Изучение эволюции политического лидерства в Африке в последнее десятилетие приобрело особую актуальность. Важным побудительным мотивом к углубленному изучению этого феномена можно считать усиление в странах континента политической нестабильности. Развитие западной африканистики в 2000-е гг. ознаменовалось изданием целого ряда работ, в той или иной степени затрагивающих различные аспекты африканского политического лидерства.

Так, британский экономист и политолог П. Коллиер в книге "Войны, пушки и голоса избирателей" [Collier, 2009] подвергает сомнению правомерность определения политики, проводимой главами даже наиболее "прогрессивных" африканских режимов, как "процессов демократизации". По сути, справедливо указывает он, единственным признаком демократической трансформации общественно-политической жизни на континенте является проведение - регулярное или эпизодическое, мирное или сопровождающееся вооруженными столкновениями между сторонниками того или иного кандидата - всеобщих выборов, которые превратились здесь в "самую заметную черту демократии". Однако даже относительный успех предвыборных кампаний и "прозрачность" подсчета голосов, как правило, обусловлены давлением на кандидатов извне, а также мониторингом выборов, осуществляемым наблюдателями от мирового сообщества в лице ЕС, США, Мирового банка и т.д. То есть "великое политическое море изменений", с иронией отмечает Коллиер, на самом деле является "статистическим ростом числа выборов". Более того, если власть победителя не ограничена законодательным путем, выборы могут стать "делом жизни и смерти" и трансформироваться в жесткое противостояние между соперниками, вплоть до вооруженных столкновений между их сторонниками. В результате появляется политическая система, которую автор называет "демокразией" (democrazy - "демосумасшествие") [Collier, 2009, р. 15]. Как на предпосылку появления "демокразии" британский ученый указывает на формирование режима личной диктатуры, достигшей в Африке своего апогея при правлении президента Мобуту Сесе Секо в Заире (ныне - Демократическая Республика Конго), власть которого покоилась на "двух китах" - алчности и страхе окружения. В рамках патронажной системы он щедро награждал лояльность подданных и жестоко наказывал за малейшие проявления недовольства.

Решая вопрос "быть или не быть выборам?" (т.е. пойти по пути формальной демократизации или сохранить статус-кво), диктаторы нередко страдают из-за собственной неосведомленности, так как, окруженные льстецами, они не в состоянии оценить настроение электората. Прежде всего это касается лидеров-"долгожителей", находящихся у власти 20 и более лет и привыкших слышать от советников, как сильно народ их "любит". Подобный "казус" случился, например, в 1991 г. с бывшим правителем Замбии Кеннетом Каундой, провозгларившим курс на демократизацию, организовавшим выборы и получившим лишь 20% голосов избирателей. Под давлением команды наблюдателей во главе с бывшим президентом США Дж. Картером Каунда ушел с высокого государственного поста, но позже совершил турне по африканским странам, предостерегая своих недавних коллег от повторения его ошибки.

Коллиер рассматривает влияние факторов подотчетности и легитимности, характеризующих демократию западного образца, на уровень политического насилия. Теоретически, полагает он, в условиях демократии уровень насилия должен снижаться: лидеры не имеют альтернативы тому, чтобы эффективно выполнять свои функции так, как от них этого ждут граждане страны. Если электорат удовлетворен, правитель переизбирается на новый срок, если иной кандидат оказывается предпочтительнее, действующий президент терпит поражение. Зная, что избиратели

учитывают это, все лидеры, за исключением, возможно, лишь некоторых кровавых диктаторов, стараются показать себя с лучшей стороны. Поскольку даже первые шаги по пути демократизации приводят к относительному улучшению управления, население становится менее склонным браться за оружие.

По утверждению многих политиков, демократизация является условием для политической стабильности и ускоренного развития экономики. Между тем Коллиер делает вывод о том, что данный постулат не имеет под собой сколько-нибудь прочной основы. Так, отмечает он, "демократизация" в Африке вызвала всеобщий энтузиазм, однако процесс оказался гораздо более сложным и противоречивым, и главное даже не в том, что африканские страны не располагали условиями для установления реальной демократии, а в том, что теории, подходившие для развитых стран, "не работали" для развивающихся.

По мнению Коллиера, демократизация в бедных странах имеет эффект, противоположный тому, что наблюдается в богатых: если в государствах хотя бы со средним уровнем экономического развития она снижает риск политического насилия, то в слаборазвитых странах она делает общества более взрывоопасными; если в развитых государствах она способствует укреплению политической стабильности, то в развивающихся она усиливает уже имевшиеся ранее предпосылки нестабильности. В качестве примера автор приводит ситуацию в Ираке. Какими бы ни были ограничения при настоящем режиме, он более демократичен, нежели режим Саддама Хусейна. Однако, хотя его правление не было привлекательным (прежде всего с точки зрения западных демократий), оно обеспечивало внутренний мир, оставаясь, правда, в зависимости от профилактических репрессий больше, чем от гражданской поддержки.

Тем не менее в развивающихся странах "подотчетность" и "легитимность" - необходимые черты демократизации - не снижают риска политического насилия. Коллиер объясняет это тем, что достижение их остается здесь делом отдаленного будущего. Действительно ли необходимость угождать избирателям дисциплинирует политиков? В развитых обществах ответ на этот вопрос представляется очевидным, так как действия руководства тщательно отслеживаются СМИ, и, если оно неэффективно или задевает интересы обычных граждан, глава государства не будет избран на новый срок.

В развивающихся обществах плохие экономические результаты всегда можно объяснить неудачным стечением обстоятельств, а неспособность правительства преодолеть политическую нестабильность - объективными причинами. Действительно, в силу зависимости развивающихся экономик от внешних факторов (падение цен на экспортные товары, мировой финансовый кризис и др.) многие явления происходят вне контроля властей. В таких ситуациях электорат редко осознает, из-за чего произошел экономический крах - из-за событий за пределами страны или некомпетентности правительства.

Зачастую избиратели поддерживают действующего президента независимо от того, как он руководил, учитывая его племенную принадлежность, которая, как указывает автор, остается едва ли не главным фактором при голосовании за него. В подобных случаях избиратели объединяются в соперничающие электоральные блоки, поддержка которых для лидера тем более важна, что в этом случае ее масштабы не зависят от результативности его деятельности.

Среди негативных явлений электорального процесса в африканских странах Коллиер отмечает нередко стремление различных групп выдвинуть кандидатами на выборные должности лиц с криминальным прошлым. Казалось бы, такой "багаж" должен был лишить последних права на участие в выборах, однако электорат обычно не располагает достаточным объемом информации, чтобы отделить подозрения и слухи от реальности. Более того, избирателям предоставляется такой объем непроверенной информации, что они перестают верить в то, что им говорят. Племенной же блок поддерживает своих политиков, даже если они замешаны в преступлениях. Кроме того, пребывание в государственном офисе обеспечивает защиту от судебного преследования и наказания. Зачастую иммунитет против наказания позволяет разрешить коллизию "президентский офис - тюрьма". Так, в Нигерии после губернаторских выборов 2007 г. один из победителей, вице-губернатор, сделал все чтобы успеть принять присягу прежде, чем его арестуют.

Еще один способ победить на выборах - неправильный подсчет голосов. Эта стратегия может сочетаться с другими методами борьбы за победу. Более того, если избиратели понимают, что действующий президент намерен победить любым путем и то, как они проголосуют, не имеет большого значения, они становятся менее склонными рисковать, поддерживая кандидатов от оппозиции. Фальсификация итогов голосования как метод борьбы может придерживаться в резерве до самого последнего момента, пока не станет ясно, в чью пользу расклад. Так, на выборах

2007 г. в Кении во время объявления результатов голосования по округам казалось очевидным, что оппозиция выигрывает, но вдруг выяснилось, что президент получил большее число голосов. Однако сомнения в результатах были вызваны даже не перевесом в его пользу, а слишком большой разницей голосов между предварительными и окончательными подсчетами.

Африканские правители используют различные пути ради победы на выборах, кроме самого, казалось бы, логичного - попытаться осуществлять хорошее руководство. Британский исследователь отмечает интересный факт: в развитых странах переизбрание главы государства на новый срок происходит в среднем в 45% случаев. В развивающихся обществах, несмотря на то что избиратели там имеют значительно больше причин для жалоб и недовольства, этот показатель достигает 74% [Collier, 2009, p. 36].

По мнению Коллиера, африканские лидеры интуитивно задаются вопросом, зачем вообще придерживаться принципов подотчетности, прозрачности и т.п., если выборы можно выиграть нечестным путем, тем более что проигравший соперник не будет призывать к установлению законности, ведь он и сам не намеревался следовать ей. Скорее он обратится к насилию. То есть формально демократические выборы не могут привести к появлению достойного правительства. Электоральное соперничество, приходит к заключению автор, представляет собой борьбу за политическое выживание, в которой победителем оказывается тот, кто использовал самые эффективные средства.

Почему выборы легко проводить даже в условиях диктатуры? - ставит вопрос Коллиер. И отвечает: потому что для правящей партии это путь к легитимации власти в глазах мирового сообщества, для оппозиции - шанс получить власть, а для избирателей - удовлетворение от использования собственного голоса как способа выразить свое мнение, приобщиться к политическому процессу, массовому действию и т.д.

Нельзя не согласиться с автором в том, что в ходе насаждения демократии в Африке Запад стремился трансформировать общества континента по своему образу и подобию, не учитывая длительность того пути, который они прошли, прежде чем стали такими, какими мы их видим сегодня. Запад не демократизировался одним рывком, и было бы нелепым ожидать этого от развивающихся обществ.

Американский политолог Дж.М. Мбаку в своей работе "Коррупция в Африке: причины, последствия и чистки" [Mbaku, 2007] рассматривает такой важный аспект африканского политического лидерства, как коррупционность большинства руководителей стран континента. В частности, он отмечает, что подобная практика побуждает многих лидеров сопротивляться переменам, особенно институциональным реформам, которые могли бы затруднить для них получение нелегальных доходов. Мбаку различает два типа коррупции: бюрократическую и политическую. Первая представляет собой использование высокого государственного положения в личных целях. Вторая - "нарушение законов в целях захвата и сохранения политической власти" [Mbaku, 2007, p. 12] - предполагает подкуп электората, незаконную регистрацию избирателей, не соответствующих необходимым требованиям (возраст, гражданство и т.д.), фальсификацию результатов голосования, нелегальное прослушивание телефонов соперников, незаконное принятие у спонсоров финансовых средств для проведения кампании, угрозы и физическое уничтожение противников. Автор отмечает, что оба типа коррупции тесно связаны между собой, особенно в Африке и других развивающихся странах, где обладание политической властью, как правило, создает возможность для обогащения.

По словам Мбаку, в последние годы большое распространение в Африке получила тенденция к "приватизации государства" и использованию госструктур как инструментов для консолидации капитала в руках высокопоставленных чиновников и политиков. При этом он отмечает, что отдельные действия, квалифицируемые в развитых странах как преступление, во многих африканских государствах имеют под собой легальную основу. Так, в Уганде политическим лидерам позволяется почти неограниченно использовать государственные ресурсы или средства, которыми располагает непосредственно возглавляемый ими департамент, во время предвыборной кампании. Зачастую высокопоставленный чиновник или политический лидер рассматривает свой офис как предприятие для извлечения дохода. В результате так называемый компенсационный пакет госслужащего не зависит от объема его работы и пользы от его деятельности для общества. Африканские лидеры и чиновники вообще получают больше денег из внешних источников (т.е. от лиц или групп, заинтересованных в смягчении государственного регулирования предпринимательской деятельности, заключении контрактов, получении лицензий, концессий и т.д.), чем им причитается в виде регулярной зарплаты. В странах, где согласно законодательству

предусмотрен высокий уровень государственного контроля в сфере экономики, руководители, в чьи функции входит административное регулирование деловой активности в стране, зачастую направляют больше усилий на помощь предпринимателям, нежели на осуществление контроля, действуя, таким образом, в ущерб интересам государства.

Распространение такого явления, как приватизация (персонализация) международных отношений, выражающаяся в присвоении тем или иным лицом права осуществлять дипломатические функции от имени всей страны или ее части, отмечается авторами книги "Африка в мировой политике: реформирование политического порядка" [Africa in World Politics..., 2009]. Так, известный американский политолог К. Янг в главе "Наследие колониализма" отмечает, что формирование внешнеполитических контактов лидерами африканских стран происходило под влиянием целого ряда обстоятельств: прежде всего современные государства континента являются молодыми образованиями; народы, проживающие на их территории, в течение длительного периода времени являлись объектами такой специфической системы международных отношений, как колониализм, наложившей отпечаток на дальнейшее развитие стран; кроме того, независимые страны региона обладают навязанными извне государственными границами, которые редко соответствуют исторически сложившимся делениям по принципу племенной принадлежности.

То, что африканские государства, в массе своей хрупкие, зачастую внутренне нестабильные, обладающие слабыми политическими институтами и несовершенным руководством, смогли не только выжить, но и в ряде случаев укрепиться в рамках мировой системы международных отношений, сформированной значительно более "сильными странами", свидетельствует о создании ими эффективных принципов и механизмов осуществления внешних контактов. Более того, объективная слабость африканских государств не превратила их в инертные образования, чья судьба определялась бы внешними силами. Напротив, давление извне побудило их руководителей принять меры к выживанию или, по крайней мере, к усилению шансов на выживание.

Вопрос о "выживании" и напрямую связанном с ним "благополучии" поднимает, считает Янг, не менее существенный вопрос о том, чье, собственно, выживание имеется в виду - государства или его руководителя? И насколько взаимосвязаны эти два типа выживания? Как правило, в силу своей человеческой природы и характера занимаемого ими положения в стремлении обеспечить собственное выживание и по возможности благополучие, правители, вольно или невольно, усиливают свое государство. Зачастую принимаемые руководителями африканских стран меры по укреплению государства, и прежде всего его экономики (параллельно с деятельностью, направленной на собственное выживание и обогащение), прямо обусловлены их страхом перед свержением и физической расправой. Утверждая это, Янг делает и ряд оговорок. Так, существенную роль в формировании поведения лидера на международной арене играет его жизненный и профессиональный опыт, уровень образования и характер воспитания, предрасположенность (или ее отсутствие) к широкому политическому кругозору (а не только к интригам) и способность создать себе достойное окружение. Хотя, безусловно, лидерами движет и понимание того, что они смогут эффективнее обеспечить собственную безопасность путем укрепления государства, которым руководят. Поэтому его защита как одна из внешнеполитических функций руководства страны становится существенным компонентом стратегии личного выживания и упрочения положения правителя.

Хотя при осуществлении африканскими лидерами внешних контактов проблема их личной безопасности и политического выживания обычно формально отодвигается на второй план, фактически она присутствует при обсуждении всех вопросов, будь то освобождение от колониального или неоколониального порабощения, получение поддержки той или иной сверхдержавы в ситуации политического кризиса или внешней помощи в периоды засух и эпидемий. Официальная риторика, озвучиваемая африканскими лидерами во время международных мероприятий, визитов и переговоров, играет важную роль как для осуществления, так и для исследования африканской внешней политики, но наибольшее значение все-таки имеют глубинные, истинные мотивы и политические интересы самих руководителей.

В отличие от лидеров развитых стран важнейшим условием эффективной внешнеполитической деятельности для африканских руководителей, отмечает американский политолог, остается признание законности их правительства мировым сообществом или хотя бы его частью. Случается, что правительство того или иного африканского государства вообще формально существует только потому, что его готовы признать другие страны. И это не пустые слова: признание внешним миром предоставляет африканским лидерам право на членство в международных организа-

циях, возможность обратиться за внешней помощью в случае угрозы их режиму. Сохранять пост главы государства означает одновременно оставаться игроком и на международной шахматной доске; и, наоборот, тот, кто не является игроком международного уровня, имеет неопределенное и неустойчивое положение внутри страны. Но даже слабый и не пользующийся авторитетом у своего народа лидер может получить внешнюю поддержку и материальную помощь в обмен на его голос при решении тех или иных вопросов в ООН и других международных организациях. Важно, однако, полагает Янг, чтобы иностранная держава могла открыто поддерживать конкретного африканского правителя в соответствии с правилами, одобренными мировым сообществом. Прежде всего потому, что моральная и материальная стоимость поддержки официального правительства обычно меньше стоимости поддержки незаконных правителей, узурпировавших власть, или руководителей повстанческих движений. При этом военная помощь законным, даже деспотическим, режимам, как правило, предоставляется под лозунгом "обеспечения безопасности международных принципов государственности", а экономическая - в соответствии с ранее подписанными двусторонними соглашениями, которые невыгодно отменять лишь из-за изменения окраски режима. Надо сказать, что для африканских лидеров сама возможность подписания документа не от собственного имени, а от имени государства, представляет собой реальный источник власти.

Таким образом, руководители африканских государств с первого дня правления ставили перед собой задачу утвердиться в качестве лидеров, признанных мировым сообществом. Сделать это они могли различными путями: выиграв всеобщие выборы, осуществив военный переворот, возглавив победоносное повстанческое движение или организовав сепаратистское движение, сумевшее отколоть часть территории существующего государства и сформировать новое. Как правило, эти руководители получают внешнюю помощь еще до прихода к власти, но, так как до занятия высокого государственного поста они не рассматривались в качестве полноправных международных игроков, помощь извне могла носить лишь тайный и ограниченный характер. Только оказавшись у власти, эти лидеры могли начать реально действовать, используя внутренние ресурсы для расширения контроля над национальной территорией и получения международного признания. Все правители, придя к власти, провозглашали общенациональные задачи достижения политической и экономической независимости, упрочения национального единства государства и т.д., однако, за редким исключением, они добивались и личных целей - власти и/или самообогащения. Достижение же этих целей зависело прежде всего от способности лидеров привлечь внешнюю помощь и лишь затем - от эффективного управления и контроля.

В сборнике "За гранью провала и распада государства: на пути к росту значимости государства в Африке" [Beyond State..., 2007], подготовленном группой американских и африканских исследователей, рассматриваются несколько аспектов - культурный, экономический, политический, социальный и обеспечение безопасности граждан, в которых африканское государство не оправдало себя в глазах населения. Недостатки в развитии общенациональной культуры объясняются неспособностью политических лидеров управлять полиэтническими обществами, особенно в таких странах, как, например, Нигерия, где племенная раздробленность долгое время оставалась краеугольным камнем государственного устройства.

В некоторых африканских государствах правящие режимы разыгрывали этническую карту, сталкивая отдельные группы друг с другом. Эта стратегия была эффективной с точки зрения отвлечения внимания африканцев от неспособности политического руководства удовлетворять нужды граждан; при этом энергия национальных и региональных лидеров тратилась на мелкие, зачастую носящие личный характер споры, которые нередко перерастали в гражданские войны.

Отсутствие личной и государственной безопасности в независимой Африке, по мнению авторов, является побочным продуктом ошибок в культурной, экономической и социально-политической сферах, так как неспособность лидеров решать эти проблемы генерирует напряжение, недоверие и конфронтацию, что, в свою очередь, приводит к вооруженным конфликтам и гражданским войнам.

В результате неэффективности руководства, т.е. неспособности и нежелания политических лидеров решать указанные проблемы, может произойти распад государства. То, что не все африканские государства, переживавшие долгие периоды нестабильности, разваливались, объясняется созданием ими различных механизмов, в том числе контроля и подавления оппозиции, призванных компенсировать ошибки в управлении. Руководители таких государств нередко сталкиваются с необходимостью их перестройки. На примере африканских стран авторы выделяют три главных направления в осуществлении государственных преобразований. В одних

странах был усилен авторитарный характер управления, что помогло им предотвратить распад государства; в других - сделаны первые шаги по пути демократических преобразований; третьи продолжают существовать, пережив, по выражению авторов, "феномен неперестройки", т.е. сохранив старую госструктуру при усилении ее отдельных компонентов. Рассматривая причины неэффективности государства в девяти африканских странах (Бурунди, ДРК, Эфиопия, Кения, Нигерия, Сьерра-Леоне, Сомали, ЮАР, Уганда), исследователи отмечают его фактическое отчуждение от своих граждан и игнорирование их повседневных нужд. В пяти из этих стран (ДРК, Эфиопия, Сьерра-Леоне, Сомали, Уганда) в отдельные периоды происходил или происходит распад государства.

П. О. Агбезе выделяет отдельные разновидности неэффективного государства: "государство-рантье", "налоговое", "отбирающее", "персонализированное", "недоразвитое", "неопатримониальное" и др. Он утверждает, что эти характеристики в разные периоды могут проявляться в большей или меньшей степени. Что касается государственной перестройки, то она в итоге предполагает привлечение широких масс населения к процессу принятия политических решений, регулярную отчетность государственных органов, "прозрачность" их деятельности, а также политические и экономические преобразования, что в отличие от "личной аккумуляции богатства" должно способствовать скорейшему развитию.

Г. Мурунга рассматривает ошибки, сделанные руководителями Кении в период независимости страны. Главными среди них, по его мнению, являются "порочное" использование власти и несправедливое распределение доходов государства. Автор утверждает, что основа для государственной неэффективности была создана еще в период правления первого лидера независимой Кении - Дж. Кениаты, институционализировавшего жестко авторитарный режим и культ личности президента. Построенная на фундаменте "государства Кениаты", страна при Даниеле арап Мои продолжала развиваться по пути авторитаризма, а рост коррупции, жестокость в подавлении оппозиции, углубление межэтнических противоречий привели ее к фактическому развалу.

Следует отметить, однако, что анализ ошибок африканских политических лидеров, сделанный авторами сборника, не сопровождается объяснением того, почему западные рецепты демократизации и развития пока слабо работают в Африке.

В сборнике статей "Большие африканские государства" [Big African States, 2006], авторами которых выступили такие известные зарубежные африканисты, как Дж. Хербст, Г. Миллс, К. Клэпхэм и др., рассматриваются особенности государственного развития и управления в больших (по численности населения и/или территории) государствах по сравнению с теми же процессами в небольших странах. В частности, авторы пытаются ответить на вопрос, действительно ли крупное государство имеет больше возможностей для эффективного развития и действительно ли малое государство имеет больше проблем, а зачастую проблематично как государство вообще. Изучив состояние шести наиболее крупных африканских стран: Нигерии, Эфиопии и ЮАР (по численности населения), ДРК (по численности населения и территории), Судана и Нигера (по территории), исследователи пришли к выводу, что государства этой группы оказались уязвимыми во многих отношениях. Безусловно, целый ряд небольших африканских стран на рубеже веков и в первую декаду нынешнего столетия показал плохие результаты как в экономике, так и в политике, но ситуация в больших государствах особенно разочаровывала. Более того, "трагическое" развитие событий в ДРК, Нигерии, Судане и Эфиопии, в которых в общей сложности проживает более 300 млн. человек, неминуемо отражается на обстановке в соответствующих регионах, т.е. "большие страны" становятся для соседей скорее тормозом, нежели локомотивом развития.

Авторы пытаются ответить на вопрос, почему самые большие и потому имеющие, предположительно, наиболее благоприятные условия, по крайней мере с экономической точки зрения, государства развивались столь неэффективно. Действительно, во всех исследовавшихся ими странах, за исключением в определенной степени ЮАР, государство оказалось неспособным обеспечить сколько-нибудь заметный рост благосостояния и безопасности граждан. Напротив, в подавляющем числе этих стран наблюдались политическая нестабильность, экономический спад, атрофия государства и общественная коррозия.

Названные большие государства чрезвычайно разнообразны с точки зрения географического положения, этнического и религиозного состава населения, наличия природных ресурсов, но обладают сходными проблемами из-за их полиэтничности и многоконфессиональности. Экономика этих стран, за исключением Эфиопии и ЮАР, зависит от экспорта минеральных ресурсов. В основном это страны с огромными по площади отдаленными районами, которыми

трудно управлять и в которых почти невозможно обеспечивать безопасность населения. В то же время большинство этих стран продолжает играть важную политическую роль в соответствующих регионах, поэтому, делают вывод авторы книги, Африка в целом не сможет развиваться без заметного многопланового прогресса в самых больших странах континента.

В каждом африканском регионе имеется, по крайней мере, одна большая страна, служащая здесь центром политической и экономической активности. Так, ЮАР доминирует в Южной Африке, ДРК - в Центральной, Нигерия - в Западной, Судан и Эфиопия - в районе Африканского Рога. При этом экономические проблемы Нигерии отражаются на всей Западной Африке. Негативное развитие в 1980-е и позитивное в 1990-е гг. в ЮАР затронуло соседние страны, хотя и по-разному, что продемонстрировали Мозамбик и Зимбабве. Хроническая политическая нестабильность в Эфиопии и Судане оказала значительное влияние на соседей. Наконец, политический вакуум в ДРК заметно отразился на ситуации в Бурунди, Руанде и Уганде.

Авторы книги приходят к выводу, что "большие государства" в Африке дисфункциональны по определению. Во-первых, сам по себе их размер становится проблемой для управления. Во-вторых, вместо того, чтобы играть естественную роль лидеров на континенте, они зачастую превращаются в факторы дестабилизации в соответствующих регионах. Эти утверждения исследователей в значительной степени интуитивны и идут вразрез с положениями, содержащимися в большей части политологической литературы, однако они чрезвычайно важны для понимания эволюции больших стран Африки, а потому их необходимо учитывать при изучении социально-экономических и политических проблем континента.

Авторы показывают, что размер и дисфункциональность государства взаимосвязаны. Разбросанность населения автоматически подрывает власть центрального правительства, что усугубляется сложностью этнического состава населения. То есть лидеры крупных африканских государств столкнулись с проблемой существования многочисленных периферийных групп, не только территориально отдаленных, но и объединенных этническими и культурными символами и в качестве подобных объединений способных соперничать с правящей элитой. Лидеры этих стран зачастую стремятся усмирить потенциально опасные группы путем включения их в патронажную сеть, но, как показал опыт некоторых стран, этот путь далеко не всегда эффективен.

Как правило, на степень эффективности "больших государств" влияет и то обстоятельство, что они зачастую имеют несколько центров власти. Если в маленьких странах столица - почти всегда самый крупный город и центр экономической и политической активности, а их граждане склонны обращаться сюда со всеми своими проблемами, то в больших население не становится автоматически ориентированным на столицу. Важные провинциальные города, древние столицы и даже столицы соседних государств часто расположены ближе к ним и представляют собой более привлекательные альтернативные источники власти и решения проблем. В значительной степени это, например, затрудняет урегулирование политических конфликтов, так как в них задействовано несколько сторон и политическое руководство теряет контроль над ситуацией. Именно поэтому многие нигерийцы на севере страны в отличие от жителей остальных районов признают только законы, основанные на шариате; жители ДРК готовы подчиниться даже власти иностранцев, если те смогут установить для них хотя бы относительный порядок; суданцы-южане несколько десятилетий боролись за независимость от Хартума, и только в ЮАР со всей определенностью признано, что национальная столица - источник власти.

Проблемы, которые сейчас принято называть "логистическими", например организация транспортной инфраструктуры, наиболее остро стоят в крупных странах. Министерства, прежде всего отвечающие за сельское хозяйство, и другие звенья административного аппарата могут быть настолько слабо представлены в отдаленных регионах, что у проживающего там населения создается впечатление, что государство ими вообще не интересуется.

Вместе с тем преимущества государства большого размера также не используются должным образом. В эпоху глобализации экономических процессов страна может стать богатой, лишь торгуя с другими странами мира. И именно "большим государствам", обладающим значительными природными ресурсами, легче интегрироваться в мировое хозяйство. Например, ЮАР не стала бы экономическим гигантом континента, опираясь только на внутренний рынок. Однако нерешенность политических проблем мешает крупным государствам Африки в полной мере и с большей отдачей использовать свои богатства. Как отмечает К. Клэпхэм, невозможно утверждать, что, если "разрезать" крупные государства на более управляемые "кусочки", это поможет преодолеть трудности, с которыми они сталкиваются. Но по трем главным аспектам

функционирования государства - обеспечение мира и личной безопасности граждан, осуществление экономического развития, эффективное управление - самые большие государства Африки заметно отстают от большинства стран континента [Big African States, 2006, p. 291].

Рассматривая особенности политического лидерства в больших африканских странах - Анголе, ДРК, Эфиопии, Нигерии, Судане и ЮАР, ганский ученый Дж. Айи утверждает, что кризис развития и появление на континенте государств-банкротов напрямую связаны с плохим управлением. Он указывает, что, несмотря на многочисленные исследования проблемы "политического лидерства" в Африке, до сих пор не дано удовлетворительное объяснение этого явления, а потому оно понимается им как комбинация особенностей поведения, личных качеств и политической ценности того или иного руководителя. Айи выделяет главные черты лидерства: способность мобилизовать людей, которые в ином случае были бы инертными, умение достигать и сохранять единство в рядах последователей и государство путем создания четкой иерархической структуры. Однако всегда существует определенная опасность того, что лидер может сконцентрировать власть в своих руках или в руках узкой группы сподвижников, способствуя коррупции и т.д.

Большинство, если не все африканские политические лидеры, утверждает Айи, просто заняли место колониальных губернаторов и стали единым источником власти в управляемых ими странах. Единственная партия или военное правление часто рассматривались как самый эффективный путь преодоления этнических противоречий и подавления инакомыслящих. В то же время слабое или, напротив, тираническое правление могло привести к распаду государства. Автор дает характеристику государств, находящихся на грани развала из-за неэффективности руководства. Основными их признаками он считает высокоцентрализованную систему управления, чрезмерный государственный контроль, основанное на личном капризе, а не на законе использование своего положения в личных целях, слабость как государственных институтов, так и гражданского общества, не подотчетная последнему бюрократия, повсеместная коррупция, расплывчатое законодательство, ограниченное участие граждан в управлении, зависимость доступа к власти и ресурсам от религиозных, этнических и других факторов.

Распадающиеся государства переживают целый ряд "кризисов": кризис идентичности, при котором жители страны рассматривают себя в качестве представителей того или иного племени, а не граждан определенного государства; кризис легитимности, т.е. отсутствие веры у населения в то, что правительство способно ими управлять; кризис участия, т.е. невозможность для граждан влиять на принятие политических решений; кризис распределения государственных доходов, который влечет за собой социально-экономическое неравенство. Указанные проблемы, по мнению автора, в большей степени свойственны крупным странам с разнообразным этническим населением, нежели маленьким. Надо сказать, что это положение представляется спорным, так как такие относительно небольшие и обладающие гомогенным этническим составом страны, как Сомали, Сьерра-Леоне и Руанда, переживали более тяжелые политические, социально-экономические и гуманитарные катастрофы, чем исследовавшиеся в данной работе крупные государства. То есть взаимосвязь между размером государства и наличием труднопреодолимых или вообще неразрешимых проблем далеко не всегда прослеживается.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Beyond State Failure and Collapse: Making the State Relevant in Africa. Lanham (MD), 2007.

Big African States / Ed. by Ch. Clapham, J. Herbst, G. Mills. Johannesburg, 2006.

Collier P. Wars, Guns, and Votes. N.Y.: HarperCollins Publishers. 2009.

Young C. The Heritage of Colonialism // Africa in World Politics: Reforming Political Order I Ed. J. W. Harbeson and D. Rothchild. Boulder, CO: Westviev Press, 2009.

Mbaku J.M. Corruption in Africa: Causes, Consequences, and Cleanups. Lanham (MD), 2007.

Permanent link to this publication: