Считается, что приход к власти в Турции в 2002 г. Партии справедливости и развития (ПСР) принес обновление внешнеполитического и внутриполитического курса, с чем связан ряд успехов в развитии страны и укреплении ее международного имиджа. Отмечены новации и в экономической стратегии Турции. Но показателем действительной глубины свершившихся изменений могло бы считаться преодоление такого важнейшего тренда в экономической политике Турецкой Республики, каким начиная со второй половины XX в. стал выраженный популизм, оказавшийся результатом перехода к многопартийной системе и связанной с ним острейшей межпартийной борьбы "на грани фола"¹. Только в этом случае процессы макроэкономической стабилизации могли бы приобрести необратимый характер, а экономический рост стать действительно устойчивым. Поэтому столь актуальным представляется вопрос о том, насколько на самом деле новаторской с точки зрения нарушения преемственности популистской традиции является экономическая политика правящей партии.

Ключевые слова: популизм, экономические риски, социально ориентированная рыночная экономика, социальная политика, социальная помощь, избирательный характер социальной помощи.

Экономический популизм партий-предшественниц ПСР громко заявлял о себе через дефицит бюджета, рост внутренних и внешних займов государства, наконец, высокую инфляцию, которая являлась следствием расточительства правительств, стремившихся завоевать расположение избирателя. Следует уточнить, что автор исходит из определения популизма, предложенного Р. Дорнбушем и С. Эдвардсом в работе "Макроэкономика популизма в Латинской Америке", понимая его как акцентирование внимания правительства на ускорении роста и перераспределении доходов, игнорирующее риски инфляции, финансового дефицита и прочие [Dornbusch, Edwards, 1991, p. 9].

Что же касается периода правления ПСР, то значительная его часть пришлась на годы выполнения соглашений о стабилизационных кредитах с МВФ. Благодаря данному обстоятельству этот период ознаменовался уверенной финансовой стабилизацией на фоне ужесточения контроля над государственными расходами и настойчивого стремления к сокращению государственного долга: дефицит бюджета сократился с 14.6% ВВП в 2002 г. до 3.3% в 2010 г., притом что данное значение не является минимальным за период правления ПСР. Так, в 2005 г. дефицит составил 1.3%, а в 2006 - 0.7% ВВП. Отношение государственного внутреннего долга к ВВП снизилось с 55% в 2002 г. до 37% в 2010 г. Но и в этом случае отмечалось некоторое повышение показателя на фоне ми-

¹ Подробно эта проблема была проанализирована автором в статье "О новом подходе к периодизации экономической теории Турецкой Республики" [Восток (Oriens), 2010, N 4, с. 86 101].

рового финансового кризиса 2008 - 2009 гг. Среднегодовой уровень инфляции снизился с 45% в 2002 г. до 8.6% в 2010 г. [Ekonomik Rapor 2005, s. 79; Ekonomik Rapor 2006, s. 78; Ekonomik Rapor 2009, s. 78, 135; Ekonomik Rapor 2010, s. 89, 144]. Таким образом, казалось бы, в условиях политики фискального сдерживания правительство лишилось традиционных инструментов популистской экономической политики. К тому же вероятно, весьма длительный по меркам Турции период пребывания у власти Партии справедливости и развития создал предпосылки для ослабления "популистского давления" на правительство. Но не исключена и противоположная ситуация: партия удерживается у власти за счет неких новых форм выстраивания отношений с избирателем, которые, по всей видимости, в условиях, когда стало невозможным использование таких популистских мер, как рост заработной платы занятых в государственном секторе и увеличение емкости национального рынка, опираются на громко заявляющую о себе социальную политику правительства.

Итак, основной задачей настоящей статьи является анализ социальной политики правительства и ответ на вопрос, может ли она рассматриваться как видоизменившаяся форма политики экономического популизма.

Намерение сделать акцент на социальной политике лидеры Партии справедливости и развития неоднократно озвучили еще в своих предвыборных заявлениях в 2002 г., когда они объявили о планах снизить предлагавшиеся МВФ² размеры профицита первичного бюджета (сумму, на которую доходы бюджета превышают траты без учета процентных выплат но госдолгу) в пользу увеличения социальных расходов. Выступая перед парламентом после победы на выборах 23 ноября 2002 г., новый премьер-министр А. Гюль огласил программу своего правительства [58. Hukumet Programi, 2002]. Размер профицита первичного бюджета предполагалось планировать таким образом, чтобы, с одной стороны, обеспечить необратимое сокращение государственного долга, а с другой - учитывать потребности роста экономики и социальной политики (курсив мой. - Н. У.).

5 апреля 2003 г. турецкие уполномоченные лица подписали очередное Письмо о намерениях³, в котором подчеркивалось: "Оставаясь приверженным политике дезинфляции и стабилизации, правительство признает жизненно важным для успешного продолжения реформ социальную защиту наиболее уязвимых слоев населения". В этой связи правительство намеревалось, оставаясь в рамках бюджета, повышать роль социальных расходов посредством более избирательной целевой направленности социальных программ и использования основной части имеющихся ресурсов на поддержку наиболее нуждающихся групп населения (курсив мой. - Н. У.) [Republic of Turkey Prime Ministru..., 2003].

Последующее развитие событий подтвердило серьезность намерений правительства в сфере усиления социальной политики. Анализ структуры расходов бюджета свидетельствует о заметном возрастании их части, направляемой на социальные цели. При этом возникает вопрос о способах инкорпорирования последней в бюджет, подчиненный общей цели ограничения расходов и контроля над дефицитом. Одним из методов поддержания его относительной сбалансированности стало сокращение затрат на инвестиции: если в 2002 г. по всей системе государственных расходов доля инвестиций составляла 14.2%, то в 2009 г. - уже только 8.3%, а в 2010 г. - 10.1% [Ekonomik Rapor 2003, s. 78; Ekonomik Rapor 2010, s. 88]. В итоге в суммарном объеме инвестиций в национальную экономику доля государства сократилась с 32% в 2002 г. до менее чем 20% к концу первого десятилетия 2000-х гг. [Istatistik gostergeler 1923 - 2008, s. 746]. Но если в 1990-х - начале 2000-х гг. сокращение и удержание на низком уровне инве-

² С 1999 г. началось кредитное сотрудничество Турции и МВФ, в рамках которого усилия турецких властей по стабилизации экономики поддерживались финансовой помощью Фонда.

³ Письмо адресовано руководству МВФ и представляет собой анализ состояния экономики страны и изложение макроэкономической программы правительства Турции на ближайший период.

стиционных расходов было неизбежным в связи с давлением на бюджет процентных выплат по обслуживанию государственного долга, то успех стабилизации (доля процентных выплат по госдолгу в суммарных тратах бюджета сократилась с 42% в 2003 г. до 16% в 2010 г.) теоретически позволяет правительству возобновить более активную инвестиционную деятельность, но на практике оно к этому не стремится. При этом расходы на заработную плату госслужащих удерживаются на стабильном уровне - около 20% от суммарных бюджетных выплат. В совокупности названные обстоятельства и обеспечивают возможности для роста социальных расходов бюджета. В итоге властям удалось даже прийти к бюджету, который и с точки зрения формальной структуры расходов является социальным: если длительное время их основной статьей оставались процентные выплаты по госдолгу, то в результате усилий правительства по финансовой стабилизации и активизации социальной политики объем трансфертов по статье "здравоохранение, пенсионное обеспечение и социальная помощь" в 2009 г. вплотную приблизился но удельному весу к процентным выплатам - 19.6 и 19.8% соответственно, а в 2010 г. превысил их, достигнув 18.7% против 16.4% [Ekonomik Rapor 2003, 2004, s. 86; Ekonomik Rapor 2010, 2011, s. 92].

Одной из основных причин роста социальных расходов бюджета стала реформа системы социального страхования, активное проведение которой пришлось на период пребывания у власти Партии справедливости и развития. Реформа предполагает, с одной стороны, изменения в системе пенсионного обеспечения, а с другой - в системе доступа населения к медицинским услугам. Реализация обоих аспектов реформы входит в число условий предоставления кредитной помощи МВФ и одновременно предписывается в рамках процесса подготовки Турции к вступлению в ЕС. Первое направление реформы - необходимость, связанная с достижением баланса в системе государственных финансов (размер бюджетных субсидий для государственной системы социального страхования вырос главным образом из-за расточительности системы пенсионного обеспечения с 0.3% ВВП в 1990 до 4.5% в 2004 г.; кумулятивная величина потребности в дополнительном финансировании из бюджета за этот период составила 110% ВВП) [Duyulmus, 2009]. Данное направление реформы связано с проведением таких непопулярных мер, как повышение пенсионного возраста и изменение принципов начисления пенсии в направлении уменьшения ее доли относительно заработной платы застрахованного лица. Поэтому в Предвступительной экономической программе Турецкой Республики от 2006 г. - официальном документе правительства, в котором оценивается текущее состояние экономики Турции, часто в сравнении со странами ЕС, и планируются дальнейшие шаги по обеспечению вступления страны в ЕС - изменения в сфере пенсионного обеспечения объяснялись лишь одной сухой фразой - "целью обеспечения финансовой жизнеспособности и достижения актуального долговременного баланса пенсионной системы" [Republic of Turkey. Pre-Accession..., 2006, p. 96].

Второе направление реформы - в сфере здравоохранения - помимо цели углубления интеграции Турции в Евросоюз отвечает стратегическим интересам партии власти и может рассматриваться как достойная компенсация неизбежного пересмотра системы пенсионного обеспечения. Понимание сущности этой реформы невозможно без общего представления об устройстве и принципах функционирования системы доступа к медицинским услугам в дореформенный период. В то время в Турции существовали три государственные организации социального страхования. Они выполняли задачи как пенсионного обеспечения, так и медицинского страхования для лиц, своевременно уплачивавших в их пользу взносы. С 1992 г. в стране была введена в действие система "зеленых карт", которая обеспечивала бесплатный доступ к медицинскому страхованию в виде ограниченного набора услуг для бедного населения, не охваченного

системой социального страхования, а также безработных⁴. Безработные, не имевшие "зеленой карты", были лишены доступа к бесплатному лечению, если только они не являлись членами семьи застрахованного лица. Кроме того, время от времени они могли пользоваться специальными медицинскими программами, которые, впрочем, не имели регулярного характера. Функционирование системы страховой медицины обеспечивалось помимо государственных институтов социального страхования Министерством здравоохранения, университетами (университетскими больницами), Министерством обороны (находившимися в его распоряжении госпиталями), а также некоторыми частными агентствами и институтами. В итоге возможности получения медицинских услуг определялись конкретным статусом занятого или наличием "зеленой карты", а качество медицинских услуг весьма разнилось в зависимости от предоставлявшего их института. Турецкие исследователи О. Хамзаоглу и Дж.И. Явуз приводят данные, убедительно свидетельствующие о весьма неравномерном доступе населения страны к медицинским услугам: в 2003 г. на одного ребенка в городе, умершего до достижения годовалого возраста, приходилось 1.7 ребенка в сельской местности, это же соотношение для запада и востока страны составило 1:1.9. В том же, 2003 г. в западном Мраморноморском регионе страны одна акушерка приходилась на 5487 рожениц, а в Юго-Восточном - на 7826 [Hamzaoglu, Yavuz, 2009, s. 648 - 649]. При этом, по оценкам другого автора, М. Онура, в 2000-е гг. свыше половины держателей "зеленых карт", то есть лиц, имеющих наиболее ограниченный доступ к страховым медицинским услугам, приходилось именно на восток и юго-восток страны [Onur, 2011, s. 193].

Основная идея реформы - создание единой системы медицинского страхования с целью охвата всех граждан базовыми медицинскими услугами, включая не имеющих статус официально занятых, т. е. обеспечение всеобщего доступа к медицинским услугам на равных основаниях. С этой целью предусматривалось заменить разрозненные субъекты, действовавшие в сфере предоставления медицинских услуг, единым агентством по здравоохранению - Обществом социального страхования. Для всех, кто имеет доход выше уровня бедности, установлены обязательные страховые медицинские взносы (в размере 12% с суммы дохода, превышающего две минимальные зарплаты), тогда как за тех, кто имеет доход ниже установленного уровня (менее 1/3 минимальной заработной платы в расчете на члена семьи), а также за детей и подростков в возрасте до 18 лет уплату взносов производит государство. Подобная социально ориентированная концепция, безусловно, заслуживала более подробного описания в официальных документах, чем пенсионная реформа. В упомянутой выше Предвступительной экономической программе Турецкой Республики следующим образом комментировался закон N 5510 "О социальном обеспечении и всеобщем медицинском страховании" от 2006 г.: "...медицинские услуги получили общий стандарт, и была учреждена система обязательного всеобщего медицинского страхования... Перечень и принципы финансирования были установлены для всех граждан таким образом, чтобы взимать страховые выплаты в зависимости от платежеспособности граждан и установить внесение платы правительством за тех, кто не имеет возможности платить". Тезис об участии государства в обеспечении здравоохранения для бедных повторяется в тексте программы и чуть ниже: "Что особенно важно, в рамках системы всеобщего медицинского страхования, взносы за тех, кто не имеет возможности платить, будут компенсироваться государством... и все бедное население будет охвачено системой социального страхования в части, касающейся медицинских услуг" [Republic of Turkey. Pre-Accession..., 2006, p. 96, 98]. С выраженным пропагандистским пафосом реформа описывалась в специально изданной брошюре Министерства труда и социального обеспечения под названием

⁴ Следует сказать, что еще до начала действия реформы правительство ПСР придерживалось курса на рост затрат на поддержание системы "зеленых карт". По данным турецкого исследователя О. Метина, реальные расходы на медицинское обслуживание держателей "зеленых карт" в 2001 г. выросли по сравнению с предыдущим годом на 27%, а в 2006 г. - на 50% (см. подробнее: [Onur, 2011, s. 192]).

"На пути к новой системе социального обеспечения в Турции": "Страховые взносы за работающих будут уплачиваться работодателями, за работодателей и богатых - ими самими, за нуждающихся - государством, и таким образом, все наши граждане будут охвачены системой медицинского страхования" [Erdogdu, 2009, s. 677].

Впрочем, попытки правящей партии привлечь благосклонное внимание общества к реформе системы здравоохранения во многом были оправданы тем объективным обстоятельством, что, по признанию турецких авторов, действительно впервые в истории Турции властью в повестку дня было включено понимание социальной политики как охватывавшей всех граждан, а не только занятых в формальном секторе [Onur, 2011, s. 192].

Правительство должно было приступить к выплате страховых медицинских взносов за тех, кто не в состоянии платить самостоятельно, с 1 января 2007 г. По всей видимости, так и случилось в действительности, так как с 2007 г. произошли существенные изменения в структуре расходов бюджета. В 2006 г. расходная статья "помощь казначейства" включала в качестве одного из направлений помощь организациям социального страхования, которая составляла около 11% суммарных бюджетных расходов. С 2007 г. в структуре использования "помощи казначейства" появилось новое направление - расходы на здравоохранение, пенсионное обеспечение и социальную помощь, поглотившее 16% расходов бюджета, правда, при этом помощь организациям социального страхования сократилась до 0.4%. Тем не менее суммарные расходы по двум "социальным" статьям в 2007 г. на 5.5 процентных пункта превысили расходы по единственной в 2006 г. статье - помощь организациям социального страхования. В 2008 г. суммарные расходы по двум данным статьям составили 16%, в 2009 г. - 20%, в 2010 г. - чуть более 19% [Ekonomik Rapor 2007, 2008, s. 88; Ekonomik Rapor 2010, 2011, s. 92]. Переход на новую систему медицинского страхования неизбежно требовал значительных государственных затрат: по оценкам турецкого исследователя С. Эрдогду, в Турции в период действия старой системы медицинского страхования насчитывалось не менее 15 млн. человек, не охваченных какими бы то ни было его формами и при этом отнюдь не являвшихся богатыми [Erdogdu, 2009, s. 677]. Следовательно, расходы по страховому медицинскому обслуживанию данного весьма многочисленного контингента надлежало взять на себя государству. В Предвступительных программах за 2009 г. и 2011 - 2013 гг. отмечался рост расходов на здравоохранение с 3.7% ВВП в 2002 г. до 4.5 в 2008 г., 5.1 в 2009 г. и 4.5% ВВП в 2010 г. Рост расходов объяснялся "развитием системы предоставления медицинских услуг и повышением их доступности" [Republic of Turkey. Pre-Accession..., 2009, p. 88; Republic of Turkey. Pre-Accession..., 2011, p. 87].

Адресованный широким массам бедных широкий жест но реформированию системы медицинского страхования, по мнению ряда турецких авторов, имеет и дополнительную аудиторию, возможно, не столь многочисленную, но весьма влиятельную. Дело в том, что реформа в сфере здравоохранения реализуется в рамках так называемого неолиберального подхода, предполагающего распространение принципов рынка на социальные отрасли, превращение медицинской услуги в товар, который закупается государством теоретически по наиболее выгодной цене у любого игрока на рынке, в том числе у частных фирм. Итогом такого подхода стало заметное перераспределение средств в пользу представителей частного сектора, действующих на рынке медицинских услуг, при общем их удорожании. Турецкие исследователи О. Хамзаоглу и Дж.И. Явуз отмечают, что стоимость услуг государственных больниц в общей стоимости медицинских услуг, оплаченных Обществом социального страхования, уменьшилась на 3%, университетских - на 33%, а частных - выросла на 64%. В итоге если в 2000 г. из общих государственных расходов на здравоохранение 24% средств перераспределялось в частный сектор, то в 2005 г. эта доля уже составила 47%. Таким образом, логика реформирования системы здравоохранения, по их мнению, заключается в

том, чтобы: "За счет изменения системы финансирования не только увеличить расходы на здравоохранение, но и обеспечить перераспределение все большей части расходуемых средств в пользу частного сектора...". На основе своего анализа они делают весьма эмоциональное заключение: "...правительство ПСР любит частный сектор, предпочитает его государственному и обеспечивает перераспределение государственных средств частникам" [Hamzaoglu, Yavuz, 2009, s. 647].

Важным компонентом государственной социальной политики наряду с пенсионным страхованием и предоставлением страховых медицинских услуг является социальная помощь, иначе говоря, государственное вспомоществование, оказываемая не на регулярной основе, а исходя из конкретных нужд получателя в конкретной ситуации. Одним из основных каналов ее предоставления является Фонд социальной поддержки и солидарности⁵. Так, в 2007 г. расходы Фонда среди всех институтов социального страхования и социальной помощи уступали лишь расходам на предоставление медицинских услуг держателям "зеленых карт" и выплатам по линии Общества социального страхования: 0.1%, 0.46, 0.19% ВВП соответственно [Hacimahmutoglu, 2009, s. 103, 111, 135, 161].

Особое значение Фонда в системе социальной помощи отмечается и многими турецкими авторами. Так, Дж.У. Дуюлмуш отмечает, что социальная помощь в Турции получила значительное развитие с созданием Фонда социальной помощи и солидарности. Сам Фонд он характеризует как институт, ответственный за оказание срочной чрезвычайной помощи гражданам, которые находятся в состоянии глубокой нужды, и при этом являющийся последней надеждой [Duyulmus, 2009].

Фонд социальной помощи и солидарности был создан в 1986 г. В декабре 2004 г. в силу вступил закон N 5263, имевший целью укрепление организационной структуры Фонда социальной помощи и солидарности. Если ранее подготовкой его бюджета и распределением средств занимался генеральный секретариат, являвшийся подразделением в составе аппарата премьер-министра, то законом N 5263 для управления Фондом была создана дирекция при аппарате премьер-министра. Меры структурного укрепления Фонда, очевидно, были продиктованы стремлением правительства ПСР к дальнейшему расширению его роли и влияния в системе социальной поддержки населения. Особое отношение правительства к Фонду, по всей видимости, связано с целями и характером его функционирования, которые исключительно близки исламской риторике взаимопомощи и взаимной ответственности членов уммы. Турецкие авторы А. Бугра и Ч. Кейдер, отмечая связь концепции функционирования Фонда с прочными общественными устоями, объясняют его создание попыткой ответить на утрату семьей в силу перехода от ее традиционной к нуклеарной форме способности заботиться о родственниках. Они также отмечают, что в ходе парламентских дискуссий о создании Фонда его пытались представить как воплощение осовремененной версии османской традиции благотворительности [Bugra, Keyder, 2005, p. 25].

Основополагающая целевая установка отражена в статье 1 Закона об учреждении Фонда социальной поддержки и солидарности: "Предоставлять помощь людям, оказавшимся в затруднительном положении или нуждающимся в помощи, принимая меры к укреплению социальной справедливости, обеспечивать справедливое распределение доходов, поощрять социальную помощь и солидарность" [Hacimahmutoglu, 2009, s. 142]. По словам турецкого исследователя Х. Хаджимахмутоглу, "цель программ Фонда - оказать человеку социальную помощь буквально по месту проживания - в своем же квартале - и с применением максимально гибких подходов" [Hacimahmutoglu, 2009, s. 126]. Приближение Фонда к нуждам гражданина обеспечивает организация его дея-

⁵ Более точное название Фонда в переводе - Фонд социальной помощи и поощрения солидарности (Sosyal Yardimla$ma vc Dayanismayi Tcsvik Fonu).

тельности через 973 вакфа (отделения), расположенных в каждом ильче страны, являющемся наиболее мелким территориальным подразделением.

Мобильность принятия решений об оказании социальной поддержки обеспечивает Фонду его статус одного из трех существующих в Турции на сегодняшний день внебюджетных фондов. Основная часть доходов Фонда приходится на обеспечиваемые налоговыми поступлениями трансферты правительства, порядка одной десятой доходов формируется за счет поддержки различных бюджетных организаций. Но использование средств Фонда, несмотря на то, что формируются они в основном за счет государства, благодаря его статусу внебюджетного не контролируется парламентом, а только одобряется премьер-министром и советом Фонда. На этом основании турецкий исследователь З. Ониш отнес Фонд к неформальным каналам предоставления помощи, роль которых особенно важна в условиях бюджетных ограничений, то есть ограничений на использование формальных каналов перераспределения [Onis, 2008, р. 23].

Гибкость деятельности Фонда социальной поддержки и солидарности, его способность оперативно и точно отвечать на конкретные нужды достигается через многообразие форм предоставляемой им помощи, о чем позволяет судить структура его расходов. К числу основных статей относятся расходы на: оказание периодической помощи (предназначены для удовлетворения самых разнообразных текущих потребностей нуждающихся граждан); на медицинскую помощь (оплата лечения в больницах, лекарств, использования медицинских материалов и инструментов в основном для лиц, не охваченных каким бы то ни было видом медицинского страхования); помощь инвалидам (оплата протезов, специальных транспортных средств и медицинского оборудования); обучение профессиональным навыкам и повышению занятости; образование (выплата стипендий нуждающимся студентам); помощь семьям (продовольственная помощь, оказываемая в канун религиозных праздников Курбан-байрама и Рамазан-байрама, обеспечение углем и пр.); помощь в случае чрезвычайных ситуаций (землетрясение, пожар, наводнение и пр.); трансферты Министерству национального образования на компенсацию расходов по бесплатному обеспечению учебниками, организацию бесплатных обедов для учащихся и др.; обеспечение жильем малоимущих граждан.

Остановимся на некоторых направлениях деятельности Фонда, которые не являются сугубо специфическими, т.е. активно поддерживаются государством и через другие структуры. Эти направления позволяют судить о приоритетах социальной политики правительства.

А. Бугра и Ч. Кейдер отмечают в качестве важной особенности деятельности Фонда социальной поддержки и солидарности в период пребывания у власти ПСР значительное увеличение расходов на проекты по увеличению занятости. По их оценкам, в 2003 г. около 1.5% средств Фонда были использованы на такого рода проекты, а в первой половине 2004 г. - уже 6%. Авторы уточняют, что речь идет о финансировании некоторых программ профессиональной подготовки, кредитах мелким предприятиям и сельскохозяйственных кредитах в рамках проектов социальной поддержки в сельской местности. Комментируя рост такого рода расходов Фонда, Бугра и Кейдер пишут: "Возрастающее значение данных статей в общих расходах Фонда отражает взгляд, согласно которому социальная поддержка должна быть обусловлена участием в производственной деятельности. И действительно, на правительственном уровне неоднократно подчеркивалось, что социальная поддержка в форме не связанных какими-либо условиями грантов создает опасность роста иждивенчества и толкает получателя к пассивности. "Учить людей удить, а не давать им рыбу" - излюбленный слоган чиновников, ответственных за социальную политику, для которых "право на доход" остается преимущественно чуждой концепцией" [Bugra, Keyder, 2005, p. 30].

В рамках нынешней структуры расходов Фонда осуществляется финансирование так называемых общих проектов, связанных с получением профессиональной подготовки и повышением занятости, а также проектов, пользующихся социальной поддержкой

в сельской местности. В структуре первых выделяются проекты, нацеленные на обеспечение прибыли (бизнес-проекты), проекты по предоставлению социальных услуг и интегрированные проекты, взаимно обеспечивающие и поддерживающие реализацию друг друга. Самым крупным направлением расходов при финансировании общих проектов являются именно бизнес-проекты⁶. Фондом поддерживаются проекты, которые нацелены на то, чтобы, удовлетворив общественные потребности граждан, пребывающих в нужде, обеспечить их интеграцию в общество и экономику в качестве активных производителей и получение ими устойчивого дохода, и которые представляют собой проекты по созданию занятости в городах или налаживанию соответствующего природным условиям стабильного производства продукции в сельской местности. То есть цель бизнес-проектов - поддержать долговременные виды деятельности, которые обеспечили бы нуждающемуся индивиду или целой семье средства к существованию, а впоследствии и прибыль. Реализуемые проекты должны по техническим и экономическим характеристикам отвечать местным условиям, иметь производственную нацеленность, носить достаточно трудоемкий характер, а производимые товары или услуги должны пользоваться спросом на местном рынке. На реализацию подобного рода проектов в расчете на одного участника выделяется беспроцентный кредит в объеме 15 тыс. лир сроком на 8 лет. На протяжении первых двух лет использования кредита погашение не производится. В последующие шесть лет кредит погашается равными долями. В зависимости от рода избранной деятельности срок кредита может быть увеличен. Например, для проектов, связанных с плодоводством, он составляет 11 лет. При намерении получателя использовать кредит на животноводческий проект сумма кредита может быть увеличена до 50 тыс. лир для овцеводства, до 150 тыс. лир - для молочного животноводства [Т. С. Basbakanlik... 2010..., 2011, s. 72].

Во второй половине 2000-х гг. расходы на поддержку бизнес-проектов уверенно росли параллельно с числом самих проектов и численностью их участников. Снижение числа проектов в 2009 г. было компенсировано некоторым ростом объемов поддержки, хотя и не таким заметным, как в 2008 г. Но здесь следует иметь в виду, что 2009 год стал годом кризиса для всей турецкой экономики (см. табл.).

Таблица

Масштабы поддержки бизнес-проектов Фондом социальной поддержки и солидарности

Составлено по: [T.C. Basbakanlik... 2010..., 2011, s. 75].

Еще одно важное направление деятельности Фонда социальной поддержки и солидарности - обеспечение жильем малоимущих горожан. Для понимания его социальной значимости следует упомянуть о некоторых особенностях хода урбанизации в Турции. Этот процесс, начавшийся во второй половине XX в., имел не столько постепенный, инициировавшийся развитием индустриализации, сколько лавинообразный характер (в 1950 г. в городах проживала лишь четверть населения страны, а в 1960 г. - уже треть,

⁶ Что касается поддержки малого предпринимательства вне рамок деятельности Фонда, то важная роль принадлежит льготным кредитам Управления по поддержке малых и средних предприятий (КОСГЕБ). Поддержка КОСГЕБ заключается в погашении части процентных выплат по кредиту. В 2010 г. более 43 тыс. предпринимателей получили кредиты на общую сумму около 2 млрд. турецких лир. При этом процентные платежи в объеме 146.7 тыс. тур. лир по выданным кредитам были погашены КОСГЕБ. 49% кредитов было использовано предприятиями микропромышленности [KOSGEB 2010..., s. 36].

в 1985 г. - свыше половины, а в начале XXI в. - две трети) [Ульченко, 2008, с. 68]. Движущей силой ускорявшейся урбанизации стало быстрое развитие в послевоенные годы механизации сельского хозяйства с последующим массовым вытеснением из деревни рабочей силы. В города хлынула масса бывших крестьян. Поскольку темпы роста их численности существенно опережали темпы роста турецкой промышленности, мигранты формировали преимущественно не рабочий класс, а маргинальные городские слои, которые селились в быстро разраставшихся кварталах, состоявших из наскоро сооруженных хижин. В скором времени в крупных турецких городах возникла острая жилищная проблема, обусловленная значительным числом граждан, которые обитали в примитивных жилищах.

Многочисленность новых городских маргиналов сделала их значительной электоральной силой с абсолютно простой и очевидной для политиков основной потребностью - потребностью в жилье лучшего качества. Их активное использование в политической игре началось еще в период пребывания на посту премьер-министра Т. Озала (1983 - 1989). Но Озал сделал основной упор не столько на принципиальное решение жилищной проблемы сельских мигрантов, сколько на узаконивание их прав собственности на возведенные нелегально лачуги. Правда, и некоторые усилия по строительству нового жилья также были предприняты и увязаны с использованием доходов от приватизации. В 1984 г. была создана Администрация по делам жилищного строительства и общественного акционирования при одноименном Совете. В ее функции входило осуществление программы приватизации и финансирование государственных проектов в сфере производственной инфраструктуры и жилищного строительства. Для достижения последней цели учреждался Фонд жилищного строительства. За период с 1984 по 1987 г. около 950 тыс. турецких граждан воспользовались возможностью получить жилищные кредиты, предоставлявшиеся Фондом [Building Turkey's Future..., 2009, p. 9]. В итоге в стране получило существенный импульс к развитию кооперативное строительство.

В 1990 г. было принято решение о разделении Администрации но делам жилищного строительства и общественного акционирования на два отдельных органа - Администрацию по делам жилищного строительства (Toplu Konut Idaresi, TOKI) и Администрацию общественного акционирования. По признанию нынешнего руководства TOKI, "несмотря на то что некоторые правительственные инициативы в сфере жилищной политики были довольно эффективны, в реальности Администрация по делам жилищного строительства постепенно все более отдалялась от того, что изначально планировалось сделать" [Building Turkey's Future..., 2009, p. 8]. В итоге в 2001 г. Фонд жилищного строительства прекратил свое существование. И только после выборов 2002 г. произошло возрождение ТОЮ в качестве значимой силы. "Осознавая, что в Турции существует жилищный кризис и что предшествующие попытки его решения не достигли цели, новое правительство Турции (правительство ПСР. - Н. У.) без промедлений в январе 2003 г. разработало План срочных действий по жилищному и городскому развитию" [Building Turkey's Future..., 2009, p. 9]. В последующие четыре года парламент принял 10 различных документов, обеспечивших ТОКI организационные и юридические полномочия по преобразованию ландшафта городов страны. Так, в распоряжение Администрации на безвозмездной основе было передано 64.5 млн. кв. м земли для реализации программы жилищного строительства. TOKI была выведена из состава Министерства общественных работ и поселений и передана в подчинение администрации премьер-министра, что обеспечило ей большую автономию и свободу действий. О небывалой интенсификации деятельности TOKI говорят следующие цифры. С начала деятельности Администрации в 1984 г. по 2009 г. было завершено или находилось

в стадии строительства 433 тыс. единиц жилья, из которых лишь 43 тыс. пришлось на 17-летний период с 1984 по 2001 г. [Building Turkey's Future..., 2009, p. 9].

Между Фондом социальной поддержки и солидарности и TOKI действует Протокол о строительстве социального жилья, на основе которого Администрация осуществляет строительство на возмездной основе для лиц, имеющих право на поддержку Фонда. Цель протокола - обеспечить базовые жизненные потребности в жилье бедных и нуждающихся граждан, предоставив им достойные человека условия существования. Речь идет об обеспечении их двухкомнатными квартирами (1 + 1) общей площадью 45 кв. м. Общая стоимость проекта "Социальное жилье" - 500 млн. турецких лир - финансируется Фондом социальной поддержки и солидарности. Среди получателей социального жилья присутствует обязательный 10-процентный контингент инвалидов. Получение жилья не обусловлено первоначальным взносом, предоставлением залога или поручительства третьего лица. Оплата производится на протяжении 20 лет, получатель жилья даже при выплате полной суммы стоимости на протяжении 10 лет не имеет права передавать жилплощадь в собственность другому лицу или сдавать в аренду. За период с 2003 по начало 2011 г. число получателей социального жилья составило 139 тыс. человек [Gelecegin 2010 - 2011, s. 22].

Впрочем, потенциальная численность благодарного электората, очевидно, превышает данную цифру, поскольку сама деятельность TOKI, как явствует из сказанного выше, не ограничивается лишь социальным жильем для Фонда социальной поддержки и солидарности. Более многочисленной группой его клиентов являются лица с некоторым, хотя и невысоким уровнем дохода, определяемым как средний или низкий, которые не могут приобрести жилье на рыночных условиях. В зависимости от конкретного уровня благосостояния они оплачивают от 10 до 40% стоимости жилья в качестве первоначального взноса, в то время как остальная сумма погашается в период от 84 до 240 месяцев. При этом реальный процент по жилищному кредиту остается нулевым. Сумма долга лишь корректируется в соответствии с уровнем инфляции, который измеряется уровнем индексации заработной платы рабочих государственных предприятий. Таким образом, считается, что доля выплат за приобретенное жилье в доходах домохозяйства остается неизменной. В отчете TOKI было заявлено о 195 тыс. человек, получивших жилье к 2011 г., из числа лиц со средним и низким доходом [Gelecegin..., 2010 - 2011, s. 22].

Еще одним важным каналом распределения социальной помощи являются муниципалитеты. Они стали первыми институтами, часть которых по результатам выборов в местные органы власти оказалась в руках партий происламского толка, через них лидеры политического ислама смогли заявить о своей социальной политике в виде различных видов материальной помощи нуждающимся (продукты питания, топливо, одежда и пр.) еще за несколько лет до того, как ПСР стала правящей партией. "Практически во всех муниципалитетах ПСР (курсив мой. - Н. У.) существуют отделы по работе с нуждающимися, куда можно обратиться за помощью в получении продовольствия, топлива, одежды, места в приюте", - констатируют турецкие исследователи Г. Бакырезер и Ю. Демирер [Bakirezer, Demirer, 2009, s. 175]. "Муниципальная социальная помощь может использоваться и, видимо, действительно используется в политических интересах для повышения шансов правящей партии на переизбрание. Это, по крайней мере, широко распространенное убеждение среди тех, кто был опрошен нами в нескольких районах Стамбула в ходе нашего исследования", - делают вывод в этой связи турецкие исследователи А. Бугра и Ч. Кейдер [Bugra, Keyder, 2005, p. 33].

Добавим, что полевые исследования автора, впрочем, довольно ограниченные, позволили заметить, что одновременно "неблагонадежные" муниципалитеты, т. е. те, где

преобладают представители оппозиционных партий, довольно жестко и бесцеремонно притесняются центральными властями, в том числе в финансовом отношении.

Итак, социальная политика ПСР, безусловно, носит весьма активный характер, что свидетельствует о довольно высокой интенсивности перераспределительных процессов в экономике. Однако само по себе это может свидетельствовать как о популистском характере государства, так и о движении в направлении создания социального государства.

Предполагать, что популистское начало все же преобладает, в определенной степени позволяет избирательный, а не универсальный характер значительного объема государственной социальной политики. Действительно, как уже отмечалось, привлекательность Фонда поддержки социальной защиты и солидарности в качестве инструмента социальной политики для правящей партии заключается в первую очередь в том, что через его посредство можно оказывать помощь конкретному (но не каждому) избирателю с его особыми нуждами, используя индивидуальный подход и устанавливая тем самым эффективный контакт нуждающегося электората с властью при позитивном исходе для первого, а в более долгосрочной перспективе - и для второй. По мнению турецкого исследователя Д. Йылдырыма, ПСР, формируя характер власти в соответствии с интересами связанных с нею социальных групп, использовала по возможности все инструменты популизма. В период правления ПСР с 2003 по 2008 г. тем или иным видом поддержки по линии Фонда социальной поддержки и солидарности воспользовались в общей сложности 42 млн. 663 тыс. человек или, по меньшей мере, каждый второй гражданин страны, очевидно, представляющий менее обеспеченную и менее благополучную половину населения страны, то есть основной электорат ПСР [Yildirim, 2009, s. 97 - 99]. При этом совершенно очевиден параллельный ход процессов усиления (или, по меньшей мере, сохранения на высоком уровне) поддержки ПСР от выборов к выборам и роста численности получателей социальной помощи. Тем более что даже доли получивших помощь (половина населения) и голосующих за ПСР (приблизительно половина голосов) совпадают. "Понимание истоков этого существенного роста исходящей от государства денежной и материально-вещественной помощи связано с осознанием того, что в основе расширения поддержки ПСР связанным с нею социальным группам (курсив мой. - Н. У.) лежит стремление... к установлению связи между популистскими посланиями и политическими планами", - заключает Д. Йылдырым [Yildirim, 2009, s. 99 - 100].

Разделяя мнение о сосредоточенности социальной политики государства на обездоленных и нуждающихся, турецкие авторы А. Х. Косе и С. Бахче пишут: "ПСР, отказавшись от общего принципа защиты (социальной. - Н. У.) личности, обратилась к благотворительности. Иначе говоря, сделав выбор не в пользу построения государства всеобщего благоденствия, а создав систему известных социальных гарантий, она заменила социальную справедливость благотворительностью, к тому же весьма избирательного свойства (курсив мой. - Н. У.). В этом смысле ПСР возглавляет некую новую систему благотворительности, состоящую из приближенных к ней структур и неординарных механизмов государственного перераспределения" [Kose, Bahce, 2009, s. 496.]. Свою позицию авторы аргументируют, в частности, тем обстоятельством, что параллельно с ростом выплат по линии Фонда социальной поддержки и солидарности снижались объемы перераспределения по другим каналам, которые имеют более широкую социальную адресацию, чем маргинализированная клиентура Фонда (см. диаграмму). Данное обстоятельство, по их мнению, убедительно доказывает "подмену социального государства государством избирательной благотворительности" [Kose, Bahce, 2009, s. 507].

Диаграмма

Динамика выплат по линии Фонда социальной поддержки и солидарности и иным каналам перераспределения произведенного дохода

Источник: [Kose, Bahce, 2009, s. 496].

Турецкий аналитик С. Озель также настаивает на том, что ПСР - типичная популистская партия, аргументируя это тем, что посредством ряда популистских (и популярных) мер она проявляет заботу о проигравших в ходе процесса глобальной интеграции. "Практически всеобщее медицинское обслуживание, бесплатное распределение товаров первой необходимости, таких как мука, уголь и сахар, бесплатные учебники для школьников и доступное жилье - все это обеспечивает популярность ПСР среди наименее преуспевающих сегментов турецкого общества...", - пишет Озель [Ozel, 2011 ]. Таким образом, он также напрямую увязывает популизм партии с ее социальной политикой и стратификационной избирательностью последней.

Но даже попадание в число получателей помощи на основании низкого социального или имущественного статуса не противоречит в полной мере идее социальной рыночной экономики. Например, ее средиземноморская модель как раз и характеризуется тем, что "социальная политика преимущественно адресована социально уязвимым категориям граждан и не носит всеобъемлющего характера" [Нестеренко, 1998, с. 77]. Видимо, расширение круга ее адресатов в последнее десятилетие при относительной ограниченности экономических возможностей этих стран и стало причиной глубоких финансовых проблем, переживаемых ими с 2011 г. Следовательно, подобная экономическая политика, безусловно, имеет популистский характер. Вместе с тем следует признать, что при довольно ограниченном понимании объекта социальной политики размытым оказывается само понятие социальной рыночной экономики. Поэтому даже если в распределении социальной помощи присутствует элемент субъективизма, сам выбор основного объекта - беднейшая часть населения - очевиден и логичен и к тому же позволяет контролировать социальные расходы.

Но и в этом случае настораживает, во-первых, то, что подобный, пусть даже оправданный, выбор основного объекта перераспределительной политики правительства осуществляется не столько на фоне общего роста благосостояния и упрочения устойчивости национальной экономики, сколько на фоне того самого игнорирования рисков, которое связано с перекладыванием инвестиционного процесса и возросшего долгового

бремени на частный сектор страны. Речь идет о благодушии государства, которое, избавив от рисков себя, но не национальную экономику в целом, активно занялось социальными проблемами наиболее преданного электората. Иными словами, неочевидно, что национальная экономика действительно может позволить себе подобный объем социальных расходов. Во-вторых, использование экономических критериев оказания помощи дополняется политическими (курсив мой. - Н. У.). Общая довольно высокая вероятность принадлежности нуждающихся маргинальных слоев, как правило, с невысоким образовательным уровнем и поэтому во многом сохраняющих приверженность традиционному мусульманскому укладу, к электорату ПСР дополнительно верифицируется через политические предпочтения избирателей на территории данного муниципалитета: активно поддерживаются бедняки лишь тех муниципальных территорий, избиратели которых отдали предпочтение кандидатам от ПСР. В этом смысле правильнее будет говорить не о попытках создания социальной рыночной экономики, а о видоизменении укоренившегося в стране экономического популизма, хотя бы потому, что вопреки установкам первой на социальное партнерство и поиск компромисса между социальными группами, объективно предрасположенными к конфронтации, политическая избирательность социальной помощи служит скорее дальнейшей поляризации общества в зависимости от отношения его членов к действующей власти.

В-третьих, с этой точки зрения действительно обращают на себя внимание субъективные предпочтения властей в пользу такой формы социальной политики, как всевозможные виды помощи в противовес системе социального страхования, тогда как обычно социальная помощь призвана лишь ликвидировать недочеты в функционировании страховой системы. По замечанию турецких исследователей, у ПСР и сформированных ею правительств в понимании социальной политики преобладает значение социальной помощи [Fisek, 2007, s. 21]. Например, в таком официальном документе, как Предвступительная программа за 2006 г., отмечалось, что "бедная часть общества в большей мере поддерживается через систему социальной помощи и поддержки, нежели социального страхования" [Republic of Turkey..., 2006, p. 98]. Хотя рост масштабов охвата системы медицинского страхования частично меняет этот баланс, все еще сохраняющиеся структурные особенности социальной политики позволяют говорить о заинтересованности власти в сохранении элемента, как теперь ясно, политизированной избирательности и возможности для установления "особых отношений" в рамках социальной политики в собственных интересах. При этом беспрецедентный рост масштабов социальной помощи, видимо, в ущерб другим направлениям социальной политики действительно превратил эту помощь из инструмента нейтрализации бедноты в инструмент роста ее поддержки, и соответственно - в фактор роста раздражения оказавшихся вне "избранного" круга получателей.

В-четвертых, у предпочтений властей в использовании форм социальной политики, по всей видимости, существует не только политическая, но и экономическая подоплека. Те самые бедные, которые являются получателями социальной помощи, представлены, с точки зрения статуса на рынке труда, главным образом, безработными и занятыми в теневом секторе, что и объясняет их пребывание за рамками системы социального страхования. По мнению турецких авторов Г. Быкырезера и Ю. Демирера, помогая им через систему социальной помощи, но при этом не принимая мер, которые действительно необходимы для решения проблемы теневой занятости, например мер по расширению деятельности профсоюзов, ПСР обеспечивает статус-кво, поддерживая тем самым национальный капитал в его стремлении к экономическому росту за счет сохраняющейся дешевизны рабочей силы. Действительно, с 2002 по 2008 г. динамика реальной стоимости рабочей силы в частном секторе оставалась отрицательной на протяжении четырех из семи лет, а в годы, когда ее динамика была положительной, максимальный рост составил 4.5% [Ekonomik Rapor 2010, 2011, s. 125]. Далее эти же авторы справедливо отмечают бесперспективность подобного пути для Турции с уче-

том таких конкурентов, как Китай и Индия, а также ожидающей Турцию в перспективе остановки роста численности населения. В этих условиях будущее страны, безусловно, следует связывать с ростом качественных показателей рабочей силы, что отвечало бы курсу на вступление в ЕС [Bakirezer, Demirer, 2009, s. 175]. Только таким образом удалось бы подтвердить статус Турции как страны, экономика которой движима эффективностью, а не факторами производства [см.: От перераспределения..., 2011, с. 14 - 17]. С этой точки зрения структурные особенности социальной политики ПСР опять же оказываются той самой политикой, которая, увлекшись перераспределительными процессами, игнорирует экономические риски, т.е. соответствует определению политики популистской.

Таким образом, в эру правления ПСР экономическая политика не утратила популистского характера, но, во-первых, удалось отчасти снизить ее макроэкономические издержки, вписав благодаря снижению инвестиционной активности государства важные для борьбы за электорат социальные расходы в более сбалансированный бюджет, во-вторых, удалось повысить политическую эффективность популизма посредством придания ему адресного характера и использования для "своего" избирателя, в-третьих, изменился сам характер популизма, превратившись, в том числе благодаря повышению сбалансированности государственных финансов и снижению инфляции, в одно из слагаемых характерной для ПСР неуловимости партийной идентичности. Подобно тому, как ведутся споры вокруг того, играет ли ПСР на стороне исламизации или европеизации, авторитаризма или демократии, может дискутироваться и сущность ее социальной политики как популистской или же правомерно направленной на поддержание наиболее бедных слоев общества. Но автор надеется, что его позиция в данной дискуссии ясна.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Нестеренко А. Социальная рыночная экономика: концептуальные основы, исторический опыт, уроки для России // Вопросы экономики. 1998. N 8.

От перераспределения благ к созданию процветания: выводы из индекса глобальной конкурентоспособности (из доклада Всемирного экономического форума и Евразийского института конкурентоспособности) // Вопросы экономики. 2011. N 8.

Ульченко Н. Ю. Экономическая география Турции. М: Ключ-С, 2008.

58. Никитеt Programi. Ankara, 2002 // www.basbakanlik.gov.tr

Bakirezer G., Demirer Y. Ak Partinin Sosyal Siyascti // АКР Kitabi. Bir Donusumun Bilancosu. Ankara: Phonix Yayincvi-200, 2009.

Building Turkey's Future. TOKI Corporate Profile 2008/2009. Ankara, Republic of Turkey. Prime Ministry Housing Development Administration of Turkey, 2009 // http://www.toki.gov.tr/docs/yayinlar/TOKI_book_scc_cn.pdf, 7.07.11.

Bugra A., Keyder C. Poverty and Social Policy in Contemporary Turkey. Bogazici Universitesi Social Policy Forum. Januiary, 2005 // http://www.spf.boun.cdu.tr/docs/WP-Bugra-Kcyder.pdf, 10.07.11.

Degerlendirilmesi. DPT-Uzmanlik Tezleri. Ankara: DPT, 2009.

Development Party and the Thorny Path to Democratic Consolidation in Turkey. Revised Draft-December 2008. Istanbul, 2008, p.23 // http://hornc.ku.cdu.tr/~zonis/rn_politics.pdf, 14.07.11.

Dornbusch R., Edwards S. The Macroeconomics of Populism // The Macroeconomics of Populism in Latin America. Chicago-London: The University of Chicago Press, 1991.

Duyulmus C.U. Social Security Reform in Turkey: Different Usages of Europe in Shaping the National Welfare Reform. Paper Prepared for the RC 19 Conference, 20 - 22 August, 2009 // http://www.cecg.umontrcal.ca/RC19/PDF/Duyulmus-CRc192009.pdf, 5.07.11.

Ekonomik Rapor 2003. Ankara: TOBB, 2004.

Ekonomik Rapor 2005. Ankara: TOBB, 2006.

Ekonomik Rapor 2006. Ankara: TOBB, 2007.

Ekonomik Rapor 2007. Ankara: TOBB, 2008.

Ekonomik Rapor 2009. Ankara: TOBB, 2010.

Ekonomik Rapor 2010. Ankara: TOBB, 2011.

Erdogdu S. Sosyal politikada Degisim ve Sosyal Guvenlik Reformu // АКР Kitabi. Bir Donusumun Bilancosu. Ankara: Phonix Yayincvi-200, 2009.

Fisek A.G. "Sivil" Itaatkarlar (ya da AKP'nin Sosyal Politikasinin Cikmazlari). Ankara, 2007 // http://sosyalpolitika.fisck.org.tr/?p=68, 11.10.11.

Gelecegin Turkiye'sini lnsa Ediyoruz. ТОЮ Kurum Profili 2010 - 2011. Ankara: T.C. Basbakanlik. Toplu Konut Idarcsi Baskanligi, 2011 (http://www.toki.gov.tr/docs/yayinlar/TOKI'11_TRK.pdf)

Hacimahmutoglu H. Ttirkiyedeki Sosyal Yardim Sisteminin Degerlendirilmesi. DPT-Uzmanlik Tezleri. Ankara: DPT, 2009.

Hamzaoglu O., Yavuz C.I. Saglikta AKP'li Doncmin Bilancosu Uzcrinc // АКР Kitabi. Bir Donusumun Bilancosu. Ankara: Phonix Yayincvi-200, 2009.

istatistik gostergeler 1923 - 2008. Ankara: TUIK 2009.

Kose A.H., Bahce S. "Hayirscvcr" Devletin Yukselisi: АКР Yonetiminde Gelir Dagilimi ve Yoksulluk // АКР Kitabi. Bir Donusumun Bilancosu. Ankara: Phonix Yayincvi-200, 2009.

KOSGEB 2010 Faaliyet Raporu. Ankara, 2011, s. 36 // http://www.kosgcb.gov.tr/Pagcs/UI/Baskanligimiz.aspx?rcf=23, 20.07.11.

Onis Z. Conservative Globalism at the Crossroads: The Justice and Development Party and the Thorny Path to Democratic Consolidation in Turkey. Revised Draft-December 2008. Istanbul, 2008 // http://home.ku.cdu.tr/~zonis/m politics.pdf, 11.12.10.

Onur M. Sosyal Politika Acisindan АКР Donemi: Sosyal Yardim Alaninda Yasananlar // Calisma ve Toplum. 2011. N 1.

Ozcl S. Democracy, Islam and the АКР // The German Marshall Fund of the United States (GMF). On Turkey series, July 1, 2011 // http://www.gmfus.org/gallcrics/ct_publication_attachments/Ozcl_IslamCapitalism_Jul11.pdf; jscssionid=arGT2bc-pnZ7TLBUfi., 20.07.11.

Republic of Turkey Prime Ministry. 4. Gozden Gecirmeye Iliskin Niyel Mektubu. Ankara, 2003 // www.hazinc.gov.tr, 16.05.05.

Republic of Turkey. Pre-Accession Economic Programme 2006. Ankara, 2006.

Republic of Turkey. Pre-Accession Economic Programme 2009. Ankara, 2009.

Republic of Turkey. Pre-Accession Economic Programme 2011 - 2013. Ankara, 2011.

T.C. Basbakanlik Sosyal Yardimlasma ve Daynisma Genel Mudurlugu. 2010 Yili Faaliyet Raporu. Ankara: Strateji Gelistirme Mudurlugu. Mali Hizmetler Birimi, 2011.

Yildirim D. АКР vc Ncolibcral Populizm // АКР Kitabi. Bir Donusumun Bilancosu. Ankara: Phonix Yayincvi-200, 2009.

Permanent link to this publication: