Юрий Иванович Венелин (1802 - 1839) занимает особое место в начальной истории российской болгаристики XIX в. и особо почитаем в Болгарии. Отечественная и зарубежная историография о Венелине и его трудах обширна ¹ . Объектом нашего внимания являются те сюжеты в работах Венелина, которые связаны с периодом XV - XVI вв. - в этом аспекте труды болгариста изучены недостаточно полно.

Впервые Венелин как специалист по истории Болгарии и сопредельных стран стал известен читателям "Московского вестника" в 1828 г., где была опубликована его рецензия (в виде писем - "эпистол") на книгу Игнатия Яковенко. В "Замечаниях на сочинение Г-на Яковенки..." Венелин большое внимание уделяет истории болгарского народа, "который больше всех прочих народов заслуживает" особого внимания русских историков в силу того, что "критическая история болгар повлечет за собою сильные перемены и в русской" истории [2].

В первой "эпистоле" рецензент пишет о том, что около 1380 г. "пала вся Болгария под иго турков", тогда-то "большая часть болгарского дворянства переправилась" через Дунай, а оставшаяся или "плененная с саблею в руках истреблена турками ... вся страна, - заключает Венелин, - сделалась собственностью султанов...". Главным виновником поражения Болгарии Венелин считает феодальную аристократию. Лишь "один только простой болгарский народ принужден был остаться принятыми от султана мерами, который ему сначала предоставил некоторый призрак свободы" [2. С. 271 - 272]. Далее он упоминает о разорении, постигшем "сопротивлявшуюся Болгарию" [2. С. 273]. За исключением явной ошибки в датировке завоевания, Венелин прав, говоря о сопротивлении болгар завоевателям, что отрицалось многими сочинителями историй, и верно оценивает общую ситуацию в Болгарии на рубеже XIV - XV вв.

Здесь же Венелин выразил свое отношение к грекам и к Константинопольской патриархии. "Фанариотские греки", получая привилегии от султанов, "оказывали немаловажные услуги ... Порте" и в точности исполняли ее желания. Рецензент прав, говоря, что именно греки-фанариоты нанесли "болгарам последний удар", довершив дело истребления дворянства, и, кроме того, изгнали "из судебных мест и из церквей" болгарский язык [2. С. 275 - 276]. Слабой стороной данного утверждения

Муртузалиев Сергей Ибрагимович - д-р ист. наук, профессор, зав. кафедрой истории древнего мира и средних веков Дагестанского государственного университета (г. Махачкала).

¹ Оценку научного наследия Венелина в русской и украинской дореволюционной и советской историографии, в трудах болгарских ученых см.: [1].

стр. 73

было то, что неискушенные читатели воспринимали это как констатацию положения болгар и их церкви уже в XV в., тогда как это имело место позже.

Более обстоятельно свое понимание истории Болгарии в первые два столетия османского господства Венелин изложил в книге [3]. Несколькими краткими пассажами автор характеризует степень изученности истории Болгарии "времен турецкого владычества", отмечая, что до 20-х годов XIX в. в России не было "полных и верных сведений" о Болгарии из-за "трудности или нерадения" писавших о болгарах [3. С. 1, 6 - 8]. Он отмечает недостаточное внимание российской историографии к болгарскому народу, считая, что подобное отношение непростительно для России, получившей из рук болгар крещение, письменность и язык богослужения [3. С. 10].

И. С. Достян замечает, что мнение о том, будто Венелин первым "открыл" болгар российскому обществу, закрепилось благодаря В. Е. Априлову и другим болгарам. Впоследствии оно было воспринято исследователями и надолго утвердилось в научных трудах. О болгарах как об одном из южнославянских народов знали и до появления книги Венелина. В России, благодаря болгарским колониям в южных ее областях и в дунайских княжествах, о болгарах знали больше, чем в Западной Европе. Другое дело, что познания эти были скудны и не всегда достоверны, доступны только узкому кругу дипломатов и образованных людей, но они все же составляли некую систему представлений, своего рода стереотип, который следовало преодолеть, сломать, чтобы создать понятие о болгарах, которое бы больше соответствовало реальному положению вещей [4]. Именно такая задача выпала на долю Венелина.

Состояние изученности истории Болгарии в период после завоевания турок- османов оценивается Венелиным как неудовлетворительное - это "краткие и недостаточные" сочинения, написанные без привлечения болгарских источников. Молодой ученый справедливо подчеркивает преобладание сведений о турках и Османской империи, которую считает главным виновником отсутствия научной истории Болгарии: "...падение царства болгар повлекло за собой их неизвестность" [3. С. 8].

Верно заметив, что "вся масса" османской державы "состоит из совершенно разнородных частей, укрепляемых между собою проницательною политикою Порты", Венелин обращается к одной из сложнейших проблем - к проблеме взаимоотношения "частей" империи "между собою, что, однако, еще никем не исполнено" [3. С. 2]. Дискуссии по данному вопросу велись и в XX в. Поэтому не нужно упрекать молодого ученого в том, что в начале XIX в. он не смог дать развернутого освещения проблемы - следует приветствовать уже саму попытку ее решения.

Согласно концепции Венелина главенствующее положение в империи занимают турки, составляющие "исключительно военный класс, а по сему и дворянское так сказать сословие". Живут они преимущественно в городах. Автор называет их "имперскими привилегистами", присвоившими себе право "жить на счет чужих трудов" [3. С. 3, 19]. Причисление Венелиным всех турок к "военному классу", к "дворянскому сословию" не согласуется с представлениями современной науки. Но в первой трети XIX в. у славистов не было четкого представления о том, что подавляющая часть турецкого населения (сельского и городского) так же, как и завоеванных народов, подвергалась эксплуатации со стороны "людей меча" - аскери и "людей пера", т.е. меньшей части османского общества.

Говоря о болгарах, Венелин пишет, что в большинстве своем они придерживаются "греческаго исповедания" и представляют собой "род мещанскаго сословия и вообще земледельческий класс". Они лишены прав и "законов отечественных", их жизнь и собственность зависят от "свойств и характера областных пашей или комендантов крепостей", поэтому "участь гражданского ... бытия" болгар "выставлена на произвол военной необузданности их победителей". Кроме того, "врожденная турецкой черни гордость и ненависть к иноплеменникам и иноверцам бывает весьма часто причиной оскорблений и драк" [3. С. 13 - 14]. Предвзятое упоминание о "врожденной ненависти" турок и их "невежестве" (см. ниже) следует рассматривать как дань весьма распространенному в XIX в. мнению и как желание Венелина лишний

стр. 74

раз обратить внимание российского общества на тяжелое положение единоверных болгар, которые являются "рабами", погружены в невежество "общее не только им, но и их господам" [3. С. 14]. Тезис автора о рабском положении болгар также опровергается современной наукой.

Общий упадок болгарской культуры Венелин связывает с османским завоеванием. Он задается вопросом: если "болгарам не дозволено иметь собственных высших сословий", то не могла бы это зло предотвратить "хорошо устроенная церковь"? Но, изучив этот вопрос, приходит к выводу, что церковь сама находится в плачевном положении [3. С. 14].

С падением Константинополя в 1453 г. Цареградский и Тырновский патриархи оказались "под одним правлением. Порта, лишив христиан собственного их правления, не лишила, однако, их духовного. Константинопольский патриарх получил подтверждение своего достоинства и власти в управлении". С болгарским патриархом Порта обошлась совершенно иначе: "власть его ... стала уменьшаться со дня на день". Воспользовавшись этим, греки унизили болгарских патриархов "на степень экзархов", подчинили их "Цареградскому архипастырю" и тем открыли "путь их монахам на болгарские кафедры" [3. С. 12]. Когда это произошло, Венелин не уточняет, но пишет, что Порта запрещала болгарам сооружать новые церкви и ремонтировать старые. При столь неблагоприятных обстоятельствах, пишет автор, многие болгары бросились "в объятия исламизма", а незначительная их часть перешла в католицизм [3. С. 14 - 15].

Больший интерес представляет фраза Венелина о том, что турки "везде смешались" с болгарами "не только в Европе, но даже и в Анатолии" [3. С. 154]. Термин "смешались" может быть истолкован двояко: как совместное проживание (бок о бок) и как ассимиляция. Есть основание предполагать, что Венелин имел в виду второе, так как ниже он говорит о племенах "азийского происхождения", которые "исправляли свою породу за счет европейцев ... преимущественно славян" путем "совершенного смешения" крови в течение столетий, когда "болгарское юношество доставляло Порте грозных янычар, а прекрасный пол" наполнял гаремы завоевателей [3. С. 164]. Однако дальше "улучшения породы" дело не пошло. Венелин прав, говоря, что одного смешения крови недостаточно для ассимиляции одного народа другим. Несмотря на пребывание "татар-турков" в "совершенной смеси со славянами в продолжении" нескольких столетий, они "не превратились в славян", хотя Порта старалась "отуречить болгар, а греки огречить" [3. С. 228].

Венелин выделяет несколько факторов, позволивших болгарам сохраниться как этническое целое. Прежде всего он говорит о численном превосходстве болгар над турками на Балканском полуострове. Во-вторых, перечисляя характерные черты болгарского народа, отмечает высокий рост, атлетическое сложение, постоянство, неустрашимость и т.д. [3. С. 16]. Автор уверен, что народ с такими физическими данными и чертами характера не мог совершенно утратить воинственный дух своих предков.

Отношение Венелина к вопросу о воинственности славян созвучно мнению А. М. Спиридова [5], но сильно отличается своей аргументацией. Это может служить косвенным подтверждением того, что Венелин не был знаком со статьей Спиридова и потому не воспользовался его аргументацией для того, чтобы подчеркнуть отрицательную роль фанариотов в жизни болгар. Пассивность болгарского народа в борьбе против угнетателей Венелин объясняет тем, что он просто не имел "ни малейшего случая, в котором бы мог выказать свою храбрость". Проявлению этой черты характера препятствовали запреты на службу болгар в качестве солдат Турции, на ношение оружия; наличие множества неприступных крепостей с турецкими гарнизонами и, конечно, "бдительный надзор Порты", делавший "почти невозможным восстание болгар, в котором они могли бы только и отличиться". При отсутствии такой возможности "народу остается только наблюдать тишину и терпение". Однако Венелин уверен, что затишье это временное, так как "воинственный дух ...

стр. 75

народа никогда не выходит совершенно из его сердца", многое зависит от обстоятельств, которые "только утоляют или возбуждают оный" [3. С. 225 - 226]. Вызывает недоумение тот факт, что Венелин не привлек материалы И. Раича об участии болгар в вооруженной борьбе Михаила Храброго против турок в 1595 - 1596 гг. [6].

Другим объектом изучения Венелина была проблема "духовного состояния" болгарского народа в Османской империи. По мнению автора, "умственное состояние болгар соответствует их политическому" рабскому положению. О литературе болгар, замечает ученый, "нечего и говорить, ибо она еще не возродилась" [3. С. 14 - 15]. В данном случае Венелин разделяет точку зрения своих современников. О существовании "Цароставника" ("Истории славяноболгарской" Паисия Хилендарского), он узнал только во время путешествия в Болгарию (1830), но тогда не смог ее приобрести, а присланным в 1838 г. экземпляром рукописи воспользоваться не успел из-за скорой своей кончины.

Общий вывод первой книги автора - несмотря на значительные потери "от долговременного железного ига и убийственной политики Порты, от чумы", от ликвидации самостоятельности церкви и от потери политической независимости, болгарский "народ однако не перестал существовать" [3. С. 6], и Россия обязана помочь ему возродиться.

Книга Венелина вызвала оживленные споры и самые противоречивые оценки среди ученых и в литературных кругах. Полемика эта давно описана в литературе. Нам важен тот факт, что дискуссия засвидетельствовала рост интереса российского общества к болгарской проблематике, вызванный также действиями русской армии в болгарских землях и публикациями в периодической печати о современном положении болгар.

В 1830 - 1831 гг. мечта Венелина осуществилась, но в силу ряда обстоятельств и болезни карпаторосс провел в болгарских землях значительно меньше времени, чем планировал. Путешествие способствовало росту Венелина как ученого, расширило круг его интересов, он стал первым в России собирателем и исследователем болгарского фольклора. Изучая фольклорное наследие, Венелин старался сочетать в "одном и том же деле пользу трех предметов: филологии, поэзии и истории". Попытка комплексного подхода к решению поставленной задачи объясняется тем, что Венелин придавал большое значение фольклору для познания истории, но в неизмеримо большей мере - для выяснения внутреннего мира болгар, их ментальности, так как "песня есть вопль, а вопием всегда о том, что трогает" больше всего. Автор прав, говоря, что героические песни и былины "проистекают ... из действительной народной жизни". Но поскольку "воображение ... золотит" все реальные события, то подлинная история становится достоверной только с отделением "от героических народных песен", от "сказколюбия", т.е. с того времени, когда народ начинает "делаться грамотным и заниматься словесностью" [7. С. 35, 117, 118, 109, 107].

Изучение фольклора позволило Венелину выстроить свою логическую цепочку причин изменения характера болгар. Песни, раскрывающие внутренний мир человека, свидетельствуют о том, что господство турок привело к ожесточению характера ранее миролюбивого народа. Поэтому нельзя "упрекать в зверстве ни болгарина, ни серба". Болгары не имели возможности заниматься созидательным трудом, "ибо преобладала идея самосохранения, поглощавшая все другие" [7. С. 49, 51, 63].

Одним из проявлений героизма Венелии считает гайдучество, составляющего "главную струну в чувствованиях болгар и сербов". У них "тот не юнак, а баба, кто сам не нарубил бы кучу голов ...", - заключает ученый [7. С. 41, 66, 113 - 114]. Как заметила С. Стойкова [8], Венелин находит в фольклоре у болгар и сербов черты, которых недостает, по его мнению, песням других славян: героизм, ожесточенность и кровожадность. Это дало ему основание противопоставить свою точку зрения пониманию западноевропейских ученых школы романтизма, считавших, что носителями духа благородного рыцарства, стремления к завоеваниям и любви к приключениям являются только германские народы [7. С. 54]. Цикл героических песен о Марко

стр. 76

Королевиче-Вукашиновиче Венелин называет "Одиссеей Задунайских славян" и справедливо считает, что он сочинен не каким-либо отдельным "болгарином или сербом, а целым народом" [7. С. 79, 83].

В брошюре "О зародыше новой болгарской литературы" Венелин обвиняет турок и фанариотов в торможении процесса возрождения болгарской литературы. Внимание Венелина к проблеме духовного развития болгар связано с "нарождающейся болгарской литературой", намерением ученого "подать ей руку, как ребенку", пытающемуся встать на ноги [9. С. 8 - 9, 13, 19, 50]. Помощь Венелина выразилась в изучении болгарской рукописной книжности в источниковедческом труде "Влахо-болгарские или дако-славянские грамоты" [10], вышедшем в свет уже после его смерти.

Следующим посмертным изданием явилась книга "Древние и нынешние Словене...", в которой Венелин детализирует ряд сюжетов, к которым он обращался в предыдущих работах. Он замечает, что болгары были закабалены "тимариотами, обязанными военною службою". Турки поселялись только в хорошо укрепленных местах, которые представляли собой "только гарнизон. Поэтому-то Султан титулуется только Повелителем Османлиев, а не повелителем Болгар. ...Турки, живя гарнизоном в Европе, непосредственно граничат с массою своего народа", "важную роль в их жизни играет религия, которая "турков всегда поддерживала" [11. С. 66, 69].

В 1849 г. были изданы "Критические исследования об истории болгар Ю. И. Венелина" [12], в которых болгарист сетует на отсутствие "верного описания" и карты Турции, что весьма осложняет изучение ее европейских владений. К тому же, "все статистические сведения о сей державе заключались в нескольких анекдотах". Стремление к работе с точными статистическими данными - явление новое для Венелина и, вероятно, навеяно тем, что подобные исследования о балканских владениях Турции уже стали проводиться и издаваться накануне и в ходе русско-турецкой войны 1828 - 1829 гг.

Переходя к общей оценке опубликованного наследия ученого, можно заметить, что Венелин не сумел привлечь и критически осмыслить все имевшиеся к тому времени факты по истории Болгарии XV - XVI вв., хотя в своих работах неоднократно говорил о необходимости критического подхода к источникам. Определенную роль в игнорировании уже известного опубликованного материала сыграл, по-видимому, субъективизм ученого, использовавшего лишь те факты, которые соответствовали его "критерию исторической логики" [11. С. 186, 207].

Выяснение характера творческой методики Венелина все еще остается задачей будущих исследователей, хотя определенные наработки в этой области изучения его научного наследия есть. Сложность решения вопроса о творческой методике ученого состоит в имевшемся у Венелина противоречии между методом и обработкой исторического материала, в подмене метода исторической критики источника методом исторического правдоподобия, в том, что серьезные научные выводы соседствуют с романтически преувеличенными идеями.

Справедливые суждения ученых о присущих Венелину "исторических фантазиях" относятся к периоду раннего средневековья, но остаются недоказанными в отношении освещения им периода первых двух столетий османского господства в болгарских землях. В этой части своих трудов Венелин обходится без "фантазий", но допускает ошибки в изложении хронологии событий, связанных, к примеру, с завоеванием Болгарии, - датирует то 1380-и годами, то XV в.; с временем ликвидации Тырновской патриархии. Автор не всегда может дать верную оценку тем или иным фактам или явлениям, например, болгарскому гайдукскому движению. Однако, отмечая слабые стороны в исследованиях Венелина, следует учитывать тогдашний уровень знаний в области истории, фольклора и т.д.

В первой трети XIX в. наука располагала скудными сведениями о борьбе болгар в период завоевания и в XV-XVI вв. Партизанско-разбойные методы сопротивления гайдуков не позволили Венелину квалифицировать их действия как борьбу за осво-

стр. 77

бождение, подобную той, которую вела Сербия. Этим можно объяснить мнение ученого об отсутствии в истории Болгарии открытой вооруженной борьбы с османами. Фрагментарность материалов по истории Болгарии XV - XVI вв. не дает оснований говорить о славянофильстве ученого. У Венелина отсутствует противопоставление мира славян западному миру [3. С. 78 - 79], которое характерно для работ славянофилов.

Отсутствие зримой эволюции взглядов в той части научного наследия Венелина, в которой затрагивался период первых двух столетий османского господства в болгарских землях можно объяснить следующими причинами: 1) непродолжительный период научного творчества Венелина - все работы написаны в 20 - 30-х годах XIX в.; 2) краткость самих сюжетов, посвященных или связанных с историей Болгарии XV - XVI вв.; 3) преимущественное внимание автора к периоду раннего средневековья и к современному положению болгар; 4) применение еще неразработанного ретроспективного метода, который в первой трети XIX в. часто приводил к нивелировке более древних периодов истории, к утрате "вкуса, ощущения эпохи", если так можно выразиться. Неизбежные в таких случаях потери ученый компенсировал детализацией отдельных сюжетов. Но это не помешало Венелину затронуть ряд важных проблем истории Болгарии XV - XVI вв.: ассимиляции, вооруженной борьбы, положения церкви, фольклора и т.д.

Отношение российского общества к идеям Венелина было, как известно, неоднозначно. Острая полемика, разгоревшаяся вокруг "фантазий" ученого, доставила ему и его сторонникам много неприятных минут, но она сыграла и положительную роль в деле привлечения внимания общественности к проблемам средневековой истории Болгарии, к положению болгар в XIX в.

Показателями развития этого интереса служат: с одной стороны - свидетельство М. П. Погодина - одного из самых активных сторонников Венелина, с другой - его оппонентов. В декабре 1829 г. Погодин с горечью говорил о том, что студенты не покупают книгу "Древние и нынешние болгаре". Но уже через 10 - 12 лет даже оппоненты Венелина были вынуждены отметить тот факт, что болгарист "увлек многих неопытных в истории на кривой путь исторических исследований", что "своей славяноманией ... отвлек множество молодых и немолодых людей от хороших занятий к отчаянным гипотезам".

Влияние "отчаянных гипотез" Венелина чувствуется в "Записках о всемирной истории" А. С. Хомякова, в работах Н. В. Савельева-Ростиславича, Н. Н. Мурзакевича и В. Е. Априлова. У российских ученых Венелин пробудил интерес к болгарской истории, к фольклору, к болгарской рукописной книге. В России XIX в. продолжателями Венелина в этом деле явились В. И. Григорович и О. М. Бодянский.

А болгарский народ по сей день с благодарностью вспоминает Ю. И. Венелина как человека, не только напомнившего миру о болгарах, но и внесшего значительный вклад в их изучение.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

2. Венелин Ю. Замечания на сочинение Г-на Яковенки о Молдавии, Валахии и проч. // Московский вестник. М., 1828. 4. 10 - 11. N XV.

3. Венелин Ю. И. Древние и нынешние болгаре в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам. М., 1856.

4. Достян И. С. Българите в руската литература и периодичен печат през първите десетилетия на XIX в. // Българското възраждане и Русия. София, 1981. С. 209.

5. Спиридов А. М. Краткое обозрение народов Славянского племени, обитающих в Европейской части Турецкой империи // Северный архив. СПб., 1825. N XIV. С. 85 - 117; N XV. С. 191 - 234.

стр. 78

6. Раин И. История разных словенских народов, наипаче болгар... СПб., 1795.

7. Венелин Ю. О характере народных песен у славян задунайских. М., 1835.

8. Стойкова С. Вклад ученых России в развитие болгарской фольклористики XIX в. // Русский фольклор: В 8 т. М. -Л., Т. 8. С. 274 - 277.

9. О зародыше новой болгарской литературы. Кн. I. М., 1838.

10. Венелин Ю. Влахо-болгарские или дако-славянские грамоты. СПб.. 1840.

11. Венелин Ю. Древние и нынешние словене, в политическом, народописном, историческом и религиозном их отношении к россиянам. Историко-критические изыскания Ю. Венелина. М., 1841. Т. 2.

12. Критические исследования об истории болгар Ю. И. Венелина от прихода болгар на Фракийский полуостров до 968 года, или покорение Болгарии великим князем русским Святославом. Изданные на иждивение болгарина И. Н. Денкоглу. М., 1849.

Постоянный адрес данной публикации: