Прогнозирование мирового развития на основе цивилизационного подхода при определенных обстоятельствах может оказаться продуктивным инструментом для того, чтобы сформировать представление о характере и тенденциях изменений составляющих мирового устройства. Во всяком случае, такое прогнозирование может предложить некие способы познания грядущего периода методом послойного анализа особенностей функционирования экономических систем и действующих в них социально-культурных факторов.

Прояснение облика будущего, претендующее хотя бы на относительную корректность и адекватность, должно сочетаться с просчетом вариантов на основе математических методов, обеспечивающих более высокую степень точности, и дополняться результатами прогнозов, осуществляемых по всем регионам мира разными ведомствами в целях формулирования более достоверных выводов. В противном случае результативность прогнозирования можно считать невысокой, учитывая приведенные выше соображения, а также наличие усложняющих получение конечного продукта факторов, значение которых для прогноза умаляется их размытостью и малой пригодностью для однозначного истолкования.

стр. 119
Но даже если удастся добиться того, что все компоненты прогноза будут увязаны в логическую цепь и в той или иной степени обоснованы, все же останется открытым вопрос о том, насколько он будет отвечать реалиям грядущей эпохи и каким образом он может быть востребован, чтобы происходящее ныне не стало предпосылкой для негативных последствий в будущем. Соображения целесообразности для подобных проектов заключаются в том, чтобы извлечь пользу из них в течение обозримого периода, когда могут быть приняты соответствующие меры для коррекции процессов или явлений, имеющих существенное значение для грядущего развития. В краткой перспективе, измеряемой пятилетиями, они помогают вырабатывать тактические решения по проблемам, способным повлиять на жизнь одного поколения и таким образом облегчать положение поколений грядущих.

Планирование в масштабах государства преимущественно ведется именно в таком временном диапазоне, но отдаленные, или стратегические, последствия мало учитываются в текущей деятельности, хотя аксиоматично то, что большинство макропроцессов обладает большой инерционностью и не может корректироваться из одной точки. Поэтому анализ стоящих далеко за указанными рамками задач едва ли является объектом первостепенной деятельности соответствующих практических органов. Связанные с этим сюжеты отдаются на откуп экспертному сообществу, которое устанавливает и теоретически обосновывает количественные и качественные параметры процессов развития, отталкиваясь от текущих условий. Но от этого полученные результаты не утрачивают большой толики гипотетичности в силу того, что в подобных случаях из-за чрезвычайной отдаленности результатов они не могут быть проверены практикой, которая только и может стать критерием истинности долгосрочных расчетов и прогнозов по отдельным проблемам или их группам.

Применительно к арабскому миру, который крайне дифференцирован, попытки долгосрочного прогнозирования скорее всего могут быть по преимуществу умозрительными уже хотя бы потому, что текущая национальная статистика далеко не всегда может считаться надежной, и по этой причине совокупные данные о регионе, рассчитанные на такой основе на много десятилетий вперед, могут быть только прикидочными, так что отрыв от складывающегося к искомому периоду положения дел трудно измерить. Как объект прогнозирования арабский мир чрезвычайно сложен и сам по себе в силу объективных причин, затрудняющих вычленение общего и особенного в его развитии. Сведение закономерностей этого процесса к некоему ограниченному числу факторов, действие которых способно исчерпывающе обрисовать долгосрочные перспективы встраивания его в мировое экономическое и политическое пространство и место в системе международного разделения труда, в принципе возможно, но сопряжено со многими препятствиями, которые могут свести на нет любое прорицание или настолько сузить его рамки, что оно выльется во всего лишь скелетное отображение искомого.

Тем более что об арабских странах трудно говорить в общем, поскольку слишком многое разделяет их типологически, экономически, политически. В их недрах тесно переплелись самые разные явления и тенденции, поляризующие ближневосточную действительность и допускающие в качестве единственно бесспорного только разделение стран по физическому уровню развития. Но все же есть отдельные моменты, которые делают возможными некоторые обобщения и допущения, определяющие меру готовности арабских стран к восприятию современного экономического и политического порядка.

Часто прогнозные работы грешат схематизмом и носят отвлеченный характер, поскольку набор средств для прочтения ситуаций в будущем ограничен. Однако встречаются и работы, выполненные профессионально и на базе продуманной методики логически обоснованные. И тем не менее если они единичны, то чаще предстают как "казусные" явления, своего рода игра ума, тренировка воображения и формального

стр. 120
умения обсуждать и анализировать тему. Максимальная польза от них может быть достигнута только в одном случае. Если они составят некое множество, с помощью которого может быть привлечено внимание живущего поколения к потребностям будущих, а уровень ответственности современных институтов власти поднимется до понимания необходимости обеспечить в ходе их деятельности перенос навыка в прогнозировании последствий этой деятельности на отдаленное время подобно тому, как это делает наука.

Понятно, что демографические, энергетические, продовольственные и иные ресурсы имеют большое значение для формирования материальных условий жизни. Но не меньшее значение должно быть отведено и таким сферам, как наука, образование, здравоохранение, экология и другие, которые образуют гуманитарное поле того или иного социума и являются необходимой предпосылкой достижения им прогресса. От этих составляющих в значительной мере зависит состояние человеческого фактора, который выступает как такой же ресурс и такой же участник воспроизводства, как и остальные.

Однако перспективы этих проблем практически не обсчитываются, в обществе им уделяется не больше внимания, чем, например, потеплению, опустыниванию или сохранению биологического разнообразия, хотя и эти последние, несмотря на ощутимую опасность для арабского мира, не выходят за рамки выработки предварительных подходов, вялотекущих обсуждений или подготовки рекомендаций, мало подкрепленных усилиями, сообразующимися с их важностью.

Между тем ситуация в гуманитарной сфере арабского мира настолько сложна и малоподвижна, а изменения столь ничтожны за последние десятилетия, что трудно предположить, когда может начаться коренной поворот к более динамичному росту, гарантирующий качественное улучшение человеческого фактора. Такой поворот абсолютно необходим. Но он не имеет временной привязки и будет, по всей видимости, зависеть от исчерпания возможностей, которые позволяют арабскому миру эксплуатировать экстенсивно-интенсивную модель развития и существовать в обстановке разноголосицы относительно направления движения, когда нефтяные монархии олицетворяют в некотором приближении приобщенность к информационному будущему, а иные арабские режимы еще не могут полноценно встроиться в индустриальное настоящее. Это характерно для ситуации, когда калькирование концепций экономического развития не привело не только к хозяйственной самодостаточности арабского мира, но и к созданию доминирующей идеологии, способной учесть своеобразие арабского менталитета и определить его путь между левой социалистической и правой неолиберальной моделями.

В таком внутриарабском "соревновании" вперед вырываются те, кто имеет лучшую финансовую подпитку и может поэтому преуспевать в гонке за глобальными лидерами, заимствуя у них средства и перенимая технику движения. Но в любом случае это движение неадекватно оригиналу, поскольку оно лишь механически повторяет его контуры и не несет в себе его энергетику, по существу являясь подражательным.

Отраженный характер арабского восхождения к прогрессу сказывается на его образе. Арабский мир предстает как малоподвижное образование в том смысле, что он все еще в большой мере является заповедником консерватизма, который не терпит изменений, способных разрушить устои традиционализма. Он не генерирует новых идей, имеющих значение для мирового развития, но своеобразие его в том, что он не попадает в идейный вакуум, который грозит промышленным нациям, ориентированным на неолиберализм как учение, абсолютизирующее роль денег и безграничного потребления, что уже привело к глобальному кризису. Это происходит потому, что в арабской среде религия чаще заменяет идеологию, и даже если политическая доктрина выдвигается на передний план, то она всего лишь накладывается на религиозную подложку и рано или поздно растворяется в ней по той причине, что идеи так или иначе формиру-

стр. 121
ются внутри религиозного сознания и подпитываются им. В этих условиях появление некоего нового курса в экономике или политике более возможно как акт механического заимствования концепций и ценностных систем, возникших за пределами арабского мира. При этом данный процесс не должен бы быть безоглядным. Практика показывает, что в арабском ареале заимствование идей не происходит в чистом виде. Они всегда приобретают местную окраску и облекаются в более или менее приемлемые формы для массового сознания, будучи подверстаны к собственно арабским представлениям об устройстве общества.

Выработка на такой основе единой концепции экономического и общественного развития, отвечающей потребностям арабского общества как такового, на текущем этапе представляется утопией. В этом случае речь должна идти об унификации арабского мира, а подобная цель признается едва ли достижимой при том типологическом разнообразии, которое скорее разделяет, чем объединяет арабский мир. Эта же тема дискутируется как важная для понимания механизмов межцивилизационного взаимодействия. На более широком материале, рассматриваемом через призму глобализации, которая подразумевает нивелирование цивилизаций, другими словами, их подчинение доминирующей, возникающие в ходе этого процесса отношения воспринимаются как некий инструмент универсализации экономических и культурных норм и подрыва жизненных основ незападной части мира, неоднородного и различающегося внутри себя по множеству показателей.

Арабский регион не менее дифференцирован и на своем пространстве имеет не один центр силы - экономической, политической, военной, что делает его в этом отношении слепком с более общей картины мира. Отсюда понятна разноголосица относительно путей развития, оценок экономического потенциала, перспектив мобилизации естественных ресурсов и других параметров роста, отражающая неясность представлений о возможностях хозяйственного подъема арабских стран. А главное - неспособность предвидеть будущее и пессимизм по поводу реального места арабского мира в быстро трансформирующемся международном сообществе.

Мысль о том, что особая арабская миссия состоит в поддержании духовного лидерства в мусульманском мире, вдохновляет все меньшее число арабских аналитиков и экспертов. Духовная опека огромных масс единоверцев в разных концах света ныне занимает помыслы всего одной страны, тогда как другие все больше обращаются к материальным аспектам современности и ищут возможность создания надежных экономических институтов, новой деловой среды, эффективных механизмов управления ими. Но роль региона как генератора идей и смыслов, действительных за пределами сферы особых отношений с мировой исламской уммой, остается незначительной. Единственный успех - исламские финансы и внедрение в практику соответствующих банковских инструментов, но сфера их деятельности ограничена и едва ли далеко выйдет за пределы того, что существует в настоящий момент.

На этом фоне процессы развития арабского ареала могут приобретать разные формы в зависимости от конкретных социально-экономических и иных условий, характерных для каждой отдельно взятой арабской страны или их групп, сложившихся на базе однородности одного или нескольких факторов роста. При этом, видимо, следует полагать, что движение будет происходить по разнонаправленным векторам. А это придаст еще большую вариабельность динамике процессов, и одного арабского родства окажется недостаточно, чтобы добиться конвергенции арабской среды. Тем более что на показатели будущего могут оказывать влияние и непредвиденные факторы внешнего происхождения, и факторы "внутрисистемные", но с отложенными до времени результатами, как это было, например, с рождаемостью, которая еще в 90-х гг. прошлого века признавалась "ужасающей", но в значимых с демографической точки зрения арабских странах к настоящему времени упала на заметную величину, хотя в других несколько возросла. Факт падения важен прежде всего с психологической точки зрения как свидетельство того, что

стр. 122
в арабском обществе могут решаться задачи, которые считались недостижимыми. Механизм этого феномена не изучен полностью. А его изучение имеет практическое значение, поскольку возможны и тенденции, контрарные действиям, основанным на ожидании дальнейшего развития положительного эффекта. Именно неоднозначность результатов влияния многих факторов делает развитие стран Арабского Востока многовариантным, что может быть сопряжено с выходом его далеко за рамки сценарных схем.

Поэтому на фоне абсолютного неведения относительно отдаленного будущего просчет вариантов не исключает существенных отклонений от некоей осевой величины, что может быть обусловлено недооценкой или переоценкой сути и масштабов искомого и сопутствующих явлений. А подобное порождает естественные сомнения в конечных результатах, поскольку выбор достоверного вектора объективно затруднен, и это может умалить реальную ценность полученных данных. Ведь даже сам по себе выбор из нескольких вариантов, достоверность которых остается неизвестной и подкрепленной только математизированными выкладками из глубины временного пространства, хранит в себе большой элемент случайного и может оказаться неистинным. Тем более когда речь идет о принятии конкретных мер в будущем, купирующих негативные последствия природного или антропогенного порядка в настоящем.

Демографический рост имеет значение не только для формирования трудовых ресурсов. В современных условиях велика его роль и как источника миграционного потенциала. Этот последний наиболее ярко реализуется в перераспределении "человеческого капитала" в международном масштабе и в переливе его преимущественно экономически малоэффективной, но достаточно активной в социально-политическом отношении части из арабо-мусульманского мира в промышленно развитые государства.

Предложенные сценарии состояния европейского общества в результате наплыва мигрантов из азиатско-африканского региона в значительной мере исчерпывают варианты взаимодействия разных социокультурных моделей и форм экономического поведения. Однако это не исключает возможности дополнить картину за счет, по крайней мере, одного момента, который арабской экспертизой рассматривается в качестве существенного при анализе последствий взаимодействия западной и арабо-мусульманской цивилизаций. Ведь не только европейский партнер диалога испытывает неудобства от общения с выходцами из другого мира, но и представители последнего также подвергаются нежелательному для них воздействию. И тот факт, что они добровольно прибыли в принимающие страны и должны придерживаться принятых в них ориентации и ограничений, не удерживает, как минимум, часть из них от активного протеста против попыток их ассимиляции.

Размывающий эффект прямого соприкосновения с западным антиподом, равно как и явные, и неявные формы воздействия с его стороны на социокультурные скрепы, удерживающие иммигрантское сообщество от развала, показывают, что подвергшаяся внешнему воздействию диаспора может удержаться в рамках самобытности, только не уступая попыткам откорректировать механизмы ее социокультурной регуляции и воспроизводства духовных ценностей.

Взаимодействие с западным образом жизни предстает для большой части иммигрантов весьма неоднозначным, и позитивный характер совместного существования может легко сменяться разрушительным воздействием. При этом ситуация имеет тенденцию быстро принимать форму конфликта, который принимается за конфликт цивилизаций, хотя реально речь идет, как правило, об экстремистских актах ограниченной иммигрантской группы и локализованного по месту ответа властей. В первом случае возникает потребность сохранить национальную идентичность ценой навязывания членам общины обычаев, которые могут не соблюдаться у них на родине. Во втором - появляется необходимость предотвратить обособление инонациональной диаспоры в новом окружении и избежать возникновения и расширения зон отчуждения и непонимания между коренным и пришлым населением.

стр. 123
Противоречия между двумя общностями имеют объективное происхождение. В окружении принимающей нации как более сильного субъекта межцивилизационного взаимодействия слабейшая сторона должна самостоятельно искать пути для благополучного врастания в более высокую по экономическому и социальному статусу макросферу, но в реальности большие контингенты иммигрантов остаются инородным телом и превращаются в ущербный элемент в чужом цивилизационном пространстве. Даже опыт их поселения на чужбине в виде отдельных кварталов или целых районов в городах как бы предопределяет их образ действий. Они "кучкуются" в надежде обрести в этом средство самоподдержки и взаимопомощи, пытаясь выживать коллективно, а дисперсное существование вне рамок тесного соседства одноплеменников отвергается как обрекающее их на бесплодные поиски места в жизни.

Очаги мусульманского социума за рубежом могут быть отнесены к категории достаточно устойчивых и жизнеспособных, имеющих неизрасходованный внутренний потенциал и существенный запас прочности, что позволяет им активно противиться утверждению в их среде ориентации и норм доминирующего цивилизационного ареала. Однако это не означает, что арабо-мусульманское меньшинство не подвержено влиянию времени, живет вне мирового опыта и гарантированно отгорожено от новых веяний, тем более находясь в зоне их прямого влияния.

Опыт показывает, что диаспоре, несмотря на отдельные эксцессы, в целом удается следовать принципу мирного сосуществования в чужеродной среде. Но при этом процесс ее адаптации не является линейным и протекает по сложным законам, отражая не только противостояние с внешней средой, но и внутренние конфликты нынешнего состояния, налагающиеся на противоречия, привнесенные с родины. В нынешних обстоятельствах быстрого решения проблемы нет, и темпы нарастания негодования с обеих сторон периодически превышают эффективность мер и средств, предпринимаемых с целью предотвращения крупных конфликтов на этнической почве.

Если уже в текущих условиях арабо-мусульманская диаспора не может стать органичной частью западного общества, то при предполагаемом значительном росте населения в развивающемся азиатско-африканском регионе, при сокращении населения в западных странах и сохранении курса на прием новых иммигрантских контингентов варианты сосуществования представителей противоположных цивилизаций могут оказаться весьма жесткими, не оставляющими выбора. Особенно, если миграции примут форму переселения народов под влиянием ужесточившихся экологических факторов и утраты природными ландшафтами первоначальных характеристик, обеспечивавших хотя бы минимальный уровень выживания.

Возможно, межконтинентальные переселения крупных масс населения в будущем окажутся способными спровоцировать конфликты разной степени интенсивности между существующими цивилизациями. Однако подобное развитие событий видится в достаточно отдаленной перспективе, и ныне о ней можно вести речь лишь предположительно, допуская некие абстрактные наброски будущего. Тем более что существуют серьезные объективные ограничители для любых прогнозов, исключая краткосрочные, поскольку неопределенность полученных в этом случае результатов может превышать допустимые уровни. В первую очередь это связано с непредсказуемостью путей развития мировых производительных сил, инновационных технологий, новых источников энергии, а также явлений естественного, природного порядка, которые могут повлиять на нынешние представления о грядущем и на векторы его развития.

Пребывая в постоянном контакте с непривычной средой обитания, арабская диаспора естественным образом подвержена влиянию окружающего мира, которое нарастает и принимает разные формы, стремясь разорвать цивилизационные скрепы диаспоры. В этих обстоятельствах выживаемость ее зависит не только от внутренней психологической устойчивости или степени воздействия извне, но и от общего хода

стр. 124
событий в рамках современного экономического роста, характеризуемого общим наступлением западной миросистемы, глобализацией процессов развития, интернационализацией сфер общения, универсализацией представлений об образе жизни и тому подобными явлениями.

На этом фоне в конечном счете многое будет зависеть от того, что в представлении иммигрантского сообщества окажется более привлекательным. Следование "патриархальной" модели бытия как средства сохранения цивилизационной идентичности, этнической солидарности и преемственности поколений или отказ от этой доминанты под влиянием западного образа жизни, ее интеллектуального плюрализма, многообразия культурных коммуникаций, доступности экономических, социальных и культурных обретений и иных символов приобщения к "продвинутому" обществу.

Представляется очевидным, что со временем все будет решаться на путях сопоставления преимуществ существования в условиях борьбы динамичного и инерционного, рационального и эмоционального, действительного и созерцательного, свойственной для тех, чья цивилизационная идентичность вступает в противоречие с формами поведения, принятыми в других культурах. Исход такого "противостояния" предугадывается. И естественным образом в этом случае встает вопрос о разрушительном эффекте взаимодействия и последствиях его для более восприимчивой цивилизации.

Вероятно, что на Арабском Востоке как-то смирились с потерей сколков своей цивилизации в виде диаспор, которые ходом истории так или иначе обречены на видоизменение и утрату прежних ценностей. Большинство экспертов в арабском мире считают эту ситуацию не новой. Однако они обеспокоены возможностью распространения указанного процесса на всю арабо-мусульманскую цивилизацию, учитывая ее близкое соседство с западной. Они опасаются, что воздействие последней будет только усиливаться в свете, например, Средиземноморской инициативы и готовности арабских лидеров идти на максимальное экономическое и техническое сотрудничество с Западом, что в реальности означает не только перенос технологий, но и экспансию политических стереотипов и культурных ориентации, которые могут подточить цивилизационные устои арабского мира. Такой поворот событий рассматривается ими как сопряженный с неприемлемыми потерями и с возможностью перехода процесса в неуправляемую фазу, в связи с чем он и должен стать объектом особой озабоченности в арабских кругах на длительную перспективу.

Возможно, что в отдаленном будущем ныне отстающим по показателям развития производительных сил цивилизациям, и арабо-мусульманской в том числе, уготован именно такой путь развития, но связанный не с крушением фундаментальных гуманитарных и социокультурных основ, а скорее с размыванием нынешних аморфных экономических структур и политических институтов и превращением их в некие образования и учреждения без особой национальной или цивилизационной специфики, унифицированные на базе заимствованных моделей по своей эффективности в том, что касается выполнения ими своих функций.

Такая эволюция, с точки зрения нынешних арабских элит, недопустима, поскольку грозит невиданными осложнениями для ее воспреемников. Однако если исходить из постулата, что прогресс неостановим, то можно предположить, что совершенствование технологий, обеспечивающих интенсивный экономический рост, улучшение параметров "человеческого" и физического капитала, выводящих производительность труда на максимально высокий уровень, может привести именно к такому варианту развития. А соединение его со здоровыми социальными силами, способными консолидировать традиционное и вместить его в новую форму, может создать ситуацию, при которой не будет места для опасений за утрату самобытности и цивилизационной сущности арабского мира.

Permanent link to this publication: