Новые веяния в западной историографии Октябрьской революции.

The American Historical Review. Washington. 1983, N 1.

Автор статьи "К социальной истории Октябрьской революции" Р. Суни принадлежит к тем представителям западной историографии Октября, которые в 70-е годы обратились к изучению роли классов и социальных групп в российском революционном движении. Он весьма сдержанно оценивает достижения западной историографии: "Спустя 65 лет после Октябрьской революции западные ученые все еще не способны сформулировать общее мнение о причинах стремительного восхождения большевиков к власти между февралем и октябрем 1917 года". Глубокие различия продолжают существовать среди академических историков в Европе и Америке по фундаментальным проблемам (ее. - Г. С.) происхождения, значения и методологии" (с. 31).

Причину такой неутешительной картины Суни видит в том, что на Западе с самого начала "дебаты о 1917 годе, несмотря на все намерения, были безусловно политизированы", что западные историки в большинстве своем были "в высшей степени подозрительны к возможности создания некапиталистического, социалистического экономического порядка" (с. 31 - 32). Другими словами, представители буржуазной историографии длительное время безуспешно пытались представить Октябрьскую революцию как результат заговора и доказать "незаконность" существования Советского государства. Поскольку к 60-м годам этот миф оказался полностью дискредитированным, буржуазные историки были вынуждены искать "новый подход" к объяснению события, ставшего поворотным пунктом в истории человечества. Но эти поиски велись в основном со старых, антикоммунистических позиций и потому не могли быть плодотворными. Показательна в этом отношении книга Дж. Кипа "Русская революция"¹ .

Отмечая, что исследования о рабочих, солдатах и матросах, о революционном движении в провинции и в национальных районах России в 1917 г. стали появляться на Западе только в последнее десятилетие, Суни связывает это главным образом с отсутствием возможности работать в советских архивах (с. 33). На самом деле определяющим фактором в данном случае являлись собственная позиция буржуазных историков, демонстративный отказ от объективных критериев при оценке исторического процесса.

Изучение социальных аспектов Октябрьской революции, считает автор, даст западной историографии новые возможности для объяснения успеха большевиков в октябре 1917 года. Пока же, констатирует он, в выходящей на Западе литературе преувеличивается роль политических лидеров и "недооценивается самостоятельная активность рабочих и солдат" (с. 39). В этой связи Суни останавливается на книге американского профессора А. Рабиновича "Большевики приходят к власти"² , несогласного с весь-

¹ См. рецензию Н. В. Романовского. - История СССР, 1978, N 6.

² См. об этой работе: Соболев Г. Л. Октябрьская революция в американской историографии. 1917 - 1970-е гг. Л. 1979, с. 223 - 227.

стр. 159

ма распространенным в буржуазной литературе тезисом, будто ключевым элементом успеха большевиков было их превосходство в руководстве и организации (с. 41). Суни высказывает трезвое суждение, что политика В. И. Ленина и его партии может быть осмыслена и оценена только с учетом "насыщенной и сложной социальной обстановки, в которой они действовали". Иной подход, по его мнению, "не только искажает понимание событий 1917 г., но и может привести к несостоятельному заключению об искусственной природе Октября и к более общему неверному выводу о том, что великие революции являются творениями посторонних агитаторов" (с. 43).

Суни характеризует появившиеся в 70 - 80-е годы в западной историографии книги, статьи и диссертации о рабочем классе России и его массовых организациях в период Октябрьской революции. Он пишет, что у тех западных историков, кто непосредственно изучал революционную активность российских рабочих в 1917 г., первоначальное впечатление о хаосе сменилось пониманием процесса "развития сознания" рабочих (с. 46). Он выделяет работы Д. Мэнделя "Петроградские рабочие и падение старой власти", С. Смита "Русская революция на предприятиях Петрограда", Д. Кёнкер "Московские рабочие и революция 1917 года".

Пытаясь дать ответ на вопрос о причинах победы большевиков в октябре 1917 г., Суни, однако, не может выйти из порочного круга. С одной стороны, он признает, что большевики были единственной политической партией, которая имела программу, отражавшую устремления и интересы трудящихся России. "Большевики пришли к власти не потому, что были превосходными манипуляторами или циничными оппортунистами, - пишет Суни, - но потому, что их политика, сформулированная Лениным в апреле 1917 г. и корректируемая событиями последующих месяцев, поставила их во главе подлинно народного движения" (с. 52). С другой стороны, Суни утверждает, что когда-, рабочие высказывались за Советскую власть, то будто бы тем самым они выступали за многопартийное правительство левых сил (с. 50 - 51). Эта ложная и совсем не новая посылка понадобилась автору для того, чтобы солидаризироваться с тезисом буржуазной историографии об установлении после победы Октябрьской революции "диктатуры большевистской партии".

Противоречивость позиции Суни отражает кризисное состояние современной буржуазной историографии.

Permanent link to this publication: