисциплинарных исследований и разработок по анализу риска, управлению риском, управлению кризисами и обеспечению устойчивости бизнеса, которые становятся весьма перспективными направлениями развития фундаментальной и прикладной науки.

Подтверждением этому является рост числа и расширение сферы деятельности специализированных исследовательских центров за рубежом. Так, университетские центры по социологии и психологии риска и кризисов, которые в 1960-е годы в США насчитывали единицы, а в Европе отсутствовали и появились лишь в середине 1980-х, на рубеже веков исчислялись десятками. Помимо этих центров развитие получили сетевые организации - ассоциации исследователей и практиков и структуры, объединяющие ученых и практиков, такие как Международное и Европейское общества анализа риска, Международное общество по управлению в чрезвычайных ситуациях и Европейская академия по управлению кризисными ситуациями. Заметно увеличилось число специализированных журналов и число публикаций по рассматриваемой проблематике. Те же процессы, но с некоторым опозданием, развиваются и в России, где также создан ряд исследовательских центров, увеличивается поток публикаций и развивается подготовка научных и управленческих кадров в рассматриваемой сфере.

Что касается содержательной стороны исследований проблем риска и управления риском, а также кризисов и управления кризисами, то для них характерны две тенденции. Во-первых, усиление комплексного характера исследований, которое проявляется в переходе от изучения индивидуальных рисков и кризисов к интегральным рискам и кризисам; в интеграции тематики рисков (и управления риском) и кризисов (и управления кризисом) как предмета исследования, с одной стороны, и причинно-следственного (каузального), ситуационного и синтетического (системного или синергетического подходов) к исследованию рисков и кризисов, с другой.

Во-вторых, усиление междисциплинарного характера исследований. Оно проявляется в развитии концептуальной и методической базы, переходе от инженерно-технологического подхода к анализу и управлению рисками и кризисами к социологическим исследованиям в этой сфере и их синтезу в рамках системных исследований. При таком характере исследований риск и кризис выступают уже не как частные явления, а как

стр. 237

своеобразная комбинация объективного процесса и социальной конструкции; угрозы (опасности или вызова) и возможности перехода общества или его подсистемы на новую ступень развития. В качестве иллюстрации реализации обеих тенденций в нашей стране можно привести совместную разработку "Стратегические риски России", выполняемую совместно учеными РАН и министерства по чрезвычайным ситуациям (МЧС) России. В 2002 г. была успешно завершена первая фаза этой важной для теории и практики обеспечения национальной безопасности страны работы¹⁷ .

Тем не менее, несмотря на эти позитивные изменения, уровень развития исследований рисков и кризисов, государственной и корпоративной политики в этой сфере в России пока не полностью соответствует требованиям времени и высоким стандартам ведущих мировых центров. В меньшей степени это относится к исследованиям естественнонаучного и инженерно-технического профиля и в полной мере - к обществоведческим исследованиям в рассматриваемой сфере, где ощущается серьезный дефицит как научных центров и кадров, так и изысканий по актуальным проблемам теории и практики управления рисками и кризисами. В связи с этим руководством РАН в последние годы был предпринят ряд важных и полезных инициатив, в частности связанных с интенсификацией разработок по противодействию международному терроризму и защите населения и объектов инфраструктуры от его угроз.

Создание АРК-Центра является одной из таких инициатив, которая призвана внести свою лепту в решение этих важнейших задач. Конечно, от задуманного и начатого до полномасштабной реализации на практике - путь небыстрый и нелегкий, и на этом пути нами делаются лишь первые шаги. Однако верится в то, что уже в ближайшем будущем совместными усилиями с исследователями из других институтов РАН и вузов России, обладающих значительным и пока не полностью востребованным интеллектуальным потенциалом, удастся серьезно продвинуться в решении поставленных задач и внести наш вклад в поддержание устойчивого развития и национальной безопасности страны.

¹⁷ Работа выполнялась под общим руководством первого заместителя министра МЧС России Ю. Л. Воробьева; научное руководство осуществлялось от МЧС - начальником Центра стратегических исследований МЧС д. т. н., проф. В. А. Акимовым, от РАН - автором данной статьи. Основные итоги этой фазы исследования опубликованы в специальном выпуске журнала "Управление риском" за 2002 г.

Постоянный адрес данной публикации: