В предлагаемом обзоре рассматриваются три публикации международных организаций, связанные близостью тематики: подготовленные экспертами ОЭСР доклады о наметившихся экономических изменениях в ЮАР после отмены апартеида - "South Africa" (Paris, 2007. 267 p.) (1); обзор текущих проблем ЮАР - "African Economic Outlook 2007/2008" (Paris, OECD, 2008. 688 p.) (2); доклад Всемирного банка, посвященный значению кластеров для повышения хозяйственной активности на местном уровне - "Knowledge, Technology and Cluster-based Growth" (Ed. by D.Z. Zeng. Washington, World Bank, 2008. 130 p.) (3). Для рецензируемых книг, как для большинства социально-экономических публикаций ОЭСР и международных организаций системы ООН, характерна подчеркнутая политкорректность, что прослеживается в обтекаемости выражений, касающихся противоречивого политического положения в ЮАР после отмены апартеида; трудности, например утечка квалифицированных кадров, особенно белого населения, констатируются, но не комментируются. (Подробно о политической жизни страны см.: [Давидсон, Филатова, 2008]). Внутренняя ситуация в стране остается сложной из-за уровня преступности (один из самых высоких показателей в мире числа убийств на 100 тыс. населения), этнических, конфессиональных и лингвистических конфликтов.

Мировой экономический кризис усилил интерес международных организаций к перспективам крупнейших развивающихся стран, поскольку от их хозяйственного состояния ныне во многом зависят глубина и протяженность спада в глобальном масштабе. Этим объясняется повышенный интерес к Бразилии, Индии, КНР, которые вместе с Россией объединены популярной с 2003 г. аббревиатурой БРИК. Однако эта группа не имеет и, видимо, не скоро будет иметь формализованную или сколько-нибудь проработанную политическую и экономическую основу, тем более что к началу 2009 г. определенный потенциал роста сохранили лишь Индия и Китай, в меньшей степени - Бразилия. Они же в мировом рейтинге привлекательности для иностранных инвестиций заняли в 2008 г. лидирующие позиции среди развивающихся стран.

В быстро меняющейся конфигурации современного мирового хозяйства наметилась еще одна группировка стран, предложенная в 2007 г. проф. Лондонской школы экономики М. Десаи. Она также включает четыре страны - Бразилию, Индию, Китай, ЮАР, которые автор идеи характеризует как "южные локомотивы экономического роста". Включение ЮАР в этот перечень по

формальным основаниям представляется не совсем логичным. Количественные масштабы территории страны (1.2 млн. кв. км) и численность ее населения (48.5 млн. человек) существенно отстают от остальных трех стран. В то же время ее уровень дохода на душу населения (3567 дол.) заметно превышает средний показатель в странах Юга, особенно африканских (848 дол.).

Экономическое и политическое влияние ЮАР постепенно усиливается. Ее доля в экономике Африканского континента достигла 40%. Из 53 африканских стран только Египет и ЮАР участвовали весной 2009 г. в Лондонской встрече G 20 и осенью в Питсбурге, что можно считать признанием их возросшего международного статуса. Показателями изменений на континенте стали активная инвестиционная политика таких мировых игроков, как Индия и Китай, их усиливающийся интерес к участию в экономике африканских стран, в том числе ЮАР. Однако под влиянием мирового кризиса этот процесс не носит линейного характера. Например, Арселор-Миттал приостановил строительство завода в Либерии. В то же время крупнейший в Индии оператор мобильной связи Бхарати Эйртел объявил, что ведет переговоры о слиянии с МТК, мобильным гигантом ЮАР. Если сделка состоится, то сформируется один из крупнейших в этой нише мирового хозяйства оператор мобильной связи с 200 млн. подписчиков в 21 стране [The Economist, May, 2009, p. 65].

Поскольку в современном состоянии высокой неопределенности глобальной экономики рассуждать о будущем не слишком реалистично, показателен сам факт внимания к ЮАР со стороны международных организаций, что нашло отражение в рецензируемых публикациях. После отмены в 1994 г. режима международных санкций в отношении ЮАР страна приняла меры для повышения открытости национальной экономики и роста производства путем либерализации, что сближает ее с транзитивными экономиками Центральной и Восточной Европы.

По мнению М. Десаи, рост предложенной им четверки стран, если они сумеют преодолеть многочисленные препятствия, приведет к новой расстановке сил на мировой арене. Он выразил свою позицию весьма красочно: "более чем пятисотлетний период, начавшийся с открытий Колумба и Васко да Гама, заканчивается" [Wider Angle, 2008, p. 4]. Однако замечу, этот период закончился довольно давно. Что касается возросшей роли в мировой экономике Бразилии, Индии, Китая, то это признанный факт. Более того, мировой экономический кризис подтвердил их способность удержать темпы роста, хотя и не на прежних показателях, но как основу дальнейшего развития. Дело за ЮАР.

В короткие сроки мировой экономический кризис втянул в свою орбиту как развитые, так и развивающиеся страны, слабо реагируя на традиционные методы его преодоления. Стала очевидна необходимость неортодоксальных механизмов в поисках выхода. Три рецензируемые работы подтверждают эту позицию с разных точек зрения на примере ЮАР. Доклад о состоянии ее экономики (1) в основном посвящен изменениям в стране после прихода к власти Африканского Национального Конгресса в ходе выборов 1994 г., основной итог которого - установление относительной макроэкономической стабильности и улучшение возможности интеграции в мировое хозяйство. "Страна оказалась более подготовленной к изменениям и внешним шокам" (1, p. 75). Акцент сделан на привлечение иностранных технологий, но при этом отмечается слабость институциональных условий, нехватка кадров для практического использования новой техники и неадекватность бизнес-среды в целом. В этом докладе, как и в остальных двух публикациях, просматривается стремление выделить роль местного бизнес-сообщества в развитии национальной экономики, хотя и не всегда последовательно и убедительно, но тенденция налицо.

Традиционный обзор экономик стран Африканского континента (2) констатировал, что ЮАР сталкивается с огромными структурными и социальными вызовами, в том числе из-за нехватки инвестиций в последние десятилетия XX в., слабости конкуренции и недостаточной развитости "человеческого капитала". Уровень грамотности населения старше 15 лет не превышает 12% (2, p. 679). "Нехватка квалифицированного персонала является главным препятствием развитию экономики ЮАР и инновационному обновлению" (2, p. 76). Приведенная структура ВВП отличается своеобразием по сравнению с большинством стран Юга, сближаясь с аналогичными показателями развитых экономик. Однако их качественное содержание существенно отличается. Это прежде всего низкая доля аграрного сектора (2.9%), которая в большинстве развивающихся стран превышает 50%, и явный перевес сферы услуг - 52.6%. В этот показатель в ЮАР включены все виды услуг, но основную их группу составляют традиционные. Отдельно выделены государственные услуги, что еще больше повышает их долю в ВВП. На промышленность, прежде всего добывающие отрасли, приходится 18.4% (2, p. 557). Эксперты считают, что значительный

перевес сервисной составляющей в ВВП "может быть истолкован как преждевременная деиндустриализация" (1, p. 70).

Период 2004 - 2007 гг. пробудил некоторые надежды в связи с ежегодным 5%-ным ростом экономики ЮАР по сравнению с 3%-ным в предшествующее десятилетие, но в 2008 г. не были достигнуты даже ожидавшиеся 4%. В четвертом квартале 2008 г. началось падение ВВП. В бюджете 2009 г. прогнозируется его падение на 2%. Ситуация осложнилась массовыми выступлениями работников госсектора с требованиями повышения заработной платы на 15%. Хотя за последние годы обозначилось некоторое снижение уровня бедности в стране, распределение национального богатства отличается глубоким неравенством: доходы верхних 10% слоев населения (децильный коэффициент) в 100 раз превышают доходы нижних 10%, что представляет исключительный показатель даже среди стран Юга. В канун мирового экономического кризиса удовлетворенность жизнью высказали 50% жителей ЮАР со средними доходами и 25% - с низкими [The Economist, February, 2009].

Надежды на то, что мировой кризис не окажет сильного негативного воздействия на ЮАР, не оправдались. В феврале 2008 г. управляющий Центрального банка страны предупредил, что ожидается заметный спад в ближайшие три-четыре года. В 2009 г. ВВП продолжил падение на 1.8%. Тем не менее, по оценкам экспертов, прогнозируется 3%-ный рост ВВП в 2010г. и 4%-ный в 2011 г. Замечу, что если эти ожидания реализуются, ЮАР сможет считать себя удачливой страной на фоне мрачных прогнозов для большинства стран Юга. Однако пока действительность не внушает особого оптимизма. В экономике страны идут типичные для кризисного периода процессы: обрабатывающая и добывающая отрасли, розничная торговля уже охвачены рецессией, продажи автомобилей упали на 35%, что является самым высоким показателем за 25 лет. Снижающийся мировой спрос сильно сократил экспорт ЮАР, основу которого составляют золото, платина, алмазы, в том числе за счет снижения продаж в США. Падение объема экспорта может быть несколько сглажено ростом цен на золото, которые, как полагают эксперты, поднимутся до 1000 дол. за унцию. Торговый баланс 2008 г. сведен с дефицитом 8 млрд. дол. По оценке Всемирного банка, потери развивающихся рынков составят от 270 млрд. до 700 млрд. дол. за счет снижения притока иностранных инвестиций, что неизбежно ухудшит их деловую конъюнктуру. Тем не менее в 2008 г. ЮАР удалось сохранить и даже увеличить приток прямых иностранных инвестиций.

Достижением министра финансов ЮАР Т. Мануэла, занимавшим этот пост 13 лет, было снижение государственного долга с 48% ВВП в 1994 г. до 31% в 2007 г., однако рост экономических трудностей не позволит в обозримом будущем улучшить этот показатель. Избранный президентом страны в начале 2009 г. Дж. Зума предложил Т. Мануэле возглавить новую плановую комиссию ЮАР, на которую возлагаются большие полномочия для проведения мер по выходу из кризиса. После профицитного бюджета 2007/08 г. в 2009/10 г. ожидается дефицит в размере 2.9% ВВП. Некоторый оптимизм правительство проявляет в отношении снижения инфляции до 6% в 2009 г. (в 2008 г. - 8.5%) и сокращения ставок по кредитам. Как и во многих странах, оно наметило увеличение инвестиций в экономику - 787 млрд. рандов (79 млрд. дол.), прежде всего на развитие инфраструктуры, особенно в связи с получением ЮАР права принять мировой чемпионат по футболу 2010 г. Это дает основания ожидать сохранения и даже определенного увеличения занятости как квалифицированной, так и неквалифицированной рабочей силы не только в строительстве, но и в смежных отраслях.

Неизменной чертой социально-экономической и политической структуры ЮАР остается коррупция, которую, как и в большинстве стран Юга, можно считать системообразующей. По экспертным оценкам, ЮАР занимает по этому показателю высокое место. Как требуют приличия, в ходе президентской предвыборной кампании 2009 г. Дж. Зума заявил о своей решимости бороться с этим злом, но привычная традиция победила. Не прошло и недели после того, как он назначил министром транспорта влиятельного чиновника Шбу Ндебеле, группа бизнесменов с интересами в дорожном строительстве подарила ему "Мерседес" стоимостью 130 тыс дол., ваучеры нефтяных компаний, двух коров, телевизор, набор бокалов для вина и другие приятные мелочи, которые были приняты с горячими заверениями, что он не делает ничего плохого [The Economist, May, 2009].

Обострилась безработица, составляющая одну из самых трудных и нерешаемых проблем ЮАР. Ее официальный показатель ныне оценивается в 23.5% экономически активного населения, но реально превышает 35%. С учетом тех, кто отчаялся и больше не ищет работу (экономически пассивное население), этот показатель поднимется до 38.8% (2, p. 57). Отсутствие занятости -

основа массовой нищеты населения. Только 22% беднейших домохозяйств имеют оплачиваемую работу. Однако и эти данные вызывают сомнения, поскольку сельскохозяйственные рабочие и занятые в домашних услугах по найму не регистрируются в качестве безработных с характерным примечанием - "из-за трудностей учета этих типов труда" (2, p. 61). В ЮАР самый высокий уровень урбанизации на Африканском континенте (58%) со всеми типичными для стран Юга последствиями этого процесса - массовой городской нищетой, образованием метрополитенских зон с преобладанием бедноты за счет притока сельского населения, не находящего работы в городских условиях.

С постоянной нехваткой рабочих мест связана проблема неформальной занятости, типичной для всех стран Африки и обеспечивающей работой основные слои населения. "Неформальная занятость составляет около 90% всей рабочей силы" (2, p. 63). Как считают эксперты ОЭСР, "только в трех странах - Ботсване, Маврикии и ЮАР - официально оплачиваемая занятость достигает порядка 80%" (2, p. 63). Окончившие начальную школу, в том числе в ЮАР, могут рассчитывать на занятость преимущественно в теневом секторе с примитивными орудиями труда, традиционным ученичеством из-за отсутствия квалификации и трудностями получения профессионального образования. Отсюда вывод: "В большинстве стран Африки население в основном работает без оплаты или за очень низкую зарплату" [Research Digest, 2008, p. 8].

Заслуживает внимания пересмотр отношения к роли неформального сектора, который имеет место в рецензируемых работах, подтверждая тем самым общую тенденцию в оценках теневой занятости и, более широко, не наблюдаемого, т.е. не регистрируемого государственными организациями и не платящего налогов, сектора в целом. Еще в 1990-е гг. в исследованиях, подготовленных в рамках организаций системы ООН, преобладало мнение, что в ходе экономического роста возможно сближение и даже преобразование неформального сектора в малые, официально учитываемые формы. С началом XXI в. под давлением таких реалий, как усиление капитало- и наукоемкого компонента в техническом оснащении, дальнейшее падение спроса на неподготовленную рабочую силу на фоне роста численности населения в странах Юга, возобладала позиция, что эта социально-экономическая ниша необходима как своего рода страховка для тех, кто не имеет возможности работать и получать средства к существованию в официальном секторе. Эксперты ОЭСР констатируют: "...неформальный сектор занимает многозначную социально-экономическую позицию в странах Африки. Это важная ступень выхода на рынок труда и занятости" (1, p. 63). Отсюда следует вывод о необходимости признать его частью политики развития.

В условиях мирового кризиса роль неформального сектора как экономической и социальной ниши для выживания может только возрастать, поскольку увольнения начинаются прежде всего на современных предприятиях, принимая в кризисные годы массовый характер. МОТ прогнозирует рост числа безработных в развивающихся странах в 2009 г. еще на 32 млн. человек. Однако эта цифра, как и все показатели, касающиеся безработицы в развивающихся экономиках, не отличается точностью. Объективные условия вынуждают теряющих работу искать любую занятость в неформальном секторе или возвращаться в деревни из городов, надеясь на помощь оставшихся там родственников.

Прямым следствием этих процессов неизбежно становится увеличение численности бедных. Применительно к ним актуально высказывание лауреата Нобелевской премии 2008 г. по экономике П. Кругмана: "Плохая работа за плохие деньги лучше, чем никакой работы". Почти половина населения ЮАР (43.2%) относится к категории бедняков с доходом до 2 дол. в день (2, p. 543). Если еще до начала кризиса эксперты ОЭСР подчеркивали, что в ЮАР "рабочие места остаются ахиллесовой пятой экономики" (2, p. 567), то в кризисной ситуации показатели безработицы и нищеты неизбежно возрастут. Нищета усугубляется отсутствием сбережений у этих слоев населения. Для бедняков в ЮАР типичны боязнь и недоверие к официальной финансовой системе, больше половины населения не имеет банковских депозитов. Скудные доходы, если они есть, держат дома или в неформальных "клубах сбережений", "похоронных обществах" (сбережения на похоронную церемонию), своеобразных черных кассах. Если появляются более значимые суммы, их вкладывают в покупку скота, избегая такой формы, как банковские депозиты.

В связи с проблемой занятости представляет интерес проведенное под эгидой Всемирного банка исследование, целиком посвященное кластерам в хозяйстве африканских стран, в котором ЮАР уделены, в отличие от других, две главы (3). В предисловии к нему вице-президент института Всемирного банка p. Нангия отмечает, что, хотя региону противостоят многие вызовы, создаются точки экономической жизнедеятельности в форме предпринимательских кластеров,

которые повышают национальную, региональную и местную продуктивность. Значение кластеров, по его мнению, не ограничивается лишь хозяйственной активностью. Их создание способствует децентрализации занятости, созданию новых рабочих мест, укрепляет контакты местных властей с предпринимательством.

В последние годы кластеры, основу которых, как правило, составляют промышленные и сервисные малые предприятия, привлекают усиленное внимание политиков и экономистов как возможный путь повышения хозяйственной активности на основе вовлечения местных ресурсов, а главное - населения. Например, в 2005 г. ОЭСР выпустила специальную работу "Бизнес-кластеры" с целью показать различия и сходства в организации и работе этих объединений в странах Центральной и Восточной Европы. По мнению авторов указанного исследования, кластеры помогают малым предприятиям объединять свои усилия, увеличивать занятость, частично осваивать инновации, способствуя тем самым выживанию в условиях растущей мировой конкуренции. "Кластерная политика рассматривается как путь оживления местных экономик, способствует рыночной промышленной реорганизации" [Business Clusters, 2005, p. 25]. Их положительной стороной признано также укрепление доверия между входящими в такое объединение предприятиями, что составляет важную часть социального капитала на низовом уровне.

Отцом теории становления и роли кластеров считается А. Маршалл, обративший внимание в своих работах начала XX в. на возможность повышения эффективности предприятий путем их территориальной концентрации. Следующая волна интереса к этой хозяйственной форме пришлась на начало 1990-х гг. и связана прежде всего с именем М. Портера, который видел в кластерах важный метод расширения хозяйственной активности и конкурентоспособности малых предприятий на базе использования местных ресурсов. В основе многочисленных определений кластера лежит географический принцип - территориальная близость входящих в кластер предприятий, как правило, мелких и частично средних, их объединение горизонтальными и вертикальными производственными связями и услугами. Известный специалист по малым предприятиям Г. Шмидц также выдвинул на первый план пространственный (spatial) признак, расширяя его до размеров небольшого города (3, p. 87). И это здравый подход, если учесть слабое развитие инфраструктуры в развивающихся странах, особенно африканских. Для контраста приведу мнение российских исследователей, которые характеризуют "сетевые", "кластерные" формы как антирыночные без убедительных доказательств [Потапов, Салицкий, Шахматов, 2007, с. 133].

Показатели Всемирного банка свидетельствуют скорее об обратном результате. Кластеры стали формой приобщения к современным методам производства и в ряде случаев способствовали встраиванию в международные экспортные потоки. Таков удачный опыт Кении, наладившей выращивание роз с поставками их в Голландию. В 2008 г. Кения возглавила десятку основных поставщиков цветов на ведущий аукцион Нидерландов, доведя свою долю до 37.8% всего объема.

Еще более наглядна практика двух кластеров ЮАР в таких разных отраслях, как виноделие и текстильная. Первое из этих производств за сравнительно короткий срок смогло завоевать позиции на мировом рынке, несмотря на высокую конкуренцию в этом сегменте. До 1995 г. виноделие в ЮАР жестко регулировалось государством через систему квот, ограничивались площади под виноградом, но главным негативом была ценовая политика, учитывавшая не качество производимого вина, а лишь количество. Продавать продукцию можно было только через кооперативы, что не стимулировало интереса к качеству вина и освоению производства новых его видов. Отличительной чертой отрасли является преобладание мелких производителей, число которых за 1998 - 2003 гг. выросло в полтора раза (3, p. 111). К сожалению, в докладе нет данных за последние годы, но тенденция роста этого сегмента очевидна. За указанный период производство выросло на 1000%, в том числе за счет экспорта (3, p. 111). Заслуживает внимания помощь государства этому сектору. Оно частично финансирует научный сельскохозяйственный совет, задача которого оказывать производителям вин техническую и маркетинговую поддержку. Это стало одной из причин быстрого завоевания винами ЮАР позиций на мировом рынке. К началу XXI в. ЮАР по объему экспорта столовых вин обогнала таких традиционных их поставщиков, как Чили и Австралия.

Что касается текстильной отрасли, то, по мнению экспертов Всемирного банка, она начала активно формироваться после 1960-х гг. Подавляющее большинство, до 80% занятых на этих предприятиях, составляют неквалифицированные и низкоквалифицированные рабочие (3, p. 119). Средняя занятость на предприятии отрасли не превышает 100 человек и постепенно снижается, что связано с попытками перевооружения их технической базы. Одним из ведущих центров отрасли остается метрополитенская зона Кейптауна. Значительная часть предприятий

этого района специализируется на производстве качественной и по местным меркам относительно дорогой готовой одежды, рассчитанной на местный спрос формирующегося среднего класса. Эта ориентация в значительной мере является вынужденной, поскольку выпуск такой продукции стал весьма динамичным направлением в мировом производстве и сбыте, что обусловливает необходимость быстрой смены дизайна, а также высокие требования к качеству ткани, аксессуарам, следования моде. Государство пытается поддержать текстильные предприятия путем целевых инвестиций, консультационных услуг и системы официальных программ. Одна из них, нацеленная на развитие и укрепление кластеров в текстильной отрасли, помогает координировать действия местных властей и центрального правительства. Частью программы стало повышение профессионального уровня на предприятиях отрасли в Кейптауне, что привело к частичному росту зарплаты более квалифицированных работников до 611 рандов в месяц, примерно в полтора раза выше, чем на предприятиях в других провинциях (3, p. 123).

Приведенный в тексте обзора SWOT анализ (рассмотрение сильных и слабых сторон, возможностей и угроз) отрасли свидетельствует о таких типичных недостатках, как неустойчивость предприятий, слабая конкурентоспособность, неудовлетворительное качество местного сырья, отсутствие значимых брендов, технологическое отставание. Но, видимо, самой реальной и растущей угрозой стал импорт дешевой продукции из Китая, Индии и Бангладеш, причем значительная ее часть поставляется нелегально, что еще больше снижает цену.

Хотя рецензируемые публикации подчеркивают важность местного предпринимательства, приводимые показатели свидетельствуют о его недостаточном развитии. "Только 1.3% жителей страны имеют и занимаются бизнесом, просуществовавшим более трех с половиной лет, по сравнению с 10% в Бразилии, Таиланде, Китае... Фирмы ЮАР не успешны, если сравнить их с большинством других развивающихся стран" (2, p. 77). Правительство пытается сделать ставку на укрепление научно-технического потенциала страны, но кризисная ситуация существенно ограничивает его финансовые возможности, а главное, высокая неопределенность мировой хозяйственной конъюнктуры осложняет привлечение ноу-хау из-за рубежа. Как и многие другие страны, в краткосрочной перспективе ЮАР зависит от экономического роста в мировых центрах. Эксперты ОЭСР заключают свое исследование многозначительной фразой, с которой трудно спорить: "ЮАР следует теоретически обещающей, но практически трудной и необычной дорогой" (1, p. 236). Однако, как известно, теоретические посылы не всегда положительно реализуются на практике.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Давидсон А. Б., Филатова И. И. Южная Африка после апартеида // МЭиМО. 2008. N 11. Потапов М. А., Салицкий А. И., Шахматов А. В. Возрождение Азии: горизонты модернизации. М., 2007.

Business Clusters. P., OECD. 2005. The Economist. L., February 14, 2009. The Economist. L., May 23, 2009. The Economist. L., May 30, 2009. Recearch Digest. WB. V. 3, N 1, Fall 2008. Wider Angle. Helsinki. 2008. N 3.

Permanent link to this publication: