Научная жизнь. Конгрессы, конференции, симпозиумы

28 - 29 ноября 2005 г. в Институте востоковедения РАН состоялись очередные Рериховские чтения.

В своем вступительном слове директор ИВ РАН Р . Б . Рыбаков отметил, что чтения сохраняют верность традициям Ю. Н. Рериха. По его словам, весьма отрадно, что наряду с учеными, которые непосредственно знали Юрия Николаевича, на чтениях выступает много молодежи. Это означает, что "огонь в очаге не гаснет", и является залогом того, что традиции и впредь будут сохраняться. Он проинформировал присутствующих о том, что между ИВ РАН и МЦР был подписан "Меморандум о взаимопонимании по вопросам сотрудничества в целях совместного изучения наследия семьи Рерихов и культурных традиций Индии".

С докладом "Некоторые наблюдения о "волке" в "Ригведе"" выступила Т . Я . Елизаренкова (ИВ РАН). Она напомнила, что у многих народов, в том числе и у индоевропейских, существовал культ волка, и попыталась выяснить, каково же было отношение к нему в "Ригведе". Для этого пришлось проанализировать все случаи употребления слова "волк" в этом памятнике. Хотя волк был хорошо известен, но упоминается он в "Ригведе" редко. Слово vrka-m . "волк" употребляется 30 раз, а vrki-f ., "волчица" - только 6 раз. В большинстве случаев волк упоминается в отрицательных контекстах. На это указывают его эпитеты "лютый", "злонамеренный", "злой" и т.д. Совсем нет описания его внешнего вида. Чаще всего слово "волк" используется как метафора для обозначения врага, соперника. Только несколько раз "волк" появляется в положительном контексте, в основном в гимнах, посвященных Ашвинам. Докладчица рассказала о двух случаях употребления этого слова, когда оно является, по всей видимости, названием либо плуга, либо какого-то инструмента, используемого в земледелии. На основании проведенного исследования был сделан вывод, что в "Ригведе" не было культа волка и отношение к нему было сугубо отрицательное.

В докладе В. В . Вертоградовой (ИВ РАН) ""Масоны" в культуре Древней Индии" исследовалась проблема истоков индийской изобразительности. Для этого было предпринято лингвистическое изучение комплекса эпиграфических текстов из Матхуры, связанных с почитанием нагое . Исследование позволило пересмотреть чтение основных надписей этого цикла и связать их с братствами мастеров каменщиков (sailalaka ), складывающихся вокруг культа нагое (мифологически связанных с камнем). Также выявлена роль этих братств в создании первых каменных храмов в Индии и первой каменной иконы (III-II вв. до н.э.). Ситуация с индийскими братствами мастеров-каменщиков ("масонов") была сопоставлена с ролью подобных братств в разных культурных традициях мира (Древний Египет, Древний Рим, Средневековая Европа).

В докладе "Неоценимый вклад Ю. Н. Рериха в лексикологию тибетского языка" И . Н . Комарова (МГИМО(У) МИД РФ) отметила, что "Тибетско-русско-английский словарь с санскритскими параллелями" (М., 1963 - 1993 гг.) Ю. Н. Рериха получил всемирную известность. Он содержит богатейший материал, отражающий такие лексические пласты языка, как литературная речь, архаизмы и неологизмы, просторечия, диалектизмы и профессиональная речь. Ю. Н. Рерих объясняет значения слов, указывая их нормативно-, функционально- и экспрессивно-стилистические окраски. Особый интерес представляет этнолингвистический комментарий, который содержит национально-специфические черты мышления и языкового поведения носителей тибетского языка, особенно формы вежливости, которые пронизывают всю лексическую и грамматическую систему тибетского языка. Теоретическая значимость словаря состоит в том, что он отражает характерные особенности лексико-семантической системы тибетского языка и тем самым вносит важный вклад в общую теорию мировой и тибетской лексикографии.

Доклад Е . Д . Огневой (Луцк, Украина) "Иконография китайского правителя Цянь-луна в европейской и тибетской традициях" был посвящен тхангке, хранящейся в собрании музея искусств им. Богдана и Варвары Ханенко (Киев). На ней изображен явно светский персонаж в ок-

стр. 172

ружении шести учителей школы гелук. Существовали две версии отождествления данного образа. Ю. Н. Рерих определил его как изображение китайского правителя Канн-си (1662 - 1722). Однако ряд признаков позволил предположить, что это портрет другого китайского правителя - Цянь-луна (1736 - 1795). Автор доклада изучил все известные изображения Канн-си и Цянь-луна и сравнил их с портретами других цинских правителей, и китайскими, и европейскими. Это позволило доказать, что на тибетской тхангке - портрет Цянь-луна. В докладе было показано, как в этом образе преломились китайские традиции изображения императоров.

В докладе "Некоторые соображения по поводу пролога к "Глиняной повозке"" Ю . М . Алиханова (ИСАА при МГУ) предложила решение одной из загадок пролога к знаменитой драме Шудраки. По ее мнению, переход сутрадхары с санскрита на пракрит после объявления пьесы должен был служить знаком по преображению в "игрового" сутрадхару, принадлежащего к миру персонажей пьесы (именно в пракритской части пролога сутрадхара оказывается жителем Удджаини, города, где происходит действие пьесы, и обнаруживает знакомство с героем и его друзьями). Правильность найденного решения подтверждают, с одной стороны, указания "Натьяшастры", допускающей использование смены языка в качестве приема, маркирующего изменение в положении персонажа, а с другой - ситуация "двух сутрадхар" в прологе Бхавабхути "Последние деяния Рамы". Там сутрадхара, объявив пьесу, предупреждает зрителей о своем превращении в сутрадхару Айодхьи времен Рамы. При этом предупреждение выражается фразой, аналогичной той, которой сутрадхара "Глиняной повозки" предупреждает зрителей о переходе на пракрит.

В докладе "Из писем Ф. И. Щербатского к С. Ф. Ольденбургу" А . А . Вигасин (ИСАА при МГУ) рассказал о поездке Щербатского в Европу. Он выехал в Стокгольм в конце 1920 г. для чтения лекций и организации печатания научных работ Российской академии наук. Его поездка продлилась три года. Оказавшись в центре научной жизни Европы, он много и плодотворно работал. Базируясь в Стокгольме, он выезжал в Лондон, Прагу, Бонн, Берлин, Париж. По его словам, он печатался "в пяти странах, на четырех языках" и получил полное признание. Докладчик прочитал выдержки из его писем С. Ф. Ольденбургу, в которых он рассказывал о своих исследованиях и работе над изданием книг, и собственных, и написанных другими индологами.

А . М . Дубянский (ИСАА) выступил с докладом "Анализ стихотворения (N 2) из тамильской антологии Пуранануру". Он познакомил присутствующих с переводом этого стихотворения из "Пуранануру" - сборника классической тамильской поэзии I-III вв. Анализируя текст произведения, панегирика династии Чера, докладчик указал на преобладание в нем реминисценций санскритских источников, а также легенд, связанных с мифической тамильской древностью. Этот факт наряду с полным отсутствие конкретного жизненного антуража, который вообще свойствен тамильской поэзии, свидетельствует, по мнению А. М. Дубянского, о том, что данное стихотворение могло быть сочинено и добавлено в антологию в период ее составления и канонизации, возможно, во второй половине 1-го тысячелетия.

Доклад Н . В . Александровой (ИВ РАН) "Сакральный текст в образной системе паломнической литературы" посвящен изучению "Записок" китайских паломников V-VII вв. Тема сакрального текста - одна из центральных в сочинениях паломников. Сами путешествия буддистов-паломников из Китая в Индию, которые с наибольшей интенсивностью совершались в середине 1 -го тысячелетия, имели главной целью получение священных текстов. Однако такое устремление было обусловлено не только практической необходимостью определенного набора текстов для их изучения в Китае, но и тем обстоятельством, что сам текст имел сакральную ценность и его присутствие в стране или отсутствие имело принципиальное значение. Тема сакрального текста обрастает разного рода сюжетами, которые строятся в соответствии с этой заданной взаимосвязью. Смысловые отношения, на которых строятся представления о сакральности текста, могут иметь неочевидный характер для читателя иной эпохи и иной культуры. Группирующиеся вокруг этой темы сюжеты образуют некий общий круг, единство которого определяется лежащими в их основе смысловыми сопоставлениями, зачастую имеющими архаические корни.

Д . И . Жутаев (ИВ РАН) в докладе "Еще раз о девяти и двенадцати видах доктринального дискурса в индийской буддийской традиции", основываясь на тексте "Абхисамачарика-дхарм" XI-XII вв., продолжил исследование этой темы, которую он развивает несколько лет. Говоря о сущности и эволюции архаического буддийского учения о типах сакральных текстов речений Будды, он раньше выделял девять классов текстов, именуемых в палийской традиции ангами Канона, и девять (или двенадцать) правачан (дхармаправачан), упоминаемых в литературе на буддийском

стр. 173

гибридном санскрите. Однако его гипотеза о том, что девятичленный список правачан из "Дхар-масанграхи" может принадлежать традиции махасангхиков, не подтвердилась. "Абхисамачарика-дхармы", принадлежащие этой же традиции, предлагают совершенной иной, хотя также девятичленный список. При этом для девяти видов сакральных речений используется общий термин сутранта , что, видимо, подтверждает гипотезу Э. Дж. Томаса о том, что членение по агнам первоначально было описанием различных типов сутр. Девять видов сутр (сутрант) вместе составляют Абхидхарму. Термины анга и правачана не упоминаются. В "Абхисамачарика-дхармах" девять видов доктринального дискурса ставятся в контекст системы монастырского обучения.

Доклад Э . Р . Пастуховой (МГУ) "Уровни постижения реальности в аспекте личностной идентичности (старшие упанишады, адвайта-веданта Шанкары)" был посвящен проблеме личностной идентичности, напрямую связанной с градацией уровней реальности. Эта градация по сути есть стратификация нашей познавательной способности. В религиозном культе человек отождествляет себя с текстом ритуального действия, в обычной жизни - с воспринимающим и мыслящим субъектом. Атман-Брахман - это понятие, которое выводит на проблему личностной идентичности в упанишадах и "Адвайта-веданте". Психолингвистический анализ позволил автору выявить его глубинную семантику. Поиск базового ощущения "Я" означает актуализацию психологизма, тесно связанного с событийным употреблением слов. В концепции "Адвайта-веданты" Шанкары находим попытки согласования различных вариантов построения онтологической схемы, в центре которой лежит понятие "Атман-Брахман".

Д . Н . Лелюхин (ИВ РАН) в докладе "Царь - установитель дхармы. Практический аспект идеологической концепции", основываясь на сведениях дарственных грамот Личчхавов, правителей царства в долине Катманду в IV-VII вв., показал, как представления о царе - "установителе и защитнике дхармы", реализовывались на практике. Личчхавы, используя институт дарений, пытались ослабить влияние старых коллективных организаций-адхикаран в деревнях, отстраняя их от источников доходов. При этом они опирались на храмы, советы-гоштхи и буддийские вихары. Именно такие организации обосновывали центральное место царской власти в светской жизни, отстаивая свое место в жизни духовной. Докладчик показал, что организации, условно называемые "религиозными", являлись в Непале важным структурным элементом государства, обеспечивая взаимосвязь между царской властью и населением, получая в ответ многочисленные дарения и льготы со стороны царей.

Е . Г . Вырщиков (ИВ РАН) в докладе "Брахманы и шраманы по палийским и санскритским источникам" рассмотрел взаимоотношения брахманов и шраманов на материале Палийского канона в сравнении с материалом шастр, а также некоторыми античными источниками. Для этого он по отдельности рассмотрел взаимоотношения этих групп населения на материале сутр "Дигханикаи", а также для сравнения - на материале "Артхашастры" и "Манусмрити". Автор пришел к выводу, что эти отношения не были симметричными: сугубо отрицательное у брахманов, оно было амбивалентным у буддистов (во всяком случае, поначалу). Это связано с тем, что, по мнению докладчика, за всем этим стояли две разные картины мира и общества.

Доклад Е . В . Тюлиной (ИВ РАН) "Отражение древних представлений о мироздании в строительном ритуале" был сделан на основе трактатов IV-IX вв., посвященных архитектуре и скульптуре и входящих в состав "Агни-пураны", "Матсья-пураны" и "Гаруда-пураны". Большая часть этих произведений посвящена обрядам, позволяющим найти место для жилья, различным приметам, сопутствующим строительству, а также способам организации внутреннего пространства, делающим его благоприятным и безопасным для жизни. В докладе было показано, как в этих текстах выражалось представление о здании как мироздании. В строительном ритуале единство вселенной и здания достигалось при помощи воссоздания ментальных связей между структурными элементами дома и элементами мира. В докладе была подчеркнута исключительная важность изучения строительного ритуала для понимания мировоззрения пуран в целом.

Доклад Г . В . Стрелковой (ИСАА) "Хазари Прасад Двиведи и индийская литературная традиция" был посвящен выдающемуся знатоку индийской литературы, писателю и библиофилу Хазари Прасад Двиведи (1907 - 1979). Специалист по древнеиндийской и средневековой литературе хинди, астролог и автор нескольких романов Х. П. Двиведи был ключевой фигурой литературного процесса хинди середины XX в. Г. В. Стрелкова рассказала о его творчестве и наиболее подробно - об одном из его романов, "Рукопись Анамдаса", имеющем в основе эпизод из "Чхандогья-упанишады". В докладе была кратко проанализирована композиция романа, даны харак-

стр. 174

теристики главных персонажей, отмечены стилистические особенности. Наибольшее внимание было уделено предисловию к этому роману, которое позволяет наглядно продемонстрировать связь Х. П. Двиведи с индийской литературной традицией.

В докладе "Образ колесничего в древнеирландской и древнеиндийской традициях" Н . Ю . Чехонадская (МГУ) провела сравнительный анализ функциональной роли колесницы и колесничих в этих традициях. Для сравнения она выбрала жития ирландских святых. Данные произведения отличаются небывалым богатством мифологических мотивов, в том числе связанных с лошадьми и колесницами, которые находят себе параллели в древнеиндийской традиции. Это мотивы лошадей, появляющихся из-под воды, лошадей необычного цвета, летающих колесниц, а также роль и значение скачек. Есть упоминание о смерти под колесницей святого как искуплении грехов и т.п. Интересен также мотив колесничего как двойника героя (ср. с Индрой и Кутсой в "Ригведе", Арджуной и Кришной в "Махабхарате"). Такие совпадения могут объясняться как генетически (общее индоевропейское наследие), так и типологически и в любом случае заслуживают дальнейшего исследования.

К . П . Шрестха (ИВ РАН) в докладе "Непальские маски и их ритуальное значение" отметил, что в Непале существует два типа масок: предназначенные для коммерческих целей и церемониальные, изготовляемые по специальному заказу для ритуальных целей. Если первые можно встретить повсеместно, то вторые - только в долине Катманду (для ритуальных танцев во время индуистских праздников) и в высокогорном районе Солу-кхумбу (для буддийских праздников). Как свидетельствуют исторические источники, танцы с масками были очень популярны в средние века (XV-XVIII вв.). Традиции изготовления ритуальных масок передавались из поколения в поколение и дожили до наших дней. Докладчик рассказал о канонах изготовления ритуальных масок и об интереснейших ритуалах, сопровождавших каждый этап их создания и "жизни": от выбора глины до уничтожения после их использования.

Доклад "Работа Ю. Н. Рериха "Звериный стиль у кочевников Северного Тибета"" В. В . Захаренко (ИВ РАН) был посвящен основным положениям статьи Ю. Н. Рериха и ее критике современным исследователем Центральной Азии В. А. Коренякой, который подверг сомнению атрибуцию Ю. Н. Рерихом некоторых предметов, найденных на территории Северного Тибета.

Ю . И . Дробышев (ИВ РАН) в докладе "Еще раз о понятии "Центральная Азия"" предпринял попытку обосновать целесообразность выделения трех историко-культурных регионов: Центральной Азии, Средней Азии и Восточного Туркестана, основываясь как на естественно-научных материалах, так и на данных археологии, истории и этнографии. В авторской трактовке Центральная Азия включает Монголию, Бурятию, Туву, некоторые районы Китая (Внутренняя Монголия, Нинся-Хуэйский автономный район, северо-восточный Тибет и, с долей условности, Цинхай и Ганьсу). Под Средней Азией предлагается понимать среднеазиатские республики бывшего СССР: Узбекистан, Таджикистан, Туркменистан, Кыргызстан и южную часть Казахстана. Понятие "Восточный Туркестан" охватывает территорию Синьцзян-Уйгурского автономного района, т.е. Кашгарию и Джунгарию. За территориями Центральной Азии и Восточного Туркестана, которые не имеют речного стока в Мировой океан, предлагается оставить название "Внутренняя Азия".

В докладе "Начало изучения новоиндийских языков в России" Т . Н . Загородникова (ИВ РАН) рассказала о первой попытке организации преподавания новоиндийских языков для подготовки военных востоковедов и переводчиков. Начало преподавания урду в Российской империи связано с именем И. Д. Ягелло (1865 - 1942). В 1897 г. одновременно в Ташкенте и Ашхабаде открылись курсы для обучения офицеров индустани (урду). И. Д. Ягелло сначала был преподавателем урду в Ашхабаде. После слияния этих курсов в 1899 г. и переезда в Ташкент он стал их заведующим и одновременно преподавал урду и персидский язык вплоть до их закрытия в начале Первой мировой войны. В докладе было рассказано о системе преподавания на этих курсах, показаны слабые и сильные ее стороны. В 1912 г. был поднят вопрос о пересмотре учебных программ, но начало Первой мировой войны помешало планам реорганизации курсов.

Доклад А . А . Ледкова (ИВ РАН) "Вклад И. П. Минаева в изучение религий Непала" был посвящен 130-летию посещения королевства Непал И. П. Минаевым, известным индологом, основателем непаловедения в России. Результатом этого посещения стали многочисленные статьи и глава "Непал" в книге "Очерки Индии и Цейлона" (СПб. 1878. Ч. 1. С. 231 - 284). И. П. Минаев исследовал историю, культуру, языки народов Непала. В наибольшей степени его интересовала религия, в первую очередь буддизм. Его труды не утратили своей научной ценности до наших

стр. 175

дней. Кроме того, огромный интерес представляет собранная им богатейшая коллекция непальских рукописей, которая хранится теперь в Рукописном отделе Публичной библиотеки в Санкт-Петербурге.

Доклад О . В . Зотова (ИВ РАН) ""Тайный восточный фронт" Свена Гедина" касался некоторых малоизвестных страниц научной и геополитической деятельности шведского ученого, патриарха центральноазиатских исследований Свена Гедина (1865 - 1954). Кроме научной известности С. Гедин также снискал себе славу ярого пангерманиста и шведского нациста. Он участвовал в заговорах против конституционного строя и нейтралитета Швеции, был консультантом Вильгельма II и Гитлера, Гинденбурга и Гиммлера, принимал участие в Первой мировой войне на Западном и Восточных фронтах Германии. Обратившись к статьям Ю. Н. Рериха "Свен Гедин" и "Монголия: путь завоевателей", докладчик нашел косвенные данные об участии С. Гедина в геополитических проектах германского Генштаба по установлению контроля над Шелковым путем и Монголией. Эти проекты были направлены против СССР и Китая и нацелены на завоевание господства в Евразии как важнейшую предпосылку мирового господства.

Марцис Гансунс (ИМЛИ) в докладе "Из истории наборных шрифтов нагари" рассказал об истории создания и использования наборных шрифтов для печатания санскритской литературы в XVIII-XIX вв. в Европе, Индии и России.

Permanent link to this publication: