Проблемы, связанные со сферой образования, во все времена способны вызвать ожесточенные споры и дискуссии. 30 - 40-е годы XIX в. не стали исключением. В этот период во Франции между собой боролись церковь и Университет за возможность возглавить образовательную сферу. Вполне естественно, что различные общества, объединения и газеты не могли остаться в стороне от этой борьбы.

Активную позицию в обсуждении данного вопроса заняли и республиканцы. Один из республиканских журналистов, Бадо-Ларибьер, в 1845 г. приглашал демократических муниципальных советников строить школы и создавать для школьных учителей такое же достатойное материальное и моральное положение, как у священников или мировых судей. "Пусть каждая коммуна, - писал он, - будет снабжена школьным зданием: учреждение гораздо скорее входит в нравы, когда материальный символ, вроде здания, прикрепляет его к почве"¹.

Вопросы, связанные с образованием, вызвали серьезную полемику между газетами "Le National" и "La Reforme" и даже внутри них. Например, представители "La Reforme" видели в свободе обучения один из необходимых видов свободы². Сторонники более умеренного издания "Le National" считали, что во главе сферы образования должно стоять государство, или как минимум, государство должно тщательно наблюдать за ней³.

Вопрос о свободе обучения был очень важен, так как скрывал еще более серьезную проблему: кого поддержать - Университет или клерикалов. Университет выступал за свободу преподавания и обучения, а клерикалы и духовенство хотели сохранить контроль над образовательной сферой. Поэтому принять или отвергнуть принцип свободы обучения, значило поддержать либо Университет, либо духовенство.

И в данной ситуации "Le National" начал критиковать французский университет, которому были подчинены как средняя, так и начальная школы, за отсутствие морального воспитательного влияния, презрительное отношение к школьным наставникам и учителям и, наконец, привязанность к отжившим методам. Но в то же время газета энергично нападала на притязания клерикалов⁴.

Кушнир Светлана Ивановна - соискатель Воронежского государственного университета.

В "La Reforme" все было неоднозначно. Здесь имела место интересная полемика между ее ведущими деятелями Ледрю-Ролленом и Флоконом. "Государство, - говорил Ледрю-Роллен, - в силу принадлежащей ему власти должно организовать систему общественных школ; индивид в силу принадлежащей ему свободы может открывать частные школы"; но государству принадлежит право выдавать дипломы всем тем, кто намерен заниматься преподаванием. Флокон настаивал: "По нашему мнению, обучение не право, а известная функция", хотя на практике государство могло согласиться и на существование частных школ. На это Ледрю-Роллен отвечал: "Вы говорите, что свобода преподавания - это уступка, делаемая государством индивиду; я утверждаю, что это - право каждого индивида. Вы говорите, что государство отказывается в этом случае от доли своей власти в пользу индивида; я утверждаю, что индивид отрекается здесь от части своих прав, подвергая себя контролю государства"⁵.

По поводу начального образования обе газеты сошлись во мнении, что оно обязательно должно быть бесплатным, a "Le National" добавлял, что бесплатным должно стать и среднее образование для талантливых детей бедных родителей. Свободу обучения газета считала осуществимой лишь после введения этих принципов. Оба издания подчеркивали, что преподавание обязательно должно быть светским. Еще одним условием было требование улучшения положения учителя.

Много внимания газеты, особенно "La Reforme", уделяли дискуссиям между преподавателями в высшей школе, в основном в College de France.

В 1847 г. группа чиновников под руководством министра Сальванди опубликовала проект закона о преподавании правовых дисциплин в высшей школе. Ледрю-Роллен сразу же выступил с критикой этого закона в газете "Press". "La Reforme" подхватила обсуждение этой статьи и законопроекта: "Г. Ледрю-Роллен только что опубликовался в независимой "Press". Превосходная критика законопроекта о преподавании права, представленного комитетом г. де Сальванди. Мы заимствуем у "Press" эту статью, все заключения которой мы принимаем, и в которой демократический депутат объединил имеющиеся у себя столь знаменитые качества писателя, умение юрисконсульта и суждения человека-политика.

Вот как проект Сальванди оценен г. Ледрю-Ролленом: "Этот закон дает права правительству вмешиваться, решать все спорные вопросы, которые могут оказать влияние на существование будущей власти. Чем больше эти вопросы поднимаются, тем больше они требуют деятельности людей, которые стоят у власти. Такова на наш взгляд роль властей в этом законе".

Затем Ледрю-Роллен продолжил свою критическую речь: "Таким образом, мы имеем возможность под аплодисменты порицать его каждый раз, когда он будет действовать; от каждого принятого закона мы, как и все население, ждем того, что он будет рациональным, умным и плодотворным.

Кто-то из министров отдыхает безусловно больше, чем господин Сальванди. Он хочет все абсолютно переделать: разобрать и снова создать. Досуг ему в тягость, а состояние покоя ужасно. К несчастью у него имеется больше пыла, чем размышления, больше темперамента, чем мужественности. Деятельность по агитации очень жаркая, но такая температура продержится недолго.

Он делает много движений, но его бросает то в правую сторону, а иногда в левую, часто назад и очень редко вперед. С претензиями новатора, он только и делает, что переделывает старое, и, взывая к порядку и свободе, в результате возвращается к анархизму и предпочитает его. Его разнообразные инстинкты постоянно противоречат и борются друг с другом.

Это в духе антиномии. И у нас имеются доказательства для этого в представленном законопроекте по поводу преподавания права".

Нельзя не согласиться с безусловным литературным дарованием Ледрю-Роллена, а если учесть, что и свои речи он произносил с не меньшим талантом, то и его роль, как лидера любого движения, в данном случае республиканского, становится абсолютно бесспорной.

В следующей части статьи раскрывается его дарование политика и юриста. Здесь он раскрывает суть законопроекта и его недостатки.

Более того, вопрос о преподавании в его статье играет скорее второстепенную роль. Основное внимание он уделил составлению французского законодательства.

"Итак, несколько слов по этому поводу.

В этом видении науки представлены и необычайная наивность разумных доводов и безумные теории. К счастью, г. де Сальванди в качестве цели указывает преподавание науки права и составление законов; он справедливо упоминает, что правильные законы рождаются из кодексов, которыми управляет гуманность; он говорит о духовных источниках, которые составляют: естественное право, международное право, и об исторических источниках, которые включают историю, договоры, морское право и сравнительные законодательства.

Традиция для него вещь священная и это факт. Но тут вдруг неожиданный удар: он утверждает, что Революция покончила со всем старым законодательством и, что необходимо было создание нового французского законодательства. Однако понять и интерпретировать эти вчерашние законы, которыми располагает наше нынешнее законодательство, мы не смогли бы без помощи римского права. Это разумеется противоречие. Если Революция покончила, если наши законы - вчерашние, она не имеет какой-либо связи с прошлым; все традиции разбиты; Гай и Папиниан должны нам служить не более, чем Зороастризм или Конфуций. Сказать, что Революция что-то создает - запрещая преподавание римского права! Наоборот необходима какая-то преемственность между появившимся в девятнадцатом веке кодексом и приведенным кодеком, созданным две тысячи лет тому назад; сохраняя, напротив, преподавание римского права, мы можем указать на преемственность от кодексов Цезарей, чтобы наше законодательство имело прямую связь с Институтами".

Сальванди в своем проекте преподавания правовых дисциплин утверждал, что обращение к такой науке как философия в принципе не нужно. По его мнению, сознание общества до 1789 г. и так "было в высшей степени философским, или верившим в бытие". К философии слишком часто обращались историки и политики, и ничего хорошего не вышло. Поэтому юристы, которые хотели стать адвокатами, юрисконсультами, нотариусами могли бы изучать философию. А вот тем, кто хотел бы в дальнейшем стать ученым "надо разыскать другие уроки".

Кроме отрицания философии, в законопроекте Сальванди, Ледрю-Роллен находит еще одно существенное упущение. Министр предложил двухступенчатую систему образования: 1. Фундаментальный курс, который обязателен для получения лицензии по специальности. 2. Специальный курс, который обязателен только для будущих докторов.

Но Ледрю-Роллен пишет: "Но здесь имеется странный пробел. Среди обязательного курса для лицензии не представлена такая дисциплина, как государственное право, основного курса и основания правовой системы всего нашего государства. Адвокат, который должен легко оперировать вопросами политического права и уметь их решать, оказывается не будет обязан их изучать; это же правило сохраняется и для докторов...

Какой смысл в этой правительственной логике? Безусловно, политический деятель изучит на практике политику вне школы права. Но это не то признание, которое должен был делать министр... Можно признать, что действительно, для адвоката может быть эта политика и не главное, однако изучение ее на практике службы при дворе, как размышляет министр, очень сомнительно.

Вот такие основные возражения есть у нас по представленному законопроекту"⁶.

Вторая часть законопроекта была посвящена контингенту преподавателей. Согласно постановлению, преподаватели делились на агреже - ученое звание, присуждаемое окончившим полный курс университета по результатам особых конкурсных экзаменов, дающее право на замещение должности преподавателя лицея и некоторых факультетов университета, и профессуру. Профессора имели право возглавить кафедру, а агреже, как правило молодые специалисты, могли только работать на кафедре, и более того, на своих занятиях они должны были доводить до сведения студентов лишь взгляды руководителя кафедры, то есть ту концепцию, которую проповедовало большинство кафедры, и как правило университет. Это давало возможность правительству держать под контролем практически все курсы обучения в вузах и все лекции преподавателей.

Ледрю-Роллен был возмущен такой постановкой вопроса. Он считал, что такое объяснение, как профессора - "защитники традиций" приведет к рутине и развалу процесса образования. Более того, автор статьи утверждал, что не давая возможность высказаться молодежи, не дадут "войти новой жизни, новым элементам и молодым идеям и сильной природе"⁷.

Помимо вопросов об образовании редакции газет обсуждали и другие проблемы. В "Le National" обсуждались вопросы положения рабочего класса⁸. Еще в 1840 г. Марраст писал: "Освобожденные юридически, рабочие еще более чем ранее порабощены. Если ранее рабочего порабощал закон, то сейчас он находится под властью голода, так как нельзя говорить о равенстве голодного рабочего, вынужденного ради хлеба насущного хвататься за любую предлагаемую ему работу на невыгодных условиях и капиталиста, который имеет возможность выжидать, пока голод отдаст ему в руки жертву"⁹.

"Если бы политическая организация к которой мы стремимся, не повлекла за собой улучшение положения низших классов, если бы она не должна была уравновесить силы, разделить трудности, создать единство всех положительных граждан, без насилия и отчуждения, взяв за основу достоинство человека, а за руководящую идею равенство граждан, то мы перестали бы заниматься политикой"¹⁰.

Но "Le National" выступал за улучшение материального и экономического положения рабочих, а не за политические свободы, и в этом его взгляды шли вразрез со взглядами социалистов, да и самих рабочих.

В это время многие трудящиеся требовали свободы коалиций, но коалиции создавали и хозяева предприятий, а преследовались властями только рабочие коалиции. Это вызвало протест "Le National"¹¹, однако газета предлагала лишь равные права для коалиций и возможность договариваться. Редакция издания предложила решать все вопросы по средствам третейского суда и проведения соответствующей реформы, считая третейский суд средством против всех стачек. В состав суда предлагалось включить представителей рабочих, чтобы в суде было равное представительство от хозяев и трудящихся. Предлагалось также отменить рабочие книжки¹², которые являлись своего рода паспортом рабочего, по которому его могла проверить полиция.

В связи с этим небезынтересна программа, которую опубликовала "La Reforme" и которая была составлена Луи Бланом: "Все люди - братья. Там, где нет равенства, свобода является ложью.

Общество существует благодаря неравенству способностей и различию функций; но высшие способности не должны быть связаны с большими правами, они лишь соответствуют большим обязанностям.

В этом состоит принцип равенства, необходимой формой которого является ассоциация.

Финальной целью ассоциации является удовлетворение умственных, нравственных и материальных потребностей всех через приложение и соревнование различных сил и способностей.

Раньше рабочие были рабами, были крепостными, а сейчас они стали наемниками; и наша цель довести их до положения членов ассоциации.

Но подобный результат может быть достигнут только действиями демократических властей.

По настоящему демократической властью является та, принципом которой является верховенство народа, ее источником - всеобщая подача голосов и целью - осуществление формулы: Свобода, Равенство, Братство"¹³.

Обе газеты, хотя и относились к республиканскому направлению, однако были очень разными даже по манере коммуникаций с другими партиями. "Le National" считал такую возможность допустимой и даже необходимой для выработки общей концепции. "La Reforme" же считала, что вести переговоры с династической оппозицией - значит запятнать себя, главное - это вести "пропаганду", а не "оппозицию"¹⁴.

Некоторые исследователи республиканизма или, как он в то время назывался, "радикализма" утверждали, что "не было основного различия между "La Reforme" и "Le National"; их разделяли вопросы тактики и вопросы личного характера"¹⁵. А другие, объединяя их в одно течение (что безусловно верно), подразумевают, что между газетами не было никакой разницы.

На самом деле, хотя газеты и защищали "одну и ту же программу - программу республиканской партии"¹⁶, у каждой из них был свой взгляд на эту программу.

Почти сразу же после создания "La Reforme" между газетами начали возникать разногласия. В 1843 г. правительство вновь подняло вопрос об укреплении столицы¹⁷. После того, как в 1840 г. возникла угроза войны с новой европейской коалицией, Тьеру удалось провести в Палате полный план укрепления Парижа, то есть возведения непрерывной ограды вокруг города, на что соглашались республиканцы, а также и систему отдельных фортов, которые их очень страшили. "Le National" одобрял эту меру, между тем как все остальные республиканские газеты с ожесточением восставали против "бастилий", хотя и было оговорено, что форты получат свои пушки лишь впоследствии. "Le National" не воспротивился этому; "La Reforme" же пришла в негодование, стала собирать петиции и обвинила "Le National" в измене. Этот спор удалось завершить лишь благодаря вмешательству Луи Блана¹⁸.

"Господа, нам абсолютно не понятно, каким целям могут послужить укрепления, выстроенные вокруг нашей столицы. Более того, возникает впечатление, что наше правительство опасается не внешней, а внутренней угрозы. Если рассматривать этот вопрос более грамотно, с точки зрения военных и инженеров, то все они в приватных беседах приходят к мысли о том, что в случае нападения с внешней стороны, заявленные укрепления вряд ли смогут спасти город. В конце концов его можно взять в осаду и через некоторое время он сам сдастся"¹⁹.

""Le National" выпустил вчера статью в которой утверждает, что укрепления вокруг Парижа "служат благородным и возвышенным целям обороны города от врагов", а всяческие подозрения со стороны недоброжелателей "низки и похожи на предательство"... Мы так понимаем, что предателями интересов страны в данной ситуации являемся мы и все те, кто видит в этих фортах лишь попытки строительства новых тюрем?!

Если мы являемся предателями, то как мы можем назвать тех, кто отстаивая интересы демократии (на словах), на самом деле ищет пути сближения с правительством и аристократией, которые всеми силами стремятся построить эти "тюрьмы"?

В конце концов возникает вопрос: для чего Вам господа нужны эти тюрьмы и кого вы собираетесь там держать? Вы хотите с помощью укреплений сдержать гнев народа, которому надоело его жалкое существование, или скрыться от его гнева самим?"²⁰.

В противовес другим демократам, например сен-симонистам и фурьеристам, которые полагали, что каковы бы ни были число избирателей и форма правительства, главное, немедленно проводить законы, необходимые для рабочаго класса. Республиканцы считали, что политические преобразования должны предшествовать социальным.

"La Reforme" и "Le National" в отличии от социалистов настаивали на обязательном проведении политических реформ, хотя в открытую и не говорили о революции, а вот главный теоретик социалистов Прудон хотя и верил в будущее республики, но считал, что на тот момент возможно провести социальные реформы и без революции и политических реформ.

Республиканские газеты, напротив, не переставали оспаривать эту идею. "Le National" упрекал правительство в том, что оно поощряло распространение самых нелепых утопий с целью отвлечь внимание от вопроса о правах избирателей; "La Reforme" повторяла фурьеристам, что палата, избираемая 200 тыс. привилегированных, никогда не задумается серьезно над интересами рабочей массы²¹.

Еще одним вопросом, который интересовал республиканцев был вопрос о свободе торговли. Обе газеты выступали за свободу торговли, так как считали, что она повлечет за собой обеспечение рабочих дешевыми средствами существования. "Le National", например, прославлял Жана-Баптиста Сэя как великого новатора, который хотел отмены как городских, так и таможенных пошлин на заграничный скот. Но многие видели опасность внезапнаго перехода к свободной торговле и упрекали экономистов, так горячо ратовавших за свободу торговли, в их равнодушии и даже враждебном отношении к свободе союзов и ассоциаций. "Le National" одобрил предложение Араго, желавшего, чтобы девять десятых всего числа паровозов были заказаны во Франции, и соглашался, что превосходство иностранной промышленности еще надолго принудит Францию удерживать таможенные пошлины²².

"La Reforme", хотя и приветствовала возникновение в Бордо "Ассоциации в пользу свободной торговли", но утверждала, что эта экономическая проблема останется неразрешимой до тех пор, пока будут учитываться лишь цены на продукты и оставаться в стороне размеры заработной платы²³.

Споры по вопросу о железных дорогах продолжались на протяжении всего царствования Людовика-Филиппа. Мнения о роли железнодорожных путей были различны даже внутри каждой из партий; но помимо этого возникал еще важный вопрос, имевший политическое и социальное значение: должны ли находиться постройка и эксплуатация железных дорог в руках государства или частных компаний. В 1838 г. министерство внесло законопроект, возлагавший эту обязанность на государство, причем большинство

республиканских писателей с Луи Бланом во главе одобрило такое решение, в то время как Араго, боявшийся усиления правительственного влияния, высказался в своем докладе против проекта.

Но вскоре все демократы стали бояться могущества крупных капиталистов, возникновения чрезмерных богатств и тирании финансистов; таким образом мнение партии сделалось по этому вопросу единодушным, и она заявила, что, несмотря на справедливое недоверие к монархии, она признавала все-таки право на постройку французской сети железных дорог лишь за одним государством. Араго отказался от своего мнения, а Ансельм Пететен доказывал, что в зависимости от того или другого решения во Франции установится или истинная демократия, или денежная аристократия²⁴.

Республиканцы боролись, насколько могли, против системы, принятой в 1842 г., то есть против железнодорожных концессий, отданных нескольким крупным финансистам, и разоблачали биржевые скандалы, сопровождавшие выпуск железнодорожных акций²⁵. "Le National" часто нападал на биржевые спекуляции и обращал внимание на возрастающее влияние и могущество дома Ротшильдов²⁶.

Самым обсуждаемым был вопрос о частной собственности.

Все политические партии, кроме социалистов, относились с большим уважением к принципу частной собственности и покушаться на нее никто не собирался. Но если либералы выступали за невмешательство государства в частную собственность, то радикалы, и в том числе Ледрю-Роллен, настаивали на самом энергичном вмешательстве государства в хозяйственные отношения между работодателем и наемными рабочими²⁷. Умеренные республиканцы, в том числе и представители "Le National", придерживались "золотой середины", выступая за ограниченное вмешательство государства в частную собственность²⁸.

Кроме обсуждения существовавших на тот момент проблем республиканцы предлагали реформы в тех областях, в которых в тот момент они были невозможны. Их многие называли реформами будущего. Среди таких реформ были прогрессивный налог и обязательная военная служба. Прогрессивный налог страшил умеренные партии. Арман Каррель писал: "Подобно тому, как свобода является необходимым элементом существования человека, а экономическая свобода тем более необходимой, то не приходится спорить с тем, что налог, который платит население необходимо сделать таким, чтобы выплачивать его мог человек в соответствии со своим материальным положением. То есть чем больше его доходы - тем больше налог. Только так человек сможет достигнуть экономического благополучия. А если налог изначально будет несправедливо огромным, то большая часть населения никогда не сможет выбраться из того ужасающего положения в котором находится. Налоги просто задушат его!"²⁹. Но затем "Le National" и "La Reforme" предложили более смелые варианты реформ. "Le National" напечатал 6 октября 1846 г. статью, высказывавшуюся в пользу радикального изменения всей системы налогов: "В 1833 г. генерал Тиар предложил внести изменения в систему обложения прогрессивного налога. Нам хорошо помнится, как он воскликнул: "Разве налог не должен возрастать прогрессивно, по мере накопления собственности в одних и тех же руках?" Генерал указал на все законы, проведенные в интересах собственников.

Но мы, полностью поддерживая мнение генерала о прогрессивном налоге, хотели бы рассмотреть эту проблему шире.

Кроме прогрессивного налога существует еще ряд налогов: налог на жилье, имущество и др., которые не поддаются логическому объяснению, то есть то, каким образом они взимаются. Иногда складывается впечатление, что те, кто

живут в бедных лачугах платят за свое жилье столько же, сколько и те, кто живут в добротных квартирах и своих домах. Неужели дом из бумаги и веток стоит столько же сколько и хоромы из хорошего камня?

Вразумительные объяснения по этому поводу мы вряд ли сможем получить. Во всяком случае - на данный момент.

Сможет ли вообще нынешняя власть предоставить возможности такой реформы вообще? Нам это не кажется возможным.

Реформа налоговой системы сможет произойти только после изменений системы политической. Так к чему же нам стоит стремиться?

Сначала, нам думается, возможен договор с политической властью о проведении реформ в области избирательной системы, за которой потянется реформа и всей политической структуры, и только после этого можно будет говорить о реформировании налоговой и экономической систем"³⁰.

Что кается внешней политики, то радикалы предлагали поддерживать демократические тенденции во всех государствах Европы, в особенности в Германии и Италии. За свою поддержку Франция должна была получить левый берег Рейна. "Le National" поддерживал эту идею еще с 1830-х годов. "Объединение германских территорий может способствовать демократизации основных политических процессов внутри каждого их этих государств. Сильное, единое государство способно на многое. Но некоторые политики полагают, что такое положение вещей может способствовать ухудшению положения Франции, и в конечном итоге угрозе ее спокойствию.

Однако мы полагаем, что новое государство будет более демократическим, менее воинственным, а Франции стоит всей душой радоваться, если такое государство появится в Европе. Мы считаем, что воинственные настроения со стороны нашего правительства не имеют под собой почвы"³¹.

Но после того как в 1840 г. чуть не вспыхнула новая европейская война, наиболее видные члены республиканской партии начали придерживаться более воинственных взглядов. Так, в 1841 г. в газете на протяжении года публиковались статьи с предложениями на тему внешней политики Франции.

После того как кризис миновал, тон республиканских газет сделался менее воинственным, хотя программа не изменилась. Редакция "Le National" желала, чтобы зарейнская демократия добилась объединения Германии, но в то же время тщательно следила за галлофобскими проявлениями в самой Германии и отмечала планы некоторых немцев относительно Эльзаса³².

Италия вызывала более горячие симпатии среди французских республиканцев³³.

Что касается союза с Англией, то здесь все было намного сложнее.

Англия внушала большинству республиканцев антипатию. Так, например, "La Reforme" считала Англию "коварным Альбионом, державой, боровшейся с революцией и одержавшей победу при Ватерлоо"³⁴. Пока в Англии господствовала аристократия, а ее низшие классы находились в ужасающей нищете, французские демократы не придавали большого значения ее свободным учреждениям и питали симпатию лишь к английским радикалам; даже О'Коннел, энергии которого они не могли не удивляться, отталкивал их постоянными заявлениями о своей монархической лояльности. Некоторые события, грозившие нарушить согласие между двумя державами, а именно - вопрос о праве осмотра кораблей с целью воспрепятствовать торговле неграми, война в Марокко и дело о выдаче вознаграждения английскому миссионеру Притчарду особенно усилили англофобию республиканской партии. Эта англофобия даже способствовала ослаблению ее прежней ненависти к России - "Le National" спокойно обсуждал теперь проект франко-русского союза, предложенный одним из членов династической левой Моге-

ном, "и хотя не одобрял его, но признавал все-таки возможным и другое мнение"³⁵.

Единственным, кто все же поддерживал идею сотрудничества с Англией, был Арман Марраст: "Пусть меня извинят, что я не присоединяю к слову Англия привычных эпитетов: завистливая, эгоистичная, вероломная, нация торгашей и эксплуататоров. Я даже прошу позволения не называть ее Альбионом"³⁶ - писал он.

Общим между обеими газетами было то, что они в принципе отвергали какой бы то ни было союз с монархическими режимами других европейских государств и рассчитывали лишь на демократические движения; никто из них не допускал такого космополитизма, который мог бы повредить отечеству. Если же и заходила речь о всеобщем разоружении, то при этом имелась в виду лишь та отдаленная эпоха, когда революция уже одержит победу во всей Европе³⁷.

Особое место во внешней политике республиканцы отводили колониям и особенно Алжиру. Хотя они и отстаивали там гражданское управление, выступали против проекта военных колоний, предложенного Бюжо, но это не мешало им требовать полной оккупации страны и неизбежных репрессивных мер³⁸. После того как Абд-эль Кадер³⁹ сдался 22 декабря 1847 г. генералу Ламорисьеру и герцогу Омальскому и был отправлен во Францию "Le National" выпустил статью, в которой упомянул политику Франции в Марокко и призывал также действовать в Алжире. Газета ехидно заметила, что двухдневная задержка герцога Омальского, который должен был ранее прибыть в лагерь эмира, не позволила трону выдать сдачу Абд-эль Кадера за свершившийся факт на заседании палаты. Гизо сообщил, что они надеются, что брат эмира последует его примеру и тоже сдастся⁴⁰.

Все радикалы одобрили установление французского протектората на островах Таити; "Le National" счел также уместным напомнить своим читателям о правах Франции на Мадагаскар⁴¹. Что касается старых колоний на Бурбонском и Антильских островах, то там упорно поддерживалось рабство, и республиканские газеты не упускали случая бороться с этим злом, защищая одного из своих друзей, Виктора Шёльшера, который безбоязненно вел аболиционистскую борьбу, несмотря на раздражение плантаторов⁴².

Таким образом, радикальные газеты, будучи настроенные прежде всего на политические реформы, предусматривали в своих программах вполне конкретные реформы социальной и экономической сфер жизни общества.

Примечания

1. ВЕЙЛЬ Ж. История республиканской партии во Франции с 1814 по 1870 гг. М. 1906, с. 169.

2. La Reforme. 12 - 16.II.1844; 10.IX, 11, 17 - 23, 28.X.1845; 10.XI.1846.

3. Le National. 14.V, 16.X.1846.

4. Ibid. 25.IX, 6.X.1840; 14.V.1846; 26.II, 15.IV.1847.

5. Цит. по: ВЕЙЛЬ Ж. Ук. соч., с. 169.

6. La Reforme. 13.IV.1847.

7. Ibid. 14.IV.1847.

8. Le National. 9 - 11.III, 12.X.1840; 14.V.1842; 11 - 17.VIII.1843; 14 - 17.IX, 6.X1I.1844.

9. Ibid. 21.V.1840.

10. Ibid. 6.XII.1844.

11. Ibid. 1.I.1845; 11.VIII.1847.

12. Ibid. 10.II.1846.

13. La Reforme. 14.III.1847.

14. Ibid. 12.IX.1843.

15. ВЕЙЛЬ Ж. Ук. соч., с. 165.

16. Там же, с. 166.

17. Впервые вопрос о строительстве укреплений вокруг столицы был поднят в 1833 г., но тогда демократические круги назвали его попыткой строительства новых "Бастилий", и строительство было отложено.

18. La Reforme. 25.IX- 06.Х.1843.

19. Ibid. 28.IX.1843.

20. Ibid. 2.X. 1843.

21. Le National. 18.X.1842; 24.II, 22.XI.1843; La Reforme. 20, 24.III, 11, 13.VII.1844.

22. Le National. 10.II.1841; 13.X.1846.

23. La Reforme. 23.II.1846.

24. ВЕЙЛЬ Ж. Ук. соч., с. 168.

25. Le National. 18, 19, 29.IV.1843; La Reforme. 28.X.1843; 18, 23.XI.1845.

26. Le National. 13.X.1841; 14.IV.1842; 18, 19.IV.1843.

27. La Reforme. 13, 14.III.1846; 2.IX, 13.X.1847.

28. Le National 21.IV.1838; 12, 14.VIII.1842; 11.VIII.1843; 24.IX.1846; 17, 24.IX.1847.

29. Ibid. 21.IV.1843.

30. Ibid. 6.X.1846.

31. Ibid. 20.VI.1839.

32. Ibid. 21.I.1841; 21, 24.VI. 1841.

33. Ibid. 14.II.1843.

34. La Reforme. 24.VII.1846.

35. Le National. 14.II.1843.

36. Ibid. 22.VII.1846.

37. La Reforme. 4.II, 1, 3 - 7.XII.1847.

38. Le National. 19.III.1847; La Reforme. 31.X.1847.

39. Абд-эль Кадер - арабский эмир, прославившийся своими войнами против французов в Алжире. В мае 1832 г. началась крайне упорная и кровопролитная война с французами, в которой Абд-эль-Кадер неоднократно выходил победителем, однако, несмотря на свое мужество, в итоге потерпел поражение.

40. Le National. 2.I.1848.

41. Ibid. 2, 9.X.1845.

42. Ibid. 19.III, 21.VI, 13.X, 12.XII.1847; La Reforme. 7 - 18.XII.1847.

Публикатор:

Постоянная ссылка для научных работ (для цитирования):

Найденный поисковым роботом источник:

Автор(ы) публикации - С. И. Кушнир:

Комментарии: