Среди бранных слов, адресуемых детям, есть специальные, такие, которые применяются только к ним. Мы рассмотрим несколько таких слов. традиционно используемых в народной культуре и записанных нами во множестве сел Архангельской области. Сами жители этих сел обычно не могут объяснить их значения и только определяют употребление: когда надоедят сильно; баловной очень; изнемогает, из себя вышел; дети балуются; робята когды скачут. Как видим, называется только один случай: именно - когда ребенок слишком сильно утомляет взрослых, донимает их, ведет себя чрезмерно активно и капризно, традиционная культура считает возможным и оправданным бранить ребенка,

Вообще же дитя нельзя ругать: это может иметь серьезные последствия. Брань приравнивается к проклятию, что, в свою очередь, ведет к похищению ребенка нечистой силой: "Прокленеш [ребенка, то есть скажешь "Понеси тебя леший"], дак как убьеш. Бывало на Гужо-ви отец ли, мать ли - не знаю хто - сына прокленул: "А понеси тебя леший!" Он пошол рыбы ловить и попал под кокорину [корягу], не мог вытти. Все ловят тут, все ходят - нихто не попал, а он попал. Один и был только. [Потонул?] - Под кокорину попал - так и погиб тут" (с. Саунино Каргопольского р-на Архангельской обл.); "Робеночка есть много и проклинают. Много што проклинают робеночка (...) Она [мать] ему и оддала, лесовику. [Как?] - Да шо понеси тебя там... леший ли што ли. И робеночек ушол, ушол - мальчику было пять годов - и ушол, ушол и к ночи нету, и не одну ночь ходили искали, не могли найти" (с. Лекшма Каргопольского р-на Архангельской обл.). Это верование чрезвычайно распространено. Такие запреты и мотивирующие их рассказы можно встретить в каждом селе без исключения.

Бранные слова, сказанные в адрес ребенка, приобретают буквальный смысл и немедленно исполняются нечистой силой. И тем не менее, детей бранят, а наряду с приведенным выражением существует еще ряд ругательств. Вот некоторые из них: изнимок, стороник, отрок, выпороток, Кострома.

Первое из приведенных слов встречается чаще других, фиксируется большим числом диалектных словарей и широко употребимо. Значение его определяется так: изнимок, изнималъщик, изимоня, изнимала, изнимальник - "выделывающий телом фигуры, фигляр" (олон.);

стр. 89

"баловник, повеса, задира" (без указания места), "надоеда, шалун, озорник" (каргоп.); бранное слово (каргоп.; Куликовский Г. Словарь областного Олонецкого наречия в его бытовом и этнографическом применении. СПб., 1898; Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. М., 1914. Т. П. Далее - Даль. Том; Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей. Под ред. А.С. Герда. СПб., 1995. Т. 2; Словарь русских народных говоров. Л., 1977. Вып. 12. Далее - СРНГ. Вып.).

Существительное восходит к глаголу нанимать или наниматься. Из- нимать, изнять значит "осилить кого-нибудь, одолеть, удручать, донимать, не давая покоя, приводить в изнеможение, схватить (о болезни, боли)" (влад., волог., ворон., вят., енис., забайк., иркут., казан., курск., ниже-гор., новг., иерм., свердл., тамб., тобол.; СРНГ. Вып. 12; Беляева О.П. Словарь говоров Соликамского района Пермской области. Пермь, 1973;

Словарь русской народно-диалектной речи Сибири XVII - первой половины XVIII в. Сост. Л.Г. Панин. Новосибирск, 1991), а также "соблазнять кого-либо", в безличной форме - "лишать рассудка" (олон.), "вызывать крик, ругань" (новг.. олон., онеж.; СРНГ. Вып. 12). Наниматься же означает "быть донимаему" (без указания места); "шалить, дурачиться" (каргоп.; СРНГ. Вып. 12); "измываться, издеваться" (онеж.; Словарь русских говоров Карелии...); "обойтись без чего-либо" (яросл.; Мельниченко Г.Г. Краткий ярославский областной словарь. Ярославль, 1961).

Почти повсеместно глагол изниматъ имеет значение "донимать, выводить из себя", соответственно, слово изнимок может быть понято как "тот, кто выводит из себя, донимает" (при том что изнимать и до- нимать - приставочные образования от одного корня). Однако при таком толковании не совсем ясно, как соотносится значение глагола со значением его корня и приставки (ср. литературное изымать - "исключать, вынимать"). Не совсем прозрачны в этом случае и устойчивые обороты с этим словом: изнимай тя; изми тя; изойми тя; чтоб тебя изняло; чтоб тя лихая немочь изняла (СРНГ. Вып. 12), в особенности последнее, где лихая немочь есть не что иное, как упоминание нечистой силы. В этом случае изнимать синонимично однокоренному взять в общеупотребительном черт тебя возьми или глаголу понести в уже упомянутом проклятии понеси тебя леший. На наш взгляд, слово изнимок имеет несколько иное происхождение и значение, в основе которого лежит идея изъятия, отторжения ругаемого ребенка от людей (этот оттенок заметен и в одном из значений слова изняться - "обойтись без чего-либо"). Изнимок, таким образом, не тот, кто изнимает, а тот, кого изымают, исключают.

Сходную идею можно увидеть и в другом слове - стороник (сторонник, сторона). Помимо неконкретного бранного, оно имеет и другое значение: "шатун, гуляка, тот кто любит бродить по стороне, гульли-вый" (новг.; Даль. Т. IV; Мельниченко. Указ. соч.); стороник также

стр. 90

может значить "нелюдим" (олон.) и "странник" (без указания места;

Даль. Т. IV). Кроме того, слово сторона имеет значение "приемный ребенок" (хабар.; Словарь русских говоров Приамурья. М., 1983), а прилагательное сторонный - "живущий в другом селе" (хабар., там же). Опять в центре значения слова стоит указание на отчуждение бранимого человека, но здесь подчеркивается не просто его чуждость, а принадлежность к чужому пространству, постороннему миру, к стороне (ср. общеупотребительное мое дело сторона). Под этим чужим может подразумеваться самое разное, но следует иметь в виду, что чужой, пришлый человек, странник воспринимается народной культурой как посланник иного, потустороннего мира (недаром нищие странники пользовались таким почетом. Ср. также у черта на куличиках в значении "очень далеко" и записанное нами в Архангельской области выражение у лешего в деревне с тем же значением). Приемный ребенок (то есть сирота) из-за того, что относился к чужому роду и не имел своих родителей, воспринимался таким же образом, его непосредственным покровителем считалась высшая сила, души умерших предков и вообще потусторонний мир (Трофимов А.А. Убогий сирота // Живая старина. 1999.N 1).

Отрок в литературном языке имеет значение "подросток, мальчик", восходящее к древнерусскому и старославянскому "ребенок" или "слуга". Корень этого слова (*rek-) имеет значение говорения, и семантика слова восходит к праславянскому значению "не имеющий права говорить" (Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. М., 1971. Т. III; Преображенский А.Г. Этимологический словарь русского языка. М., 1959. Т. 1). При этом, как можно судить по написанию этого слова в древнерусских и старославянских текстах (отрокъ без буквы ъ в конце приставки, как следовало бы - ср. отърицати), оно уже в XI веке не осознается как приставочное образование от глагола ректи (Преображенский. Указ. соч.). В народной культуре это слово переосмысляется в рамках тех же значений корня и приставки. Отрок имеет такие значения: "отросток растения" (свердл.), "комель, отпиленный от бревна" (перм.; СРНГ. Вып. 24); "сметливый, бойкий ребенок" (урал.; там же); "ребенок, умерший лет семи" (соликам.; Беляева. Указ. соч.). Ср. также отрочник, отрошник - "отступник, изменник" (ворон., казан., смол.); отрочник, отрошник - "отчаянный человек" (орл.; СРНГ. Вып. 24); отрочница - (устаревшее) "девушка, вышедшая замуж без согласия родителей" (амур.; СРНГ. Вып. 24; Словарь русских говоров Приуралья).

Совокупность значений этого слова в диалектах показывает все ту же идею отчуждения, отторжения, или отречения. Отрок - не тот, кто не говорит, а тот, кто отрекается, становится чужим, будь то ветка растения, отпиленный кусок ствола или ребенок, оставивший родителей (вышедший замуж или умерший).

стр. 91

Еще одно бранное слово, применяемое к детям - выпороток. Оно происходит от глагола выпороть, выпарывать "выпотрошить, выбросить" (терск., каргоп.; Словарь русских говоров Карелии...) и круг его значений по диалектам таков: во мн. ч. (выпоротки) - "внутренности животного, непригодные в пищу" (бурят., читин.; Элиасов Л.Е. Словарь русских говоров Забайкалья. М., 1980); "шкура недоношенного теленка оленя" (соликам.; Беляева. Указ. соч.); в единственном числе - "полугодовалый теленок оленя" (бурят.; Элиасов. Указ. соч.); "недоносок, вынутый из убитого или из палого животного" (без указания места; Даль. Т. I); "недоношенный детеныш животного" (сверд.; СРНГ. Вып. 5); "мертворожденное животное" (Украина; Гринченко Б.Д. Словарь украшско"! мови. Кшв, 1958. Т. 1); "котенок" (череп.; Словарь русских говоров Карелии...); "молодой олень, не старше 2-х лет" (якут.;

СРНГ. Вып. 5); "новорожденный теленок" (хабар.; Словарь русских говоров Приамурья); выпорок - "теленок, извлеченный из брюха зарезанной или павшей коровы" (псков.; СРНГ. Вып. 5). Отдельно приводим значения, применимые к ребенку: "ребенок" (медвежьег.; Словарь русских говоров Карелии...); "незаконнорожденный" (у Вл. Даля с пометкой "бранное", волог., вят., калуж., курск., яросл. и др.; СРНГ. Вып. 5; Мельниченко. Указ. соч.); с пометой "переносное" - "поздний ребенок" (хабар.; Словарь русских говоров Приамурья); "маленький ребенок" (волог., заурал. с пометой "грубо"; СРНГ. Вып. 5); далее - бранные значения: "шалун, озорник, проказник" (волог., вят.. до-нецк., каргоп., курск., казан., яросл. и др.; СРНГ. Вып. 5); "неслух, не-клюжий ребенок" (моек., новг.; Даль. Т. I).

В семантике этого слова также присутствует элемент отторжения. но особого рода - выпарывания, вырезания, что связано с основным значением слова ("потроха" или "выпоротый из тела животного детеныш"). Применительно к детям это слово употребляется прежде всего для обозначения незаконнорожденного ребенка, а затем уже переносится на детей вообще, разумеется, непослушных.

Именование детей названиями животных - явление достаточно распространенное в народной культуре (ср. ответы на детские вопросы, откуда дети берутся: их приносят аист, заяц, корова, а также "чужие", воспринимаемые как представители "того" света люди: странники, инородцы и т.п.; кроме того дети падают с неба, их находят в огороде и т.д.; Виноградова Л.Н. Откуда берутся дети? Полесские формулы о происхождении детей // Славянский и балканский фольклор. Этнолингвистическое изучение Полесья. М., 1995). В этих случаях подчеркивается их "потустороннее" происхождение, порожденность миром природы, а не людей. В особенности это касается незаконнорожденных детей, которые воспринимаются как нерожденные, как "дети природы", в их наименованиях тоже подчеркивается исключенность из социума или из обычного человеческого пространства: зауголок, подзаборник,

стр. 92

выблядок (Кабакова Г.И. Дитя природы в системе народных и культурных кодов // Образ мира в слове и ритуале: Балканские чтения - I. М., 1992).

Примечательно, что в качестве бранных наименований для детей вообще часто используются практически все названия внебрачных, включая приведенные, в том числе и выпороток. В этом случае дети отторгаются от семьи, рода и утверждается их принадлежность миру природы, "чужому" миру.

Последнее из рассматриваемых нами слов - Кострома - имеет обширный круг значений: "низкий сорт мыла" (тобол.); "розги, пук прутьев" (тул., Даль. Т. II); "сорняк в злаках" (олон.; СРНГ. Вып. 15);

"жердь, вокруг которой укладывают сено" (черепов.; Словарь русских говоров Карелии и сопредельных областей); "соломенное обрядовое чучело", изготовляемое и сжигаемое в ходе ритуальной игры похороны Костромы и символизирующее нечистую силу (влад., муром.; Даль. Т. П); "игра в покойника": баба среди ребятишек (баба называется ко-стромои) сказывается мертвой, а потом вскакивает и распугивает ребят (брян., ворон., вят., курск., орл., тул., яросл.; Даль. Т. II); "мифологический персонаж", которым пугали детей - Кострома тебя утащит (кандалакш., онеж.; Словарь русских говоров Карелии...); в сравнении:

бегает, как Кострома (очень быстро - кем.; Там же).

Из приведенных значений для нас интересны связанные с нечистой силой: собственно название не совсем понятного и конкретного ее представителя, упоминаемого при пугании детей, обрядового чучела и мнимого покойника, который также соотносится с миром мертвых, а значит, и с потусторонними силами. Примечательно, что во время святочного обрядового ряжения тоже появлялись покойники. Как убедительно показала Л.Н. Виноградова, персонажи святочного ряжения изображают пришедшие с "того" света души умерших предков, посещающие своих живых родственников (Виноградова Л.Н. Зимняя календарная поэзия западных и восточных славян. Генезис и типология колядования. М.,1982).

Помимо уже отмеченных бранных формул с упоминанием нечистой силы детей часто бранят, давая им "потусторонние" имена: бес(енок) чертенок, нехристь, отпадшая сила, о(б)мен(ыш). Оменышем называют ребенка, которого, по народным поверьям, подкинула нечистая сила вместо похищенного ею из семьи. Леший, домовой, другие представители иного мира крадут из семьи новорожденного и подкладывают вместо него своего (или просто полено), которого нельзя отличить от родного младенца, но который все время кричит, не спит, не растет, не может научиться ходить, говорить: "И ребенка одного не оставляют. Скажут тут все обминят. Обмен уж будет. [Кто обменит? | - А вот кто, не знаю, кто. Видно, какой-нибудь хозяин обменит. Леший, видно, обминит. Обменыши. Раньше же говорят как? Вот, не говорит, не

стр. 93

ходит - обменыш. Обменяли. Ну дали вот такого худого, а хороший ку- ды-то исчез. Вот и все" (с. Печниково Каргопольского р-на Архангельской обл.).

Среди названий нечистой силы тоже есть такие, которые подчеркивают не только ее чуждость, но и отторгнутость, исключенность из мира людей: обменыш, отпадшая сила. На это же указывает и легенда о происхождении демонов, согласно которой все они суть сброшенные с небес Господом отступившие от Него ангелы (Максимов С.В. Нечистая, неведомая и крестная сила. СПб., 1994). Эта легенда достаточно поздняя, но она показывает отношение к нечистой силе как к отпадшей, исключенной из остального мира, окружающего человека.

Мы видим, что идея отчуждения, отторжения от людей или от места, где они живут, лежащая в основе значения бранных слов, применяемых к детям, акцентирует их принадлежность к иному, потустороннему миру. Вспомним, что детей бранят, когда они чрезмерно шалят. Такая манера поведения, кстати, тоже свойственна представителям потустороннего мира и людям, их изображающим. Можно вспомнить обрядовые бесчинства, совершаемые на святки или в некоторые другие календарные периоды, на которые, по поверьям, падает время особого разгула нечистой силы. В это время ночью молодежь рассыпает поленницы, закрывает печные трубы, закидывает на деревья сани, заваливает двери домов и т.п., причем никто из "пострадавших" не осуждает этого - все совершаемое воспринимается как должное. Видимо, участники ритуальных бесчинств изображают пришельцев с "того" света. В быту же такое поведение человека представляется ненормальным и нежелательным, а может быть, и опасным, ребенок на это время перестает быть "правильным", а значит, принадлежать миру людей. Поэтому и называют его нечеловеческими словами, как бы отправляя в тот мир, которому он в данный момент принадлежит. Хотя это и опасно.

Permanent link to this publication: