Статья первая

РЕФОРМА ЦЕН КАК КЛЮЧЕВОЕ ЗВЕНО "КИТАЙСКОГО ПУТИ". ПРАКТИКИ И ТЕОРИИ "ДВУХКОЛЕЙНОГО" ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ

Системные преобразования в Китайской Народной Республике продолжаются уже более трех десятилетий. Истоки "китайского пути", его направление и динамика, соотношение спонтанного и просчитанного, радикального и постепенного, критерии успехов и неудач, применимость в других странах и даже "всемирно-историческое значение " "китайского чуда " неизменно вызывают огромный интерес, разнообразные дискуссии и уже давно стали объектом широкого, порой безудержного теоретизирования¹. Между тем, мне думается, что по-прежнему сохраняют актуальность строки, написанные полтора десятилетия назад известным китайским экономистом Шэн Хуном: "Вплоть до настоящего времени исследования (реформы. - М. К.) остаются на стадии обыкновенной теории, которой крайне недостает эмпирических оснований. В отношении столь значительных системных подвижек, какие происходят в Китае, первоочередной задачей является их описание. Люди прежде всего должны знать, что, собственно, происходит. Получить общее представление о таких содержательных переменах в области человеческих отношений и общественных норм можно лишь путем восприятия их на микроуровне " [Шэн Хун, 1996, с. 80].

Ключевые слова: "китайский путь", реформа ценообразования, "двухколейная" модель ценообразования, "многокалейная модель" ценообразования.

Реформа системы ценообразования в КНР - ключевая с точки зрения понимания социально-экономических процессов в Китае на микроуровне. С одной стороны, в этой сфере ощущается острый дефицит эмпирики, прежде всего с самого низового уровня. С другой стороны, китайская экономическая литература изобилует далекоидущими теоретическими построениями [Ли Хуэйчжун, 1998; Фань Ган, 1995, 1996; Шэн Хун, 2003;'

¹ Приведу здесь лишь некоторые основные подходы и сформированные ими линии дискуссий.

На фоне в целом существующего в экспертных кругах КНР консенсуса относительно того, что реформы в Китае шли и идут путем "проб и ошибок" - "переходя реку, нащупывая камни", у части российских наблюдателей доминирует мнение о глубокой изначальной продуманности стратегии реформ в КНР. А. Кива, к примеру, пишет: "...особо следует подчеркнуть, что стратегия развития КНР была очень продуманной. Прежде чем ее принять, окружение Дэн Сяопина изучило опыт НЭПа, косыгинских реформ, реформ в Венгрии, в "новых индустриальных странах" и даже пригласило в Пекин "крестного отца" неолиберализма М. Фридмана. И только после этого выработало собственную оригинальную модель реформ и открытости..." [Кива, 2009, с. 29].

Заметные разногласия существуют по вопросу о соотношении радикального и постепенного в характере "китайского пути". С одной стороны, абсолютное большинство китайских экспертов считают, что реформы в КНР носили и носят постепенный и частичный характер [Линь Ифу, 1994; Чжан Цзюнь, 2003; Фань Ган, 1996; Шэн Хун, 2006; Мяо Чжуан, 1992; Ху Жуинь, 1992], принципиально отличаясь в этом плане от "шоковых" системных трансформаций в ряде бывших социалистических стран Восточной Европы и в России. Одновременно Фань Ган полагает, что более корректно говорить о "частичных реформах", ибо термин

"постепенные реформы" предполагает наличие последовательно реализуемого плана, которого в китайском случае все же не было [Фань Ган, 1993, 1996]. С другой стороны, известный сторонник неолиберальных подходов Дж. Сакс и некоторые его коллеги убеждены, что по ряду направлений реформы в КНР носили отнюдь не постепенный и частичный, а вполне радикальный характер в сельском хозяйстве и в сфере малой приватизации [Sachs, Woo, 1994].

По-своему интересна заочная дискуссия о применимости опыта реформ в КНР в других странах, в частности в России. Такие авторы, как Дж. Сакс [Sachs, Woo, 1994], М. Чанади [Csanadi, 2006], Е. Гайдар [Гайдар, 1997], А. Ослунд [Aslund, 1995, 2007] и М. Карпов [Карпов, 1999], считают, что в нашей стране отсутствовали социально-экономические, институциональные и культурные предпосылки для реализации "китайской модели" преобразований. Ряд отечественных специалистов - С. Глазьев, А. Вольский, Ю. Маслюков - придерживаются прямо противоположной точки зрения [Гайдар, 1997, с. 40]. Большинство китайских коллег отмечают "успехи" китайских реформ и "неудачи" российских. По вопросу применимости хранится, как правило, политкорректное молчание, ибо декларировать применимость - за отсутствием убедительной эмпирики - сомнительно, а утверждать неприменимость - ставить под сомнение "международное значение" китайского опыта и ряд идеологем официального Пекина, в частности растиражированное в Китае представление о "фундаментальной ошибочности" курса М. Горбачева, который якобы начал преобразования в СССР с политической реформы. Вместе с тем Чжан Цзюнь приходит к выводу об "упущенной возможности" движения бывшего СССР по "китайскому пути", сопоставляя действия китайского и советского руководства в области реформы цен и политического контроля в госсекторе и указывая на то, что он считает "непоследовательностью" московских реформаторов [Чжан Цзюнь, 2006]. Интересно, что при этом он широко использует исследование об экономических реформах в СССР в период "перестройки", принадлежащее перу известных сторонников неолиберализма К. Мэрфи, А. Шляйфера и Р. Вишны [Murphy, Schleifer, Vishny, 1992]. Аналогичной точки зрения об "упущенной возможности"придерживается и П. Нолан [Nolan, 1995], который в своих работах последнего десятилетия допускает перспективу эволюции "китайской модели" в до сих пор нигде и никем не реализованное общество "третьего пути" - отличное как от ленинизма, так и от либерального капитализма [Nolan, 2004]. Известный российский китаевед М. Л. Титаренко также полагает, что модель организации общества и производства в КНР "объективно являет собой альтернативу традиционному западному либеральному варианту развития" [Титаренко, 2009, с. 5]. Вместе с тем автор, судя по всему, не разделяет идеи "третьего пути" и склонен согласиться с официальным выводом китайского руководства относительно того, что "только социализм может спасти Китай, только реформы и открытость могут развивать Китай" [Титаренко, 2009. с. 5; Жэньминь жибао, 18.12.2008]. Большинство китайских экономистов-исследователей, таких как Фань Ган, Шэн Хун, Мяо Чжуан, Линь Ифу, У Цзинлянь, Чжан Цзюнь, предпочитают не теоретизировать о природе общественного строя КНР периода реформ, посвящая свои работы конкретным проблемам. Подробнее об этом см. монографию О. Борох "Современная китайская экономическая мысль" [Борох, 1998].

Ряд западных китаеведов и специалистов других направлений - экономистов, историков, политологов - склонны рассматривать преобразования в КНР последних трех десятилетий в контексте реформ "системы ленинского типа" [McCormick, 1990; Naughton, 1994; Kornai, 1995; Winckler, 1999; Lardy, 1998; Lieberthal, 2003 etc.]. В отечественном китаеведении этот методологический подход последовательно отстаивается в работах М. Карпова [Карпов, 1997, 2007]. Венгерский политолог М. Чанади полагает, что в силу ряда особенностей "китайского пути", в частности, благодаря бурному развитию негосударственного сектора экономики и значительным иностранным инвестициям, текущее состояние преобразований в Китае уже вполне можно рассматривать в контексте "посткоммунистической трансформации" [Csanadi, 2006]. Схожую точку зрения выражал поначалу немецкий китаист С. Хайльманн [Heilmann, 1998]. Однако позднее он, судя по сравнительной постановке ряда проблем развития позднего СССР и современного Китая, счел преждевременным характеризовать нынешний этап реформ в КНР как "посткоммунистический" [Heilmann, 2000].

В последнее десятилетие на Западе появилось очень значительное число работ, посвященных влиянию на Китай процессов экономической глобализации [Глобализация экономики Китая, 2003; Dittmer, Liu, 2006; Guthrie, 2009; Kelly, Rajan, Goh, 2006; Liu, 2004; Sullivan, 1995; Zheng, 2004; White, 1993]. Авторы этих исследований не задаются вопросом о типологии общественно-экономической системы как в дореформенный период, так и в эпоху "реформ и открытости", констатируя лишь "необратимый характер" реформ в КНР, набирающие обороты процессы включения хозяйства и общества Китая в мировую экономическую систему, высокие темпы экономического роста в стране. Признание существования в КНР однопартийной системы и "государства-Левиафана" меркнет перед ярким полотном впечатляющих успехов хозяйственной, технологической и общественной трансформации. Сторонники такого подхода констатируют "отставание политических реформ" в КНР от экономических (В. Михеев, например, считает, что на Западе Китай ныне воспринимается одновременно как "свой" экономически и как "чужой" политически), но исходят из того, что это - временное явление и постепенная политическая трансформация не за горами. Более того, сохранение ключевых рычагов управления в руках государства (high state capacity) трактуется как преимущество, способствующее дальнейшему углублению реформ. Без преувеличения можно сказать, что именно такие подходы доминируют в китаеведении в последние годы. Не углубляясь в полемику по конкретным сюжетам, хотелось бы отметить, что, с моей точки зрения, сторонники данной позиции попадают в методологическую ловушку, известную из истории западной советологии. В 60 - 80-е гг. XX в. либеральные течения в советологии отказались от теорий

Чжан Цзюнь, 2006], оказавшими заметное влияние на некоторых зарубежных специалистов, в первую очередь на Б. Нотона [Naughton, 1994] и М. Чанади [Csanadi, 2006]².

Получить насколько возможно более подробное представление о реформе цен в Китае принципиально важно и актуально в силу следующих взаимосвязанных причин:

Во-первых, реформа цен в КНР де-факто оказалась приоритетным экономическим преобразованием, инициированным "сверху". После перехода к политике "урегулирования" в 1979 г., т.е. с момента фактического снятия с повестки дня курса "4-х модернизаций" - китайского аналога горбачевского "ускорения", Дэн Сяопин и его сторонники начинают ориентироваться на структурные реформы. Уже набиравший в те дни обороты роспуск "народных коммун" в деревне начинался как крестьянская инициатива "снизу", во многом вынужденно санкционированная местным, а затем и высшим политическим руководством. Реформа цен, берущая начало в тот же период, стала, по сути дела, первой целенаправленной структурной реформой рыночного характера, осуществленной "сверху" по инициативе облеченных властью сторонников преобразований. Таким образом, реформа цен в Китае с самого начала опередила целый ряд других "перестроек" - реформу планирования, налогообложения, собственности, банковскую, административную и т.д. Все последующие 30 лет реформ она неизменно "бежала впереди" остальных преобразований, в огромной мере определяла их динамику и характер и способствовала тому, что многие из них стали необратимыми³. Будоражившие китайских экономистов в середине - второй половине 1980-х гг. острые дискуссии о выборе приоритетов - реформа цен или собственности - имели место в тот период, когда на самом верху первенство де-факто уже давно было отдано

"социального контроля" ("тоталитаризм" и "неотрадиционализм" [Fainsod, 1953; Friedrich, Brzezinski, 1956; Inkeles, 1951; Inkeles, Bauer, 1959]), полагая, что они не способны объяснить эволюционные процессы в СССР и других европейских соцстранах после смерти Сталина. Их место заняли "теории социального контракта" ("модернизация", "стадии экономического роста", "конвергенция" [Apter, 1965; Cohen, 1985; Goldman, 1968; Galbraith, 1967; Rostow, 1970; Tinbergen, 1959; Tucker, 1963]). Однако по мере нарастания кризиса и распада европейской системы социализма "постсоветология" оказалась вынуждена признать, что "теории социального контроля" во многом адекватно описали институты и динамику эволюции коммунистической однопартийное™, в особенности в том, что касается структуры и характера отношений между партийным государством и обществом. По меткому замечанию А. Мотыля, "...отказываясь от так называемой тоталитарной модели, советологи отказались от ее здоровых теоретических претензий, по сути - от теории вообще" [Motyl, 1993, p. 80]. Думается, что увлечение многих нынешних наблюдателей активным участием современного Китая в глобальных хозяйственных процессах и впечатляющими темпами экономического роста в этой стране без серьезной постановки вопроса о типологии общественно-политических институтов вполне может увести в сторону от научно-методологических основ анализа системной трансформации в КНР. Это, в свою очередь, серьезно затрудняет как адекватную оценку перспектив эволюции современного Китая, так и сопоставление "китайской модели" с другими быстрорастущими экономиками. По моему мнению, процессы "реформ и открытости" в КНР вплоть до настоящего времени следует понимать в системном контексте "адаптации однопартийных революционных режимов" [Huntington, Moore, 1970], или "посттоталитаризма" [Stepan, Linz, 1996; Linz, 2000]. X. Линц отмечает: "В посттоталитарном режиме как для партии власти, так и для оппозиции точкой отсчета... является режим тоталитарный. Огромное значение имеет наличие предыдущего тоталитарного этапа этого режима, который когда-то ликвидировал все источники... организованного плюрализма. Руководящая роль партии обеспечена и законодательно закреплена. Термин "посттоталитаризм" предполагает, что этот тип режима с точки зрения своих основ не следует понимать как самостоятельный тип политического порядка. Этот тип появляется как результат изменений в той системе, которую принято называть "тоталитарной". В силу этого "посттоталитаризм" - в отличие от демократии, тоталитаризма и авторитаризма - является не самодостаточным, генетикообразующим, но переходным, эволюционным типом режима. Эмпирические факты свидетельствуют, что... от "тоталитаризма" к авторитаризму не существует прямой непрерывной линии развития"[1лпг, 2000, S. 246 - 247, 252 - 253]. В этом контексте весьма плодотворными являются оценки современного Китая, представленные в работах С. Голдстайна, Б. Маккормика и Дж. Стадвелла [Goldstein, 1995; MacCormick, 1990; Studwell, 2002, 2003].

² В отечественном китаеведении наиболее фундаментальным исследованием реформы цен в Китае является монография В. Жигулевой "От плана к рынку: опыт КНР в области реформы ценообразования" [Жигулева, 2006]. Принимая подходы и основные выводы автора этой книги, мое исследование концентрируется на концептуальной роли "двухколейной модели" ценообразования в практике и теории процессов преобразований в КНР.

³ Чжан Чжоюань во второй половине 1990-х гг. отмечал: "В практике реформ последних 15 лет только реформа цен и процветала. Находясь на переднем рубеже преобразований, она отбрасывала в сторону многие трудности, надуманные некоторыми экономистами. Ярким контрастом здесь служит реформа предприятий, которую многие полагали несложной, но... хозяйственный механизм госпредприятий до сих пор не изменился к лучшему..." [Чжан Чжоюань, 1996, с. 3]

реформе цен (подробнее об этом см.: [Жигулева, 2006, с. 53 - 56; Карпов, 1997, с. 62 - 64]). Более того, сами эти дискуссии, в чем-то напоминавшие известный спор "о яйце и курице", по сути, были вызваны последствиями уже запущенных реформ в ценообразовании [Ли Хуэйчжун, 1998, с. 100 - 101]. Несмотря на всю свою частичность и непоследовательность (о чем речь впереди), реформа цен в КНР явилась и, как ни странно это может прозвучать, вплоть до сегодняшнего дня является наиболее последовательной, по-своему радикальной и успешной мерой китайского руководства по созданию в стране элементов рыночного хозяйства.

Во-вторых, именно стремление к теоретическому обобщению реформы цен привело к появлению в Китае собственных, весьма любопытных концепций постепенного перехода от командно-административного хозяйства к рыночной экономике с известной претензией на международное научное и практическое значение. С этими концепциями стоит попытаться разобраться, прежде всего на предмет их соотношения с эмпирической реальностью.

И наконец, все отмеченные выше обстоятельства позволяют не произвольно, а предметно поставить вопрос о применимости "китайского пути" в других социалистических странах, прежде всего в СССР периода "перестройки" М. Горбачева. Вердикт по этой проблеме в решающей степени зависит от ответа на вопрос о том, насколько возможно было приоритетное проведение в СССР той поры реформы ценообразования по китайскому образцу⁴.

Читатель, возможно, уже обратил внимание на то, что в названии предлагаемой статьи слово "практика" предшествует слову "теория". Это не случайно, ибо, во-первых, автор не разделяет тезиса об изначальной теоретической продуманности реформ в КНР и исходит из того, что содержание и логика "китайского пути" шли от практики к теории, а не наоборот⁵. Во-вторых, системы "ленинского типа"⁶ в разных странах обладают сходными или идентичными институциональными характеристиками [Brzezinski, Friedrich, 1956, p. 63 - 69; Mueller, 1997, p. 12; Работяжев, Соловьев, 2005, с. 72]. Вместе с тем динамические модели распределения властных полномочий по изъятию и аккумулированию ресурсов в разных системах "ленинского типа" существенно различаются [Csanadi, 2006, p. 65 - 78]. В силу этого в принципе невозможно заранее теоретически определить, какая стратегия реформ в данной системе "ленинского типа" принесет наибольший эффект - "шоковая" или "частично-постепенная", ибо, какая бы стратегия ни была заложена изначально, она будет неизбежно и очень жестко отформатирована реальной моделью распределения властных полномочий по изъятию и аккумулированию ресурсов [Csanadi, 2006, p. 111 - 112]⁷. Данное положение представляется убедительным и в полной мере относится к реформе ценообразования в КНР.

⁴ По мнению Я. Корнай, "реформа цен при рыночном социализме - важнейшее направление [движения] при отходе от классической социалистической системы" [Kornai, 1995, S. 576].

⁵ Шэн Хун в этой связи указывает, что существовало два этапа осмысления процесса преобразований. На первом этапе китайские ученые, хозяйственники и политики не занимались "сознательным аналитическим и теоретическим обобщением" вопросов трансформации социально-экономической системы КНР, будучи поглощены разработкой практических мероприятий. И лишь на втором этапе - в 90-е гг. XX в. - проблемы "системных изменений стали самостоятельным объектом" исследований и обобщений [Шэн Хун, 1996, с. 69]. Это, естественно, не отменяет хорошо известного факта острейшей научно-теоретической и идейно-политической борьбы вокруг вопросов необходимости рыночных реформ как таковых, роли товарной экономики при социализме, реабилитации теории цены и т.д., проходившей в конце 1970-х - первой половине 1980-х гг. [Жигулева, 2006, с. 41 - 50].

⁶ "Система ленинского типа", "тоталитарная система", "однопартийная революционная система" - типологически обобщающие термины для социально-экономических и политических систем стран "реального социализма", употребляемые с различными коннотациями в мировом обществоведении более полувека [Arendt, 1951; Brzezinski, Friedrich, 1956; Fainsod, 1953; Huntington, Moore, 1970; Inkeles, Bauer, 1959; Linz, 2000; Winckler, 1999; Арон, 1993; Работяжев, Соловьев, 2005 и т.д.].

⁷ В СССР распланированные постепенные реформы М. Горбачева расшатали советскую хозяйственную модель, и их пришлось радикально ускорять зимой 1991 - 1992 гг. во избежание тотального экономического коллапса, а "шоковый пакет" реформ Е. Гайдара, столкнувшись с сопротивлением директорского корпуса, наоборот, "спустили на тормозах" уже к лету 1992 г. [Aslund, 1995; Нечаев, 2010]. В КНР попытки проведения радикальных рыночных реформ ценообразования перед лицом сопротивления местных элит и широких слоев населения оборачивались провалом дважды - в 1986 и 1988 гг., во втором случае став катализатором острейшего и, в итоге, кровопролитного социально-политического кризиса 1989 г. [Shirk, 1993; Карпов, 1997].

СТАНОВЛЕНИЕ "ДВУХКОЛЕЙНОЙ МОДЕЛИ" ЦЕНООБРАЗОВАНИЯ

Ключевые этапы становления в Китае новой модели ценообразования, включающей элементы рыночного регулирования, выглядят следующим образом.

В 1979 г. Госсовет КНР принимает постановление "Некоторые положения о расширении хозяйственно-управленческой самостоятельности предприятий", в котором впервые говорится о том, что государственные промышленные предприятия располагают правом реализации произведенной ими продукции. Это право распространялось на все виды сырья и конечной продукции, предусмотренные плановым распределением. Таким образом, еще до определения параметров формирования недирективных цен был в принципе санкционирован недирективный оборот ресурсов. В 1981 г. Госсовет предоставил нефтедобывающим предприятиям право экспорта сверхплановой сырой нефти по ценам мирового рынка. Каждое отдельно взятое предприятие оказалось в двух различных ценообразующих полях. В 1983 г. государственные органы КНР принимают решение о возможности переработки внутри страны части предназначенной к экспорту сырой нефти с последующей реализацией нефтепродуктов на внутреннем рынке по мировым ценам. Это был первый шаг к созданию в стране системы "двухколейного" ценообразования. В 1984 г. Госсовет принимает "Решение о дальнейшем расширении хозяйственной самостоятельности предприятий", которое санкционирует продажу или договорный обмен сверхплановой части добываемого сырья или производимой конечной продукции по ценам, устанавливаемым предприятием, однако лишь в пределах 20%-ных колебаний от директивной цены. И наконец, в январе 1985 г. управления ценообразования и материальных ресурсов по представлению Госсовета публикуют "Сообщение об освобождении цен на самостоятельно реализуемую сверхплановую продукцию промышленного производства", отменившее 20%-ный предел амплитуды ценовых колебаний. Теперь вся сверхплановая продукция могла быть реализована на внутреннем рынке страны по ценам, установленным производителем [Чжан Цзюнь, 2006, с. 118 - 129].

Сложившаяся в КНР к середине 1980-х гг. новая система ценообразования получила в китайской литературе название "двухколейной" в смысле параллельного существования в экономике "директивных" и "недирективных" цен. Термин "двухколейная модель" в применении к ценообразованию в КНР был впервые введен в научный оборот китайским экономистом Чэнь Сю в статье о ценах на продукцию сталелитейной промышленности, опубликованной 30 июня 1985 г. [Чэнь Сю, 1985]. В начале 1990-х гг. некоторые китайские экономисты указывали, что "двухколейное" ценообразование в тех или иных формах существовало в различных странах: в Советской России в период НЭПа⁸, в Индии и в Пакистане в 1960 - 1970-е гг. Констатация этого не сопровождалась, однако, сколько-нибудь глубоким анализом и сопоставлением различных типов ценовой "двухколейности". Отмечалось лишь, что ко второй половине 1980-х гг. именно в Китае такая модель ценообразования достигла исторически беспрецедентного масштаба, охватив всю национальную экономику [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 138 - 153].

Впрочем, ключевое значение для понимания логики приоритетного проведения реформы цен в КНР на рубеже 1970 - 1980-х гг. имеет все же отнюдь не иностранный опыт. Практика "двухколейного" ценообразования на сельхозпродукцию, прежде всего на зерновые, осваивалась китайскими хозяйственниками еще с 1953 г. Если между 1949 и 1953 гг. в КНР существовал свободный рынок зерновых, то по мере ускорения социалистического строительства и соответственно обострения дефицита в ноябре 1953 г. было принято постановление правительства о начале плановых закупок и поставок зерна, оставившее, однако, свободному рынку до 20% продукции. Здесь, как представляется, и лежат корни "двухколейного" ценообразования в экономике социалистического Китая. Эта линия получила расширенное продолжение в начале 1960-х гг., в период борьбы с катастрофическими последствиями "большого скачка",

⁸ Подробнее об отечественной разновидности "двухколейной модели"(см.: [Голанд, 1998; Дискуссии об экономической политике..., 2006; Грик, 2002].

и даже в годы "культурной революции", когда рыночные отношения были под запретом, "свободная торговля по свободным ценам не полностью превратилась в пепел безумного пожара, но продолжала жить, обдуваемая весенним ветерком" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 141]. В первой половине и середине 1980-х гг., при проведении реформы цен в промышленности ключевыми становились, например, такие близкие и понятные китайским хозяйственникам установки, как "реформа цен на промышленную продукцию должна идти "дорогой зерна и масла" и "путем [структурирования цен] поголовья свиней"". Имелся в виду вывод сверхплановой продукции из сферы директивного ценообразования [Цзягэ лилунь..., 1985, N 4, с. 58]. По выражению профессора Пекинского университета Ли Юанькая, "в нашей стране реформа цен на сырье и конечную продукцию промышленности так неизменно и двигалась вперед по "пути зерна и масла""⁹. Впоследствии, уже в 1990-е и "нулевые" годы, некоторые китайские эксперты - как в апологетическом, так и в критическом ключе - указывали на близость "двухколейной" модели ценообразования традиционным методам регулирования внутреннего рынка, применявшимся в императорском Китае и - в более широком плане - некоторым особенностям китайского менталитета¹⁰.

Как бы там ни было, можно с уверенностью утверждать, что приоритетный характер реформы цен в КНР на рубеже 1970 - 1980-х гг., так же как ее "двухколейная " специфика, явились на первых порах количественным расширением достаточно хорошо знакомых по прошлым десятилетиям методов преодоления кризисных дефицитов на внутреннем рынке страны. Та реформа, несмотря на идеологическое сопротивление части политических и интеллектуальных элит, тем не менее вполне вписывалась в сложившуюся к тому времени в КНР модель распределения властных полномочий по изъятию и аккумулированию ресурсов. Эта модель существенно отличалась от таковой в СССР и европейских соцстранах в первую очередь степенью своей децентрализации [Bastid, 1973, p. 162 - 163; Goldstein, 1995, p. 1105 - 1131; Lyons, 1986, p. 209 - 236; Ross, 1987; Shirk, 1993, p. 346 - 360; Schurmann, 1971, p. 88 - 90]. По мнению M. Чанади, в КНР накануне реформ "существовали сильные экономические обратные связи от различных уровней системы, а возможности изъятия ресурсов были частично децентрализованы. Таким образом, благодаря этим обратным связям существовала возросшая способность к сопротивлению [централизованному] изъятию ресурсов и пониженная зависимость от вышестоящих уровней в силу наличия альтернативных

⁹ Из интервью с автором в марте 2009 г. в Пекинском университете.

¹⁰ Так, Ян Шэнмин и Ли Цзюнь пишут: "Традиционная система оборота зерна, применявшаяся в старом Китае, формально отдавая первенство "единой закупке и единой продаже", фактически являлась "двухколейной". Дело, однако, в том, что вторая [рыночная] колея была настолько мала, что многие [авторы] о ее существовании даже не упоминали. Но сегодня, внимательно изучив исторические факты... невозможно ее не замечать" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 141]. На традиционные истоки подходов к реформам и их изучению в Китае указывает также Шэн Хун: "Конечно, у практики и изучения экономической трансформации в Китае есть и более глубокая и фундаментальная основа - китайская традиционная культура. Несмотря на то, что после движения "4 мая" (1919 г.) китайская традиционная культурная ортодоксия подвергалась многочисленным ударам, она существовала...на уровне воспитания в семье и подспудно оказывала влияние на людей, в том числе и на китайских экономистов" [Шэн Хун. 1996. с. 71]. Чжан Гуанюань связывает относительную быстроту и успехи внедрения "двухколейной" модели цен в КНР в 1980-е гг. с традиционными ценностями "срединного пути" ("золотой середины") в китайском менталитете, одновременно критически указывая на половинчатость принятых решений: "Яростный напор товарной экономики сделал дальнейшее существование старой системы невозможным. Элиты стремились к переменам, но сил остро недоставало. Поэтому и вспомнили о древней мудрости, откопали "новые старые цветы" "двухколейной системы", двинулись окольным путем наименьшего сопротивления. За пределами поля плановых цен огородили зону рыночного регулирования. Такая двойственная система восходит к двойственному сознанию, крайним проявлением которого является учение о "золотой середине". Если же стремиться к настоящему прогрессу, то нужно избавляться от единства взаимоисключающего. В противном случае будет только толчея локтями и ничего не срастется" [Чжан Гуанюань, 2003, с. 653 - 654]. Интересно, что некоторые российские авторы, наоборот, явно склонны к апологии того, что они считают проявлениями китайской ментальности и их влиянием на ход реформ в КНР [Просеков, 2009].

местных ресурсов" [Csanadi, 2006, p. 70]¹¹. О том, что в КНР к моменту начала реформ отсутствовала советская - сталинская - система хозяйственного управления, написано немало, причем даже теми, кто в принципе апологетически относится к реформам в Китае и склонен считать их "упущенным шансом Горбачева"¹². Относительно интересующей нас сферы ценообразования исследование В. Жигулевой оставляет впечатление, что, хотя в дореформенном Китае и существовала ранжированная по уровням и централизованная система регулирования цен, в реальности практика этого регулирования отличалась большой неразберихой. Автор, подробно описывая в своей монографии историю формирования этой системы и ее структуру, приходит к заключению: "В течение 28 лет (1949 - 1977 гг.) так и не была создана комплексная система контроля за ценами" [Жигулева, 2006, с. 66 - 81, 83].

Как китайские, так и зарубежные авторы указывают на отсутствие условий для более радикальной реформы ценообразования в первой половине 1980-х гг. Отмечают, как правило, абсолютную и структурную дефицитность внутреннего рынка, недостаточность финансовых ресурсов государства, нерациональный характер механизмов ценообразования в дореформенный период, низкую адаптацию общества к повышениям цен, идейно-политическое сопротивление части элит и т.д. [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 15 - 17; Жигулева, 2006, с. 37 - 38; Хэ Сяодун, 2000, с. 30 - 35]. Все это совершенно справедливо. Однако в контексте предлагаемого исследования необходимо подчеркнуть следующее. Децентрализованная, регионально привязанная и не слишком прозрачная модель властных полномочий по изъятию и аккумуляции ресурсов ("системный китайский корпоративизм" по С. Ширк [Shirk, 1993]) делала целостную и единовременную либерализацию цен не столько идеологически неприемлемой, сколько технически нереальной. Практически всякий политико-административный или хозяйственный элемент системы как по горизонтали, так и по вертикали всеми доступными средствами лоббировал получение максимально выгодных условий для собственного "расширенного воспроизводства". Вершина партийно-государственной пирамиды в Пекине и связанные с ней реформаторы-концептуалисты просто не имели в своем распоряжении достаточных политико-административных или хозяйственных рычагов для того, чтобы "навязать" всей стране какую-либо единообразную реформу,

¹¹ В связи с этим целесообразно вновь обратиться к монографии В. Жигулевой: "Одной из особенностей экономической политики в первой половине 1970-х гг. является борьба между центром (усиление централизованного управления) и местами, требующими децентрализации. В конечном счете победу одержали последние. Так, в 1970 - 1976 гг. более 2600 ключевых промышленных предприятий было передано в ведение мест. Однако, хотя была осуществлена децентрализация плановой системы, изменения не коснулись централизованной системы ценообразования... Для преодоления недостатков планирования и улучшения управления товарными потоками и уровнем цен в первой половине 1970-х гг. стали применять некий квазирыночный механизм в форме так называемых совещаний по распределению материальных ресурсов. Первоначально организаторами этих встреч были отраслевые министерства, а впоследствии - региональные власти. На этих совещаниях, проводимых, как правило, 1 - 2 раза в год, собирались поставщики важнейших сырьевых материалов и полуфабрикатов и основные их потребители для согласования производственных и инвестиционных планов" [Жигулева, 2006. с. 80].

¹² По мнению Ван Чжигана из Академии общественных наук КНР, влияние советской модели наиболее заметно ощущалось в сфере организации тяжелой промышленности, в капитальном строительстве, в системе материально-технического снабжения, в схемах начисления заработной платы. В сферах денежного обращения, финансово-бюджетной, ценообразования и в сельском хозяйстве доминировал опыт работы КПК в освобожденных районах в 1946 - 1949 гг., а также периода Реконструкции 1949 - 1953 гг. [Ван Чжиган, 1984, с. 216 - 217]. Аналогичную точку зрения высказывали Чжан Цзюнь [Чжан Цзюнь, 1997, с. 129] и Шэн Хун [Шэн Хун, 2003, с. 207]. Л. Молодцова отмечает: "Следует учитывать, что в условиях Китая: 1. Система централизованного планирования к началу 1980-х гг. еще не утвердилась, 2. При широком государственном вмешательстве многие сферы экономической деятельности, тем не менее, выходили из-под контроля государства. 3. Большинство предприятий находилось в местном подчинении" [Молодцова, 1988, с. 126]. Другой отечественный китаевед, В. Ремыга, пишет о двух секторах в экономике дореформенного Китая - центрального и местного подчинения, представлявших собой "две хозяйственные системы с почти замкнутыми процессами воспроизводства" [Ремыга, 1989, с. 11].

причем вовсе не только в сфере ценообразования. Попытки все же осуществить нечто подобное, имевшие место впоследствии, неизменно завершались либо тихими неудачами (проект либерализации цен 1986 г.), либо громкими кризисами (проект либерализации цен 1988 - 1989 гг.).

Представляется, что именно такой системный контекст заставил китайских реформаторов серьезно размышлять на тему "издержек реформы"¹³. Это, по мнению Шэн Хуна, отличает их подходы от таковых у сторонников "неоклассических трансформаций" на Западе [Шэн Хун, 1996]. Иными словами, практики и теоретики реформ в КНР, вне зависимости от своей политической, административной или научно-исследовательской ипостаси, с самого начала оказались перед необходимостью учитывать весьма разнообразную местную специфику, причем как в регионально-географическом, так и в регионально-системном аспектах. В условиях, с одной стороны, невозможности сохранения дореформенной реальности и, с другой - отсутствия достаточных политических и технических рычагов для радикальной либерализации ценообразования "двухколейный путь" выглядел и понятно, и приемлемо.

Варианты "двухколейного" ценообразования

Однако и "двухколейность" с первых своих шагов отнюдь не грешила единообразием. На исходе 1981 г. в политических и хозяйственных кругах КНР развернулась дискуссия о предпочтительных разновидностях "двухколейной модели", получивших впоследствии в китайской литературе названия секторного  и пропорционального вариантов  Секторный вариант, который ряд экономистов в КНР считают "двухколейной моделью ценообразования в широком смысле" [Дай Гуйцзюй, 2007; Ли Хуэйчжун, 1998, 2000; Хэ Сяодун, 2000; Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993], предполагает разделение всего экономического пространства страны на два неодинаковых сектора, в одном из которых функционирует директивное, а в другом - рыночное ценообразование. Естественные монополии, добывающая и оборонная промышленность, инфраструктура, транспорт, связь и т.д. остаются в секторе директивного ценообразования, все остальное принадлежит второму - рыночному. Идеальное соотношение (в теории!)- 20 - 30% на 70 - 80%. Само собой разумеется, что в

¹³ В этом отношении интересны разработки таких китайских экономистов, как Фань Ган и Линь Ифу. Фань Ган предложил концепцию "издержек от трения" при проведении реформ и "издержек по проведению реформ". В первом случае имеются в виду издержки от столкновения различных групп интересов, во втором - технические издержки по разработке и внедрению преобразований [Фань Ган, 1993] Линь Ифу посвятил значительную часть своих исследований сохранению баланса интересов различных общественных групп на начальной стадии реформ. [Линь Ифу, 1994]. Вместе с тем в своем обобщении современной китайской экономической мысли Шэн Хун констатирует отсутствие единых взглядов на определение издержек реформ среди специалистов в КНР [Шэн Хун, 1996, с. 72].

¹⁴ В. Жигулева в своем исследовании выделяет секторную, региональную и продуктовую модели рынка, а также модель единого норматива. Секторная модель предполагает введение рынка в тех секторах экономики, которые связаны с работой на потребителя. Региональная модель - это свободные экономические зоны (СЭЗ) и те регионы (провинции) страны, где произошли существенное снижение директивного плана и передача больших полномочий местным правительствам. Модель рынка отдельных товаров предполагает полный или частичный вывод из директивного планирования части продукции тяжелой промышленности. Модель единого норматива означает установление предельного показателя единой рыночной доли во всех видах продукции. "Двухколейную модель" автор связывает лишь с моделью рынка отдельных товаров [Жигулева, 2006, с. 35 - 36]. Представляется, что данная классификация требует уточнений, как по сути, так и по хронологии. Во-первых, все перечисленные модели существовали на базе "двухколейных" принципов. Полной либерализации цен не произошло ни в одном экономическом секторе, регионе или отрасли. Во-вторых, снижение директивных полномочий центрального правительства отнюдь не означало автоматического снижения таковых у местных правительств. В равной мере и заявленный отказ от директивного ценообразования на какую-либо часть продукции вовсе не означал, что в свои права вступал "свободный рынок". Эмпирические факты свидетельствуют, что в "недирективной" зоне доминировало многобразие договорных цен. В-третьих, модель единого норматива стала применяться на последующих этапах реформ. Характерно, что китайские специалисты акцентируют внимание именно на секторном и пропорциональном вариантах "двухколейной системы" как типологически основных, включающих в себя все остальные разновидности такой практики ценообразования [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 108 - 113; Ли Хуэйчжун, 1998, с. 99].

различных регионах страны действительное соотношение секторов будет существенно разниться.

Содержание пропорционального варианта Ян Шэнмин раскрывает так: "Другой путь - это внедрение рыночных механизмов на каждом предприятии, введение их в цену различных факторов производства. Сделать так, чтобы вначале рыночные механизмы заработали в сфере реализации сверхплановой продукции, а после этого постепенно проникали в ту часть продукции, которая регулируется планом, расширяя долю рыночных и сокращая долю директивных цен с тем, чтобы впоследствии осуществить коренной поворот в механизме ценообразования" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 28]

Знакомство с многочисленными китайскими источниками и литературой, а также мои интервью с учеными-экономистами, хозяйственниками-практиками и предпринимателями в КНР дают все основания прийти к заключению, что реалии "двухколейной модели" цен в этой стране являют собой причудливое и многомерное сочетание как секторного, так и пропорционального механизма.

Для понимания того, как функционирует "двухколейное" ценообразование на практике, и для адекватной оценки его роли в процессе рыночных реформ в КНР необходимо, по моему мнению, ответить на следующие вопросы: 1) По каким критериям определяется граница между пространствами директивного и недирективного ценообразования как в секторной, так и в пропорциональной моделях? 2) Каково объемное соотношение этих пространств в обеих моделях?

Эмпирические факты свидетельствуют, что эта граница всегда являлась весьма подвижной, периодически смещаясь в зависимости от социально-экономических и политических обстоятельств в сторону как "директивности", так и "рынка", довольно часто не поддаваясь четкой локализации. Кроме того, такие смещения сплошь и рядом носили непрозрачный характер, т.е. там, где официально декларировалась монополия плана, вполне могли присутствовать "внеплановые" механизмы, и наоборот. Граница между "директивой" и "рынком", таким образом, почти всегда представляла собой некую "серую зону". Я считаю уместным употребление в этом контексте понятия "фронтир", известного из американской истории и означавшего условно очерченное пограничье между освоенными и неосвоенными переселенцами землями. Характеристика "директивно-рыночного фронтира" имеет ключевое значение для понимания логики и динамики "двухколейного" ценообразования. При ответе на первый вопрос как раз и обнаруживаются причудливая многомерность и низкая прозрачность в сочетании секторного и пропорционального вариантов "двухколейки". Для обоих вариантов китайские эксперты перечисляют, по сути, одни и те же критерии разделения на "директивное" и "рыночное" пространства. Естественные монополии, крупные и сверхкрупные государственные предприятия, инфраструктура, транспорт, связь, сырье и продукция, исторически находящаяся в распоряжении центра, а также вся дефицитная товарно-сырьевая номенклатура, основные продукты сельского хозяйства (такие, как зерно и растительное масло) - все это может и должно регулироваться директивным ценообразованием. Продукция средних и малых государственных, коллективных и частных предприятий, товары и сырье, не являющиеся дефицитными, а также вся товарно-сырьевая номенклатура, цены на которую исторически регулировали местные правительства, равно как и производственные процессы в СЭЗ, - все это может и должно регулироваться "рынком". Цены на ту часть сырья и продукции, которая требуется для выполнения приоритетных государственных задач (а таковые могут ставиться как центральным правительством, так и местными властями), регулируются директивно. Вся остальная часть должна принадлежать "рыночной стихии" [Ли Цзюнь, Ян Гуанхуа, 1994, с. 109 - 110].

Из данного перечисления следует вывод, что секторный и пропорциональный варианты "двухколейной модели" ценообразования применялись одновременно как в центре, так и на местах.

Предприятия как центрального, так и местного подчинения, как крупные, так и малые, деятельность которых по логике секторного варианта должна была определяться плановым ценообразованием, вполне могли внедрять у себя пропорциональный вариант, т.е., как минимум, реализовывать сверхплановую продукцию по "внеплановым" ценам. Напомню, что экс-

перименты по внедрению пропорционального варианта "двухколейного" ценообразования начались в китайской "нефтянке" - самой что ни на есть "государственно-директивной" добывающей отрасли. Вместе с тем многие предприятия местного подчинения различных форм собственности, даже малые и сверхмалые, но производящие дефицитную или важную для данного региона продукцию или сырье, вполне могли оставаться в поле директивного ценового регулирования со стороны местных правительств. Эти выводы вполне подтверждаются эмпирическими данными (см., например: [Чжунго Цзинин бао, 16.03.2009]). Производители определенных видов продукции, принципиально важных для государства и поэтому призванные находиться в "плановом поле", тяготились директивным ценообразованием и стремились добиться хотя бы частичной коммерциализации своей деятельности. И наоборот, ряд производителей, призванных "выйти на свободу", резонно опасаясь рыночной непредсказуемости, всячески лоббировали свое сохранение в пределах директивных цен. Таким образом, критериев деления на "директиву" и "рынок" как в секторном, так и в пропорциональном вариантах "двухколейки" было великое множество и зависели они от весьма разнородных хозяйственных и общественно-политических обстоятельств. Между тем знакомство с литературой и проведенные мной интервью позволяют все же выявить здесь одну принципиальную закономерность: как добытчик сырья, так и производитель готовой продукции в равной мере стремились получать оборудование и сырье по "плановым" ценам, а реализовывать свой продукт по "внеплановым". Кроме того, предприятия вполне могли незаконно коммерциализировать свою деятельность, получая подчас сверхприбыль при продаже полученного по фиксированным ценам дефицитного оборудования и сырья как своим смежникам, так и потенциальным конкурентам. Такая "посредническая деятельность" очень скоро стала неотъемлемой частью "двухколейной модели" [Kornai, 1995, S. 576 - 577].

Что касается соотношения объемов "планового" и "внепланового" ценообразования, то китайские наблюдатели в начале 1990-х гг. признавали: "Поскольку в настоящее время рыночные цены намного выше плановых цен, то производители стремятся продать свою продукцию по рыночным ценам, а сырье закупать по плановым ценам. Пропорции в использовании плановых и рыночных цен по большей части являются предметом торга между предприятиями и правительством, и поэтому крайне сложно сказать, каковы здесь критерии" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 111].

Здесь, однако, возникает третий важнейший вопрос: в чьих руках находятся полномочия по определению "директивно-рыночного фронтира"? Ответ тут однозначен: в руках вертикали партийно-государственных органов в лице центрального правительства, руководящих органов провинций и автономных районов, а также прочего нижестоящего регионального руководства на уровне уездов, волостей, городов и районов. По данным комплексного обследования, проведенного НИИ структурных экономических реформ КНР во второй половине 1980-х гг., при формировании руководящего звена на госпредприятиях демократические методы практически не применялись, доминировали прямое назначение и кооптация. 60% директорского корпуса было назначено свыше, 30.7% - в результате "общественных консультаций". Демократические процедуры (выборы в трудовом коллективе и т.д.) привели на эти должности не более 4% управленцев [Чжунго Цзинцзи Тичжи Гайгэ Яньцзюсуо; Цзунхэ Дяньча, 1987, с. 273].

По мнению ряда китайских специалистов, "администрирование и вертикальный характер кадровой политики на госпредприятиях хотя и имели много минусов, но позволили правительству на начальных этапах реформ осуществлять эффективный контроль над ценами и в условиях "двухколейного" ценообразования давали системную гарантию плановому распределению. Путаница и взаимопроникновение между ценовыми "колеями" приводили лишь к нарушениям двухколейности, а не к ее распаду" [Чжан Цзюнь, 2006, с. 166]. Иными словами, если бы не бдительное око кадровой политики партии, "директивный" и "рыночный" сектора ценообразования окончательно бы смешались и вопрос об их пропорциональном соотношении утратил бы всякий

смысл. Это, в свою очередь, повлекло бы утрату государственного контроля над экономикой страны¹⁵.

Как уже неоднократно отмечалось выше, полномочия по изъятию и аккумуляции ресурсов в случае с КНР были заметно децентрализованы, что с первых шагов "двухколейной модели" сделало партийно-государственные органы провинциального звена и ниже активными участниками в процессе определения "директивно-рыночного фронтира". Более того, расширение и углубление "двухколейных" практик ценообразования шли синхронно с курсом  (фанцюань) - расширением полномочий местных органов власти и внедрением всевозможных подрядных отношений. Так что роль местных органов партийно-государственной власти в определении "фронтира" неуклонно росла. При этом унаследованная от дореформенных времен неразбериха с полномочиями по регулированию ценообразования на микроуровне только росла. В центральном правительстве сохранялась неясность в разделении ответственности по регулированию цен между высшим руководством Госсовета, отделом ценообразования Госсовета, органами Госсовета по управлению экономикой и отдельным от Госсовета Государственным управлением по ценообразованию. Кроме того, центральные органы имели реальную возможность регулировать цены лишь в очень ограниченных секторах

¹⁵ По мнению Чжан Цзюня, нечто подобное случилось в СССР в период перестройки, в особенности в 1988 - 1991 гг., после принятия "Закона о предприятии", который серьезно ослабил партийно-государственный контроль над директорским корпусом на фоне сохранения монополии госпредприятий и директивного ценообразования. В негосударственном секторе цены были уже практически освобождены, что способствовало теневому перераспределению товарно-сырьевых потоков на свободный рынок, подхлестнуло рост цен и всеобщие дефициты [Чжан Цзюнь, 2006, с. 111]. Формально Чжан Цзюнь, вероятно, прав. Однако его допущение, что в СССР была возможна конструктивная альтернатива реформ по образу и подобию китайской "двухколейной" модели ценообразования вызывает серьезные возражения. Характер и масштабы советской промышленности, исторически сложившиеся стереотипы централизованного управления ею в рамках "единого народно-хозяйственного комплекса", соотношение городского и сельского населения и иные демографические особенности, объем и структура государственной системы социального обеспечения, характер национального вопроса не позволяли, по моему мнению, наполнить "недирективную" колею значительным социально-экономическим содержанием. Судьбы "кооперативного движения" в СССР в годы перестройки - тому порукой. Призывы М. С. Горбачева "использовать опыт НЭПа в новых условиях" больше напоминали историко-политический экскурс, нежели реальную программу реформ. На начальном этапе перестройки программа реформ экономиста Д. Гвишиани, очень близкая по духу и букве "двухколейной модели", была отклонена руководством страны [Скворцов]. Приоритет был отдан вполне традиционным предложениям Е. Лигачева по осуществлению реконструкции машиностроительного комплекса, должного повлечь реконструкцию всей экономики на базе крупных капитальных вложений. Эта установка получила название "ускорения". После ее очевидной неудачи весной 1987 г. руководство СССР вновь вернулось к обсуждению концепции реформ. Предсовмина Н. Рыжков уже готов был принять ряд "рыночных" пунктов программы Д. Гвишиани, но уступил по-своему рациональным возражениям председателя Госкомцен В. Павлова, указавшего на невозможность внедрения хозрасчета в условиях нерентабельной добычи топлива и заниженных цен на рабочую силу в промышленности [Пихоя, Соколов, 2008, с. 185]. В итоге было принято "соломоново" решение о поэтапном повышении цен и поэтапном внедрении хозрасчета. "Закон о предприятии", принятый в СССР в 1988 г., явился одной из ключевых мер по реализации такого варианта постепенных реформ. Само принятие этого закона, а также его последствия для советской социально-экономической системы были настолько же неизбежны, насколько и разрушительны.

В Венгрии, где еще на рубеже 1960 - 1970-х гг. была проведена наиболее глубокая среди стран - членов СЭВ реформа по сокращению объемов директивного ценообразования, китайского варианта "двухколейки" также не получилось. Во-первых, плановики эпохи "гуляшного социализма" Яноша Кадара не смогли отказаться от установки верхних пределов для колебания "недирективных" цен. Китайские реформаторы, как отмечалось, сняли 20-процентное ограничение амплитуды ценовых колебаний в 1985 г. Во-вторых, в социалистической Венгрии директивные цены продолжали распространяться практически на все виды сырья, а также на многие услуги и товары, оказывая, таким образом, влияние на другие секторы рынка, где директивное ценообразование формально отсутствовало [Kornai, 1995, S. 575 - 576]. В итоге не удалось реализовать ни секторного, ни пропорционального варианта "двухколейной модели". Основные причины этого кроются, насколько можно судить, во вполне по-советски централизованной модели экономического управления, демографии, системе социального обеспечения, а также во внешних военно-политических обстоятельствах поражения Национального восстания 1956 г. и советской оккупации, в членстве в Варшавском Договоре и СЭВе.

и отраслях национальной экономики. Аналогичная неясность со сферами полномочий существовала и на уровне местных правительств. Одновременно как в центре, так и на местах множились разнородные подразделения, претендующие на участие в контроле и регулировании процессов ценообразования. Как грибы после дождя, росли "центры ценовой информации", "отделы по вопросам ценообразования", "центры по подготовке специалистов в области ценообразования".

Наблюдатели отмечали, что сами предприятия получили не так уж много прав в ценовой сфере. Большинство из делегированных центральным правительством полномочий оказалось в руках местных властей всех уровней [Чжан Гуанюань, 2003. с. 544]. Жесткий и непрозрачный торг шел как по вертикали, так и по горизонтали. Во-первых, нижестоящие партийно-государственные структуры (провинциальные правительства и прочее региональное руководство) стремились получить у вышестоящих (центральное правительство) больше прав по регулированию ценового фронтира на подведомственных территориях. Во-вторых, на каждом из административных уровней шла борьба за обладание преимуществами между различными подразделениями. В-третьих, предприятия как центрального, так и местного подчинения лоббировали у партийно-государственных структур соответствующих уровней оптимальные (в их понимании) соотношения объемов "планового" и "внепланового" ценообразования.

РЕГИОНАЛЬНЫЕ РАЗНОВИДНОСТИ "ДВУХКОЛЕЙНОЙ МОДЕЛИ"

Неизбежная регионализация практик "двухколейного" ценообразования оценивалась неоднозначно, однако признавалась как некая данность абсолютным большинством китайских экспертов. "В таких провинциях, как Гуандун, Фуцзянь, Хайнань, где реформы идут опережающими темпами, следует более широко использовать рыночные цены. Но в центре страны, на ее северо-западе и юго-западе, в бедных районах, условия для освобождения цен еще не созрели. Здесь по-прежнему широко используются плановые цены. Таким образом... многообразие "двухколейной" модели цен неизбежно" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 135]. Насколько мне известно, ни в отечественной, ни в западной литературе региональное разнообразие "двухколейной модели" не рассматривалось даже в первом приближении. И доступная китайская литература довольно скудно освещает "двухколейную модель" на микроуровне. Связано это, вероятно, с непрозрачностью материала: кто и как формирует цены и кто сколько с этого имеет - дело почти интимное для таких закрытых политико-хозяйственных систем, как китайская. Гораздо проще и престижнее вообще закрыть тему "двухколейных" цен, декларировать победу рынка, интеграцию в мировое хозяйство и прослыть чудесным правительством, не поддающимся соблазну погони за рентой¹⁶. Между тем знакомство с этим многообразием - дело принципиальной важности для понимания "китайского пути" реформ. Здесь я постараюсь кратко восполнить этот пробел, опираясь на материалы из китайской печати, а также полученные мною в результате полевых исследований в КНР.

Итак, шицзячжуанская модель (г. Шицзячжуан, административный центр провинции Хэбэй) получила распространение в крупных городах провинций Хэбэй, Шаньси, Шэньси, Ляонин, Хэйлунцзян и Цзилинь, а также отчасти в автономном районе Внутренняя Монголия и Синьц-

¹⁶ Именно так, ни больше ни меньше, пишет про КНР Е. Журавская: "Тот факт, что центральное правительство, неограниченная власть которого определяется автократическим характером Коммунистической партии Китая, действует в интересах общенационального экономического роста, а не в собственных интересах, не поддаваясь соблазну погони за рентой, можно трактовать только как чудо" [Журавская, 2011, с. 107]. Получается, что центральное правительство - бессребреники, а как обстоят дела с региональными элитами? Дело в том, что в условиях весьма затратной, полуреформированной экономики, при остром дефиците всех мыслимых ресурсов, за исключением трудовых, экономический рост является основным источником формирования ренты как для центрального правительства, так и для региональных элит. В Китае существует множество менее рискованных и более капиталоемких способов получения бюрократической ренты, чем, например, пресловутый "распил" инвестиционных средств бюджета. Одними из важнейших способов получения такой ренты в КНР являются, в частности, манипуляции с механикой ценообразования на внутреннем рынке. Впрочем, это отдельная большая тема.

зян-Уйгурском автономном районе, т.е. в центре, на северо-востоке и северо-западе КНР. Ее первые шаги относятся ко второй половине 1984 г., когда в г. Шицзячжуан как плановые, так и сверхплановые сталь, чугун, древесина и сода начали продаваться на рынке по "недирективным" ценам. Предприятия-потребители этих продуктов получили возможность их свободной закупки как у органов снабжения городского правительства, так и за пределами города. Вне зависимости от того, где и у кого закупался продукт, городской отдел снабжения компенсировал покупателям 100% разницы между директивной и "недирективной" ценой, исходя из соотношения квоты обязательной плановой поставки и реально закупленных на рынке и полученных объемов продукта. К началу 1987 г. такая практика распространилась на медь, алюминий, графит, резину, мочевину, известь и изделия из ряда цветных металлов. На рубеже 1980 - 1990-х гг. по мере дальнейшего расширения этой модели компенсация для предприятий-потребителей снизилась до 90% ценовой разницы. Остальные 10% шли на формирование "фонда освоения", полностью подконтрольного финансовому отделу городского правительства. В дальнейшем объем непосредственных компенсаций еще более уменьшился. Из остающихся средств финансовые органы города сформировали "фонд субсидий" для предоставления помощи предприятиям и организациям по критериям важности данного предприятия или организации, его (ее) положения относительно "директивно-рыночного фронтира", объемов убытков и прибыли, потенциальных возможностей, хозяйственного или политико-административного значения ([Ши Чжантянь, 1997, с. 93; Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 113 - 114]; интервью автора в Пекинском университете весной 2009 г.). Китайские наблюдатели хранят молчание, однако есть все основания полагать, что такая практика резко обострила непрозрачную конкуренцию среди хозяйственных и административных субъектов города за доступ к фондам городского правительства. Кроме того, предметом все более жесткого торга между предприятиями и правительством становились принципы расчета соотношения обязательных квот плановых поставок и объемов закупленного на рынке продукта, ибо от этого напрямую зависел размер компенсации.

Модель "совокупной средней цены" родилась в стенах управления по ценам правительства провинции Цзянсу и получила распространение в провинциях Цзянси, Хубэй, Хунань, Сычуань и Аньхой, т.е. в центральном и восточном Китае. С середины 1985 г. правительство Цзянсу обязало всех хозяйствующих субъектов в провинции продавать и покупать каменный уголь по единой цене, рассчитанной как "совокупное среднее арифметическое" между плановыми и "внеплановыми" ценами. В дальнейшем такая практика была распространена на сталь, древесину, нефть и нефтепродукты, минеральные удобрения. Провинциальное управление по ценам бралось рассчитать издержки и соотношение спроса и предложения по данному виду сырья или товару за данный промежуток времени (максимум - полгода) и сблизить полученную сумму с его плановой ценой путем выведения "совокупной средней цены", а также разработать и внедрить механизм контроля над исполнением этой цены. Кроме того, управление было обязано предоставлять рассчитанный прогноз изменения цены на следующие полгода. Неизбежная разница между прогнозируемой и реальной "средней ценой" не имела права превращаться в прибыль или убыток предприятия, а зачислялась отдельной статьей на его банковский счет и могла быть использована как субсидия для этого предприятия в течение следующего полугодия [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 120 - 123, Лю Сяосюань, 2003, с. 126 - 131].

В некоторых регионах центрального, юго-западного и северо-западного Китая, в частности в провинциях Ганьсу и Сычуань, в Тибете и Синьцзяне власти поступали, на первый взгляд, парадоксально, контролируя в плановом порядке объемы поставляемых сырья и продукции и внедряя одновременно договорное ценообразование при их реализации. Такая практика между тем позволяла решать многие острые финансовые вопросы региональных правительств: консолидацию налоговой базы, формирование дополнительных источников бюрократической ренты, сохранение политико-административного контроля над большинством субъектов хозяйственной деятельности ([Ли Хуэйчжун, 1998]; интервью автора в Пекинском университете весной 2009 г.).

Как центральное правительство, так и местные власти вводили в ряде отраслей и регионов, наряду с директивными ценами "рассчитанные цены", или "цены, по которым принимаются [отдельные] решения"  Такие цены, как правило, распространялись на отдельные виды сырья и готовой продукции добывающей и тяжелой промышленности и в большей степени, чем директивные, отражали реалии спроса и предложения и издержки. Китайские специалисты называют эти цены также "хозрасчетными", "наилучшими плановыми",

"теневыми" [Лю Гогуан, 1981, с. 336; Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 112, 123 - 130; Цзинцзы Гуаньча бао, 24.03.2009].

Это далеко не полный перечень региональных разновидностей "двухколейного" ценообразования. Их было много больше. Из изложенного выше также следует, что на территории одного региона (провинции) в различных территориально-производственных подразделениях одновременно использовались самые различные варианты "двухколейной" модели.

ПРОБЛЕМА ПРЕОДОЛЕНИЯ "ДВУХКОЛЕЙНОЙ МОДЕЛИ"

На протяжении всего десятилетия 80-х гг. XX в. реалии "двухколейной модели" ценообразования вызывали чрезвычайно острые дискуссии среди экономистов, хозяйственников и партийно-государственного руководства КНР, а также в обществе в целом. Ряд важнейших аспектов этих дискуссий имел выраженную идейно-политическую составляющую. В первой половине десятилетия разногласия были не столь артикулированы, элиты и общество вживались в новые реалии, оценивая свое отношение к ним. Однако с середины десятилетия, в особенности после октябрьского 1984 г. "Решения ЦК КПК о структурной реформе экономики", по мере быстрого распространения "двухколейных" практик различия в политико-экономических оценках вышли на поверхность. Между 1984 и 1986 гг. основной темой дискуссий была "ошибочность" или, наоборот, "неизбежность" внедрения "двухколейной модели". Этот период дискуссий был весьма кратким, ибо даже теоретическое признание "ошибочности" уже не могло на практике вернуть экономику страны к дореформенным временам. Как отмечалось выше, "двухколейная модель" вполне вписывалась в децентрализованную структуру властных полномочий партии-государства в КНР и успешно решала ряд важных хозяйственных задач, прежде всего по преодолению дефицита на внутреннем рынке. Вместе с тем, опасаясь утраты контроля за экономическими процессами в стране из-за регионального многообразия "двухколейной модели", высшее руководство в лице триумвирата Дэн Сяопин - Ху Яобан - Чжао Цзыян с опорой на реформаторов в экспертном сообществе прозондировало почву на предмет полного освобождения цен. Проект вызвал негативную реакцию большинства внутриэлитных группировок и был положен "под сукно". "Двухколейную модель" и ее региональное разнообразие начали воспринимать как неизбежность, которой тем не менее следовало неким образом управлять.

Второй этап дискуссий - между 1987 и 1989 гг. - оказался более продолжительным, гораздо более острым и связанным в первую очередь именно с проблемой выбора методов управления "двухколейной моделью". В этот период в полной мере стало ясно, что "двухколейное" ценообразование рождает широкие и разнообразные практики "приватизации прибылей" и "национализации убытков" и приводит к серьезным макроэкономическим дисбалансам. Знакомство с мнением экспертного сообщества тех лет поражает: у "двухколейной модели" почти не было "адвокатов", одни "прокуроры". В "двухколейном" ценообразовании видели причину беспрецедентного разогрева всех видов коррупции, утраты контроля над распределением оборотных средств, разрушения системы государственного планирования, теневой утечки государственного капитала, инфляции и роста цен. Немногочисленные защитники вынуждены были признать, что "двухколейность" хороша лишь тогда, когда разрыв между "плановыми" и "внеплановыми" ценами не превышает 30% [У Ии, 1987, с. 29]. "Лагерь обвинения", однако, довольно четко делился на две группы. Первая выступала за решительное продолжение реформ и переход к "одноколейным" рыночным ценам [Ли Маошэн, 1989; Лю Бода, 1985; Сю И, 1989; У Цзинлянь, 1988; Чэнь Ицзы, 1990, с. 86; Ян Шэнмин, 1989].

Вот, например, симптоматичное мнение Ян Шэнмина: "В практическом отношении "двухколейная модель" представляет собой огромную трудность. В настоящее время она охватывает большинство производственных материалов, то есть цены одной их части определяет государ-

ство, а другой - предприятие. Крайне трудно превратить эти два механизма ценообразования в гармоничное единство. Недостает способов регулирования "рыночной колеи". Чрезвычайно трудно контролировать и "плановую колею". Наша страна настолько велика, что государство, разумеется, не может определять все цены. Пока вопрос об одной-единственной цене дойдет до руководящих инстанций, получит решение, будет спущен вниз - минет не менее полугода. В условиях моментально меняющейся товарной экономики это просто немыслимо. "Плановую колею" невозможно удерживать сколько-нибудь долго, ее необходимо сокращать. Чем меньше государство регулирует цены, тем они лучше, гибче, более конкурентоспособны. Нельзя позволить "двухколейной модели" кристаллизоваться, нельзя ее идеализировать и фетишизировать! Необходимо двигаться вперед, превратить "двухколейную модель" в "одноколейную!"" [Ян Шэнмин, 1989, с. 126].

Вторая группа "обвинителей" видела спасение в реставрации, по сути, дореформенной модели ценообразования, призывая к жесткому директивному ограничению кредитной эмиссии и созданию в плановом секторе эффективных механизмов борьбы с инфляцией [Ляо Лили, 1986; Ян Шуцзин, 1989]. Лидеры страны оказались перед лицом макроэкономической неразберихи, накаляющейся атмосферы в обществе и глубокого идейно-политического и кадрового раскола в высшем эшелоне партийно-государственного руководства. Попытка Дэн Сяопина ускорить рыночную реформу ценообразования в 1988 г. и таким образом радикально разрешить весь комплекс назревших политико-экономических проблем обернулась, как известно, кровопролитным кризисом весны 1989 г.

Автору этих строк уже доводилось писать, что развитие КНР в условиях "двухколейной модели" циклически "порождает выраженный социально-экономическим "перегревом" комплекс проблем, который не может быть адекватно решен в рамках этой модели. Здесь требуется либо рывок вперед, либо не менее решительное отступление. Парадоксальность и драматизм ситуации заключаются, однако, в том, что оба рецепта... в "чистом виде" оказываются непригодны" [Карпов, 1997а, с. 159 - 160]. "Двухколейная модель" по-китайски оказалась таким симбиозом "плана и рынка", который все хуже поддавался управлению из центра и вовсе не поддавался целенаправленному разрушению ни во имя "плана", ни во имя "рынка". Китайский экономист Дяо Синьшэнь отмечал: "Крупнейшая проблема "двухколейной экономики" в том, что невозможно в полной мере отделить плановую составляющую от рыночной. Традиционная плановая система не сохраняется в неизменных замкнутых рамках, она очень сильно вмешивается в рыночную составляющую, причем это вмешательство не имеет определенных принципов. Вероятно, еще более важно то, что в пределах рыночной составляющей невозможно стихийное становление системной поддержки рыночной экономики и тем более невозможно формирование соответствующих ей организационных структур" [Дяо Синьшэнь, 1989, с. 14]. Вместе с тем под влиянием рынка меняется и плановая составляющая, "в результате чего традиционные методы регулирования все более утрачивают эффективность и тем большее значение приобретает опора на вообще ничем не регламентированное вмешательство [в рынок]. В итоге как план, так и рынок неадекватны" [там же, с. 17]. На нечеткость границ между "планом" и "рынком" в условиях "двухколейного" ценообразования указывает также Ли Хуэйчжун [Ли Хуэйчжун, 1998, с. 130 - 131].

Этот полный противоречий, многомерный, нерегламентированный, но нерасчленимый "симбиоз плана и рынка" не только обусловил неудачу либерализации цен и политическое поражение радикальных реформаторов в 1988 - 1989 гг., но и способствовал провалу попыток консервативной рецентрализации в 1989 - 1991 гг. и обусловил возвращение к "реформам и открытости" после известной поездки и выступлений Дэн Сяопина на юге страны, в провинции Гуандун в январе 1992 г.

То, что происходило в китайской экономике в 1990 - 1992 гг. в плане состояния и динамики "двухколейной модели" ценообразования, в зарубежной литературе, насколько мне известно, нигде не описано. Оценки, содержащиеся в китайских материалах, носят отрывочный, зачастую явно поверхностный характер. Думается, идейно-политическая обстановка после кризиса 1989 г. и кровопролития на Тяньаньмэнь не позволяла "глубже копать". Между тем эти годы представляются чрезвычайно важными и очень

интересными, хотя бы потому, что, согласно официальной периодизации экономических реформ в КНР, к 1992 г. завершается этап "двухколейного" ценообразования. К этому времени происходит "слияние колей" - "бингуй"  Этот термин, широко употребляемый в китайской экономической литературе, можно понимать двояко: как свершившийся факт и как процесс. Таким образом, из китайских материалов не очень ясно, закончилось ли это "слияние" к 1992 г. или, лишь начавшись тогда, продолжается до сих пор.

Вопрос о скорейшем "слиянии колей" впервые был поставлен на ноябрьском 1989 г. Пленуме ЦК КПК 13-го созыва и мотивировался необходимостью преодоления диспропорций "двухколейной модели". Однако документы Пленума не давали однозначного определения относительно того, в какую сторону - плана или рынка - следует "сливаться". Очевидно, принятое Пленумом "Решение ЦК КПК о дальнейшем упорядочении и урегулировании и об углублении реформы" было политическим компромиссом. Консерваторы напирали, а Дэн Сяопин и его сторонники в центральном аппарате партии и государства находились в глухой обороне. В экспертном сообществе мнения, как всегда, разошлись. Наряду с традиционными сторонниками возвращения к плану и застрельщиками "либерального прорыва" оформилось предложение о "временном восстановлении директивного ценообразования с последующей постепенной либерализацией" [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 164]. Одновременно большинство специалистов, в том числе и либеральной направленности, признавали отсутствие в экономике страны системных и макроэкономических условий для "слияния" механизмов ценообразования в единую "рыночную колею"¹⁸ [Чжан Гуанюань, 2003, с. 233 - 235].

Как бы там ни было, плановики в тот момент были "на коне" и усилия Пекина по "слиянию колей" на рубеже 1989 и 1990 гг. приняли форму директивной рецентрализации ценообразования в ряде отраслей тяжелой промышленности. Выявленные в ходе моего исследования последствия этих усилий оказались настолько далекоидущими, что позволяют рассматривать 1989 - 1992 гг. как действительно период завершения "двухколейной модели" в том виде, в каком она существовала на протяжении большей части 1980-х гг. Случилось следующее. Директивы Госсовета о восстановлении единого планового ценообразования на резину и изделия из нее, цемент, стальной прокат, некоторые сорта минеральных удобрений и т.д. на практике обернулись еще большим дроблением и локализацией механизмов ценообразования как в отраслевом, так и в региональном разрезе. В частности, вместо единой общей для всех производителей и потребителей цены на цемент в одной только провинции Хэнань весной 1990 г. сразу появилось четыре цены. Сохранялась единая государственная цена (ее, к слову, принял на вооружение только цементный завод в уезде Пиндиншань). По цене, превышающей единую государственную цену на 20%, стал отгружать цемент крупнейший в провинции завод в Лояне. Цена, установленная правительством провинции для цементных заводов местного подчинения, изначально ориентировалась на единый норматив, спущенный из Пекина, однако местные производители де-факто подняли ее на 10 юаней. Одновременно сохранялась "внеплановая" цена для ряда предприятий местного подчинения. С санкции отдела по ценам провинциального правительства ее определяли сами производители. Аналогичные явления имели место и в других отраслях ([Чэньбень юй Цзягэ Цзыляо, 1991, N 13, с. 29 - 35]; интервью автора в городском правительстве

¹⁷ Такая периодизация встречается не только в пропагандистских и программных материалах о реформах, но и в ряде научно-аналитических публикаций, в частности в работах Ли Хуэйчжуна, Чжан Цзюня, Ян Шэнмина и Ли Цзюня [Ли Хуэйчжун, 2003; Чжан Цзюнь, 2006; Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993].

¹⁸ Характерны результаты опроса, проведенного аналитиками Госсовета в апреле-мае 1991 г. на 15 крупных и средних предприятиях центрального и местного подчинения в различных регионах страны. На вопрос о том, в каком направлении следует проводить "слияние", на трех предприятиях руководство высказалось за "рынок", на двух - за "план". На остальных возобладало традиционное пожелание получать сырье по плановым ценам, а продавать готовую продукцию по рыночным [Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993, с. 178 - 179].

Сианя (пров. Шэньси) в 2007 г. и в Пекинском Университете в 2009 г.). Интересно, что в китайской литературе этого периода региональные разновидности "двухколейной модели" - шицзячжуанская, аньхойская, цзилиньская и т.д. - стали вдруг трактоваться как "успешные примеры слияния ценовых колей" [Ли Хуэйчжун, 1998; Чжан Гуанюань, 2003; Ян Шэнмин, Ли Цзюнь, 1993].

Здесь следует подвести некоторые итоги.

"Двухколейная модель" ценообразования в КНР как единая общехозяйственная система с четким и прозрачным делением на директивную и недирективную сферы вряд ли когда-либо существовала¹⁹. Объемы директивного и недирективного сегментов существенно различались по отраслям и регионам, накладываясь на растущие и зачастую непрозрачные полномочия местных (провинциальных и ниже) правительств в области регулирования ценообразования. Более того, уже к середине 1980-х гг. отделить "план" от "рынка", во всяком случае на микроуровне, оказалось практически невозможно. Во второй половине десятилетия на всех уровнях партийно-государственной администрации и среди хозяйствующих субъектов сложились дееспособные группы интересов, органически связанные с "директивно-рыночным" симбиозом. Вместе с тем термин "двухколейная модель" в качестве научно-методологического обобщения практики реформы цен в КНР в 1979 - 1992 гг. представляется мне корректным. Дело в том, что в этот период центральное правительство - инициатор широкого внедрения "двухколейного" ценообразования - стремилось доступными политико-административными и иными методами²⁰ регламентировать, контролировать и в конечном счете найти способ эффективно управлять "директивно-рыночным фронтиром" из Пекина. Прекрасной иллюстрацией этого стремления являются острые дискуссии о методах макроконтроля, развернувшиеся в 1986 - 1989 гг. в экспертном и политическом сообществе. [Карпов, 1997, с. 24 - 40, 92 - 120]. "Двухколейность" здесь следует понимать не только как причудливый симбиоз "плана" и "рынка", но и как соперничество центральных и местных властей за преимущественное право регулировать "директивно-рыночный фронтир". Однако задача найти этот способ оказалась для центральных органов чрезмерно сложной и, очевидно, невыполнимой.

Острый социально-политический кризис 1989 г. на фоне серьезных макроэкономических дисбалансов стал апогеем неуправляемости "двухколейной модели" из единого центра. Пришедшие на его волне к власти "контрреформаторы" решили по возможности демонтировать "двухколейку", прибегнув к рецентрализации ценообразования в ряде отраслей. Эффект оказался прямо противоположным. Линия Пекина встретила скрытое сопротивление и открытый саботаж многочисленных региональных административных и хозяйственных лобби, генетически связанных с "двухколейным" ценообразованием. Институционально эти лобби группировались вокруг местных партийно-государственных структур. Представляется, что последовавшая обвальная фрагментация и локализация "двухколейного" ценообразования серьезнейшим образом подорвали позиции и потенциал центральных властей в сфере регулирования цен. В итоге к 1993 г. в КНР - во многом стихийно - сложились очертания того, что я предлагаю называть "многоколейной моделью ценообразования", в которой ключевую роль в определении "директивно-рыночного фронтира" стали играть региональные партийно-государственные органы и элиты. Для китайской экономической литературы в 1990-е и "нулевые" годы почти общим местом стало утверждение, что большинство цен в КНР "освобождено" (фан кай ле,  Знакомство с эмпирическим материа-

¹⁹ Думается, "двухколейная модель" в таком виде могла существовать лишь на уровне отдельного предприятия, максимум - производственного объединения, да и то только в течение относительно непродолжительного отрезка времени.

²⁰ Методы отличались разнообразием и противоречивостью. В ход одновременно шли ужесточение кадровой политики на госпредприятиях, расширение всевозможных подрядных отношений и попытки радикальной либерализации ценообразования.

лом заставляет сомневаться в справедливости такой оценки. Однако, если понимать под "освобождением" не полную либерализацию ценообразования, а вынужденное согласие центра окончательно закрепить за местными органами власти права по регулированию большинства цен, сохранив тем не менее за собой ряд монополий, то все встает на свои места. Центральное правительство оказалось перед необходимостью задействовать иные, не связанные с директивными ценами механизмы контроля над социально-экономическими и политическими процессами в стране.

О концептуальном осмыслении опыта "двухколейной модели" в китайской и зарубежной литературе в 1990-е и "нулевые" годы, а также о том, каковы основные структурные и динамические параметры "многоколейной модели", речь пойдет в следующей статье.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Арон Р. Тоталитаризм и демократия. М.: Текст, 1993.

Борох О. Н. Современная китайская экономическая мысль. М.: Восточная литература, 1998.

Ван Чжиган. Дандай чжунго цзинцзи тичжи гайгэ (Современная структурная реформа китайской экономики). Пекин: Издательство экономической литературы, 1984.

Гайдар Е. Т. Дни поражений и побед. М.: Евразия, 1997.

Глобализация экономики Китая / Под ред. В. В. Михеева. М.: Памятники исторической мысли, 2003.

Голанд Ю. М. Кризисы, разрушившие НЭП. М., 1998.

Голанд Ю. М. Дискуссии об экономической политике в годы денежной реформы 1921 - 1924. М.: Экономика, 2006.

Грик Н. А. Советская экономическая политика в 1921 - 1933 гг. Томск, 2002.

Дай Гуйцзюй. Чжунго дэ цзягэ ии (Смысл цены в Китае). Пекин: Издательство экономической литературы, 2007.

Дандай чжунго цзинцзи гайгэ (Современная китайская экономическая реформа). Шанхай: Издательство "Юань Дун" ("Дальний Восток"), 2005.

Дяо Синьшэнь. Гуаньюй чжунго шуангуйцзинцзи дэ фэньси (Об анализе двухколейной экономики в Китае) // Чжунго: фачжань юй гайгэ (Китай: развитие и реформа). 1989. Февраль.

Жигулева В. В. От плана к рынку: опыт КНР в области реформы ценообразования. М.: ИДВ, 2006.

Журавская Е. Федерализм в России // Россия после кризиса / Под ред. С. Гуриева и др. М.: Альпина Бизнес Букс, 2011.

Карпов М. В. Экономические реформы и политическая борьба в КНР (1984 - 1989). М.: Древо жизни, 1997.

Карпов М. В. Был ли Дэн Сяопин умнее Михаила Горбачева? // Азия и Африка сегодня. 1999. N 10.

Карпов М. В. Алгебра китайской гармонии // Азия и Африка сегодня. 2007. N 3.

Кива А. В. Страны БРИК в мечтах и реальности // Общественные науки и современность. 2009. N 5.

Ли Маошэн. Цзоучу цзинцзи куньузин дэ ши сян дуйцэ (Десять контрмер по выходу из экономических трудностей) // Цаймао цзинцзи (Экономика торговли и финансов). 1989. N 7.

Ли Хуэйчжун. Чжунго цзягэ гайгэ дэ лоцзи (Логика реформы цен в Китае). Издательство экономической литературы провинции Шаньси, 1998.

Линь Ифу и др. Чжунго дэ цицзи: фачжань чжанлюе юй цзинцзи гайгэ (Китайское чудо: стратегия развития и экономическая реформа). Шанхай: Народное издательство г. Шанхай, 1994.

Лю Бода. Гоминь цзинцзи цзягэ чжишудэ цзичжи (Механизм индекса цен в национальной экономике) // Цзягэ лилунь юй шицзянь (Теория и практика ценообразования). 1985. N 9.

Лю Гогуан (ред.) Гоминь цзинцзи цзунхэ пинхэн дэ жогань лилунь вэньти (Некоторые теоретические вопросы целостного равновесия национальной экономики). Пекин: Издательство литературы по общественным наукам, 1981.

Лю Сяосюань. Чжунго чжуаньгуй гочэн чжун дэ чаньцюань хэ шичан (Права собственности, рынок в процессе трансформации Китая). Шанхай: Народное издательство г. Шанхай, 2003.

Ляо Лили. Чжунго дэ иньхан чжэнцэ юй тунхо пэнчжан (Политика банков и инфляция в Китае) // Бэйц-зин дасюэ цзинцзи сюебао (Экономический вестник Пекинского университета). 1986. N 2.

Молодцова Л. И. Особенности формирования промышленной системы КНР 1949 - 1985. М.: Наука, 1988.

Мяо Чжуан. Чжиду бяньцяньчжун дэ гайгэ чжанлюе сюаньцзэ вэньти (Вопрос выбора стратегии реформ в условиях системной трансформации) // Цзинцзи яньцзю (Экономические исследования). 1992. N 10.

Нечаев А. А. Россия на переломе. Откровенные записки первого министра экономики. М.: Астрель, 2010.

Пихоя Р. Г., Соколов А. К. История современной России. Кризис коммунистической власти в СССР и рождение новой России. Конец 1970-х - 1991 гг. М.: Росспэн, 2008.

Просеков С. А. Социально-философский анализ модернизации современного Китая в условиях глобализации. М.: Финансовый университет при правительстве РФ, 2009.

Работяжев Н. В., Соловьев Э. Г. Феномен тоталитаризма. Политическая теория и исторические метаморфозы. М.: Наука, 2005.

Ремыга В. Н. Реформа системы управления промышленностью КНР. М.: Наука, 1989.

Скворцов О. И. Экономическая политика Горбачева - фактор крушения биполярного мира // http:// aleksander-kommari.narod.ru/skvorcov.htm

Сю И. Гоминь цзинцзи дэ цзаосюе гуннэн юй саньвэйити дэ гайгэ (Кровотворческая функция национальной экономики и триединая реформа) // Цзягэ лилунь юй шицзянь (Теория и практика ценообразования). 1989. N 11.

Титаренко М. Л. О международном значении образования КНР и опыта китайских реформ // Тезисы выступления на XVIII международной научной конференции ИДВ РАН "Китай, китайская цивилизация и мир. История, современность, перспективы". М., 2009.

У Ии. Чжунго дэ цзягэ гайгэ хэ цие чжиду гайгэ (Реформа цен и реформа системы предприятий в Китае) // Чжиши фэньцзы (Интеллигенция). 1987. Зима.

У Цзинлянь Чжунго цайцю ле "чжуцзинь гайгэ" чжаньдюе ма? (Принял ли Китай стратегию "постепенных реформ"?) // Цзинцзисюе дунтай (Форум экономических наук). 1994. N 9.

Фань Ган. Гунгун сюаньцзэ юй гайгэ гочэн (Общественный выбор и процесс реформ) // Цзинцзи шэхуэй тичжи бицзяо (Сравнительный [анализ]общественно-экономических систем). 1993. N 1.

Фань Ган. Реформы по нарастающей и "двухколейный переход" // Проблемы Дальнего Востока. 1995. N3.

Ху Жуинь. Цзоу сян цзягэ дэ фанкай (На пути к освобождению ценообразования) // Цзягэ лилунь юй шицзянь (Теория и практика ценообразования). 1992. N 3.

Хэ Сяодун. Сюанънян: шицзы лукоу дэ чжунго цзинцзи (Тревога: китайская экономика на распутье). Харбин: Городское книжное издательство, 2000.

Цзинцзи Гуанча бао (Economic Observer), (24.03.2009)

Цзягэ лилунь юй шицзянь (Теория и практика ценообразования). 1985. N 4.

Чжан Гуанюань. Цзоу сиан шичан цзинцзи дэ таньсуо (Поиски в направлении движения к рыночной экономике). Пекин: Китайское издательство литературы по ценообразованию, 2003.

Чжан Цзюнь. "Шуангуйчжи" дэ цзинцзисюе: чжунго дэ цзинцзи гайгэ (1978 - 1992) (Экономика "двухколейной модели": Китайская экономическая реформа (1978 - 1992). Шанхай: Народное издательство г. Шанхай, 2006.

Чжан Чжоюань. Гуаньюй чжунго гайгэ лоцзи дэ жогань сысян (Некоторые соображения относительно логики реформ в Китае) // Цзинцзи яньцзю (Экономические исследования). 1996. N 1.

Чжунго дэ году цзинцзи сюе (Изучение переходной экономики в Китае). Шанхай: Народное издательство г. Шанхай, 2003.

Чжунго Цзинин бао (China Business Journal). 16.03.2009.

Чжунго Цзинцзи Тичжи Гайгэ Янъцзюсуо; Цзунхэ Дяньча (Издание НИИ структурных экономических реформ КНР). Пекин, 1987.

Чжуцзинь гайгэ дэ чжэнчжи цзинцзи сюе фэньси (Анализ политической экономии постепенных реформ). Шанхай: Издательство "Юань Дун" ("Дальний Восток"), 1996.

Чэнь Ицзы. Шинянь цзинцзи гайгэ юй бацзю миньюнь (Десять лет экономических реформ и демократическое движение 1989 г.). Тайбэй, 1990.

Чэнь Сю. Ганцай цзягэ "шуангуйчжи" яньбянь цзи цяньцзянь (Эволюция и краткий обзор "двухколейной модели" цен на стальной прокат) // Чэньбэнь юй цзягэ цзыляо (Материалы по себестоимости и ценам). 1985. N 10.

Чэньбэнь юй цзягэ шицзянь (Материалы по себестоимости и ценам). 1991. N 13.

Ши Чжантянь. Чжунго гайгэ фансян юй цзягэ тичжи яньбянь (Направление реформ в Китае и эволюция системы ценообразования). Пекин: Издательство экономической литературы, 1997.

Шэн Хун. Гуаньюй чжунго шичанхуа гайгэ дэ году гочэн дэ яньцзю (Об изучении переходных процессов в ходе рыночных реформ в Китае) // Цзинцзи яньцзю (Экономические исследования). 1996. N 1.

Ян Шуцзин. Гэнчжи тунхопэнчжан бисю цзай тичжи нэйбу гоуцзао кунчжи цзичжи (Для коренного обуздания инфляции надо создать механизм внутри системы) // Цзягэ лилунь юй шицзянь (Теория и практика ценообразования). 1989. N 8.

Ян Шэнмин, Лицзюнь. Цзягэ шуангуйчжи дэ лиши минюнь (Исторические судьбы двухколейной модели ценообразования). Пекин: Китайское издательство литературы по общественным наукам, 1993.

Apter D. The politics of Modernization. Chicago: University of Chicago Press, 1965.

Arendt H. Die Elemente und Urspruenge Totaler Herrschaft. Antisemitismus, Imperialisms, Totaler Herrschaft. Frankfurt a.M., 1955.

Aslund A. How Russia Became a Market Economy. Washington D.C.: Brookings Institution Press, 1995.

Aslund A. Russia's Capitalist Revolution: Why Market Economy Succeeded and Democracy Failed. Peterson Institute for International Economics, 2007.

Bastid M. Levels of Economic Decision Making // Schram S. (ed.) Authority, Participation and Cultural Change in China. Cambridge: Cambridge University Press, 1973.

Cohen S. Rethinking the Soviet Experience. Politics and History since 1917. Oxford University Press, 1985.

Csanadi M. Self-Consuming Evolutions. Budapest: Akademiai Kiado, 2006.

Fainsod M. How Russia is Ruled. Cambr.-Mass.: Harward University Press, 1951.

Friedrich C., Brzezinski Zb. Totalitarian Dictatorship and Authocracy. Cambr. -Mass.: Harward University Press, 1956.

Galbraith J. The New Industrial State. Boston-Mass.: Harward University Press, 1967.

Goldman M. The Soviet Economy: Myth and Reality. New Jersey: Englewood Cliffs Prentice Hall, 1968.

Goldstein S. China in Transition: The Political Foundations of Incremental Reform // China Quaterly. 1995.

Guthrie D. China and Globalization. The Social, Economic and Political Transformation of Chinese Society. N.Y.: Routledge, 2009.

Heilmann S. Das Politische System des Volksrepublik China. Hamburg: Mitteilungen des Instituts fuer Asienkunde, 1998.

Heilmann S. Die Politik der Wirtschaftsreformen in China und Russland. Hamburg: Mitteilungen des Instituts fuer Asienkunde, 2000.

Huntington S., Moore Cl. (ed.) Authoritarian Politics in Modern Society. The Dynamics of Established One-Party Systems. New York-London: Basic Books, 1970.

Inkeles A. Public Opinion in Soviet Russia. Cambr.-Mass.: Harward University Press, 1951.

Inkeles A., Bauer R. The Soviet Citizen. Daily Life in a Totalitarian Society. Cambr. -Mass.: Harward University Press, 1959.

Kelly D., Rajan R., Goh G. Managing Globalization: China and India. Inaugural Conference of the Lee Kuan Yew School of Public Policy. Singapore: World Scientific Publishing, 2006.

Kornai J. Das Sozialistishen System. Die Politische Oekonomie des Kommunismus. Nomos Verlag, 1995.

Lardy N. China's Unfinished Revolution. Washington D.C. The Brookings Institution, 1998

Lieberthal K. Governing China: From Revolution Through Reform. Norton, W. W and Company Inc. 2003.

Linz J. Totalitaere und Autoritaere Regime. Berliner Debatte Wissenschaftsverlag, 2000.

Liu Guoli, Dittmer L. (ed.) China s Deep Reform. Rowman and Littlefield, 2006.

Liu Kang. Globalization and Cultural Trends in China. University of Hawaii Press, 2004.

Lyons T. Explaining Economic Fragmentation in China: a System Approach // Journal of Comparative Economics. Vol. 10. N 3 (September 1986).

McCormick B. Political Reform in Post-Mao China: Democracy and Bureaucracy in a Leninist State. Berkeley: University of California Press, 1990.

Motyl A. The Dilemmas of Sovietology and the Labyrinth of Theory // Fleron F., Hoffmann E. (ed.) Communist Studies and Political Science. Boulder: Westview Press, 1993.

Mueller K. East European Studies, Neo-Totalitarianism and Social Science Theory. Berlin: WZB, 1997.

Murphy K., Shleifer A., Vishny R. The Transition to a Market Economy: Pitfalls of Partial Reforms // The Quarterly Journal of Economics. 1992. August.

Naughton B. Growing out of the Plan: Chinese Economic Reform 1978 - 1993. N.Y.: Cambridge University Press, 1994.

Nolan P. China's Rise, Russia's Fall. Politics, Economics and Planning in Transition from Stalinism. Cambridge University Press, 1995.

Nolan P. Transforming China: Globalization, Transition and Development. Cambridge University Press, 2004.

Ross C. Local Government in the Soviet Union: Problems of Implementation and Control. N.Y.: St Martin's Press, 1987.

Rostow W. The Stages of Economic Growth. A Non-Communist Manifesto. Cambridge: Cambridge University Press, 1960.

Sachs J., Woo W. Structural Factors in the Economic Reforms of China, Eastern Europe and the Former Soviet Union // Economic Policy. 1994. April.

Schurmann F. Ideology and Organization in Communist China. Berkeley: University of California Press, 1971.

Shirk S. The Political Logic of Economic Reform in China. Berkeley: University of California Press, 1993.

Stepan Al., Linz J. Problems of Democratic Transition and Consolidation. Baltimore: John Hopkins University Press, 1996.

Studwell J. China Dream. The Quest for the Last Great Untapped Market on Earth. N.Y.: Grove Press, 2002 - 2003.

Sullivan M. Democracy andDevelopmentalism: Contending Struggles over Political Change in Dengist China (1978 - 1995). PH.D Thesis, N 9608135. University of Wisconsin-Madison, 1995.

Tinbergen J. On the Theory of Trend of Movements. Selected papers. Berkely: University of California Press, 1959.

Tucker R. Towards a Comparative Politics of Movement Regimes // American Political Science Review. 1961. N55.

White G. Riding the Tiger. Stanford University Press, 1993.

Winckler E. (ed.) Transition from Communism in China. Institutional and Comparative Analyses. London: Boulder, Lynne Rienner Publishers, 1999.

Zheng Yongming. Globalization and State Transformation in China. Cambridge University Press, 2004.

Permanent link to this publication: