С. В. ТЮТЮКИН. Первая российская революция и Г. В. Плеханов. Из истории идейной борьбы в рабочем движении России в 1905 - 1907 гг. М. Наука. 1981. 334 с.

Революция 1905 - 1907 гг. - выдающееся событие в истории нашей Родины и важный рубеж в становлении большевистской партии. Она подтвердила силу и жизненность ленинской политики. Большевизм "победил в массовом рабочем движении 1905 года" '. В идейных битвах 1905 - 1907 гг. столкнулись две концепции революции - большевистская и меньшевистская. Творцом первой был В. И. Ленин, второй - в значительной степени Г. В. Плеханов. Противоборству этих двух концепций, проверке той и другой в огне революции в основном и посвящена монография старшего научного сотрудника Института истории СССР АН СССР С. В. Тютюкина. В то же время это первая крупная работа, в которой столь основательно рассмотрена позиция Плеханова в 1905 - 1907 годах.

В политической эволюции Плеханова то были годы его перехода от примиренчества как особой формы центризма к прямой поддержке меньшевиков. Наиболее ярко это проявилось в условиях спада революции, когда Плеханов как политик и тактик оказался, по оценке Ленина, ниже всякой критики и превратился в вождя тогдашних оппортунистов ² . Вместе с тем Плеханов занимал в лагере меньшевизма особую позицию, временно отходя от него и критикуя его отдельных представителей, особенно по организационным вопросам. В заслугу автору следует поставить то, что он не пытается спрямить линию поведения Плеханова в революции, а стремится показать ее такой, какой она была на самом деле, - в изломах и зигзагах; без анализа этих противоречий трудно понять позицию Плеханова на разных, этапах революции.

Общеизвестно, например, что Плеханов недооценивал революционные возможности крестьянства. Но и здесь у него были метания то в одну, то в другую сторону. Отход его от народничества имел и свои издержки, связанные с утратой некоторых позитивных черт передовой русской демократической мысли XIX века. Это проявилось, в частности, в недооценке революционного ядра крестьянской идеологии. Плеханов стал рассматривать крестьянство исключительно как консервативную силу. Но вот началась революция, и старые оценки пересматриваются. В ноябре 1905 г. он уже требует обратить усиленное внимание на крестьянство, поскольку оно "составляет чрезвычайно сильный резерв русской революции", и "установить постоянные сообщения между этим резервом и главными силами революционной армии, т. е. пролетариатом" ³ . После поражения Декабрьского вооруженного восстания отношение Плеханова к крестьянству снова меняется: исчез, как пишет автор, недавний оптимизм, опять начались разговоры о поддержке крестьянами "русской китайщины", о консерватизме и "охранительных" стремлениях "мужика". В 1906 г. Плеханов возвращается к своему старому тезису о рабочих и крестьянах как социальных антиподах (с. 140), а в дальнейшем окончательно отказывается от взгляда на крестьянство как союзника пролетариата в борьбе с самодержавием.

¹ Ленин В. И. ПСС. Т. 30, с. 77.

2 Там же. Т. 14, с. 227, 225.

³ Плеханов Г. В. Соч. Т. 13. М. -Л. 1926, с. 350.

стр. 124

Одновременно происходил поворот Плеханова в сторону либеральной буржуазии, что означало полный разрыв с идеей гегемонии пролетариата в демократической революции. Правда, автор отмечает в ранних работах Плеханова некоторые элементы идеи пролетарской гегемонии, подчеркивая при этом, что "Плеханов никогда не опускался до признания желательности гегемонии либеральной буржуазии в освободительном движении, как это делали многие меньшевики" (с. 99). Однако он никогда не высказывался прямо и в пользу гегемонии пролетариата и даже допускал грубые выпады против этой основополагающей идеи ленинской стратегии и тактики. Что касается ранних плехановских работ ("Социализм и политическая борьба" и др.), то в них отстаивалась официальная точка зрения II Интернационала: пролетариат должен сначала стать большинством нации, а уже потом, в одиночку, начинать социалистическую революцию - точка зрения, которая ничего общего не имела с марксистско-ленинским пониманием пролетарской гегемонии в освободительной борьбе (с. 105, 108- 111, 120- 125).

Для Ленина центр тяжести проблемы гегемонии пролетариата лежал в политическом руководстве трудящимися массами, прежде всего крестьянством, в борьбе за влияние на эти массы. Плеханов был далек от такой постановки вопроса. Утверждение пролетарской гегемонии большевики неразрывно связывали с нейтрализацией либеральной буржуазии, с разоблачением ее предательской роли. Плеханов же толкал рабочий класс на союз с буржуазией, усматривая в ней революционную силу. Поэтому автор прав, когда пишет, что объективно "все его (Плеханова. - И. А.) призывы к сотрудничеству с либералами оборачивались свертыванием лозунга гегемонии пролетариата" (с. 124).

В работе прослеживаются взгляды Плеханова и по вопросу о вооруженном восстании. В начале революции его точка зрения выгодно отличалась от официальной позиции меньшевистских лидеров - Мартова, Мартынова, Дана и др. Сама обстановка самодержавного государства, писал он, делает неизбежной вооруженную борьбу с царизмом, и вообще: великие исторические вопросы разрешаются в конечном счете огнем и мечом, "критикой посредством оружия" ⁴ . Но поражение Декабрьского восстания привело Плеханова в уныние, и он бросает свои печально знаменитые слова: "Не надо было и браться за оружие". "Своей оценкой Декабрьского восстания, - пишет автор, - Плеханов по существу снял с повестки дня лозунг вооруженной борьбы с самодержавием, хотя и не решился сказать об этом прямо и определенно. При этом он дал сигнал к повороту вправо всего меньшевизма, фактически отказавшегося вскоре от самой мысли о возможности в ближайшем будущем нового вооруженного восстания" (с. 205 - 206). Нетрудно видеть, что колебания Плеханова почти всегда были связаны с теми или иными критическими ситуациями (партийный кризис после II съезда РСДРП, поражение Декабрьского восстания, отступление революции, в более позднее время - первая мировая война).

Оценивая деятельность Плеханова в годы первой российской революции, автор с полным основанием относит его к меньшевистскому лагерю, где он на исходе революции находился порой даже на правом фланге. "То, что роднило его с меньшевизмом, было в конечном счете сильнее отдельных разногласий и личных трений между Плехановым и другими меньшевистскими лидерами... Критика Плехановым отдельных положений меньшевистской платформы носила сугубо "домашний", дружеский характер, тогда как его выступления против большевиков и лично против Ленина обнаруживали в нем принципиального противника стратегии и тактики большевизма, поражая своей необъективностью, а часто и неприкрытой демагогичностью" (с. 73).

В чем же причина меньшевистского перерождения Плеханова? Этот вопрос давно уже дебатируется в нашей литературе. Автор также уделяет ему большое внимание, рассматривая ряд факторов, приведших Плеханова к фиаско. Одним из них, несомненно, явились пороки плехановской концепции социально- экономического развития России ⁵ . Социально-экономические просчеты вели к политическим заблуждениям. Так, по мнению автора, Плеханов никогда не понимал до конца подлинной природы взаимо-

⁴ Там же, с. 190, 354.

⁵ Для этой концепции характерны, с одной стороны, недооценка живучести крепостнических пережитков в стране, с другой - принижение зрелости капитализма и остроты порожденного им конфликта между трудом и капиталом. Самодержавный строй Плеханов сближал с восточными деспотиями, причем Восток олицетворял у него только консервативное или реакционное начало.

стр. 125

отношений между дворянством и самодержавным государством, разделяя теорию надклассовости, или, точнее, "надсословности", романовской монархии, и твердо придерживался схемы: крестьянин - революционер по отношению к помещику и в то же время "охранитель" по отношению к царю и всему существующему строю, а значит, крайне ненадежный союзник рабочего класса (см. с. 87). Подобные просчеты и привели Плеханова к неверному решению вопроса о движущих силах революции, к преувеличению революционных потенций либеральной буржуазии и умалению роли крестьянства, в конечном счете к отрицанию гегемонии пролетариата в освободительном движении.

Перечисляя другие влиявшие факторы, автор делает особый акцент на оторванности Плеханова от России, от насущных задач массового движения российского пролетариата. "Главное, - утверждает автор, - заключалось все же в потере Плехановым того, что Н. К. Крупская метко назвала "непосредственным ощущением России". Все тоньше и тоньше становилась с годами ниточка, связывавшая Плеханова с тем классом, служению которому он посвятил свою жизнь, - с пролетариатом" (с. 327). Бесспорно, это имело важное значение. И все же главное состояло в другом: в непонимании характера новой исторической эпохи, требовавшей качественного скачка в разработке революционной теории и политики, форм и методов революционного действия рабочего класса. Мысль Плеханова вращалась в кругу привычных представлений, отстоявшихся формул эпохи II Интернационала (к тому же в оценке движущих сил революции он оказался даже ниже некоторых вождей Интернационала). Задача творческого развития марксизма в изменившихся условиях и применения его к конкретным условиям рабочего движения периода империализма оказалась Плеханову не по плечу.

Ленин и Плеханов олицетворяют собой два подхода к развитию марксистской теории: первый - творческий революционный марксизм XX в., второй - разъедаемый ржавчиной оппортунизма догматический марксизм II Интернационала. Эта мысль красной нитью проходит через всю книгу. В ней применительно к революции 1905- 1907 гг. выясняется, в чем сила ленинской революционной методологии и в чем слабость, порочность плехановской, меньшевистской методологии, характерной и для современного оппортунизма. Это большая, актуальная проблема, и автор коснулся некоторых ее важных сторон. Оппортунизм - родной брат догматизма. По наблюдению автора, Плеханов охотно обращался к работам К. Маркса и Ф. Энгельса периода европейских революций 1848 - 1849 гг., закрывая глаза на бесспорный факт последующего существенного развития и корректировки ряда содержащихся в них положений, тогда как Ленин рассматривал марксизм в его творческом развитии, акцентируя внимание на тех положениях, которые фиксировали тенденции будущего. И если Ленин рос как теоретик вместе со своей эпохой, открывая все новые горизонты марксистской теории, то Плеханов замкнулся в ограниченном круге идей, высокомерно объявляя любое новаторское решение Ленина "народничеством" или "бланкизмом".

Заканчивая чтение рецензируемой книги, вновь задумываешься над драматической судьбой Плеханова. Его эволюция от революционного марксизма к откровенному оппортунизму во многом поучительна. Она свидетельствует о том, что даже могучий ум, оказавшись в тенетах догматизма, блекнет и теряет свою силу, что даже революционная преданность, не подкрепленная революционной политикой и практикой, оборачивается на деле фактическим отходом от революции. Судьбу Плеханова автор рассматривает не просто как его личную трагедию, а как отражение того политического краха, к которому закономерно пришел меньшевизм.

В целом монография С. В. Тютюкина - серьезная, интересная работа, раскрывающая новые грани истории первой народной революции эпохи империализма.

Permanent link to this publication: