Член-корреспондент АН СССР П. Н. Третьяков

Вопрос об общественно-экономическом строе Великоморавской державы - крупнейшего западнославянского объединения IX в. - еще совсем недавно служил предметом оживленной дискуссии. Особенно горячие споры велись по этому поводу в среде чехословацких историков, занимающихся проблемой возникновения феодальных отношений у чешских, моравских и словацких племен. Но дискуссия о характере Великой Моравии не ограничивалась рамками интересов чехословацкой историография; к ней прислушивались и в ней участвовали историки сопредельных стран. Великоморавская держава была одним из важнейших звеньев политической истории раннего славянского и центрально-европейского средневековья. В правильной интерпретации общественно-политического строя этой державы заинтересована и польская историография, и специалисты по истории Древней Руси. Кроме того, вопрос представляет большой интерес в связи с изучением истории средневековых германских государств, а также общественной истории и истории культуры раннесредневековой Венгрии.

Возникновение дискуссии о Великой Моравии объяснялось, прежде всего, неразработанностью данного вопроса в марксистской историографии и крайней бедностью фактических данных. Отрывочные сведения об этой державе, представленные главным образом в немецких источниках, позволяли осветить с известной полнотой лишь события внешнеполитического характера.

Известно, что Великоморавская держава возникла в начале второй четверти IX в., объединив первоначально земли, лежавшие в бассейне реки Моравы. С момента своего возникновения (еще при первом князе Моймире) молодая держава стала испытывать давление со стороны германских феодалов, усмотревших в ней серьезное препятствие на путях их южной и восточной завоевательной политики. В ходе длительной борьбы с германцами, одержав ряд побед и преодолев последствия отдельных тяжелых неудач, Великая Моравия достигла большого могущества. В конце IX в., при Святополке, ее границы на востоке достигли Тиссы; на севере охватили верховья Вислы и продвинулись до поречья Одера; на западе в состав Великоморавской державы вошли чешские и сербо-лужицкие племена, обитавшие по Влтаве и Средней Лабе; на юге в ее границах оказалась Паннония - в то время территория славянского Блатненского княжества.

Борьба военная сопровождалась энергичной дипломатической деятельностью. Франкский император Людовик Благочестивый (814 - 840) стремился использовать в своих интересах соперничество первого моравского князя Моймира (830 - 846) с нитранским князем Прибиной. Преемник Моймира Ростислав установил союз с противником Людовика - австрийским маркграфом, а на договор германцев с Болгарией, направ-

По материалам сессии Международного славянского археологического семинара, состоявшейся в Чехословакии 3 - 8 октября 1960 года.

ленный против Моравии, в свою очередь, ответил союзом с Византией. История Великой Моравии завершилась в первом десятилетии X в., после разгрома Моравии кочевниками-венграми (906 г.). В дальнейшем главным ядром феодальной государственности в этой части западнославянских земель явилась Пржемысловская Чехия с городом Прагой¹ .

Источники почти ничего не сообщают о событиях внутренней жизни Великой Моравии. Некоторое исключение составляют сведения о деятельности миссии Кирилла и Мефодия и об ожесточенной борьбе между византийской и германской церквами за влияние на территории Моравии, получившие освещение в "Житиях" обоих лиц и в русской летописи. Что касается социально-экономического и внутриполитического устройства Великоморавской державы, то о нем в письменных источниках нет никаких сведений. Упоминания о богатых и бедных, свободных и рабах, имеющиеся в "Житии Мефодия"² , конечно, не могут рассматриваться в качестве серьезных исторических известий о социальной структуре великоморавского общества. Историки могли оперировать в этой области, по сути дела, лишь общими соображениями и некоторыми весьма ненадежными косвенными данными.

В дискуссиях о социально-экономическом строе Великой Моравии столкнулись в основном две точки зрения. По мнению одной группы историков, Великая Моравия являлась дофеодальным образованием - внутренне непрочным союзом племен, возникшим в ходе противодействия германской агрессии, подобно тому, как двумя столетиями раньше, во время борьбы с агрессией Аварского каганата и позднее - франков, возникло "государство" Само. Сторонники этой точки зрения, в частности чехословацкий историк Ф. Граус, отнюдь не отрицали, что у моравских и соседних с ними других западнославянских племен в конце I тысячелетия н. э. энергично протекал процесс классообразования. Но, начальную грань феодального строя они относили все же к самому рубежу IX - X вв., считая, что история феодализма и феодальной государственности на территории Чехословакии началась лишь с возникновением древнечешского государства Пржемыслов, то есть примерно в те же самые сроки, когда возникли Древнепольское государство и Киевское государство на Руси³ .

Сторонники другой точки зрения относили исходный рубеж феодализма у моравских, словацких и паннонских славян еще к началу IX в. и рассматривали Великую Моравию в качестве феодального государства, обладавшего теми основными чертами, которые были характерны для западнославянских государств последующих трех-четырех столетий. Не отрицая того, что борьба с германской агрессией способствовала процессу политического объединения западных славян, они вместе с тем не соглашались с тезисом о внутренней слабости Моравской державы, указывая на ее зрелую европейскую политику, на большую роль христианства в ее внутренней жизни и т. д. Среди приверженцев этой точки зрения с самого начала дискуссии видную роль играли чехословацкие археологи, в частности Й. Поулик, Я. Декан и академики Я. Бём и Я. Айзнер (хотя их мнения далеко не во всем совпадали) ⁴ . Но первоначально они располагали сравнительно небольшим и малоубедительным материалом,

¹ J. L. Cervinka. Slovane na Morave a rise Velkomoravska. Brno. 1928; I. Dekan. Risa Velkomoravska. Slovenske dejiny, II. Bratislava. 1951; "История Чехословакии". Т. I. М. 1956, стр. 51 - 60.

² См. П. Лавров. Кирило та Методі;й в давньо-слов'янському письменстві;. Киї;в. 1928, стр. 295 - 313.

³ F. Graus. Pokus o periodisaci dejin Ceskych zemi v obdobi feudalismu, I. "Casopis historicky", 1953, I; его же. Dejiny venkovskeho lidu v cechach v dobe predhusitske. I. Praha. 1953. s. 190 - 203.

⁴ См. итоговую статью J. Poulik. The Latest Archaeological Discoveries from the Period of the Great Moravian Empire. "Historica" I. Praha. 1959, s. 7 - 70.

нередко опираясь не столько на определенные факты, сколько на свою исследовательскую интуицию.

Внимание марксистской историографии к социально-экономическому строю и историческим судьбам Великой Моравии, освещение которых, в частности, позволяет объективно обрисовать некоторые ранние этапы агрессивного германского курса "Drang nach Osten", вызвало отклике буржуазной науке. Исходя из столь же старого, сколь и несостоятельного тезиса о неспособности славян к самостоятельной государственной жизни, немецкий историк Г. Прейдель сделал попытку изобразить Великую Моравию не в качестве славянского государства, а в виде своеобразного наследия, пережитка или порождения Аварского каганата, от которого моравские славяне получили якобы свою знать и политический строй⁵ . Появилась, таким образом, еще одна "теория" военно-миграционистского толка. Как беден и однообразен, однако, арсенал буржуазной науки!

Дискуссия чехословацких историков о Великой Моравии по своему содержанию и задачам напоминает нам дискуссию советских историков о характере Киевского государства, происходившую в конце 20-х - начале 30-х годов. В распоряжении советских историков имелся, однако, обширный фактический материал - многочисленные и разнообразные известия русских, восточных, византийских и западных авторов, а также археологические данные по экономике и культуре. Чехословацкая историческая наука таким богатством источников не располагала. Поэтому в качестве первоочередной здесь встала задача получения новых фактических данных о Великоморавской державе, какими могли быть лишь археологические материалы. В связи с этим на территории Чехословакии были проведены в течение последнего десятилетия большие исследования остатков культуры великоморавского времени и смежных столетий. Результатам этих исследований посвящена обширная литература⁶ . Свои последние открытия в данной области чехословацкие археологи продемонстрировали на сессии Международного славянского археологического семинара, состоявшегося в Чехословакии в октябре 1960 года.

Начнем с истории моравских городов. В исторических источниках о них не имеется никаких сведений, за исключением упоминания о княжеской резиденции Велеграде. Оставалось неизвестным, однако, шла ли здесь речь о городе или о замке Велеград, являлось ли это слово собственным именем населенного пункта или на языке того времени оно соответствовало слову "столица". Заслугой чехословацкой археологии является открытие руин великоморавских городов. Оказалось, что в IX в. на реке Мораве и ее притоках существовало несколько больших городов с каменными и деревянными постройками, с многочисленными церквами. Исследование всех этих остатков дает богатый материал для характеристики не только экономики и быта, но и социально-политического строя Великоморавской державы.

Еще в конце 40-х годов чехословацким археологом В. Грубым были начаты исследования остатков обширного великоморавского города, находившегося на правом берегу Моравы, на месте современного Старого

⁵ H. Preidel. Die vor-und fruhgeschichtliche Besiedlung Bohmens und Mahrens. Die Anfange der slawischen Besiedlung Bohmens und Mahrens, I - II. Grafelfing bei Munchen. 1954 - 1957.

⁶ V. Hruby. Stare Mesto - velkomoravske pohrebiste "Na valach". "Monumenta Archaeologica". T. III. Praha. 1955; его же. Zaklady kostela na staroslovanskem pohrebisti ve Starem Meste "Na valach". "Pamatky archeologicke". XLVI, 1955, c. 2; J. Poulik. Nilez kostela z dobi rise Velkomoravske v trati "Spitalky" ve Starem Meste. "Pamatky archeologicke". XLVI, 1955, c. 2; его же. Vysledky vyzkumu na velkomoravskem hradisti "Valy" u Mikulcic. "Pamatky archeologicke" KLVIII, 1957, c. 2; его же. The Latest Archaeological Discoveries from the Period of the Great Moravian Empire. "Historica". I. Praha, 1959; F. Kalousek. Die grossmahrische Burgwallstadt Breclav-Pohansko. "Sbornik praci filosoficke faculty Brnenske university", IX, Rada archeologicko-klasicka (E), 6 5; Brno. 1960, и др.

Места, у г. Угорске Градиште. Там были обнаружены руины фундамент тов двух отстоящих друг от друга на значительном расстоянии каменных церквей IX в.: небольшого прямоугольного храма с одной полукруглой абсидой и церкви с одной абсидой более сложного плана, с притвором и колоннами вдоль боковых стен, остатки которых сохранились лишь наполовину. Вокруг церквей располагались обширные кладбища, на которых исследовано в общей сложности свыше 2 тысяч могил; однако эти исследования далеко не охватывали всей площади кладбищ. Среди погребенных отчетливо выделяется группа явно знатных лиц: в погребении обнаружены меч, шпоры, дорогие пояса, украшения из золота и серебра. Большинство таких погребений расположено около церковных стен или внутри церквей, что еще более подчеркивает особое социальное положение этой группы лиц. Подобные погребения археологи обычно называют "дружинными" (то есть погребениями членов княжеской дружины). В России подобные погребения хорошо известны по киевским, черниговским и гнездовскому некрополям X в. или отдельным курганам. Найденные при раскопках различные изделия, в частности из драгоценных металлов, отличаются не только техническим совершенством, но и выдержанностью форм, как бы "стандартностью". Многие изделия представлены большими однообразными сериями, что свидетельствует о наличии массового ремесленного производства. Позднее В. Грубым был раскопан участок городской территории с остатками нескольких построек, принадлежавших некогда простому городскому люду, в том числе ремесленникам: резчику по кости, кузнецу, ювелиру. О международной торговле свидетельствуют найденные в богатых могилах остатки дорогих шелковых и шерстяных тканей сложного плетения, возможно, византийского происхождения.

Руины двух каменных церквей, обширность древней городской территории, погребения знати с драгоценными украшениями - все это позволило В. Грубому высказать предположение, что именно здесь находился Велеград - главный город Великоморавского государства. Косвенным свидетельством в пользу этого предположения является и то, что в нескольких километрах от Старого Места имеется поныне небольшое селение, носящее имя Велеград.

В 1954 г. начались раскопки на другом великоморавском городище, находящемся в 40 км от Старого Места, ниже по Мораве, в местности Валы, у с. Микульчицы (вблизи г. Гадонина). В отличие от предыдущего пункта, где территория древнего городища, занятая современным городом, имеющим длительную строительную историю, сохранилась очень плохо, что неизбежно порождало у исследователей различные вопросы и сомнения, городище Микульчицы отличается превосходной сохранностью. Его территория свободна от построек и не запахивалась; такой она оставалась в течение всего того длительного времени, которое отделяет нас от эпохи Великоморавского государства.

Великоморавский город в местности Валы состоит из двух неравных частей. Примыкая к правому берегу Моравы, располагался обширный "град"-детинец, окруженный укреплениями в виде вала с деревянными и частично каменными стенами. В плане он имел форму неправильного многоугольника: его длина вдоль реки составляла более 400 м, ширина - около 250 м, площадь - 6 гектаров. К "граду" примыкала вторая часть - огромное "предградье" (посад), превышающее "град" во много раз. Его размеры составляли более 50 гектаров. Это был, следовательно, весьма крупный город. В IX в. в Средней Европе городов таких размеров было очень немного.

Раскопки, производимые на городище археологом-славистом Й. Поуликом, до последнего времени сосредоточивались преимущественно в пределах "града", где уже исследовано в общей сложности около одного гектара. В наиболее возвышенной, центральной части "града"

были, открыты остатки фундаментов каменного прямоугольного здания (длина - 26 м, ширина - 9 м), как предполагают, княжеского дворца; рядом с ним и в других частях "града" - остатки пяти каменных церквей. Другого такого комплекса раннероманской архитектуры в Средней Европе указать нельзя. Одна из церквей, находившаяся около дворца, являлась большим трехнефным храмом с двойным притвором (длина - 35 м, ширина - 10 м); остальные имели сравнительно небольшие размеры, напоминая первую церковь из Старого Места. В руинах обнаружены остатки штукатурки со следами многоцветных росписей, некогда покрывавших стены этих каменных зданий. Около большой церкви было открыто свыше 400 могил, а в ее нефах и притворе оказались каменные гробницы с богатыми погребениями. В шести погребениях были обнаружены мечи, серебряные и золотые украшения, в большинстве своем тех же самых типов, что и на Старом Месте. В одном из погребений лежала золотая византийская монета времен Михаила III, относящаяся к 856 - 866 годам. В одной из маленьких церквей, также находившейся вблизи дворца, открыты остатки двух больших каменных гробниц, оштукатуренные стены которых были покрыты некогда росписями. Обе гробницы оказались ограбленными еще в древности, но не приходится сомневаться, что они принадлежали каким-то весьма выдающимся представителям знати или церковнослужителям. Отдельные погребения знати были обнаружены и в других церквах в пределах "града". Одна из этих церквей имела около своей прямоугольной абсиды небольшую квадратную усыпальницу, где находилось три погребения. Мужские погребения содержали мечи, дорогие пояса и позолоченные шпоры, женские - серебряные и золотые украшения, детские - также различные драгоценности; в погребениях мальчиков иногда имелись дорогие пояса и шпоры.

Раскопки в "предградье", начатые Й. Поуликом в 1958 г., охватили пока что площадь, равную 2 тыс. квадратных метров. Здесь вскрыт значительный участок городской застройки, включающий остатки нескольких десятков небольших деревянных домов срубной конструкции, с глинобитными полами и печами. Дома образуют улицу; они близко расположены один к другому и не имеют хозяйственных пристроек, характерных для жилищ населения, занимающегося сельским хозяйством. Обитатели домов были не земледельцами, а, прежде всего ремесленниками. На городище обнаружены следы разнообразных ремесел: кузнечного, ювелирного, бондарного, гончарного, ткацкого. В другом месте в "предградья" открыты фундаменты церкви и обширного кладбища. В отличие от всех предыдущих, эта церковь оказалась в плане не прямоугольной, а круглой, то есть ротондой. По предварительным данным, ротонда в Микульчицах отнюдь не являлась единственным каменным храмом на территории "предградья". Имеется еще 2 - 3 места с руинами каменных построек, скорее всего церквей, ожидающих исследования. В действительности их было, вероятно, еще больше. Несомненно, что в этом городе христианство являлось господствующей религией.

Исследования городища у с. Микульчицы будут продолжаться в течение еще многих лет. Но и сейчас, на основании уже имеющихся данных, можно сказать, что перед нами, бесспорно, картина большого феодального города. Примерно таким же (в основных чертах) являлся Киев при Владимире I и Ярославе Мудром, хотя выглядел он, конечно, великолепнее, да и время было несколько иное Й. Поулик полагает, что город у с. Микульчицы являлся великоморавской столицей, резиденцией князя и, что очень возможно, именно он носил имя Велеград.

Городище у с. Микульчицы представляет собой первоклассный археологический памятник еще и потому, что, кроме основного (великоморавского) слоя, там имеется более древний культурный слой, относящийся к VII - VIII векам. В то время город, обладавший меньшими

размерами, также разделялся на две части: "град" и "предградье" Укрепленная часть - "град" - была окружена деревянным тыном. Каменных зданий в городе не было; повсюду - ив "граде" и на территории довеликоморавского "предградья" - обнаруживаются остатки деревянных построек срубного типа, несколько врытых в землю, с глинобитными полами и такими же печами. В этих жилищах найдена глиняная посуда, изготовленная на ручном гончарном круге; предметы, свидетельствующие о наличии кузнечного и ювелирного ремесла, в том числе маленькие тигли; в большом числе железные шпоры с крючками и петлями; бронзовые украшения. Замечательной находкой является жертвенник с маленькими глиняными фигурками животных - следы какого-то своеобразного языческого культа.

Остатки укрепленного поселения VIII в. с признаками ремесленного производства известны и на городище Стары Замки (около г. Брно), где также производятся археологические раскопки. В более ранние века поселений такого рода Моравия не знала. В середине I тысячелетия н. э. там были распространены неукрепленные земледельческие поселения, на которых открываются остатки жилищ-полуземлянок с керамикой так называемого пражского типа, изготовленной без помощи гончарного круга. Рядом с поселениями находились могильники, содержащие остатки трупосожжений, причем коллективный, "семейный" характер курганов свидетельствует о наличии патриархальных отношений в обществе.

Таким образом, на основании археологических данных можно считать установленным, что великоморавские города и их культура возникли отнюдь не на пустом месте и не внезапно, а развивались постепенно, в течение не менее одного-двух столетий. Они явились результатом исторического развития местного славянского общества, порывающего с патриархально-родовым строем и вступающего в классовое общество. Следует отметить при этом, что таким характерным элементам материальной культуры, какими являются жилища и украшения одежды (как из слоев VII - VIII вв., так и из слоев великоморавского времени), присущ специфически славянский облик. Это относится, в частности, к украшениям одежды и другим бытовым деталям, принадлежащим великоморавской знати. Люди, похороненные в богатых гробницах около великоморавских церквей или внутри них, являлись славянами местного, моравского, происхождения, а не пришельцами из каких-либо соседних стран.

В 1959 г. были начаты раскопки еще на одном великоморавском городище, находящемся в нижнем течении реки Дыи, недалеко от впадения ее в Мораву. Городище носит имя "Поганско", то есть "Языческое". Но к какому времени относится это эффектное наименование, остается неизвестным. Скорее всего, оно позднего происхождения. Во времена Великой Моравии город назывался, вероятно, иначе, так как при первых же исследованиях на его территории были наедены руины христианской церкви IX века.

Площадь Поганско, окруженная валом и рвом, равняется 28 гектарам. По соображениям археолога Ф. Калоусека, все это огромное пространство являлось "градом"-детинцем, вокруг лежало несколько больших посадов, составлявших вместе с детинцем городскую территорию размером до 100 гектаров. Эти данные, выдвигающие Поганско в число претендентов на имя Велеград, являются, впрочем, предварительными; городище и местность вокруг него в значительной части заняты лесом, что затрудняет исследование. Возможно, что за "предградье" Ф. Калоусеком были приняты окружавшие город сельские поселения; валом была окружена вся территория города, поэтому "град" (детинец), некогда окруженный тыном или каменной стеной, позднее

разобранной, будет, возможно, найден. Но и в этом случае городище Поганско следует рассматривать как остатки весьма значительного города. Кроме раскопанных на городище остатков прямоугольной церкви с одной абсидой, окруженной большим кладбищем IX в., также содержащим несколько богатых погребений, на территории городища выявлены руины еще нескольких каменных зданий, изучение которых явятся делом ближайших лет. Вблизи раскопанной церкви открыты остатки деревянных жилищ со следами ремесленного производства.

Помимо Старого Места, городища у с. Микульчицы и Поганско, в пределах коренной территории Великой Моравии известно еще несколько городищ, представляющих собой остатки значительных городских центров. К ним относятся: городище под Зноймо на реке Дые; Райград и упомянутые уже Стары Замки около г. Брно; Петрова Лоука под Страхотином; еще одно Поганско, под г. Нейдеком. Великоморавский слой имеется на известном городище Девин, расположенном на высокой скале при впадении Моравы в Дунай, изучением которого занимался словацкий археолог Я. Декан. Владение Прибины (противника князя Моймира) Нитра, вошедшее в 833 г. в границы Великоморавского государства, также являлось не только замком, но и значительным городским центром, что доказывается находками в различных частях современного города Нитры. Таким образом, на сравнительно небольшой территории, составлявшей, по-видимому, основное политическое ядро Великоморавской державы, существовало не менее десяти крупных городов, расстояние между которыми равнялось в среднем 40 - 60 километрам. Моравия IX в. являлась страной городов с развитым ремесленным производством и торговлей, игравшими, вероятно, немалую роль в жизни молодого государства.

Облик великоморавских городов, обрисованных на основании археологических данных, служит, несомненно, веским аргументом в пользу того, что Великая Моравия была государством с довольно развитыми классовыми отношениями. Но ведь главной чертой феодализма являются не города определенного характера, а наличие феодальной земельной собственности и определенные формы зависимости крестьян-земледельцев от собственника-феодала. Большим достижением чехословацкой археологии является то, что она сумела пролить некоторый свет и на эту сторону исследования, обрисовав облик не только великокняжеского города, но и некоторые черты великоморавской деревни.

Как известно, наличие княжеской дружины - главной опоры раннефеодальной государственной организации - всегда было связано с формированием ленной системы. Но на основании приведенных выше археологических данных, а именно богатых "дружинных" погребений на великоморавских кладбищах, говорить о ленной системе, конечно, еще нельзя. Имеются, однако, другие, более существенные факты, свидетельствующие о ленной системе и помогающие значительно конкретизировать социальный состав великоморавской знати. Интересные данные об этом получены В. Грубым - исследователем Старого Места. Не ограничившись раскопками в городе, он произвел широкие исследования в его окрестностях. При этом были обнаружены следы нескольких десятков небольших сельских поселений великоморавского времени и, что особенно интересно, два населенных пункта, которые правильнее всего рассматривать в качестве феодальных поместий. Таким образом, великоморавскому времени были свойственны три типа поселений: город, деревня и помещичья усадьба, что характерно для феодализма.

В 3 - 4 км от Старого Места, на возвышенном урочище Дорфле, не имеющем следов какого-либо укрепления, были обнаружены остатки поселения великоморавского времени, а также руины церкви, окруженной кладбищем. Церковь отличалась своеобразным планом: она была как бы трехнефной, абсида у нее имела прямоугольную форму

(что, впрочем, было распространено в Великой Моравии); имелся большой притвор, разделенный на две части и ограниченный с запада полукруглой абсидой; с севера к церкви примыкало небольшое отдельное помещение с абсидой. Внутри церкви обнаружено несколько богатых захоронений в больших гробницах, принадлежавших взрослым и детям. Самая большая каменная гробница занимала центральное положение в отдельном помещении с абсидой. Несомненно, что это помещение являлось усыпальницей какого-то знатного светского лица. Второе погребение в усыпальнице, как бы соподчиненное первому, принадлежало, вероятно, близкому родственнику умершего. Маленькое прямоугольное помещение между усыпальницей и церковью являлось второй усыпальницей, содержащей одно захоронение. Возможно, что усыпальницей являлась также часть притвора, ограниченная абсидой. Вокруг церкви и в основной части ее притвора обнаружено более 200 могил, в большинстве случаев "рядовых", не содержащих никакого имущества.

Усыпальницы светской знати при церкви, расположенной в сельской местности, могли принадлежать лишь местным властителям. Никакого другого объяснения этот факт получить не может. Мы имеем, следовательно, хотя и косвенное, но, во всяком случае, весьма убедительное доказательство существования в Великой Моравии землевладельческих поместий, что, в свою очередь, позволяет выдвинуть предположение о существовании ленной системы.

Раскопки в Дорфле, произведенные В. Грубым в 1959 - 1960 гг., подтвердили более ранние материалы раскопок в Модре, в 7 км от Старого Места, где при остатках сельской церкви IX в., окруженной кладбищем, также имелись отдельные погребения знати⁷ . Правда, весьма возможно, что церковь в Модре принадлежала монастырю, который был известен здесь по данным более позднего времени. Но это не меняет существа дела. Судя по обилию храмов, церковная организация в Великоморавском государстве являлась большой силой. Как и в соседних, с Моравией странах, она уже владела в то время, несомненно, большими землями, на которых работали зависимые крестьяне.

Следы земледельческих поселений великоморавского времени известны не только в окрестностях Старого Места, но и во многих других областях Моравии. Моравская земля была не только страной городов; прежде всего это была густонаселенная страна с весьма высокой для своего времени земледельческой культурой. Земля обрабатывалась плугом с асимметричным железным лемехом; населению были известны виноградарство и садоводство.

В заключение остановимся еще на одном вопросе - на гибели Великоморавского государства. Археологические данные уже сейчас позволяют значительно конкретизировать картину, нарисованную письменными источниками, касающимися вторжения кочевников-венгров на территорию Моравии в 906 году. Обращаясь к этим событиям, следует говорить не только о распаде государства, о разрушении его политической организации, как это бывало не раз во время крупных завоеваний в эпоху средневековья: в данном случае следует говорить, прежде всего, об опустошении страны, о гибели ее городов и селений. Ни один из исследованных ныне великоморавских городов не вынес венгерского вторжения. Отдельные могилы X в., открытые на городище у с. Микульчицы и в Старом Месте, свидетельствуют, что жизнь в этих пунктах после венгерского нашествия едва теплилась, и то лишь в течение непродолжительного времени. Эти города не возродились (подобно многим русским городам после татаро-монгольского нашествия); именно

⁷ V. Hruby, V. Hochmanova, I. Pavelcik. Kostel a pohrebiste z doby Velkomoravske na Modre u Velehradu. "Casopis Moravskeho musea", XL, 1655.

поэтому их имена были навсегда забыты. Новые города, возникшие на территории Моравии в X - XI вв., основывались, как правило, - уже на других местах. По-видимому, в начале X в. Моравия оказалась в таком же положении, в каком очутились в XIII в. отдельные пограничные со степью области Руси, которые на многие десятилетия совсем обезлюдели. Местные традиции в Моравии были серьезно нарушены. Очевидно, именно поэтому погребения великоморавской знати, содержащие многочисленные изделия из драгоценных металлов, лишь за редким исключением не подверглись ограблению.

Следовательно, соображения некоторых историков, рассматривающих факт разгрома Великоморавской державы в качестве доказательства ее внутренней незрелости, отнюдь не являются основательными. Великая Моравия рухнула не вследствие своей внутренней слабости (ее мощь была проверена длительной борьбой с германцами), а потому, что в данном случае она столкнулась с сильнейшим противником, не только захватившим власть в стране, но и разгромившим силы последней. Дальнейшие археологические исследования откроют, вероятно, немало новых данных по социальной истории и истории культуры Великоморавского государства, феодальное устройство которого уже теперь вряд ли может вызвать какие-либо сомнения. Во всяком случае, по уровню своего социально-экономического развития Великая Моравия не отличалась от других современных ей государств Центральной Европы.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - П. Н. ТРЕТЬЯКОВ:

Комментарии: