Становление местного самоуправления, переживаемое в последние десятилетия Россией, отмечено, с одной стороны, тяготением к "муниципальной цивилизации" Запада, а с другой - обостренным интересом к отечественным институтам, в частности к опыту земств и городского общественного управления. При всей самобытности форм и устройств земской жизни на европейской почве (подразумевая под этим известную самостоятельность территорий, русские ученые, историки и правоведы писали о земской жизни Франции, Англии, Пруссии и др.), их сближала обозначившаяся в XIX в. общая тенденция. Это - появление на местах выборных учреждений представительной власти и вытеснение оплачиваемым профессиональным трудом феодально-наследственных привилегий праздноуправляющих нотаблей. Именно в этом смысле в своих рассуждениях об исторической обреченности роли английских мировых судей в местном самоуправлении, как и патримониального, вотчинного характера управления крупного землевладения Восточной Пруссии, М. Вебер применял понятие "демократии масс"¹.

Всесословное земское представительство в России по Положению о губернских и уездных земских учреждениях 1 января 1864 г. осуществлялось, как известно, на выборном принципе, что не удалось "отменить" контрреформе 1890 года. На протяжении более чем полувековой истории земств росли значимость и масштабы профессиональной работы специалистов - земских служащих ("третьего элемента"). Выборная деятельность городских гласных и квалифицированный труд городских служащих, обусловленные Городовыми Положениями 1846, 1862, 1870, 1892 гг., также свидетельствовали об усилении роли профессионального фактора в городском общественном управлении русских городов².

Начиная с Муниципального статута 1808 г. барона Г. -Ф. К. фон Штейна, заложившего основы современного немецкого самоуправления и коммунального права, в Германии на протяжении XIX в. был проведен целый ряд реформ местного устройства. Значительные перемены коснулись местного общества в "век реформ" в Великобритании, начавшийся с Акта о реформе парламента 1832 г., Закона о бедных 1834 г. и Закона о Муниципальных союзах 1835 года. В 30-е гг. XIX в. формируется муниципальный строй Бельгии, где впервые было осуществлено конституционное регулирование самоуправления. В начале 1870-х гг. процесс административной децентрализации начался во Франции. Организация местного самоуправления в Австро-Венгрии строилась на принципах, провозглашенных общинным уставом 1849 г. и законом 1862 года. Законодательством 1870-х гг. регулировались комитатские самоуправленческие учреждения и общины Венгрии. Это те, преимущественно,

Свиридова Татьяна Антоновна - кандидат исторических наук, доцент Калужского государственного педагогического университета.

государства Европы, преобразования местного управления которых наиболее часто касались России. Перемены затрагивали местную власть европейских государств с конституционно-монархическим и самодержавным, абсолютистским устройством, хотя они осуществлялись в различные периоды XIX в., отличались степенью интенсивности и последовательности, покоились на своих исторических традициях или же носили характер нововведений.

Первые попытки сопоставления аналогичных институтов на Западе Европы и в России, как и начало глубокого и всестороннего исследования отечественными авторами западных образцов местного самоуправления, принадлежали эпохе учреждения земств и реформирования городского общественного управления. Оценки русских публицистов и законодателей опыта иностранных государств в этой сфере сопровождались размышлениями об оптимальных формах его использования или же критическим взглядом, неприятием той или иной модели. В современной литературе о земском и городском самоуправлении, реформах и контрреформах часто встречаются ссылки на то, что при их подготовке необходимо было использовать опыт России и западных держав, однако, как правило, авторы ограничиваются лишь констатацией того, что европейский опыт был учтен, не показывая его специфики.

Отношение к французской модели: "У французов решительно нет слова для обозначения понятия самоуправления, кроме слова "децентрализация"... Мнение А. Д. Градовского, цитирующего французского исследователя Батби, который использовал при описании установления муниципальной (коммунальной) власти в ходе революции во Франции в 1790 г. английский термин "self-government", стало на долгие годы определяющим в оценке русской публицистикой местного устройства Франции в середине и второй половине XIX века³. До появления исследований И. И. Дитятина и М. И. Свешникова⁴ представления о французском опыте в этой области оставались поверхностными. В самодержавной России было невозможно открыто, на страницах печати анализировать опыт Французской революции, включая проведенное в ее годы коренное переустройство местного управления.

В конце 1850-х гг. преобладали созвучные российской действительности обсуждения токвилевского взгляда на политическую и административную централизацию. Тема "Токвиль в России" хорошо изучена⁵. Об интересе к его трудам свидетельствуют неизвестные прежде обстоятельства первого перевода "Старого порядка и революции", инициаторами которого выступили Г. С. Батеньков и Ф. В. Чижов. В апреле 1858 г. ГС. Батеньков писал Н. С. Кашкину: "Вот не возьмется ли кто издать: у меня L'Ancien regime et la revolution, par Alexis de Tocqueville. Книга по превосходству современная и почти буквально нам руководная. Страх как хочется перевести ее, и даже опыт на двух главах сделан"⁶. Публикация во Франции в 1856 г. второй крупной работы Токвиля "Старый порядок и революция" стала настоящей сенсацией. Сразу же последовало два ее английских перевода - в Америке и Англии, а также немецкий перевод в 1857 году⁷. В июне 1858 г. началась большая совместная работа Чижова и Батенькова. Батенькову было предложено перевести книгу Токвиля ("по 3-му изданию 1857 г. в Париже")⁸ с целью публикации ее при посредничестве Чижова. "Эту книгу, - писал Батеньков - нахожу я весьма надобного в настоящее время, потому особенно, что крайне резко наши политические писатели разделились на два противные стана, какой-то дуализм. Но забыли потребности публики в своей борьбе. Почему весьма бы полезно было провести какую-нибудь независимую черту, не говоря уже, что предмет во многом для нас наставителен, и как решительно нерусский, не может быть основательно порицаем"⁹. Не вполне ясны причины, по которым не вышел в свет батеньковский перевод Токвиля. Возможно, одно из объяснений крылось в финансовых затруднениях Чижова. Вполне вероятно, что не были преодолены и цензурные препоны - перевод принадлежал бывшему государственному преступнику, декабристу. Хотя само намерение одного из ярких представителей русских славянофилов Чижова осуществить первый перевод Токвиля подтверждает то, что славянофилы "считали Токвиля за своего". "Западным славянофилом" называл Токвиля Ю. Ф. Самарин¹⁰.

В канун Великих реформ Батеньков, работая над переводом Токвиля, посвятил своему пониманию демократии и централизации раздел "Вместо заключения (от переводчика)". "Кажется, автор, - писал Батеньков, "во многих местах несколько сбивчиво употребляет слово "демократия". По его мнению, "централизация имеет дело непосредственно и исключительно с природой, включая в нее и человека; вполне пользуется мыслию народа и его страстями, по мере того, как они сосредо-

точены в ее руках". Хотя самому Батенькову не удается ясно определить понятие, четкой дефиниции которого не дал Токвиль ". Он пытался сформулировать понятие демократия как "самодержавие народа" или "народомыслие..." не разлучаться с народомыслием"¹².

События 1857 и 1858 гг. в России вовлекали современников в водоворот общественной мысли и грядущих преобразований, когда в опубликованных для всеобщего сведения рескриптах дозволялось создание губернских дворянских комитетов по улучшению быта помещичьих крестьян, и излагалась первая правительственная программа реформы. Критическим откликом на нее стала Записка А. М. Унковского и А. А. Головачева "О недостатках правительственной программы крестьянской реформы". Дата 25 декабря 1857 г. поставлена Батеньковым на его "Заметках по крестьянскому вопросу", которые он намеревался направить А. Ф. Орлову, председателю Секретного комитета по крестьянскому делу. В сопоставлении текстов выявляется одна общая черта. И тверские либералы, и Батеньков обеспокоены возможным сохранением вотчинной власти помещиков, власти-привилегии. Батенькова не устраивает разрешение вопроса в сторону патримониального превосходства прежних помещиков: "каким образом можно быть Господином населенной вольными людьми территории". В Твери высказывались опасения, что "владелец, имеющий в своем имении и полицейскую, и судебную власть принужден обращаться к телесным наказаниям, обязанный же и государственною службою он переносит и в служебную деятельность это неуважение к личности человека"¹³.

Хотя Батеньков скептически относился к "народоуправству" без надлежащей политической культуры, но бюрократическая централизация в управлении страной не устраивала его, отмечавшего, в частности, что "Россия не есть политическое (органическое) тело, а вотчина, в которой все должностные лица суть управители крепостного имения". Авторы тверской записки настаивали на приглашении к участию в местном управлении "всех прочих свободных сословий, тем более, что они по образу жизни и мыслей более тяготеют к крепостному состоянию, нежели к дворянству", настаивали на "присутствии депутатов их в комитетах, что обеспечило бы справедливое разрешение вопроса". В своих работах Батеньков постоянно размышлял об "исключительной службе централизации", замечал, что "у нас все лежит на правительстве и в нем самом. Областные учреждения не имеют самодеятельности". Таким образом, аналогии с соображениями Токвиля на русской почве в преддверии реформ выглядели весьма актуальными.

Не менее важно отметить понимание сущности децентрализации законодателями, представителями "просвещенной бюрократии". Комиссия Н. А. Милютина, разрабатывавшая земский проект, была заинтересована при сохранении самодержавной власти в широкой децентрализации местного управления. В воспоминаниях П. Д. Стремоухова говорилось, что в 1859 г. он читал "в рукописи замечательную статью об административной централизации, приписываемую Н. А. Милютину, которая представляла собой отражение идей знаменитого французского историка"¹⁴.

Рассматривая отзывы об историческом наследии Франции в сфере местных преобразований, которые появлялись в русской публицистике, следует остановиться на работе, без указания имени автора, "Попытки местного самоуправления во Франции", опубликованной в 1862 г. в "Русском вестнике". "Франция, считающаяся родоначальницей либеральных идей, центром, из которого они распространяются по материку всей Европы, - утверждал автор статьи, - отстала в их практическом применении почти от всех европейских стран... Вместо гражданской свободы и местного самоуправления мы находим во Франции всепоглощающее начало правительственной централизации...". Автор усматривал в истории административной жизни Франции "только один момент, когда проявилось стремление к правильному распределению административной деятельности между всеми частями страны: этот опыт развития местного самоуправления принадлежит дореволюционной монархии Людовика XVI, когда действовали идеологи провинциальных собраний Тюрго и Неккер"¹⁵.

Провинциальные собрания (генеральные штаты), взгляды Тюрго и Дюпона на характер управления на местах (принцип самоуправляемых автономий) обращали на себя пристальное внимание русских авторов. В феврале 1879 г. в Киевском университете с публичной лекцией на эту тему выступил И. В. Лучицкий, отмечавший, что "редкое провинциальное собрание не прибегало к своим архивам или историческим воспоминаниям и хроникам, чтобы доказать неотъемлемость права быть превращенным в полноправные штаты, редкое не заявляло, что в даровании более широкой свободы и самоуправления коренится существеннейшее и необходимейшее средство спасения"¹⁶.

Если иметь в виду, что именно в это время разрабатывалась "Конституция" М. Т. Лорис-Меликова, то становится понятным, что подобные выступления крупных ученых, издававшиеся в виде популярных брошюр, демонстрировали соприкосновение "чистой науки" с публицистикой. И в дальнейшем специальные сочинения на эту тему находились на стыке жанров. В них соединялись черты исторического исследования, политико-правового трактата, публицистического выступления¹⁷.

В последней четверти XVIII в. во Франции формируется политическая теория местного управления нового времени. Об этом свидетельствует "индивидуалистический федерализм" утилитарной школы (замена государства свободным союзом небольших общин), доктрины физиократов, сторонников возникающего из практики общественного управления, отличного от правления (gouvernement). Появляется новый словарь, в котором различаются власть центральная и власть местная. Тюрго, Неккер, Дюпон де Немур выступали с проектами реформ, предлагая ввести принцип самоуправляющихся автономий с различной степенью самостоятельности собраний граждан по сословиям - приходские собрания - муниципальные собрания¹⁸. В 1774 г. Тюрго представил королю план местной организации управления - в каждом приходе образовывалось собрание из поземельных собственников, не законодательного, а совещательного характера. Об интересе к этому в России свидетельствовали работы Муравьева "Тюрго, его ученая и административная деятельность" (М. 1958), Афанасьева "Главные моменты министерской деятельности Тюрго" (Одесса. 1884).

Вместе с тем, преобладание централизованного государственного принципа как отличительной черты французской административной системы в течение нескольких столетий, предшествовавших революции, рассматривалось в связи с "воспитанием, которое получил французский народ при Старом порядке", акцентировались "характерные условия современной французской жизни", что "медленно и прочно выработаны ранее 1789 г... и народ вполне усвоил взгляд, что о всех общих делах должно заботиться централизованное правительство"¹⁹.

Такое понимание исторических фаз административной жизни Франции было довольно распространено. Труд Токвиля по своей хронологии не доходил до революции, книга являлась историей французской мысли и общества двух-трех поколений перед революцией. Анализируя причины проведенной в 1800 г. наполеоновской централизации, она объясняла характер и причины административной реформы Бонапарта тем, что два века (до 1789) управления через интендантов изгнали из 3/4 государства всякое подобие земской жизни, уничтожили все признаки провинциальной обособленности и самостоятельности. И если в первые годы революции ненависть к системе местного управления, а именно к интендантам дореволюционного периода, увлекла общество и законодателей в противоположную сторону - самостоятельности и избираемости местных властей с 1789 г., то затем в силу указанных обстоятельств стало возможным установление "демократической диктатуры".

В России уже к началу XX столетия, благодаря фундаментальному исследованию П. Н. Ардашева "Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка. 1774 - 1789. Провинциальные интенданты" было, по словам Н. Кареева, "доказательно опровергнуто мнение Токвиля об интендантах, как о молчаливых и безусловно послушных орудиях центральной власти". Ардашев проследил также в деятельности интендантов практическое влияние физиократии. А в отдельном очерке, вышедшем уже в 1905 г. под названием "Администрация и общественное мнение во Франции перед революцией", Ардашев называет интенданта "просвещенным магистратом", а многие из них находились в переписке с Вольтером, были членами европейских академий²⁰.

Муниципальная власть революционной Франции в качестве предмета обсуждения не стала достоянием полемики в периодических изданиях или популярных выступлений в печати. Тон задавали иные оценки, как, например, предпринятое в 1870-е годы экономистом, общественным деятелем сенатором В. П. Безобразовым рассмотрение земских учреждений рядом с подобными им в Западной Европе, где французский опыт с его "праздным парламентаризмом" и "столкновениями общества и государства" оценивался приверженцем постепенного реформирования Безобразовым, безусловно, негативно²¹. Охотно цитировали Ламменне, рассуждая о том, что во Франции как город, так и провинция страдают централизацией, производящей "апоплексию в центре и паралич в конечностях".

Однако принципиальные основы функционирования учреждений местного самоуправления в XIX в. (выборность, имущественный ценз, структура органов исполнительной и распорядительной

власти, подразделения, ведающие практическими делами) были созданы в ходе французской революции. Коренное переустройство местного управления в годы революции началось с первоочередной задачи, выполненной Учредительным Собранием в "Декрете об организации муниципальной власти в провинции" 14 декабря 1789 года. Он обусловил единообразную организацию всех городских и сельских общин Франции ("nouvelles Municipalites")²². Собственно, под новым наименованием "муниципалитета" сохранялись коммуны в количестве 44 тыс. 828, в которых создавались муниципальные советы, избираемые активными гражданами ("citoyens actifs"), плательщиками прямых налогов, уплачиваемых в объеме не меньше стоимости трех рабочих дней ежегодно²³.

На основе имущественного ценза осуществлялось избрание мэров, избирались 3 члена муниципального совета в общине, где менее 500 жителей и 21 в общине, где более 100 тыс. жителей. Обычный орган, занимавшийся текущими делами, муниципальный совет являлся администрацией коммуны и кантона. Осуществлялось также избрание нотаблей, вместе с членами муниципального совета они образовывали генеральный совет общины (решал более важные дела). Новое административно-территориальное устройство было закреплено законом 22 декабря 1789 г., создавшим вместо провинций 83 департамента, 500 округов-дистриктов и 4730 кантонов. Законы 1 января 1790 и 26 февраля 1790 г. были посвящены дальнейшей организации департаментов.

Упразднив единоличную власть интендантов, революция создала в новообразованных ею департаментах власть коллегиальную. Это была попытка основать местное управление на началах самоуправления. Провозглашенное "Декларацией прав человека и гражданина" 26 августа 1789 г. избирательное право, нормы которого будут конкретизированы конституцией 1791 г., впервые давало возможность личности, а не сословию или же административно-территориальной единице, участвовать в выборах, в том числе в местные учреждения. С 10 августа 1792 г. всеобщее избирательное право сменило цензовую систему, хотя отголоски цензовости остались и позже²⁴.

Французские революционные идеи оказали влияние на развитие начал конституционализма в государствах континентальной Европы. Под их воздействием сформировалась бельгийская конституция 1831 г., по которой осуществлялось конституционное регулирование самоуправления, и которая сыграла, в свою очередь, важную роль в развитии германского конституционного права.

Но ни перспектива конституционного развития, ни регулирование местного общественного управления в русских изданиях глубоко не затрагивались. Возобладал критический взгляд на неприемлемость крайних форм преобразования земской жизни. По словам Безобразова, "столкновения общества с государством сделались нормальными во Франции, которая несмотря на все свои бесчисленные конституции, поставила общество за дверьми государства; французское общество и врывается в государство насильственными переворотами и такими же переворотами из него изгоняется". В этом понимании французской модели он был солидарен с зачинателем сравнительного подхода к институтам самоуправления во второй половине XIX в. князем А. И. Васильчиковым, чей труд "О самоуправлении. Сравнительный обзор русских и иностранных земских и общественных учреждений", впервые опубликованный в 1869 г., выдержал несколько изданий. Выбор иностранных государств в данном сопоставлении был традиционным для предшествующей либеральной публицистики и для будущей русской историографии. Так, у Васильчикова мы видим английский self-government в качестве "утвердительного" примера местного самоуправления и "отрицательный" пример "французской административной централизации"²⁵.

Русские обозреватели имели в виду последствия наполеоновской централизации. 28 плювиоза VIII года Республики (17 февраля 1800 г.) консульское правительство, возглавляемое Наполеоном, утвердило "административную хартию" о создании во Франции новой системы местного управления. Она уничтожала введенное революцией выборное самоуправление, которое сменила чрезмерно централизованная, иерархичная система префектур. Отныне в каждый департамент назначались префекты, префект назначал мэров и субпрефектов в городах. Они несли ответственность перед префектом, как и утверждаемые им же муниципальное собрание и "совещательный" главный совет. Полномочия первого консула позволяли ему осуществлять собственный контроль над администрацией на местах. Согласно ст. 41 Конституции VIII года, "первый консул по своему усмотрению назначает и отзывает членов местной администрации"²⁶.

Фактическая ликвидация Наполеоном местного самоуправления периода революции объяснялась опасением оппозиции на местах, военными целями, а также неурядицами в местном управле-

нии в революционную эпоху²⁷. В этом отношении революция "продолжила унифицирующую и централизаторскую тенденцию абсолютизма, которая наиболее полно воплотилась в бонапартизме"²⁸. Военные цели Бонапарта вели к "административной нивелировке по французскому образцу", к тому, что французские учреждения и наполеоновский централизм распространялись на завоеванные Наполеоном территории, включая русские области в 1812 году. С началом Отечественной войны на оккупированной территории французы придали форме организации местного управления ту, что была известна им по собственной практике и отвечала всепоглощающим задачам военного управления. В русских губерниях были созданы французские муниципалитеты с характерным преобладанием в них правительственного элемента и бюрократической опеки²⁹.

В последующие десятилетия муниципальное самоуправление пыталась восстановить июльская монархия, но, как замечал в своих "Парижских письмах" Н. Греч: "При восстановлении Бурбонов удержаны были учреждения Наполеона, переменились только лица". Русские авторы критически оценивали усиление префекторапьной системы при Наполеоне III в 1852 г. и ее последствия³⁰.

В 1890-е гг. французский опыт самоуправления был рассмотрен в специальном обзоре "Органы местного управления и местные повинности во Франции", вышедшем из Департамента окладных сборов Министерства финансов. Не последнюю роль в проявленном внимании к институтам Франции сыграл складывающийся в эти годы франко-русский союз.

Научный и общественный резонанс в России середины XIX - начала XX в. взгляда континентальной Европы на "идеальную" модель английского местного самоуправления. Задаваясь вопросом, насколько самостоятельны были взгляды русских авторов на "классическое" английское самоуправление, можно утверждать, что английскую модель (и, в связи с ней, прусские реформы местного самоуправления) в России воспринимали опосредованно, под сильным воздействием германской государственно-правовой школы. Так, при рассмотрении земских учреждений рядом с подобными им в Западной Европе Безобразовым подчеркивалась необходимость их "встроенности" в государственное управление. Взяв за образец английскую систему местного самоуправления, Безобразов одобрял, в частности, назначение правительством (а не выборы населением) английских мировых судей, считал полезным это заимствовать, относил к недостаткам российского земства "господство выборного начала". Особый интерес у него вызывало реформирование в начале 1870-х годов местного самоуправления в Пруссии. В положительном смысле он оценивал прежде всего мероприятия, ведущие к огосударствлению германского самоуправления, например, обязательную, почетную и безвозмездную службу имущих классов в виде повинности перед государством в органах самоуправления, "сочетание при их создании принципов выборности и назначения". К разработке темы в редактируемом Безобразовым многотомном "Сборнике государственных знаний" приступил тогда же историк права Градовский. "Выборное начало" представлялось ему, как и Безобразову, отнюдь не единственно возможным механизмом формирования органов местного самоуправления, для подтверждения чего Градовский опять-таки обращался к специфике английской модели. Полемизируя с суждениями французских публицистов середины века (Батби, Реньо), Градовский разделял административную децентрализацию и собственно самоуправление, указывая на развитие в последнем общественных элементов³¹.

Большое влияние на взгляды отечественных авторов XIX в., прибегавших к сравнительному анализу в вопросах теории и практики самоуправления, оказали идеи и концептуальные подходы профессора права Берлинского университета Г. -Р. фон Гнейста (1816 - 1895 гг.). Русскому читателю он был известен прежде всего как "поклонник английского self-government". Выдающееся место среди работ Гнейста занимали труды по истории и современному устройству государственной и административной жизни Англии. В 60-е - 70-е годы XIX в. им были опубликованы такие исследования, как "Историческое и современное английское общественное устройство и самоуправление", "Самоуправление, общинное устройство и административные суды в Англии", "Английское административное право", "Современное английское административное право в сравнении с германской системой управления" и др. Гнейста именовали "политиком права" (в качестве крупнейшего знатока конституционного права он даже преподавал его основы кронпринцу, впоследствии императору Вильгельму II). По своей политической ориентации он принадлежал к правому крылу либералов прусской Палаты депутатов и имперского рейхстага. В создании в 1873 г. новой прусской окружной и провинциальной организации была осуществлена значительная часть проекта, предло-

женного Гнейстом. Русский перевод его фундаментального исследования "История государственных учреждений Англии Рудольфа Гнейста" (М. 1885) появился раньше каких-либо переводов его работ на английский язык. Более того, англичане издали у себя лишь часть его "Истории английской конституции", да и эта книга оказалась в Англии почти незамеченной и мало понятой³². По Гнейсту, благодаря самоуправлению английское общество участвует в государственном управлении. Безвозмездная служба шерифов, мировых судей, надсмотрщиков дорог была особенно привлекательна для Гнейста, отрицавшего необходимость выборности для должностных лиц. Эти назначенные должностные лица обеспечивают проведение в местном управлении воли центральной власти. Основополагающим в теории Гнейста стало требование от имущих классов личного и безвозмездного труда в государственном управлении, осуществившееся, кстати, в ходе реформ в Германии.

Особая судьба была уготована трудам Гнейста на европейском континенте. Знакомство с его идеями и отклики на них начались в России задолго до перевода одной из его основных работ. Специальный разбор теории конституционализма и самоуправления Гнейста, "прочного достояния политической и социальной науки", принадлежал правоведу А. Назимову³³.

"Глазами Гнейста" воспринимали английскую систему местного самоуправления Безобразов и Градовский, считая возможным вслед за германским государствоведом перенесение ее отличительных черт в свою страну. После смерти немецкого ученого вышел русский перевод биографического очерка о нем О. Гирке. Критическому осмыслению "массивные труды" прусского ученого одним из первых подверг М. М. Ковалевский. Как специалист по средневековой истории Англии, он упрекал Гнейста в недостаточном знании источников, в произвольном толковании происхождения английского мирового института. Как общественный деятель и сторонник демократических реформ, он иронически отзывался о вере Гнейста в эффективность работы назначаемых правительством должностных лиц, которые будто бы "не зависят от сословных влияний и преданы всецело служению одной правде"³⁴.

Редлих против Гнейста: "спор" корифеев германской государственно-правовой и административной школы об английском "self-government'e". (Редлих VS Гнейст). В начале XX в. авторитет Гнейста в области правового и сравнительно-исторического изучения институтов самоуправления оказался серьезно поколеблен не только в российской, но и в европейской науке в целом. Во многом это произошло в связи с появлением работ австрийского ученого и общественного деятеля И. Редлиха³⁵, труд которого "Английское местное управление" был издан в России в 1907 - 1908 годах. Автор продемонстрировал в нем резкое неприятие учения Гнейста о самоуправлении как управлении местностью почетными должностными лицами, учения, покоящегося на прочном, как казалось, фундаменте "классической" английской модели. Однако заметной тенденцией ее эволюции, начиная с реформ 1830-х гг., стала последовательная демократизация, в ходе которой мировые судьи, в частности, лишались административных функций - они передавались выборным представителям местного населения. Редлих не мог согласиться с тем, что немецкий ученый оценивал данные реформы как процесс упадка и разрушения. Характерно, что в России в канун революции 1905 г. и последовавший затем "думский" период это не воспринималось как академические споры двух профессоров, по сути, одной, германской, школы. Русская исследовательская мысль приветствовала "замечательную книгу" Редлиха³⁶.

За Гнейстом в свою очередь было по праву закреплено звание корифея государственной школы самоуправления. К его заслугам следует несомненно отнести возбуждение особого интереса к вопросам самоуправления в научных, общественных и политических кругах континентальной Европы во второй половине XIX века. Кроме того, как справедливо отмечал Виноградов, при всей односторонности теории Гнейста в его книгах "сильнее всего выяснены условия помещичьего самоуправления, так называемой сквайрархии, которой принадлежало преобладание в земской жизни Англии с конца XIV до начала XIX века"³⁷.

В англоязычной научной литературе восприятие теоретического наследия Гнейста и по сей день происходит опосредованно - его идеи известны лишь в критическом изложении И. Редлиха. Высокая оценка места Гнейста в разработке теории местного самоуправления была дана британским историком Б. Кейт-Лукасом "В защиту Гнейста". Автор высказал определенные опасения по поводу бюрократизации местного самоуправления³⁸. Изощренность манипуляций с массовым сознанием, использование механизмов избирательных технологий электронного века, бюрократизация, отда-

ленность от населения коррумпированных чиновничьих слоев, приумножающихся в органах местного самоуправления, - все это хорошо знакомые и больные вопросы нашей действительности.

Английское самоуправление и его поклонники в России. "Английское влияние" сказалось, прежде всего, в том, что усвоение русской политической лексикой нового понятия "самоуправление" началось не раньше 50-х - 60-х годов XIX в. с буквального перевода - кальки с английского "self-government", "само-управление".

В труде А. И. Васильчикова встречается прямое свидетельство современника на этот счет: "Слово "самоуправление" переведено буквально с английского Selfgovernment; вместе с переводом перешло не только к нам в Россию, но и в Германию и во всю Европу". В книге американского историка Фредерика Старра отмечалось, что до 1856 г. в России не было понятия, обозначавшего общественное участие в местных делах, даже "Толковый словарь" В. И. Даля предлагал "самоуправство" как единственно близкую корневую форму. Вследствие чего, по мнению автора, и было скалькировано в "само-управление" английское "self-government), подобно тому, как французский термин "decentralisation" стал "децентрализацией", а то, и другое, в свою очередь, было призвано демонстрировать крайнее неприятие бюрократического правления³⁹.

Хотелось бы уточнить, что из традиционного института крестьянского самоуправления ("общество", "мир") вышли не исчезнувшие по сей день из нашего языка выражения "всем миром", "всем обществом" именно для определения совместного участия в общих делах. Термин "земский" такого всеобъемлющего смысла не имел, хотя и широко употреблялся до реформы Александра II в значении "местный" (например, "земские повинности"). Что касается слова "земство", то с 60-х годов XIX в. оно стало обозначать новые учреждения, заведующие местными хозяйственными делами (земская управа, земское собрание с земскими гласными). Действительно, в "Толковом словаре живого великорусского языка" Владимира Ивановича Даля (вышел в 1863 - 1866 гг.) самоуправление объяснялось лишь как "управа самим собою, знание и строгое исполнение долга своего". Правда, здесь же добавлялось - "в Америке развито общественное самоуправление, участие и помощь каждому в охранении порядка, без пособия от правительства, но нередко оно доходит и до самоуправства"⁴⁰.

В период работы милютинской комиссии над земским проектом в Париже вышла брошюра председателя Симбирского дворянского комитета гр. В. П. Орлова-Давыдова, утверждавшего, что "self-government" есть "управление посредством большой собственности", что "self-government" есть способ управления более "дешевый против правительственной администрации". Опасение крупного дворянства, что земский исправник, назначенный от короны, как это предлагалось земским проектом, посягнет на права дворянства, приводило в искаженном виде к иностранным параллелям⁴¹.

Парадоксальным образом на русской почве прививался термин, который не имел широкого распространения в Англии ни в прошлом столетии, ни в нынешнем и даже не остался в языке англичан, говорящих просто "местная власть", "местное управление".

Когда в 1899 г. известные британские социалисты Беатрис и Сидней Веббы приступили к изучению этого института, ими двигал отнюдь не академический интерес, а желание понять, в чем же притягательная сила "союзов местных жителей", не могут ли они явиться организационными формами, альтернативными жесткости капиталистической системы. Иначе говоря, в поисках более справедливо устроенных образований социальной жизни Б. и С. Веббы обнаружили в своей стране действующее местное самоуправление с такими глубокими корнями, что они посчитали необходимым исследовать его историю. Результатом этого исследования стал 11-томный труд, посвященный развитию английского самоуправления с 1689 по 1835 гг. "Трудно поверить, - замечали авторы, - но до середины XIX века сам термин "local government" не употреблялся. Мы обнаружили, что выражение "local self-government" (местное само-управление) стало распространяться во второй четверти XIX в., главным образом, благодаря фон Гнейсту и Д. Тульмину Смиту. Но уже в третьей четверти века получило распространение выражение "local government". В передовой статье "Times" от 15 декабря 1856 г. оно было как бы официально закреплено. По уточнению Кейт-Лукаса, словосочетание "local government" впервые встречается в отчете королевской комиссии по муниципальным вопросам в 1835 году. Однако тогда даже и не подразумевалось, что существует некое устройство или порядок в стране, которые могут быть описаны, как "местное самоуправление"⁴².

Его происхождение связано с выступлениями английского публициста ранневикторианского периода Д. Т. Смита, пишущего на правовые темы. Возмущаясь тем, что он именовал в своих книгах и памфлетах "правительственным деспотизмом" (а именно: деятельностью направленных из центра в графства инспекторов, призванных контролировать, как решаются "на местах" проблемы, порождаемые распространением нищенства, плохими условиями фабричного труда, а также состоянием образования и здравоохранения), Смит настаивал на минимуме вмешательства центрального правительства в дела местного общества, утверждая, что со времен англо-саксонского завоевания величайшим по значению фактором успешности управления в государстве являлось "местное самоуправление"⁴³.

Итак, если для единомышленников и последователей Смита истинные начала самоуправления представали в виде уитенагемота, фолькмота и других средневековых форм идеализированного "золотого века" народного самоуправления, что в Англии середины XIX в. казалось причудами "готического Возрождения", на европейском континенте - в Пруссии, во Франции и в России - английский self-government не без посредничества Гнейста был воспринят как откровение. Почва для этого была подготовлена. Заметим, что калькой с английского "self-government" стало в это время и немецкое "самоуправление" - Selbstverwaltung⁴⁴.

В популярных очерках русские путешественники описывали "общественный быт" Англии, сопоставляя его с земскими учреждениями. Несколько примечательных черт казались им особенно интересными. Местное управление в Великобритании издавна осуществляли "естественно сложившиеся местные союзы граждан". Вплоть до наступления " века реформ", начавшегося с Акта о реформе парламента 1832 г., Закона о бедных 1834 г. и Закона о муниципальных союзах 1835 г., центральная власть предоставляла им возможность "самоуправляться" на основании местных обычаев или местной юрисдикции. Это объяснялось стойким сохранением в Англии обычного права - Common Law⁴⁵.

До реформ 30-х гг. XIX в. в стране не существовало какого-либо общепринятого типа местной администрации. При огромном множестве исключений и частных примеров несколько традиционных типов местной власти тем не менее можно выделить. Это, во-первых, собрания прихожан в каждом приходе, обладавшие самыми широкими полномочиями. Для обозначения имевшей глубокие корни в прошлом традиционной системы английского местного управления исследователи указывали на подчинявшиеся обычному праву методы приходского управления. Характерно, что полной ликвидации старых методов местного управления, отличавших доиндустриальное общество, не наблюдалось и позже. На традиционность этого института обратил внимание Гнейст, утверждавший, что "английские общины отнюдь не могут быть рассматриваемы как провинциальные парламенты"⁴⁶.

Местное самоуправление Великобритании осуществлялось в пределах трех основных единиц административного деления, установившихся с периода позднего средневековья, примерно с XV века. Это приход (parish), выросший из церковного прихода, это графство и город, с правами самоуправления (в Англии и Уэльсе они именовался "borough", а в Шотландии "burghs", отсюда "бург", "бурги"). Все функции управления, включая полицейскую и судебную, исполнялись населением. Приходское самоуправление в Англии учитывало не только право жителей участвовать в делах прихода и исполнять поочередно функции должностных лиц. Открытое собрание прихожан было единственным народным собранием, которое (кроме Палаты общин) имело право устанавливать местные налоги, некоторые современники говорили по этому поводу - "первое явление демократии в Англии - право голоса простых людей в приходских собраниях, голосующих за тот уровень налогов, который казался им приемлемым"⁴⁷.

Налицо несомненная влиятельность низовой особой приходской организации, которая возникает в сельских общинах Англии не позднее XIV в. и предназначается первоначально для удовлетворения светских потребностей церковной жизни. Приходские организации начинают со временем служить задачам гражданского управления. Эта английская "мелкая земская единица", представленная в приходе и собрании прихожан, к 1835 г. насчитывала более 15,5 тысяч⁴⁸.

Управление местностью осуществлялось не при посредстве чиновников-бюрократов, зависимых от правительства, а при помощи людей местных, от правительственной власти независимых. Местная администрация, таким образом, представляла собой общественные элементы, состояла

из членов общества скорее, чем из чиновников. Сфера самоуправления образовывалась управлением "по законам и чрез законы (в противоположность бюрократическому или приказному управлению, которое есть управление по предписанию начальства)"⁴⁹.

Прежде всего, это обладающий большой властью институт квартальных сессий мировых судей каждого графства, где решались вопросы судебного и административного характера. Надзор обеспечивался мировыми судьями, которые назначались королевской властью. Пределы их компетенции распространялись на графство. Они несли ответственность за состояние всех местных дел, следили за отчетностью и участвовали в назначениях. В их непосредственные функции входило наблюдение за надлежащим состоянием мостов и дорог, они издавна были гарантами мира в пределах графства, рассматривали гражданские и уголовные дела. Назначение того или иного лица мировым судьей происходило путем выдачи ему королевской властью специального патента. Для назначения в мировые судьи требовался имущественный или земельный ценз в 20 фунтов в год, хотя возможно было назначение JP лиц, не обладавших требуемым цензом⁵⁰.

По аналогии с британскими традициями в конце 1850-х гг. в России дворянство настаивало на необходимости создания "института мировых (мирных судей), в котором заключается вся будущность русского дворянства, которое чрез него сохранит свое историческое значение во главе развивающегося общества (пример - Англия с их JP)"⁵¹.

В противопоставлении сильной территории с ее исторически сложившимся административным делением, местными правами и привилегиями, с одной стороны, и могущественной объединяющей силой монархии, закона, парламента, с другой, институт мировых судей, осуществлял взаимодействие между центром и территориями. Хотя власть мировых судей определялась парламентскими указами, на деле их исполнительная независимость простиралась до полной автономии. Их деятельность, кроме того, освящалась морально в таких отзывах: "Честный английский джентльмен хорошо знаком с местными интересами, и он всегда выше подозрений в своекорыстных интересах". Замечая, что "Англией управляют мировые судьи", А. Токвиль относил это к "аристократическому" темпераменту англичан, однако понятие "аристократический" использовалось им в широком смысле слова. Он выделял нравственный облик землевладельческой элиты как целого, не относя это лишь к английской аристократии как таковой. В 1833 г. он писал, что хотя "мировые судьи подвергаются прямым нападениям, и в частностях, и в целом - общественное мнение против них не восстановлено. Необходимость в переменах не столь заметна, и люди спокойно дают управлять собой тем, кто не происходит из их рядов". Институт мировых судей успешно противостоял давлению новых имущих классов, предпринимателей, торговцев. В 1836 г. герцог Букингемский заметил по этому поводу - "я придерживаюсь правила воздерживаться от приема в мировые судьи тех, кто занят в промышленности". Фабриканты и купцы, продолжал он, скомпрометировали свою беспристрастность как потенциальные мировые судьи, находясь в постоянном контакте с низшими слоями общества, что не способствует их юридической независимости. Иностранные путешественники, оказывающиеся в провинции после пребывания в культурной "империи" Лондона, были потрясены силой здешней подлинной своеобычности. Разнообразные культурные учреждения сельской Англии - от деревенских праздников, местных клубов, прихода как такового, местных газет и балов, устраиваемых в связи с выездными сессиями суда присяжных в графствах, словом, оживленная и независимая приходская жизнь демонстрировала сильно выраженное территориальное своеобразие⁵².

Недостаточная эффективность сложившейся системы "местных союзов" в Великобритании обнаружила тем не менее себя с процессами индустриализации и урбанизации на рубеже XVIII и XIX веков. В первой четверти XIX в. приходское управление перестало справляться со своими функциями в перенаселенных городах. Последствия индустриальной революции привели к обнищанию 10% всего населения. 9 чел. из 100 содержались в 1818 г. за счет налога о бедных (попечение о них берет начало в елизаветинском Законе о бедных 1601 г.). С 1784 по 1832 гг. налог на бедных возрос с 2 млн. ф. ст. до 7 млн. ф.ст.⁵³. Стала насущной потребность в создании специальных органов представительной власти в графствах с целью более строгого контроля налогоплательщиков за расходованием средств. Билль об улучшении закона о бедных 1834 г. и Билль о муниципальных корпорациях 1835 г. стали реакцией на "финансовую безответственность" старых административ-

ных методов. Наряду с аристократией торгово-промышленная буржуазия на основе высокого имущественного ценза стала участвовать в местном самоуправлении.

С созданием Союзов приходов произошло укрупнение приходской организации - от маленьких неэффективных в новых условиях приходов с их общественными должностями к Союзу приходов, достаточно сильной административной единице, способной нанимать служащих для ad hoc подразделений, строить работные дома.

Существенно отметить различное положение землевладельческой элиты в местном управлении Англии и России. В свое время М. Раев подчеркивал, анализируя последствия политики Екатерины II в отношении дворянства, что она не привела к подлинному дворянскому самоуправлению и корпоративной независимости дворянства. Власть в России - от полицейской до судебной - оставалась в руках имперской бюрократии и личных представителей самодержца. При некоторых дарованных губернии и уезду административных функциях, даже дворянство не смогло развить какие-либо структуры действительного местного самоуправления. Лучшие местные силы переманивались в столицы, пополняя ряды столичной бюрократии. Автор констатировал нежелание правительства иметь зрелое и полноценное, независимое дворянство "на местах"⁵⁴.

Русское провинциальное дворянство лишь на заключительном этапе разработки проекта земской реформы участвовало в ее подготовке путем обсуждения исходящих от министра внутренних дел П. А. Валуева так называемых "пяти вопросов", ничего, собственно, не решая⁵⁵. Внесенный же Валуевым 26 мая 1863 г. проект земской реформы в Государственный совет, как известно, не был поддержан. При его обсуждении Д. Милютин, М. Корф, Н. Бахтин, А. Суворов, Е. Ковалевский выступили против проекта министра внутренних дел. Они настаивали на ослаблении дворянских привилегий, расширении состава представительства и компетенции земских органов и уменьшении влияния на земство правительственных органов.

Выражаемая дворянством неудовлетворенность своим положением в земских учреждениях, вынуждала в 60-е гг. XIX в. определенную часть гласных выступать с ходатайствами перед правительством о допущении без выборов - по одному лишь имущественному цензу - крупных землевладельцев к участию в делах земства наравне с гласными, удостоенными выборов. В частности, с проектом допущения крупных землевладельцев в земские собрания без выборов выступал М. Н. Катков. Правда, поддержки у земств, за редким исключением, это не встретило⁵⁶. Именно Катков накануне реформ привлекал внимание читателей "Русского Вестника" к достижениям викторианской цивилизации. Но, следуя своему пониманию британской модели местной администрации, он отдавал предпочтение в местных делах фигуре мирового судьи, отказывая крестьянству в каком-либо месте и значении в провинциальной жизни и институтах самоуправления.

В европейском масштабе эти воззрения представляли собой отражение более ранней политической культуры, защитники которой были в британской элите, и в Германии, где, в частности, вдохновляемая построениями Р. Гнейста, "феодальная" партия выбирала ту сторону английского self-government'a, которая наиболее подходила к ее предвзятой идее о представительстве, а именно роли крупного землевладения. В этом она отличалась от либеральной партии, приветствующей реформирование английского self-government'a, участие в выборном представительстве "промышленного" класса. Правовед Назимов замечал по этому поводу: "От введения английского self-government'a континентальные политики ожидали умерения социальной розни и смягчения бюрократического абсолютизма"⁵⁷. Говоря о причинах, по которым он не считает возможным построить все местное управление "исключительно на выборном начале", К. Д. Кавелин писал о "совершенном отсутствии привычки к самоуправлению" в России. "Комбинация" Кавелина - "организация местных учреждений, состоящих из коронных чиновников и выборных, на равных правах"⁵⁸.

От общих рассуждений о зле административной централизации (токвилевский аспект) общественное мнение в эпоху реформ в России избирательно двигалось в направлении поиска (с учетом европейского опыта) вариантов и даже образцов для развития учреждений самоуправления в своей стране. Так как российские реформы осуществлялись мирным путем, "сверху", революционное творчество Франции в этой области казалось неприемлемым. В исторической перспективе само-

державной России ближе всего будет опыт монархической Германии (Пруссии). Отсюда то внимание, даже "ученичество" при знакомстве с достижениями германской научной школы, ориентированной на английские местные "идеальные" учреждения. Идеология транзитивного характера органов общественного самоуправления (передача части своих функций чиновничье-бюрократическим управлением возникающим земским учреждениям и городскому самоуправлению), сословность, нашедшая отражение в куриальной системе местных выборов, и в России, и в Пруссии, "самоопределение" дворянства, теряющего вотчинные, патримониальные привилегии - вот те черты, которые в условиях неизбежной европейской модернизации, проявляющейся и в сфере местного самоуправления в XIX в., становились предметом обсуждения российской законотворческой и общественной мысли.

Примечания

Исследование проведено при финансовом содействии Российского гуманитарного научного фонда и Правительства Калужской области (проект N 07 - 01 - 59117а/Ц)

1. WEBER M. Economy and Society. An Outline of Interpretive Sociology. Vol. 3. N. -Y. 1968, p. 984.

2. ПИСАРЬКОВАЛ. Ф. Московская городская дума. 1863 - 1917 гг. М. 1998, с. 268.

3. ГРАДОВСКИЙ А. Д. Система местного управления на Западе Европы и в России. Сборник государственных знаний. Т. 6. СПб. 1878. Его же. История местного управления в России. Собр. соч. А. Д. Градовского. Т. II. СПб. 1899, с. 22, 26, 39, 47,48. В 1868 г. была опубликована его "История местного управления в России", во Введении, содержавшем сравнительный материал, высказывалось это суждение.

4. ДИТЯТИН И. И. Устройство и управление городов России. Том I. Введение. Города России в XVIII столетии. СПб. 1875. Его же. Городское самоуправление в России. Городское самоуправление до 1870 года. Том II. Ярославль. 1877. СВЕШНИКОВ М. И. Основы и пределы самоуправления. Опыт критического разбора основных вопросов местного самоуправления в законодательстве важнейших европейских государств. СПб. 1892.

5. См. ИСАЕВ С. А. Токвиль в русской дореволюционной публицистике (Приложение). Его же. Алексис де Токвиль и Америка его времени. СПб. 1993; КИТАЕВ В. А. От фронды к охранительству. М. 1972.

6. Голос минувшего, 1914, N 1.

7. The Two Tocquevilles. Father and Son. Herve and Alexis de Tocqueville. On the Coming of the French Revolution. Princeton University Press. 1987

8. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 20, ед. хр. 9, д. 7, л. 6. В этом фонде находится рукопись перевода.

9. Там же, ф. 332, ед. хр. 17, д. 8, л. 1 - 12.

10. ИСАЕВ С. А. Ук. соч., с. 120.

11. МЕДУШЕВСКИЙ А. Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. "Теория демократии и революции А. Токвиля". М. 1998, с. 54.

12. ОР РГБ, ф. 20, ед. хр. 9, д.7, л. 152об.

13. Записка А. М. Унковского и А. А. Головачева о недостатках правительственной программы крестьянской реформы (1857 г.). Публикация А. Д. Яновского. Российский архив. История Отечества в свидетельствах и документах XVIII-XX вв. М. 1992, с. 101.

14. См. МОРОЗОВА Е. Н. У истоков земства. Саратов. 2000, с. 177 - 179.

15. Русский вестник, 1862. Т. 37, N 1, с. 5 - 52.

16. ЛУЧИЦКИЙ И. В. Провинциальные собрания во Франции при Людовике XVI и их политическая роль. Киев. 1879, с. 35.

17. ВЕРЕЩАГИН А. Н. Земский вопрос в России. Политико-правовые отношения. М. 2002, с. 9.

18. ЯЩЕНКО А. Международный федерализм: Идея юридической организации человечества в политических учениях до конца XVI11 века М. 1908; HARDY. W. WICKWAR. The Political Theory of Local Government. The University of South Carolina Press. 1970, p. 1 - 14;GODECHOTJ.Lacontrevolution doctrine et action. 1789 - 1804.P. 1961, p. 16; PETIT-DUTAILLIS С Les Communes francaises. Caracteres et evolution des origins au XVIII-e siecle. P. 1970, p. 261 - 265.

19. ТОКВИЛЬ. Старый порядок и революция. М. 1903, с. 3 - 7.

20. MAILLARD J. Le Pouvoir Municipal a Angers de 1657 а 1789. Т. 1. Presses de I'Universite d'Angers. 1989; АРДАШЕВ П. Н. Провинциальная администрация во Франции в последнюю пору старого порядка. 1774 - 1789. Провинциальные интенданты. Историческое исследование преимущественно по архивным данным. Т. 1. СПб. 1900; КАРЕЕВ Н. И. Отзыв о сочинении П. Н. Ардашева Провинциальная администрация во Франции в после-

днюю пору старого порядка. Т. I. СПб. 1900. Т. II. Киев. 1906. СПб. 1910, с. 3; АРДАШЕВ П. Н. Администрация и общественное мнение во Франции перед революцией. Киев. 1905, с. 5, 91, 93 - 94, 114 - 115, 122 - 123, 129.

21. БЕЗОБРАЗОВ В. П. Земские учреждения и самоуправление. М. 1874, с. 49.

22. Цит. по тексту Декрета, опубликованному в VUATRIN, BATBIE. Lois administrative francaises. P. 1888. Т. 1, p. 98; см. также PETIT-DUTAILLIS C. Op. cit., p. 276 - 277.

23. МАТВЕЕВ В. Ф. Государственный надзор за общинным самоуправлением во Франции и в Пруссии. Казань. 1915, с. 55.

24. "Declaration des Droits de l'Homme etdu Citoyen du 26 aout 1789". Richard Guy. Institutions politiques de la France de Louis XV a Valery Giscard d'Estang. P. 1979, p. 135 - 137; Институты самоуправления: историко-правовое исследование. М. 1995, с. 183.

25. БЕЗОБРАЗОВ В. П. Ук. соч., с. 51; ВАСИЛЬЧИКОВ А. О самоуправлении. Т. I. СПб. 1869, с. X.

26. BASDEVANT-GAUDEMET B. La commission de decentralization de 1870. P. 1973, p. 9. "Constitution de I'An VIII". Richard Guy. Institutions politiques de la France de Louis XV a Valery Giscard d'Estang, p. 175 - 190.

27. МАНФРЕД А. З. Наполеон Бонапарт. М. 1972, с. 310 - 311.

28. МЕДУШЕВСКИЙ А. Н. Ук. соч., с. 50.

29. УЛАНОВ В. Я. Организация управления в занятых французами русских областях. Отечественная война 1812 г. и русское общество. Т. IV. М. 1911.

30. ГРЕЧ Н. Парижские письма с заметками Дании, Германии, Голландии и Бельгии. СПб. 1847, с. 430; ВАСИЛЬЧИКОВ А. Ук. соч., с. 145.

31. БЕЗОБРАЗОВ В. П. Ук. соч., с. 3, 8, 11, 25 - 27, 29; ГРАДОВСКИЙ А. Д. Система местного управления на Западе Европы и в России - Сборник государственных знаний. Т. 6. СПб. 1878; его же. История местного управления в России. Собр. соч. А. Д. Градовского. Т. II. СПб. 1899, с. 22, 26, 39, 47, 48.

32. ЯНОВСКИЙ А. Е. Гнейст Г. -Р. Брокгауз-Эфрон. Энциклопедический словарь. Т. 8а. СПб. 1893, с. 937- 938. GNEIST R. Englisches Verfassungs und Verwaltungsrecht, Berlin, 1857 - 1863; Ibid. Die Englische Communal-Verfassung Oder das System des Self-Govemment (1860); Ibid. Englische Verwaltungsrecht (1867); Ibid. Verwaltung, Justiz, Rechtsweg (1869). KEITH-LUCAS B. Introduction - Redlich J. and Hirst F. W. The History of Local Government in England. Lnd. 1970, p. X-XIII; ГИРКЕ О. Рудольф фон Гнейст. СПб. 1900, с. 7,10 - 11,13. Газета "Сибирская жизнь" сообщала в начале XX в. о приобретении библиотекой Томского университета библиотеки из 10 тыс. названий за счет Сибирского капитала за 10 тыс. марок. Ученик А. Д. Градовского М. И. Свешников в сентябре 1886 г. был послан "для усовершенствования в науках" в Германию, работал в Грейфсвальде под руководством проф. Штерка и в Берлине под руководством проф. Р. Гнейста. GNEIST R. The History of the English Constitution, P. A. Ashworth trans. Ist ed" Lnd. 1886; 1889. MARTIN G. H., MCINTYRE S. A Bibliography of British and Irish Municipal History. Vol. I. General works. Leicester 1972, p. XXX-XXXI.

33. НАЗИМОВ А. Теория конституционализма и самоуправления Рудольфа Гнейста. Ярославль. 1881.

34. КОВАЛЕВСКИЙ М. М. Английская конституция и ее историк. М. 1880, с. 15,24 - 29,32 - 33.

35. См. подробнее: KEITH-LUCAS B. Introduction, p. XIII. Работа "Englische Localverwaltung" (Leipzig, 1901) была переведена на русский язык. РЕДЛИХ И. Английское местное управление. Изложение внутреннего управления Англии в его историческом развитии и современном состоянии. СПб. 1907 - 1908. Иосиф Редлих (1869- 1936) - профессор конституционного права Венского университета, депутат австро-венгерского парламента (1907 - 1918), в котором слыл "немецким либералом". Был назначен министром финансов Австрии. В течение ряда лет читал лекции в Гарварде и Университете Дж. Хопкинса.

36. МАТВЕЕВ В. Ф. Демократизация местного управления в Англии - Вестник права, ноябрь-декабрь 1903 г.

37. ВИНОГРАДОВ П. Г. Предисловие. - Редлих И. Английское местное управление. Т. I, с. 7.

38. KEITH-LUCAS B. In Defence of Gneist-Canadian Journal of Economics and Political Science. Vol. 27. May 1961, N2, p. 247 - 251.

39. ВАСИЛЬЧИКОВ А. О самоуправлении. Т. I, с. 2; STARR F. Decentralization and Self-Govemment in Russia. 1830- 1870. Princeton. 1972, p. 64 - 65.

40. Цит. по ДАЛЬ В. И. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд., испр. и значительно умноженное по рукописи автора. Изд. книгопродавца-типографа М. О. Вольфа. Т. 4. СПб. М. 1882, с. 136. Дефиниция Даля, видимо, была обусловлена широкой известностью в России книги Алексиса де Токвиля "О демократии в Америке".

41. Цит. по МОРОЗОВА Е. Н. Ук. соч., с. 53.

42. WEBB S. and B. The Development of English Local Government. 1689 - 1835. Lnd. 1963, p. 8 - 9; KEITH-LUCAS B. The Unreformed Local Government System. Lnd. 1980, p. 11, 13.

43. HASLUCK E. L. Local Government in England. Cambridge. 1948, p. 2 - 3.

44. KEITH-LUCAS B. In Defence of Gneist, p. 248; HEFTER H. Die Deutshe Selbstverwaltung im 19. Jahrhundert. Geschichte der Ideen und Institutionen. Stuttgart. 1950, S. 5.

45. ЗАРУДНЫЙ М. И Общественный быт Англии. Очерки земства, города и суда с характеристикою соответствующих учреждений Франции и современных преобразований в России. СПб. 1865, с. 1 - 8, с. 63; KEITH-LUCAS B. The Unreformed Local Government System, p. 149.

46. SMELLIE K. B. A History of Local Government. Lnd. 1963, p. 8; KEITH-LUCAS B. English Local Government in the Nineteenth and Twentieth Centures. -The Historical Association. General series 90. Lnd. 1977; ГНЕЙСТ Р. История государственных учреждений Англии. М. 1885, с. 762.

47. BYRNE T. Local Government in Britain. Lnd. 1994, p. 13 - 15; SMELLIE K. B. A History of Local Government, p. 8; KEITH-LUCAS B. English Local Government in the Nineteenth and Twentieth Centuries.

48. REDDLICH J., HIRST F. W. The History of Local Government in England. Lnd. 1970, p. 30.

49. БЕЗОБРАЗОВ В. П. Земские учреждения и самоуправление, с. 13.

50. WEBB S. and B. English Local Government from the Revolution to the Municipal Corporations Act: the Parish and the County. Lnd. 1906, p. V-VI; KEITH-LUCAS B. English Local Government in the Nineteenth and Twentieth Centuries, p. 7.

51. ТРУБЕЦКАЯ О. Материалы для биографии кн. Черкасского. Ч. 1. Кн. 1. М. 1901, с. 140.

52. EASTWOOD D. Governing Rural England. Tradition and Transformation in Local Government, 1780 - 1840. Oxford. 1994, p. 111; PROTHERO G. W. Select Statutes and other Constitutional Documents illustrative of the reigns of Elizabeth and James 1.4th ed. Oxford. 1913, p. 147 - 149; GLASSEY L. K. J. Politics and the Appointment of Justices ofthe Peace. 1675 - 1720. Oxford. 1979, p. 52; TOCQUEVILLE A. de. Journeys to England and Ireland. Lnd. 1858, p. 72.

53. First Annual Reports of Poor Law Commissioners. 1835, p. 6; Abstract of Poor Returns. Lnd. 1815. p. 289.

54. RAEFF M. Political Ideas and Institutions in Imperial Russia. Oxford, p. 122.

55. ГАРМИЗАВ. В. Подготовка земской реформы. М. 1957, с. 69,81.

56. ВЕСЕЛОВСКИЙ Б. Б. История земства за 40 лет. Т. 2. СПб. 1909, с. 33.

57. НАЗИМОВА. Ук. соч., с. 12 - 13, 16.

58. КАВЕЛИН К. Д. Собр. соч. Т. II. Публицистика. СПб. 1898, стлб. 1111 - 1114, 1150 - 1151.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - Т. А. Свиридова:

Комментарии: