22 марта 2005 г. в Центре истории славянских литератур до 1945 г. прошел "круглый стол", посвященный новым событиям в культуре и литературной жизни изучаемых стран. Это уже второе мероприятие такого рода, проводимое Центром (см. [1]).

На этот раз сотрудники делились впечатлениями от поездок в страны региона, информацией, полученной из зарубежной печати. Отдельные материалы дополнены сведениями о событиях, произошедших уже после проведения "круглого стола". Сотрудники Центра исходили в своих докладах из собственных научных интересов и личных контактов с зарубежными коллегами, отсюда - жанровое разнообразие их текстов. Но в своей совокупности они дают общее представление о богатстве культурной жизни современных славянских стран и проливают свет на ее конкретные аспекты.

М. Г. Смольянинова, рассказывая о своих зарубежных командировках последних лет, сосредоточилась на продвижении к публикации в Болгарии подготовленной ею книги "Из архивного наследия митрополита Климента Тырновского - Васила Друмева". Обсужденная 25 мая 2005 г. на Ученом совете Института литературы БАН, она вышла в Софии осенью того же года. Сборник включает неизвестные до сего времени обширные документы о деятельности В. Друмева, которые российская болгаристка открыла в архивах Силистры и Велико Тырново. В государственном архиве Силистры удалось найти 50 страниц протоколов Силистринской общины, написанных рукой епископа Климента Браницкого (церковное имя В. Друмева, принявшего в 1873 г. духовный сан). Эти протоколы [2] проливают новый свет на работу писателя и владыки в области народного образования в эпоху национального возрождения (с 1874 по 1877 г.).

В Государственном архиве Велико Тырново М. Г. Смольяниновой выявлено более 300 неизвестных ранее писем В. Друмева периода 1878 - 1882 гг., когда он был ректором Петропавловского богословского училища [3. Арх. ед. 124. Л. 1 - 83]. Письма ректора расширяют представления о просветительских взглядах и педагогической деятельности писателя, его роли в развитии болгарской культуры XIX в. Удалось также разыскать неизвестное письмо, написанное В. Друмевым в 1893 г. - в период заточения писателя [3. Арх. ед. 20].

Впервые выявленные документы и письма проясняют биографию и мировоззрение Друмева, раскрывают подробности его взаимоотношений с современниками, позволяют по-новому взглянуть на некоторые аспекты творчества писателя-просветителя и его роль в становлении болгарской культуры. Большую помощь в подготовке книги к печати оказали болгарские коллеги (К. Михайлов, участвовавший в составлении комментариев, Р. Дамянова и др.). Кроме того, М. Г. Смольянинова рассказала о конференции 2004 г., посвященной 75-летию Б. Ничева и ряде научных публикаций болгарских ученых, связанных с темой национального возрождения, наиболее близкой российской болгаристке. Среди них сборник "Наследство Ивана Вазова", созданный по итогам конференции (2000 г.), посвященной 150-летию классика, куда вошла и статья М. Г. Смольяниновой; книги С. Игова "История болгарской литературы" (София, 2002), К. Михайлова "Петко Славейков - поэтические послания" (София, 2002); Д. Лекова "История литературы и ее восприятие в эпоху болгарского возрождения" (София, 2003); К. Топалова "Раповский и Ригас в культурно-исторических моделях балканского возрождения" (София, 2003); В. Смоховска-Петровой "Национальное

стр. 103

своеобразие литературы болгарского возрождения" (София, 2003); Р. Дамяновой "За текстами: культурные механизмы возрождения" (София, 2004); Ю. Николовой "Записки о возрожденческой литературе" (Пловдив, 2004). Все эти исследования представляют большой научный интерес.

Р. Ф. Доронина информировала коллег о двух выпусках, VII и VIII (за 2003 и 2004 гг.), ежегодника "Славистика", который издает с 1997 г. в Белграде Славистическое общество Сербии. Редколлегию этого научного издания возглавляет известный сербский лингвист, председатель Славистического общества Сербии проф. Б. Станкович. В состав редколлегии - наряду с ведущими сербскими славистами - входит зав. кафедрой славянской филологии МГУ В. П. Гудков. Среди авторов издания также есть ученые из других стран (преимущественно славянских). В публикациях ежегодника отражается многогранная деятельность славистов Сербии - филологов (лингвистов и литературоведов) и культурологов, которых объединяет главная задача общества - развитие и укрепление научных и культурных контактов между сербами и другими славянскими народами, их сближение в современных геополитических условиях.

Так, тематике "Славянские языки, литературы и культуры в контексте актуальных интеграционных процессов" было посвящено в 2003 г. годовое (41-е) собрание Славистического общества Сербии, приуроченное к 55-летию его создания (29 июня 1948 г.). Среди авторов докладов, представленных собранию и опубликованных в VII книге "Славистики", известные лингвисты проф. Б. Станкович, акад. В. Г. Костомаров (Москва), акад. П. Пипер, проф. К. Кончаревич, литературовед проф. Б. Косанович и др. Сорок второе собрание Общества в 2004 г. было посвящено великой дате в истории Сербии - 200-летию Первого сербского восстания (1804 - 1813 гг.), в результате которого сербский народ освободился от многовекового османского ига. В докладах, опубликованных в VIII книге "Славистики", 200-летний исторический период рассматривается под знаком эволюции идеи межславянской взаимности, зарождения и развития славистики как науки в ее национальном и интернациональном контексте, привлекается особое внимание к ее современному состоянию и современному развитию славянских языков, проецируется будущее славистики. Эта проблематика проходит в докладах Б. Станковича, В. Вулетича, П. Пипера и др. Доклад В. П. Гудкова "Двести лет изучения сербского языка в России и Московском университете" привлекает внимание к проблемам российской сербистики, ее традициям и современному развитию, к трудностям "в распространении информации о результатах научных изысканий российских сербистов и славистов вообще" [4. Кнь. VIII. С. 24]. Была намечена тема предстоящего в 2005 г. собрания Славистического общества Сербии "Славистика в новых геополитических условиях".

Среди многочисленных разделов журнала постоянные и наиболее крупные - это "Язык" и "Литература". В каждой книге есть раздел, посвященный взаимным контактам сербов с другими славянскими народами. В журнале немало публикаций по связям сербо-болгарским, сербо-македонским, сербо-словацким, есть материалы по сербо-польским, сербо-чешским, сербо-украинским связям. Стоит отметить, в частности, статью Б. Терзича "Украинская тема в югославянских энциклопедиях" [4. Кнь. VII]. Освещая вклад украинцев в славянскую и общеевропейскую культуру, автор считает необходимым усилить внимание сербских ученых к украинскому языку, культуре и литературе.

Но доминирует в журнале проблематика сербо-русских культурных и научных контактов, что неудивительно - у русистики в Сербии давние и крепкие традиции. Заложенные в XIX в., важный импульс они получили в межвоенное двадцатилетие XX в., когда после революции 1917 г. Сербия стала одним из главных центров русской эмиграции и многие представители русской культуры и науки обогатили своей деятельностью ее культуру. И конечно, памятен в развитии сербо-русских связей короткий послевоенный период, когда советско-югославские культурные взаимоотношения были

стр. 104

на подъеме. Именно тогда в литературоведение вступила блестящая плеяда сербских русистов (раньше других Р. Лалич, затем М. Бабович, М. Стойнич, В. Вулетич, М. Йованович, С. Пенчич, несколько позже М. Сибинович). Каждый из них, являясь прекрасным знатоком как своей литературы, так и русской, соединял в себе ученого и популяризатора, автора научных монографий и учебников, искусного переводчика, в том числе труднейших поэтических текстов, серьезного комментатора. Развитию сербской русистики этим поколением посвящен раздел в содержательной книге А. Г. Шешкен [5].

В литературоведческих материалах - при всем разнообразии - развиваются два традиционных для сербской русистики направления. Одно из них связано с проблематикой сербо-русских контактов, см., например, статью известного русиста Б. Косановича [4. Кнь. VIII], посвященную двум юбилеям 2004 г. Двухсотлетие Первого сербского восстания побудило автора обратиться к поэзии Пушкина - первая часть статьи Косановича "Александр Пушкин о Карагеоргие Петровиче" предлагает свежее прочтение достаточно разработанной темы. Вторая часть статьи "Русская поэзия о сербах в Первой мировой войне" связана с 90-летием со дня ее начала. (Частично эта проблематика освещена в докладе автора на конференции Института славяноведения РАН "Первая мировая война в литературах и культуре западных и южных славян" (ноябрь, 2003). Он опубликован в журнале "Славяноведение" [6] и в одноименной книге, созданной по материалам конференции [7].)

Констатируя, что борьба сербского народа воспета русскими поэтами разных художественных направлений, автор обращается не только к таким величинам, как Брюсов, Есенин, Хлебников, Клюев, но и к так называемым поэтам "второго ряда", - и здесь становится своего рода "первооткрывателем" поэтических текстов, а иногда и имен, "похороненных" в русской периодике и альманахах того времени. Привлекает и статья В. Костича "Бранко Милькович и Борис Пастернак", посвященная восприятию поэзии (и поэтики) Пастернака известным и, к сожалению, рано ушедшим из жизни сербским поэтом.

Второе направление в литературоведческой русистике - исследование собственно русской литературы. По-прежнему интерес сербских ученых вызывает классика - Достоевский, Чехов, Булгаков (правда, тематика статей, связанных с этими великими именами, носит в большинстве своем частный, камерный характер - особенно на фоне трудов предшествующего поколения). Но преобладает внимание к 20 - 30-м годам XX в., в том числе к русскому авангарду, серьезный интерес к которому у сербских русистов подтверждают монографии М. Стойнич "Русский авангардный роман" (1995) и Б. Косановича "Исследования русского авангарда" (1995). В VII книге "Славистики" публикуется историко-литературный эскиз этого автора "Понятие авангарда и краткая история его изучения". Несколько статей в той же книге посвящены А. Введенскому, в частности его пьесе "Елка у Ивановых" (творчеством поэтов-обэриутов, в том числе и А. Введенского, занимается известная сербская исследовательница К. Ичин). Привлекают внимание сербских ученых и современные авторы (В. Ерофеев, Б. Акунин и др.).

Бесспорный интерес представляют статьи, основанные на документальном материале из периодической печати (например информация Б. Чурича о приезде в Белград в 1929 г. К. Бальмонта и той восторженной встрече, которую ему оказала сербская интеллигенция).

Особо волнуют страницы, посвященные 70-летию Русского дома в Белграде. Основанный в 1933 г. русской эмиграцией (при поддержке видных деятелей культуры и политики Сербии) как "Русский дом им. Николая II", он стал важным центром культуры, просвещения и науки в довоенной Сербии. Его послевоенная судьба, отразившая всю сложность советско-югославских отношений того времени, и плодотворная работа по укреплению взаимных контактов двух народов в наше время, которую не смогли прервать даже бомбардировки Белграда самолетами НАТО в 1999 г., предстает в статье директора Русского дома

стр. 105

В. В. Кутырина "Русскому дому в Белграде 70 лет" [4. Кнь. VII]. Автор приводит характерный пример: 24 мая 1999 г. в День славянской письменности в Доме не было света (результат бомбардировки), но празднование состоялось вопреки всему - при свечах. С тех пор "встречи при свечах" 24 мая стали традицией Русского дома, знаком памяти о тяжелых днях бомбардировок.

Лингвистическая проблематика рассматривается в журнале не только в научно-исследовательском аспекте. Заметное место в "Славистике" занимают вопросы практического изучения и преподавания славянских языков и прежде всего русского в сербской среде (раздел "Методика преподавания языка"). Этому, естественно, помогают книги, созданные сербскими учеными. Одна из таких книг - "Русский язык" (2003) П. Пипера в соавторстве с М. Стойнич (которой принадлежит раздел текстов из русской литературы). Эта книга, отмечает Б. Терзич, высоко ее оценивший в своей рецензии, основана "как на наших лучших традициях в области русистики, так и на результатах современной лингвистики" [4. Кнь. VII. С. 496]. Существенная роль в изучении русского языка принадлежит ежегодной Зимней школе для преподавателей русского языка в Сербии. Помощь Зимней школе систематически оказывают преподаватели московского Института русского языка им. Пушкина и Русский дом.

Разделы "В мире славистической литературы" и "Из жизни славян" насыщены информацией о заметных событиях в науке и культуре славянских стран - о конференциях, совместных межславянских проектах, юбилеях и, конечно, о новых изданиях. В книге VII отмечено 60-летие славянской кафедры филфака МГУ, в книге VIII помещена содержательная рецензия на возобновленное издание кафедры "Славянский вестник" (2003, вып. I). В этой же книге "Славистики" опубликована рецензия Б. Косановича на третий том "Истории литератур западных и южных славян" (М., 2001), изданной нашим Институтом. Коллектив авторов, отмечает рецензент, избежав "политизации и идеологизации литературных процессов", использовал "объективно-трезвый, историко-литературный и поэтологический метод исследования", что дало "достойный внимания" результат [4. Кнь. VIII. С. 418].

VIII книгу "Славистики" завершают печальные страницы некрологов, посвященных памяти выдающихся сербских русистов проф. М. Стойнич (1924 - 2003) и проф. С. Пенчича (1923 - 2003). М. Стойнич известна нам не только своим многогранным творческим талантом, широтой диапазона литературоведческих интересов и трудов - она была автором и деятельным, инициативным членом редколлегии пяти книг совместного проекта нашего Института и Матицы сербской по русско-сербским литературным и культурным связям. Автором в одной из книг этого проекта (статья "А. С. Пушкин и сербское народное творчество", 1980) был и С. Пенчич, преданно служивший развитию сербско-русских культурных контактов. Светлая им память.

Ю. А. Созина рассказала о прошедшем 9 - 11 декабря 2004 г. в Любляне (Словения) и ставшим уже традиционным международном научном симпозиуме "Обдобья 23 - методы и жанры", темой которого стала "Словенская краткая проза". Организатором является Центр по изучению словенского языка как иностранного при Отделении словенистики философского факультета Люблянского университета (при поддержке Министерства образования, науки и спорта Республики Словении). Председателем симпозиума стала проф. И. Новак-Попова. Словенская проза малых форм до сих пор еще не подвергалась столь масштабному, обобщающему, систематическому научному анализу, как это произошло на данном мероприятии. (Симпозиум 2002 г. был посвящен словенскому роману [8. С. 94 - 98]).

Симпозиум дал реальную возможность ученым из разных стран (здесь собрались более 60 представителей науки 12 государств) выявить специфику жанра, рассмотреть его в современном и историческом, национальном и европейском контекстах, вскрыть общественные и эстетические функции, определить

стр. 106

прикладное значение словенской краткой прозы.

Условно и приблизительно можно выделить следующие направления представленных исследований: общетеоретическая проблематика, а также становление и развитие жанра краткой прозы в словенской литературе - И. Поспишил (Чехия), П. Шербер (Австрия), Т. И. Чепелевская (Россия), З. Ковач (Хорватия); словенская краткая проза в годы Первой мировой войны, в межвоенный период и т.д. - М. Краль (здесь и далее, где нет особого указания, ученый - из Словении), О. Дзюба (Украина), Н. Радически (Македония); особенности современного этапа развития, отражение духа времени в прозе малых форм, проблемы новой идентичности - В. Матайц, М. Чандер, Н. Н. Старикова (Россия), И. Новак-Попова, А. Лебен (Австрия), Б. Бошньяк; проблема главного героя - Ю. А. Созина (Россия), Дж. Стрсоглавец, А. Водишек; город в произведениях словенских писателей - В. Родригес (Италия), А. Козар (Чехия); исследования, посвященные творчеству отдельных писателей, - Ф. Задравец, А. Корон, И. Авсеник-Набергой, А. Енстерле-Долежалова (Чехия), З. Ян, А. Белыпак, М. Хладник, К. Михурко-Пониж, Г. Поланц-Подпечан, А. Зупан-Сосич, Э. Поповска (Австрия), В. Туцович, Й. Чех; отражение в литературном творчестве национальной традиции, фольклора - М. Орожен, М. Станоник, Р. Дапит (Италия), Б. Иванчич-Кутин; диалог культур, межнациональные взаимодействия, краткая проза словенского зарубежья - Т. Ройц (Италия), М. Кошута (Италия), С. Боровник, Б. Брленич-Вуйич (Хорватия); рецепция словенской краткой прозы за рубежом, проблемы перевода - А. Блатник, Г. Р. Купер (США), Д. Лимон, И. Самиде; структурные особенности словенской краткой прозы - Э. Корен, М. Кодрич, М. Есеншек, В. Крызя (Польша); компаративистские исследования - Т. Смолей, Л. Томич (Сербия и Черногория), М. Зор, С. Владушич (Сербия и Черногория), А. Жабьек (Италия), Б. Торкар (Польша), Н. Субиотто; вопросы прикладного характера (детская литература, школа, статистика) - М. Пездирц-Бартол, Д. Харамия, Б. Кракар-Вогель, М. Милева-Блажич, А. Жбогар. Рабочими языками симпозиума стали словенский, английский и русский языки.

Несомненно, 23-й международный симпозиум "Обдобья" внес значительный вклад в изучение словенской литературы в целом. Разнообразие подходов стало залогом комплексного изучения столь мобильного, текучего, отличающегося быстротой реакции и лаконичностью жанра, какой является краткая проза, а также позволило выявить его специфику в словенской литературе.

3 марта 2005 г. в Праге состоялся коллоквиум, посвященный столетию словенского поэта, писателя, эссеиста и переводчика Эдварда Коцбека (1904 - 1981). Он был организован Кафедрой славистических и восточноевропейских исследований филологического факультета Карлова университета, Славянской библиотекой, финансирован Посольством Республики Словении в Праге. В его работе приняли участие преподаватели, аспиранты и студенты пражского университета, а также ученые из Брно, Любляны и Марибора, Загреба и Москвы. Состоялось 12 докладов, из которых ровно две трети составили работы с литературоведческой проблематикой и одну треть - исследования с языковым уклоном. Научное заседание открыла И. Новак-Попова, глубоко исследовавшая иррациональное начало в поэтическом творчестве Э. Коцбека. Поэзии Коцбека были посвящены также доклады А. Козара, Х. Цхмеликовой и М. К. Недведовой, заостривших внимание на проблемах мифотворчества и регионализма, поэтики, литературных влияний, сопоставлениях с чешской католической поэзией. К знаменитой, всколыхнувшей партийную верхушку и вызвавшей волну публичного преследования писателя прозаической книге "Страх и мужество" (1951), в которую вошли четыре новеллы о Второй мировой войне, обратились А. Енстерле-Долежалова, Ю. А. Созина и М. Есеншек, рассмотревшие это произведение в разных аспектах (философской проблематики, проблемы пространства, образа героя-современника и его воплощения, языковых особенностей). Язык и стиль военных дневников писателя про-

стр. 107

анализировала Я. Хонзак-Яхич. И. Доборовски рассмотрел творчество Коцбека в европейском контексте. Коцбеку-философу был посвящен доклад Р. Новака. Д. Блажек сосредоточил внимание на истории и особенностях переводов произведений Коцбека на чешский язык. К. Валшик осветил состояние словенского языка в межвоенный период. Научное собрание в Праге завершилось содержательной дискуссией.

В июле 2005 г. на философском факультете Люблянского университета состоялся ежегодный (41-й) Семинар словенского языка, литературы и культуры. Кроме просветительской функции (на семинар приезжают студенты из разных стран, изучающие словенский язык), семинар вносит свой вклад и в развитие современной науки. В течение двух недель были зачитаны десять лекций-докладов маститых словенских ученых - литературоведов и лингвистов по актуальной научной проблематике в рамках заявленной общей темы. В этом году ею стала "Мультикультурность" (см. [9]). М. Хладник говорил о словенском историческом романе, выделив три различные модели восприятия словенцами культуры своих соседей и проиллюстрировав это примерами из конкретных литературных произведений. Выяснилось, что наиболее продуктивной для словенского исторического романа моделью оказывается творческая адаптация инонациональных элементов, хотя, как заметил исследователь, - "мы, словенцы, не относимся к числу толерантных народов".

Дж. Стрсоглавец в докладе "Границы моей культуры - границы моего мира (мультикультурность в прозе Полоны Главан и Андрея Скубицы)" рассмотрела произведения современных словенских писателей, которые были написаны в течение пяти последних лет (самое раннее - в 1999 г.). На этом материале исследовательница показала, какую роль мультикультурность играет в сознании словенцев, с одной стороны, как наследие недавнего прошлого, когда Словения была частью югославской федерации, с другой - как новейший опыт вхождения Словении в многонациональную общеевропейскую семью.

В докладе М. Милевой-Блажич "Мультикультурность в детской литературе" современная словенская литература для детей и юношества была проанализирована с точки зрения ее общеевропейского уровня и одновременно ее культурной, религиозной и языковой разноликости.

В заключительный день работы семинара И. Новак-Попова (предполагаемый председатель следующего, 42-го, семинара словенского языка, литературы и культуры) выступила с докладом "Словенский литературный диалог с зарубежьем", построенном на поэтическом материале. По мнению автора, в современной словенской поэзии особый интерес представляют живые, пластичные образы чужих/иных миров, в которых отражается весьма специфичный наблюдатель-словенец, обремененный своеобразным историческим, социальным и культурным опытом. Литературные миры, рожденные словенскими поэтами, гораздо разностороннее, богаче и противоречивее, чем предлагаемые средствами массовой информации политически ангажированные стереотипы.

В рамках семинара прошел "круглый стол" "Перевод - создание нового смысла" (организовал его П. Витез). Из прочитанных на семинаре спецкурсов литературоведческой проблематике был посвящен своеобразный историко-литературный обзор, подготовленный П. Светиной "Об итальянском одиннадцатисложнике, чешском юморе и базельских дымоходах: Диалог культур в произведениях Жиги Цойса, Франа Мильчинского и Лойзе Ковачича".

Интересным изобретением семинара стал проходивший уже во второй раз "Парад молодых", где слово для доклада было дано начинающих зарубежным исследователям словенской культуры. Познавательны были и собрания так называемой группы совершенствующихся литературоведов, которой в этом году руководила А. Зупан-Сосич. Предметом обсуждения стали современная ситуация в словенском романе и история возникновения и развития жанра любовной ли-

стр. 108

рики в словенской литературе (вплоть до настоящего времени). В группе собрались представители Венгрии, Италии, России, США и Чехии, главным образом литературоведы и переводчики, приехавшие в Словению ради повышения квалификации, более детального знакомства с современной словенской культурой, сбора материала, а также для расширения контактов и создания новых международных проектов.

Л. Н. Будагова рассказала о "Шрамковой Соботке 48", о дискуссии чешских русистов в журнале "Host" (2004 ".), о переменах в национальном комитете славистов Чехии, дополнив свой текст сообщением о "Шрамковой Соботке 49" и о Третьем международном конгрессе литературоведов-богемистов, состоявшихся уже после заседания "круглого стола".

Очередной фестиваль "Шрамкова Соботка 48" (2 - 7 июля 2004 ".) - ежегодное научно-просветительское мероприятие для преподавателей чешского языка и литературы и студентов-гуманитариев (подробнее смотри об истории фестиваля [10]) - был посвящен теме "Чехия - литературный перекресток Европы". Подзаголовок "Где же их родина?" (перефразированная строчка чешского национального гимна "Где родина моя?") давал возможность предположить, что речь пойдет о культуре национальных меньшинств, живущих в Чехии. Но этому были посвящены лишь прекрасные лекции М. Гюбшманновой (Карлов университет, Прага) "Цыганская литература" и Л. Н. Будаговой "Литература русской послереволюционной эмиграции" - потомки эмигрантов, укоренившиеся на чешской почве, официально вошли в число национальных меньшинств Чешской республики. Преобладали лекции о культурных связях. М. Шулцкова, ассистент кафедры славистических и восточноевропейских исследований философского факультета Карлова университета, проанализировала литературные отношения чехов и словаков. П. Последний, доцент Карлова университета и Педагогического института в Градце Кралове, рассказал о восприятии польской литературы в Чехии после Второй мировой войны. Современная венгерская литература и ее чешская рецепция составили содержание лекции Е. Гала. Импровизированный обзор чешско-немецких связей Й. Войводика, руководителя студенческого семинара по теории литературы, заменил объявленную в программе лекцию В. Майдла "Немецкая литература на Шумаве". Лужицким сербам, их языку и культуре в прошлом, настоящем и будущем был посвящен семинар польского сорабиста из Лейпцига Т. Дерлатки, который вел его на серболужицком языке. Практически каждый из выступавших коснулся истории связей чешской литературы с другими, проследил их эволюцию, остановился на их современном состоянии и изучении. Что же касается лекций о литературе меньшинств, то они невольно очертили большую амплитуду колебаний в них от литератур мирового уровня и значения до литератур, только еще формирующихся (например литература чешских и словацких цыган, переживающих переход от устного творчества к письменному).

Большую роль в установлении контактов между докладчиками и аудиторией "Шрамковой Соботки" играют такие нововведения, как двухчасовые беседы после лекций, когда слушатели могут задать лектору любой интересующий его вопрос, или ежедневные выпуски мини-журнала "Splav" ("Плотина", название сборника стихов Фр. Шрамека, опубликованного в 1916 г., позднее дополнявшегося). На страницах журнала публикуются интервью с лекторами накануне их выступлений и непременный отзыв после. Отклик О. Шмейкала на лекцию и семинар Л. Н. Будаговой, сосредоточившейся на творчестве М. Цветаевой чешского периода и на антологии К. Бальмонта "Душа Чехии" (1931), впервые изданной в Брно русисткой Д. Кшицовой (2001), был опубликован (см. [11. S. 17]) под заголовком "Ее русские нас понимают". Необходимо отметить, что все эти новшества пришли на фестиваль сравнительно недавно вместе с группой молодых филологов и студентов из Праги, выпускников и учащихся Карлова университета, сумевших вдохнуть в "Шрамкову Соботку" новую жизнь и гордо назвавших себя в

стр. 109

честь поэзии Шрамека - "Сплаваки" (Splavaci).

К примечательным штрихам "Шрамковой Соботки 48" можно отнести "познавательное" меню в школьной столовой, где питались участники фестиваля. Еда меняла свой национальный колорит в зависимости от тематики лекций. Там были "словацкий" (брынзовые галушки с салом), "венгерский" (сегединский гуляш), "цыганский" (мясо по-цыгански) дни. К сожалению, русская литература обошлась без гастрономических иллюстраций.

"Шрамкова Соботка 49" (2 - 9 июля 2005 г.) была посвящена "прогулкам по дебрям лингвистики" и "возможностям языка". Л. Будагова, которая на этот раз приехала в Соботку всего на два дня и могла присутствовать лишь на отдельных мероприятиях фестиваля, отметила лекцию профессора И. Крауса "Риторика. Прежде и теперь", посвященный ей семинар, вызвавших большой интерес участников, а также лекцию доцента И. Ваньковой "Языковый образ мира. Тело в языке". Базировавшиеся на материалах чешского языка, они имели теоретическое значение.

Дискуссия о состоянии чешской русистики, поводом которой стала полемика вокруг книги М. Заградки "Русская литература XX века. Литературные течения и личности" (Оломоуц, 2003), состоялась в редакции журнала "Host" и нашла отражение на его страницах в материале, названном "Скелеты в шкафу" (2004, N 8). На вопросы И. Травничека и М. Балаштика (какой была русистика в 1970 - 1980-е годы "нормализации"? что изменилось в ней после того, как в СССР наступила перестройка? какие перемены принес 1989 год? нужны ли творческие конкурсы для университетских русистов? что есть наиболее ценного в чешской русистике - научные школы, личности, книги, проекты? и т.д.) отвечали известные русисты разных поколений и взглядов, авторы многочисленных исследований: В. Сватонь, недавний сотрудник Института чешской и мировой литературы ЧСАН, а после его реорганизации - преподаватель философского факультета Карлова университета, главный редактор журнала "Svet literatury"; И. Поспишил, заведующий кафедрой славистики философского факультета Университета Масарика в Брно, ответственный редактор "Словаря русских, украинских и белорусских писателей" (2002); М. Сикора, выпускник и преподаватель университета Палацкого в Оломоуце (с 1998 г. читает курс истории литературы), автор двухтомной монографии о В. Набокове "От "Машеньки" к "Дару"" (2002). На поставленные вопросы каждый отвечал в зависимости от личного отношения и к периоду "нормализации", и к ученым, благополучно пережившим 1970 - 1980-е годы и сумевшим сохранить свои позиции после "бархатной революции". Наибольшую нетерпимость к русистике недавнего прошлого проявлял самый молодой участник дискуссии, М. Сикора, считавший, что в то время исследовался ограниченный круг тем (соцреализм, "Литература и Октябрь", "Маяковский - великий поэт социалистической эпохи"), к тому же сугубо с идеологических позиций и невниманием к проблеме художественности. Умеренную позицию занял в дискуссии И. Поспишил, для которого годы нормализации совпали с юностью, с началом пути в науке. Ссылаясь на авторитет В. Сватоня, упомянувшего в предисловии к своей книге "С другого берега. Статьи и эссе о русской литературе" (Прага, 2002) (см. о ней [1]) Брно и Нитру, куда он ездил на конференции, И. Поспишил назвал эти города "пространством, где в сфере науки можно было реализовать себя без особых уступок идеологии", изучая литературные жанры, компаративистику, как это и происходило в Брно. В. Сватонь мог, по его признанию, спокойно работать в те годы в академическом Институте, потому что занимался русскими классиками, которые мало кого из идеологов интересовали. Поспишил привел интересный пример с двухтомным словарем советских писателей (он готовился для наиболее прогрессивного в те годы издательства "Одеон"). Отсылая его советским специалистам, Л. Задражил умышленно допустил фактические неточности (ошибки в датах рождения писателей и выхода

стр. 110

книг), чтобы отвлечь внимание рецензентов от концептуальных вопросов. К самым негативным тенденциям в русистике 1970 - 1980-х годов И. Поспишил, который не отрицал возможности создания в тот период перспективных теоретических концепций, отнес "приостановку естественного развития человека и мысли", а также то, что ключевые позиции в ней занимали люди научно не состоятельные, больше всего заботившиеся о собственном благе. "Боюсь, что все это не ушло и после 1989 г... Плохие люди всегда были и будут среди нас".

В. Сватонь вспомнил, как во время перестройки в СССР чешские партийные функционеры заявляли, что нельзя во всем брать пример с России. Многие возлагали большие надежды на 1991 г., мечтая, чтобы "все закончилось как эпизод". И. Поспишил возразил против примитивизации взглядов тогдашних лидеров партии, считая, что для познания той поры необходимы мемуары или исследования.

Касаясь ситуации в современной чешской русистике, М. Сикора пожалел, что все прежние кадры остались на месте, многие на высоких должностях, подчеркивал, что нельзя допускать к руководству институтами и преподаванию в университетах людей с сомнительными профессиональными качествами, которых выдает лексика и примитивная методология, "поскольку социалистический реализм не нуждался в премудростях". Против новых кадровых "чисток", равно как и против конкурсов, которые в периоды переворотов редко бывают объективными, поскольку люди начинают сводить счеты друг с другом, решительно возразил И. Поспишил. По его мнению, гораздо важнее определить новые структуры и концепции русистики. Участники дискуссии показали, что это уже происходит: в пражском университете от изучения языка и литературы перешли к культурологии, а брненские русисты склоняются к сближению филологии с обществоведением и философией.

Что касается интереса молодежи к русистике, то после 1990 г., как отметил И. Поспишил, происходило массовое бегство студентов из русистики. Но приблизительно с 1995 г. она опять стала входить в моду, интерес к ней возрос. Однако уровень поступающих на русские отделения оставляет желать лучшего, хотя он и не ниже, чем был до 1990 г. Среди абитуриентов, как правило, много "иностранцев", т.е. русских и украинцев, составляющих треть всех студентов. "Это люди с совершенно другим культурным кругозором, если он у них вообще имеется". Однако встречаются и по-настоящему талантливые студенты со своими научными запросами. Сходные мысли высказал и В. Сватонь. По его мнению, сейчас положение в русистике не хуже, а лучше, чем раньше, потому что туда идут не конъюнктурщики, а те, кто искренне интересуются предметом. "Впрочем, есть и такие, кто выбрал ее из-за генетических причин, подобно дочерям русских предпринимателей, которые живут в Чехии и думают: по-русски я умею, Достоевского читала, могу заняться русистикой". Но таких немного, и их удается отсеивать. Наибольший интерес студенты проявляют к русской религии и древней Руси (несколько студентов Карлова университета пишут работы о возникновении русской государственности в XVI в.), а также к литературе третьей волны авангарда, т.е. ко второй половине XX в..

Высказывались соображения о необходимости соблюдать преемственность в развитии русистики (И. Поспишил), а также реально смотреть на русскую культуру, признавая ее вдохновляющее значение для культуры евро-американской, но не пренебрегая и тем, что таит в себе опасность и угрозу кризиса. Лучшим прочтением русской литературы В. Сватонь считал постановку пьес Гоголя и Чехова, а крупнейшими русистами - их режиссеров: О. Крейча, Я. Качера и П. Леебла.

Л. Н. Будагова сообщила также о выборе в Праге по решению Академического совета АН ЧР нового Чешского комитета славистов. На его первом заседании 22 марта 2004 г. было избрано руководство комитета. Председателем стал Я. Корженский, заместителем председателя П. Яноушек, секретарем В. Чермак. В состав комитета вошли И. Богочова, С. Чмейркова, М. Гигер, Г. Гладкова,

стр. 111

Т. Гланц, И. Янышкова, П. Последний, К. Рибаров, Я. Рыхлик. Почетными членами Чешского комитета славистов стали З. Матхаузер и С. Вольман. Как альтернатива новому комитету функционирует Национальная ассоциация славистов во главе с И. Поспишилом.

Летом 2005 г. состоялся III международный конгресс литературоведов-богемистов (Прага, 28 июня - 1 июля). Этот представительный форум пока удается проводить каждые пять лет, меняя его тематику. На этот раз конгресс был посвящен теме "Ценности и границы. Чешская литература в мире и мир в чешской литературе". Продолжая традиции прежних конгрессов, не проходивших мимо памятных дат в истории чешской литературы, организаторы предложили отметить сто пятьдесят лет со дня выхода знаменитой повести Б. Немцовой "Бабушка" и сто лет со дня рождения В. Голана. "Оба юбилея, - как отмечали главные организаторы и руководители форума (П. Яноушек, директор Института чешской литературы АН ЧР, П. Яначек, ответственный секретарь конгресса, сотрудник того же института и Я. Вендл, заместитель завкафедрой чешской литературы и литературоведения философского факультета Карлова университета), - обращают наше внимание на произведения, которые воспринимаются как непреходящие ценности чешской литературы, являясь в то же время частью европейского культурного контекста и всемирных духовных веяний". Конгресс предлагалось посвятить обсуждению канонических произведений чешской литературы, закономерностям их возникновения и влияний. Особо приветствовались доклады, которые бы на материале чешской литературы всех времен постарались ответить на вопросы: 1) что внутри и извне чешской литературы воспринимается как ее непреходящие ценности; 2) какова роль других литератур и культур в их возникновении и реализации; 3) какой отклик имеют эти ценности в мире. Такие формулировки задач конгресса давали его участникам свободу выбора тем для докладов, нацеливая их в то же время на обращение к творчеству самых выдающихся писателей. На конгрессе работало три секции. Две были посвященные В. Голану и Б. Немцовой, третья объединяла доклады на разные темы. На пленарном заседании помимо приветственных выступлений П. Яноушека и П. Билека, зав. кафедрой чешской литературы и литературоведения философского факультета Карлова университета, прозвучали доклады Я. Ироушека (Мюнхен) "Что такое "чешская литература"? Предмет литературоведческой богемистики дома и за границей" и К. Гаммельгаард (Осло) "Канон - литературный или текстовой?". Российские богемисты выступили на секционных заседаниях с докладами: "Чешский роман и европейский канон" (С. Шерлаимова), "Муза чешской авангардной поэзии. Б. Немцова в восприятии В. Незвала, Я. Сейферта, Ф. Галаса" (Л. Будагова); "Чешская литература в славянском контексте. Из опыта чтения лекций по истории славянских литератур в МГУ" (Е. Ковтун); "Похождения чешской литературы в России (XI-XXI вв.)" (О. Малевич); "Владимир Голан переводит Лермонтова" (И. Порочкина); "Метаморфозы "пражского текста" в чешской литературе XX в." (А. Бобраков-Тимошкин). Настоящим событием, по мнению Л. Будаговой, стал доклад М. Червенки, чешского литературоведа, версолога и поэта, "Шесть революций в истории чешского стиха" - о переломных моментах в развитии метрики и ритмов чешской поэзии XIX-XX вв., о культурных импульсах происходивших в ее просодии перемен и связях с мировой литературой.

На заключительном заседании по инициативе немецких коллег, которые бьют тревогу по поводу бедственного положения богемистики и славистики в странах Западной Европы и считают абсурдом ликвидацию этих дисциплин во многих вузах именно тогда, когда славянские государства становятся членами Евросоюза, было выдвинуто предложение основать международное сообщество богемистов. (Видно, что западные и российские ученые выдвигают разные аргументы против элиминации славистических дисциплин, но ради их сохранения вполне возможно и необходимо объединить усилия Запада и Востока.) Несмотря на эту

стр. 112

элегическую ноту, конгресс, прекрасно организованный, принес своим участникам много ярких впечатлений и вдохновляющих импульсов для дальнейшей работы.

И. А. Герчикова рассказала о прошедшей 22 - 25 сентября 2004 г. в Чешской Республике конференции, посвященной 80-летию выдающего чешского писателя Й. Шкворецкого. Конференция готовилась и проводилась Литературной академией (ректор Р. Квапилова-Брабцова), при которой существует и так называемая Частная школа Й. Шкворецкого. Академия была создана в 2000 г., в ней в настоящий момент более 250 студентов, 40 преподавателей, среди которых немало известных авторов (М. Вивег, А. Беркова и др.), в 2005 г. торжественно прошел первый выпуск будущих литераторов. Академия выпускает свой журнал "Svet literatury", активно публикует первые творческие работы студентов. На торжественном открытии присутствовал и выступил с речью Президент Чешской Республики В. Клаус. Он отметил огромный вклад легендарного юбиляра в чешскую культуру, его издательскую деятельность в 1970 - 1980-е годы, давшую возможность миру познакомиться с лучшими произведениями чешских авторов.

Шкворецкий обратил на себя внимание уже в 1958 г., когда вышел его первый роман "Малодушные", действие которого происходит в мае 1945 г. и где показана противоречивая обстановка в маленьком чешском городке, куда вскоре войдут части Красной Армии: фашизму приходит конец и должна начаться другая жизнь. Роман был воспринят с огромным интересом, но и вызвал резкое неприятие критиков, обвинивших Шкворецкого в насмешке над коммунистами, языковых вольностях, отступлениях от всех общепринятых канонов. Это был новаторский и симптоматичный во многих отношениях роман, и ему был посвящен ряд прозвучавших на конференции докладов (в частности доклад М. Енихена носил название "Шкворецкий как разрушитель мифов - от "Малодушных" к "Истории инженера человеческих душ"").

Судьба Шкворецкого складывалась не просто. В 1968 г. он эмигрировал в Канаду, где преподавал в университете Торонто (1971 - 1991), а также вместе со своей женой, писательницей З. Саливаровой, основал издательство "68 Publishers", позволившее увидеть свет произведениям М. Кундеры, В. Гавела, К. Пецки, Л. Вацулика и многих других писателей. Там вышло более 200 книг, которые не могли быть опубликованы в тогдашней Чехословакии, но они тайно переправлялись на родину, переводились во многих странах, ими зачитывались люди разных поколений.

Шкворецкий - плодовитый автор, его перу принадлежат многочисленные романы, рассказы, мемуары, сценарии, он пишет и по-чешски, и по-английски, есть в его обширной библиографии и детективы, и автобиографические повести со знаменитым Дании Смиржицким, и, конечно же, истории, связанные с любимым джазом.

Доклады участников конференции из доброго десятка стран, среди которых участники из России (Москва, С. -Петербург), США, Канады, Швеции, Венгрии, Грузии, Польши, Германии и др., затрагивали самые разные стороны творчества Шкворецкого. Это были и личные воспоминания о встречах с ним (Я. Эммерова, В. Юстл), и доклады о работе писателя на "ниве литературы эпохи нормализации" (В. Кршиванек), его издательской деятельности (М. Бауер), выступления о восприятии его творчества в разных странах (О. Малевич, М. Шухма, А. Валцерова, О. Клаубер, Э. де Брюн). Проводились параллели между его книгами и произведениями писателей из других стран (И. Герчикова, Е. Ковтун). Г. Коскова, автор обширной монографии о Шкворецком, прочитала доклад на тему "Произведения Шкворецкого в контексте чешской и мировой литературы", были выступления на темы "Йозеф Шкворецкий как центральноевропейский автор" (И. Травничек), "Йозеф Шкворецкий как литературный критик" (М. Шпирит), "Шкворецкий как драматург" (Л. Юнгманнова), несколько докладов касалось кино- и телепостановок по произведениям Шкворецкого (Е. Микешова, Г. Сла-

стр. 113

викова, В. Шашек). Многие выступавшие исследовали особенности языка и стиля писателя (Р. Квапилова-Брабцова, М. Свинкелс). Несколько выступлений, естественно, касалось родного города Шкворецкого, Находа, где и проходила конференция (А. Феттерс, М. Пршибань, Л. Баштецка). Для участников акции была проведена и экскурсия по Находу, который под названием Костелец появлялся в ряде романов Шкворецкого, и описанные в них здания, улочки, кафе легко можно узнать в небольшом чешском городке на северо-востоке, где родился и провел свою юность будущий знаменитый писатель. Сюрпризом стало посещение ресторанчика "Порт Артур", где Данни Смиржицкий (т.е. сам Шкворецкий) играл когда-то в 1940-е годы со своей джазовой капеллой. К моменту прихода участников конференции в это знаменитое место там уже сидел за одним из столиков сам Шкворецкий со своей супругой. Здесь и прошла в живой и непринужденной обстановке беседа с писателем, ответившим на многочисленные вопросы.

Успешное проведение конференции, широко освещавшейся в чешской прессе, по материалам которой будет издан сборник, стало еще одной вехой в изучении творчества ныне здравствующего и до сих пор активно пишущего живого классика и легенды чешской литературы.

Н. В. Шведова рассказала о возобновлении в Словакии под руководством русиста А. Червеняка легендарного литературного альманаха "Nitra", оформив свое выступление в виде рецензии (публикуется в этом же номере журнала).

В. В. Мочалова отметила, что в современной польской "литературе о литературе", эссеистике, литературной критике и литературоведческих исследованиях заметно особое внимание к личному опыту восприятия и переживания художественного текста, к "приватности", субъективности. Ч. Милош говорил и о "приватных обязательствах по отношению к польской литературе". Представляется, что многообразное и обширное творчество известного польского литературоведа и критика д-ра М. Барановской (многочисленные статьи и эссе М. Барановской публикуются в журналах "Tworczosc", "Literatura", "Teksty", "Teksty drugie", "Literatura na swiecie", "Pamietnik Literacki", "Wiedza i zycie", "Kultura Niezalezna", "Nowe Ksiazki", "Odra", "Respublika Nova"), научного сотрудника (с 1972 г.) Института литературных исследований ПАН, а также поэта (ее поэтический дебют относится к 1964 г., см. сборники ее стихотворений [12]) и прозаика (см., в частности [13]), автора детских книг [14], члена Союза польских писателей, в 2005 г. отметившей свой 60-летний юбилей, является впечатляющим примером вдохновенного и вместе с тем естественного выполнения именно такого рода обязательств.

Полонист по образованию, М. Барановская избрала темой докторской диссертации (1980) поэтический сюрреализм, особый тип воображения, присущий этому направлению, рассмотрев его как на общеевропейском, так и на польском материале [15]. Уже в этой давней работе внимание автора было сосредоточено на той диалектической связи субъективного, индивидуального - с общим, целостным, которая делает легитимным очень личный подход к литературному тексту, литературной истории: "Воображение кажется сегодня термином, столь прочно связанным с индивидуальной человеческой жизнью, столь, по сути дела, психологическим, что, когда говорят о писательском воображении, преимущественно имеют в виду способность к фантазии у того или иного поэта, единичный случай избранного художника". Однако, подобно другим свойствам мышления или чувства, как целостный феномен, как способность, присущая всему человеческому роду, воображение подлежит как внимательному изучению, так и исследованиям антропологического, даже феноменологического характера [15. S. 5]. Представляется, что воображение далеко не случайно было избрано в качестве темы научного исследования: оно - существенная для автора составляющая личности.

Эта легитимизация личностного подхода, собственной оценки сказывается и в принципе выбора текстов для антологии, дающем возможность составить

стр. 114

сборники из любимых стихов, сопроводив их своими статьями и комментариями [16], и в создании - на протяжении многих лет - собственной "приватной истории поэзии" [17], где субъективность дневникового жанра полноправно владеет интерпретацией, создавая неповторимо индивидуальный симбиоз жизни и литературы. В течение двух последних десятилетий автор публиковала в разных изданиях - "Autograf^", "Teksty drugie", в основном в журнале "Tworczosc", где и сейчас ежемесячно печатается ее продолжение - свои опыты прочтения и переживания поэзии прошлого и современности в жанре дневниковых записей с точной датировкой. Позднее они вошли в книгу [17], которая была номинирована на премию "Нике". Фрагменты (1989 - 1993) этого ведущегося в течение многих лет "дневника читателя поэзии", посвященные В. Шимборской, одному из любимых автором поэтов, "единственному в польской литературе, кто обладает такой дистанцией по отношению к трагизму бытия, скептицизмом, стоицизмом, выраженными к тому же, казалось бы, обыкновенным, повседневным языком", вошли и в монографию [18] об этом нобелевском лауреате (1996) (см. также [19]). Тонкий анализ поэзии Шимборской сам по себе поэтичен и представляет собой сочетание очень личного прочтения ее стихов - с философскими размышлениями общего характера ("И все-таки поэзия, вовсе ею не абсолютизируемая, оказывается единственным окном, открывающим нечто вне мира, замкнутого на себе и не оставляющего надежды на будущее. Это окно не столько в вечность, сколько в историю, присутствие которой постоянно ощущается. Что такое история Шимборской? Она кажется собранием символов, ключом к хранящимся в нашей памяти мифам, а не цепочкой фактов. Конкретных событий почти нет. Сохранится ли в такой истории поэзия? Только она и может" [18. S. 104 - 105]).

Неудивительно, что такая личная книга, как "Приватная история поэзии" (вошедшие в нее записи датируются 1985 - 1997 гг.), содержит своеобразное интервью, в котором и вопросы и ответы принадлежат автору. Здесь любимым местом во Вселенной названа "нескончаемая библиотека в сочетании с нескончаемой картинной галереей", любимым занятием - "популяризация поэзии всеми средствами" (помимо печатной формы "популяризации" М. Барановская использует и устную, сотрудничая с Польским радио в качестве автора литературных передач), местом, необходимым для жизни - Варшава, хобби - коллекционирование почтовых открыток. Отражением этих любимых вещей становятся книги, как бы словесные памятники увлечениям жизни автора, несущие на себе заметную печать ее индивидуальности. Так, Варшаве посвящены и упоминавшаяся книга поэтической прозы, написанной в характерном для "приватности" автора жанре - "Мистический дневник", и богато иллюстрированная (в том числе - и почтовыми открытками из коллекции автора) монография "Варшава. Месяцы, годы, века", вышедшая в известной и популярной серии "Вот это и есть Польша" [20]. Переживание пространства (города) и времени (истории) предстает здесь в тесной сопряженности с индивидуальным опытом живущего человека: "Живут не только в зданиях, но и в памяти, в традиции, истории, культуре. А в Варшаве это более важно, чем в любом ином месте на свете. Иногда трудно постичь, что этот город существует. Моя цель, - учитывая все различия, - сходна с замыслом тех, кто его восстановил" [20. S. 5].

Писавшие о некоторых книгах Барановской иногда затруднялись определить их жанровую принадлежность - эссеистика, философская проза, дневник? - и признавали, что очевидным общим знаменателем этой литературы является приватность, часто фигурирующая в заголовках и подзаголовках ее книг. Автор делится в них с читателем своим восприятием и переживанием мира, которым для нее является мир культуры [21], причем культуры не обязательно высокой. М. Барановская, страстный коллекционер почтовых открыток, исследует эту сферу популярного искусства и как феномен массовой культуры, несущий на себе отпечаток распространенных мифов и стереотипов, представлений о прекрасном, ментальности эпохи, и как отражение

стр. 115

"приватной истории". Посвященная этому жанру обильно иллюстрированная (308 репродукций открыток из собраний автора) монография-альбом "Посланец чувств. Приватная история почтовой открытки" [22] была отмечена номинацией на самую престижную литературную премию Польши - "Нике", присуждаемую ежегодно за лучшую книгу на польском языке, а также получила премию министра культуры Польши. Так возникшая еще в детстве страсть к собиранию открыток становится основой для ценного научного исследования, для важной культурной акции, выходящей по своему значению за рамки личного увлечения.

Личный экзистенциальный опыт, переживание боли, противостояние тяжелому недугу находят свое выражение в книге автора "Это ваша жизнь. Быть самим собой в хронической болезни" [23], способной стать опорой для многих людей, чья жизнь проходит в подобных условиях преодоления. Как отметила рецензент этой книги М. Мусерович, автор описывает практику переживания болезни достойным человека образом. Сила книги - в соединении личного опыта страдающего от своей болезни человека с описанием духовной позиции, позволяющей с достоинством вынести эту тяжесть, сделать ее предметом осмысления и творчества.

Не менее личный характер носит использующая в своем названии строки Шимборской книга "Зачем нам счастье. Стоит только приглядеться" [24]. Ее содержание охарактеризовано автором в самом начале: "Надо признаться! Мы, собственно, не знаем, зачем нам счастье. Мы толком не знаем и что такое счастье. Это такое же понятие, как жизнь. Слишком широкое и слишком зависящее от времени, принятой философии и интуиции, чтобы мы могли его определить. А все-таки оно является чем-то практическим, как и сама жизнь. Вопреки убеждению многих, счастье постоянно сопутствует нам. И именно об этом говорит моя книга. О повседневном счастье". Здесь, как и в других книгах М. Барановской, личное начало доминирует, оно определяет и общую тональность, и размышления о человеке, судьбе, творчестве, и выбор примеров, "случаев из жизни", цитат. Мудрая и позитивная, эта книга (красноречивое посвящение которой - "Тебе") как бы задает тон диалога, непосредственного личного контакта, вновь утверждая универсальность "приватного" бытия, человеческую индивидуальность как ценность культуры.

Очередной "круглый стол" на тему "Новое в культуре славянского зарубежья", возможно, будет посвящен обмену информацией о деятельности родственных литературоведческих Институтов и перспективах расширения международного сотрудничества.

Публикация подготовлена Л. Н. Будаговой и Н. В. Шведовой

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Новое в зарубежном славистическом литературоведении (1990 - 2000-е годы). Материалы "круглого стола" // Славяноведение. 2004. N 1.

2. ДА (Държавен архив) - Силистра. Ф. 26. Он. 2. Арх. ед. 1. Л. 139 - 190.

3. ДА - Велико Тырново. Ф. 805. Оп. 1.

4. Славистика. Београд, 2004.

5. Шешкен А. Г. Русская и югославянские литературы в свете компаративистики. М., 2003.

6. Косанович Б. Русская поэзия о сербах в Первой мировой войне // Славяноведение. 2004. N 6.

7. Косанович Б. Русская поэзия о сербах в Первой мировой войне // Первая мировая война в литературах и культуре западных и южных славян. М., 2004.

8. Созина Ю. А. Международный научный симпозиум "Словенский роман" // Славяноведение. 2004. N 3.

9. Seminar slovenskega jezika, literature in kulture. Veckulturnost v slovenskem jeziku, literaturi in kulturi. 27.6. -15.7.2005. Zbornik predavanj. Ljubljana, 2005.

10. Будагова Л. Н. Бурная жизнь тихой чешской провинции. Шрамкова Соботка. Ее люди, история и современность // Славянский альманах 2001. М., 2002.

11. Smejkal O. Jeji rusove nam rozami // Splav. 2004.9.07.

12. Baranowska M. Miasto. Warszawa, 1975; Baranowska M. Zamek w Pirenejach.

стр. 116

Warszawa, 1980; Baranowska M. Powrot. Krakow, 2002.

13. Baranowska M. Pamitnik mistyczny. Warszawa, 1987. 2-е изд.: Gdansk, 1998.

14. Baranowska M. Jak stonce pilnowato zyrafek. Szczecin, 1988; Baranowska M. Pawie oczka. Szczecin, 1988.

15. Baranowska M. Surrealna wyobraznia i poezja. Warszawa, 1984.

16. Norwid C. K. "...lecz ty spomnisz, wnuku" / Wyb. i potsowie M. Baranowskiej. Warszawa, 1985; Ksiega sonetow / Wyb., uktad, wstep M. Baranowska. Krakow, 1997.

17. Baranowska M. Prywatna historia poezji. Warszawa, 1998.

18. Baranowska M. Tak lekko byo nic o tym nie wiedziec... Szymborska i swiat. Wroctaw, 1996.

19. Baranowska M. Wistawal Szymborska. Nobel 96. Warszawa, 1996 (на англ. яз.).

20. Baranowska M. Warszawa: miesiace, lata, wieki. Wroctaw, 1996.

21. Florynska-Lalewicz H. Matgorzata Baranowska// Culture. pl. 2004. N 1379.

22. Baranowska M. Postaniec uczuc. Prywatna historia pocztowki. Warszawa, 2003.

23. Baranowska M. To jest wasze zycie. Bye soba w chorobie przewlektej. Krakow, 1994.

24. Baranowska M. Po co nam szczescie. Tylko sie rozejrzec. Warszawa, 2004.

Постоянный адрес данной публикации: