Пушкину нравилось, как строил свои исторические романы Вальтер Скотт; он говорил, что у шотландского романиста история изображена "домашним образом". Пушкин ставил своей задачей показать пугачевское восстание не с официальной точки зрения, а объективно; он хотел осмыслить причины и корни восстания, высказать свое мнение о нем, введя в произведение вымышленных персонажей и переплетая их судьбы с реальным историческим событием. Пушкин не случайно обратился к мемуарному жанру - "семейственным запискам". Эта форма была наиболее близка, доступна читателям. Она давала возможность оценить самого рассказчика, прежде чем его глазами увидеть пугачевский бунт. Гринев - человек очень честный и искренний. Он правдиво и иронично вспоминает о своей юности, о своих недостатках, совсем не считая себя героем. Именно поэтому мы верим повествованию Гринева о пугачевском восстании, тому, что оно описано правильно и объективно. Создать эту атмосферу доверительного и достоверного рассказа помогают и единицы морфемного уровня.

В повести множество существительных с суффиксом -к- , который, "соединяясь с существительными, не изменяет их значения, но придает им разговорную окраску" (Кожин A.M., Крылова О.А., Одинцов В.В. Функциональные типы русской речи. М., 1982. С. 120). Вспомним, как Гринев впервые приезжает в Белогорскую крепость: он входит в "чистенькую комнатку", на стене которой висят "лубочные картинки", "старушка в телогрейке" разматывает "нитки".

Есть слова с другими разговорными суффиксами: Белогорская крепость - это "деревушка, окруженная бревенчатым забором", семья коменданта живет в "деревянном домике", "рядом со старушкой" - Василисой Егоровной - сидит "кривой старичок" Иван Игнатьевич; приходит урядник "Максимыч". Василису Егоровну автор называет "капитаншей", "комендантшей". К окраске разговорного стиля примыкает уменьшительно-ласкательная эмоциональная окраска в суффиксах -ик-, -ок-, -ушк-, что подчеркивает добрые, мягкие, спокойные отношения между героями.

Интересна в повести оппозиция имен собственных. "Петр Андреич", "Иван Игнатьич", "Алексей Иваныч" - эти имена и отчества с разговорными суффиксами -ич-, -ыч- принадлежат офицерам; толь-

стр. 3

ко по отчеству (с тем же суффиксом) называли представителей низшего сословия - "Максимыч", "Савельич", "Антипьевна" (независимо от возраста). Молодых служанок называли именами с суффиксом -к-, в данном случае имеющим оттенок пренебрежительности: "Прачка Палашка, толстая и рябая девка, и кривая коровница Акулька как-то согласились в одно время кинуться матушке в ноги...". Эта оппозиция по сословной принадлежности прослеживается очень четко. Но есть и другая, более важная для Пушкина оппозиция.

Слова с суффиксами разговорного характера чаще всего встречаются в речи автора-рассказчика; суффиксы, совмещающие разговорный оттенок с уменьшительно- ласкательным, - в речи Василисы Егоровны, капитана Миронова, Савельича. Речь Швабрина отличается книжным характером, в ней есть иноязычные слова, канцелярские выражения. А вот слова с уменьшительными суффиксами произносятся Швабриным насмешливо, с издевкой, с желанием оскорбить собеседника. Когда Гринев прочитал Швабрину свои любовные стихи, тот с презрением назвал их "стишками", напоминающими ему "любовные куплетцы" Тредьяковского. Желая опорочить Машу в глазах Гринева, он советует ему действовать с ней "не песенками", вместо "стишков" подарить ей пару серег.

Такое отчетливое противопоставление речи героев на морфемном уровне свидетельствует о намерении автора создать смысловую оппозицию: образованный столичный дворянин Швабрин - простое провинциальное дворянство. Оппозиция "столица - провинция", как это часто бывает у Пушкина, отражает и нравственную оппозицию: бесчестье, зло, бездуховность - честь, добро, милосердие. Простота семейств Гриневых и Мироновых - это простота, дающая четкость нравственной позиции в ситуации выбора, что для Пушкина (вспомним эпиграф "Береги честь смолоду") было основным пафосом повести. Недаром дорогие сердцу Пушкина семьи Мироновых и Гриневых близки к простым людям и солдатам, которыми они управляют строго, но справедливо, по-отечески, составляя вместе с ними национальную общность - русский народ.

Вся повесть Пушкина окружена особой атмосферой народности. Большинство эпиграфов к главам заимствовано из устного народного творчества, в этих народных песнях, пословицах много слов с суффиксами эмоциональной оценки, характерными для этих жанров: "Сторона ль моя, сторонушка, (...) И хмелинушка кабацкая"; "Только выслужила головушка Два высокие столбика, Перекладинку кленовую, Еще петельку шелковую". Вообще, определенные суффиксы, например суффикс -ушк- в речи капитана Миронова имеют явно выраженный фольклорный характер: "А слышь ты, Василиса Егоровна, - отвечал Иван Кузмич, - я был занят службой: солдатушек учил"; "Что ж вы, детушки, стоите? - закричал Иван Кузмич. - Умирать так умирать: дело служивое!". В речи Василисы Егоровны стилизация под на-

стр. 4

родно-поэтическую речь особенно заметна: "Свет ты мой, Иван Кузмич, удалая солдатская головушка!".

Старинный народный характер имеют обращения "старинушка", "батюшка", "матушка". В начале повести вожатый обращается к Савельичу: "Это, старинушка, уж не твоя печаль, - сказал мой бродяга, - пропью ли я или нет". Данное обращение выражает народное уважительное отношение к старому человеку. А вот значение слов батюшка и матушка сложнее. В Словаре В.И. Даля читаем: "Батюшка - отец (уважит.); почтительно и ласкательно всякому стороннему человеку. Старший по чину и званию говорит иногда младшему "батюшка", давая понять, что снисходит к нему, но что они, впрочем, неровни". В повести Гринев-рассказчик называет своего отца исключительно "батюшкой", и обращаясь к нему, и говоря о нем в третьем лице. Савельич обращается к своему юному воспитаннику "батюшка Петр Андреич", "мой батюшка", но никогда его так не называет за глаза. Василиса Егоровна обращается к Гриневу "мой батюшка". Оренбургский генерал, человек пожилой, тоже говорит ему "батюшка". Восставшие казаки называют Пугачева "нашим батюшкой". Таким образом, "батюшка" - это едва ли не самое употребительное обращение к мужчине в повести. Оно выражает и уважение, и почтение, и простоту в общении независимо от возраста, и снисхождение.

В Словаре В.И. Даля о слове матушка сказано: "то же, что мать, родительница (ласкат.); всякая женщина в летах; попадья". Благодаря повести Пушкина мы узнаем, что значение и употребление этого слова было гораздо шире: Гринев называет свою мать уважительно и ласково "матушкой"; за "матушку государыню" призывает постоять капитан Миронов своих детушек-солдат; "матушкой" называет Машу отец Гринева, расстроенный, что она покидает его семью; наконец, "матушкой" называет Машу Анна Власьевна, приютившая ее в Царском Селе. Слово матушка в чем- то аналогично слову батюшка не только в значении термина родства.

Другой особенностью словообразовательных суффиксов существительных в повести является их маркированность в качестве единиц, сигнализирующих о признаках сентиментализма как литературного направления. Связаны они с образом Маши Мироновой. Свое нежное, восхищенное отношение к Маше влюбленный Гринев-рассказчик выражает не только словами "милая", "добрая", но и словами с характерной суффиксацией: "губки", "голосок" Маши, ее "светлица", в которой остались "лампадка" и "зеркальце", - все это можно считать данью сентиментализму с его "чувствительными", "приятными" словами.

Важная семантико-стилистическая роль суффиксов в повести Пушкина "Капитанская дочка" отразилась и в самом названии повести - из двух производных слов, суффиксы в них имеют и смысловое содержание, и выполняют стилистическое задание. Грамматически главенствующим является слово "дочка". Суффикс -к- имеет разго-

стр. 5

ворную окраску, выделяемую на фоне нейтрального слова "дочь":

"Швабрин описал мне Машу, капитанскую дочь, совершенною дурочкою" - Гринев-рассказчик, еще не зная Машу Миронову, относится к ней с предубеждением, поэтому она для него "капитанская дочь", человек чужой, малопривлекательный. Разговорное "дочка" создает эффект приближения рассказчика и читателя к персонажу, непринужденность мемуарного повествования: "Моя любовь уже не казалась батюшке пустою блажью; а матушка только того и желала, чтоб ее Петруша женился на милой капитанской дочке". Особенно четко это заметно при сопоставлении с официальным "дочь капитана Миронова": "Знаю, что вы не богаты, - сказала она (императрица. - О.Н. ), - но я в долгу перед дочерью капитана Миронова".

Суффикс -к- в слове дочка имеет и уменьшительно-ласкательное значение, подчеркивающее теплоту отношений в семье Мироновых. "Милой капитанской дочкой" она стала и для родителей Гринева. Слово дочка отражает и характер Маши Мироновой, то есть выполняет и смыслообразующую функцию на уровне идейного содержания текста. Маша - "благоразумная и чувствительная девушка", она нежная, кроткая, ласковая, легко краснеет, падает в обморок, то есть имеет ту слабость, которая так сильно действует на сердце мужчины. А оппозиция "капитанская дочка" и "Капитанская дочь, Не ходи гулять в полночь..." позволяет охарактеризовать и нравственные свойства ее натуры, подчеркнуть, что они не соответствуют тому, что рассказывает о ней Швабрин.

Таким образом, производное суффиксальное слово дочка, будучи прямо в тексте сопоставленным с непроизводным дочь, позволяет точно и выразительно подчеркнуть авторскую мысль, свидетельствует о целенаправленном использовании богатейших смысловых и экспрессивных возможностей русского словообразования.

Производным является и слово "капитанская". Суффикс относительного прилагательного - ск - выражает признак родственного отношения: Маша - дочь капитана. Но Пушкину нужно было подчеркнуть не только "принадлежность" Маши своему отцу, но и унаследованные от него качества характера. Несмотря на чувствительность, кротость, Маша проявляет мужество и твердость духа, когда дело касается вопросов чести или когда нужно спасти возлюбленного. Именно соединение слабости и силы, кротости и активности, обходительности и твердости и делает Машу такой привлекательной, положительной героиней в глазах автора и читателя. Эта "многослойность" содержания проявляется только в атрибутивном словосочетании "Капитанская дочка"; она утратилась бы в названии "Дочь капитана" или "Дочка капитана". Поэтому практически невозможен перевод названия повести А. С. Пушкина на языки аналитического строя: все богатство содержания и стилистическая маркированность утрачиваются.

Тверь

Permanent link to this publication: