20-22 марта 2013 г. в ИВ РАН прошли XVI Григорьевские чтения¹, организованные Отделом Китая ИВ РАН совместно с Московским музыкальным обществом. В этом году под эгидой чтений прошла Всероссийская научно-практическая конференция "Влияние Востока на искусство и науку в мире", посвященная памяти В.Е. Еремеева². Было прочитано около 30 докладов, участники конференции представляли крайне разнообразную палитру научных, образовательных и культурных учреждений.

Конференция открылась вступительным словом вдовы В.Ю. Григорьева, И.Д. Григорьевой, и зав. отделом Китая ИВ РАН А.И. Кобзева. Затем было исполнено музыкальное произведение С. Слонимского "Посвящение В.Ю. Григорьеву", исполнители: М. Маргорина (скрипка), Саяно Такахаси (фортепиано). С приветственными словами выступили ВВ. Хабаров, зам. председателя Московского музыкального общества, и К.В. Зенкин, проректор МГК им. П.И. Чайковского.

А.И. Кобзев представил доклад "Всемирно-историческое значение китайской культуры". Из сохранившихся до наших дней древнейших мировых культур наиболее отличные друг от друга западная (европейско-срсдиземноморская по своему происхождению) и китайская. Их взаимная полярность имеет глубокие антропологические, социальные и историко-культурные корни, различаются языковые картины мира, психотипы и т.п. Вопреки понятному стремлению стран и народов к многополярности мир геополитики, подобно земному шару, всегда стремится к двуполюсности, а одним из его полюсов почти всю историю человечества был - и в XXI в. вновь становится Китай. Если он не подвергался агрессии извне или смуте изнутри, то всегда экономически первенствовал, был самым богатым и сильным государством в мире, а до XV в. самым передовым в науке и технике. В XVIII в. европейские просветители представляли Китай идеальным государством философов. Образ бедного и голодного Китая возник в XIX в., когда все основные западные державы вместе с Японией и Россией насильственно превратили Китай в полуколонию.

Только китайское общество в средние века могло организовать такие крупные научные предприятия, как геодезическое измерение в VIII в. под руководством буддийского монаха и ученого И-сина и астронома Наньчун Юз меридианной дуги длиной не менее 2.5 тыс. км от Индокитая до Монголии или экспедиция VIII в. в Восточную Индию для наблюдения звездного неба южного полушария. Китайцы первыми в мире ввели десятичные дроби и пустую позицию для обозначения нуля, построив десятичную метрологию, благодаря чему еще в I в. до н.э. ремесленники пользовались кронциркулем с десятичной градуировкой. Уже к началу XIV в. треугольник

¹ "Григорьевские чтения" посвящены памяти Владимира Юрьевича Григорьева математика, музыканта, историка культуры, профессора Московской консерватории. Проводятся с 1998 г.

² Китаист, историк науки. Подробнее о нем см.: Кобзев А.И. Нрсмссв Владимир Евстсгнссвич (9.4.1953-7.7.2011) // XLII научная конференция "Общество и государство в Китае". Ученые записки Отдела Китая. Вып. VI. Т. I. М.: ИВ РАН, 2012. С. 5-10.

Паскаля (1623-1662) рассматривался здесь как старинный способ решения уравнений. Подобные случаи нарушения авторского права китайских первооткрывателей и изобретателей нередки. Подвес Кардано (1501-1576) правильнее называть подвесом Дич Хуаня (II в.). Китайские астрономы были наиболее упорными и точными наблюдателями цоренессансного периода, создав превосходную космологию, описывающую небо посредством современных координат, без телескопа зафиксировали солнечные и лунные затмения, кометы, гуманности, метеоры, солнечные пятна и прочие небесные явления, данные о которых актуальны по сей день. Благодаря высокому уровню инженерии они создали такие астрономические приборы и приспособления, как экваториальная установка и часовой привод.

Из физических дисциплин в традиционном Китае наибольшее развитие получили оптика, акустика и теория магнетизма, тогда как на Западе при относительно большем развитии механики и динамики почти ничего не знали о магнитных явлениях. Отсутствие атомистики не помешало обнаружить шестиугольную структуру снежинки, что в Европе было выяснено на много столетий позже (И. Кеплером), и заложить основы познания химического сродства в трактатах эпох Тан, Сун и Юань (VII XIV вв.). Китай стал родиной 32 всемирно-исторических открытий, а со средневекового Запада на Дальний Восток пришли лишь 4 таковых. Ныне Китай, отказавшийся от внедрения чуждых китайской культуре цивилизационных моделей, вновь закономерно наращивает свое влияние в мировой политике и культуре.

A.M. Валуев (МГГУ, МФТИ) выступил с сообщением "Влияние политической культуры средневекового Китая и Османской империи на российскую государственность и общественную мысль". Основы государственности и политической культуры на Руси складывались в домонгольскую эпоху из славянских, норманнских и византийских элементов. В период зависимости от Золотой Орды ее воздействие на развитие российской государственности опосредованно включало значительные элементы государственных традиций Китая. Политическая мысль средневековой Руси пыталась осмыслить также опыт Османской империи (см. "Сказание о Магметесалтане" Ивана Пересветова).

Доклад В.К. Седова (Муз. уч-ще при МГК им. П.И. Чайковского, ГАБТ) был посвящен проблеме взаимопонимания между Западом и Востоком. Принципиальная разница мышления, религиозных систем, общественной организации Востока и Запада рассматривалась исследователями и обозревателями бессчетное число раз. Однако, например, в системе преподавания и воспитания древнего Китая можно почерпнуть немало ценного и вполне приемлемого для нашей психологии и общественной организации. В музыке европейских композиторов еще со времен Моцарта прослеживается не просто интерес к Востоку, но и воплощение "европейскими" музыкальными средствами образов Востока. У самого Моцарта это и "Похищение из сераля", и клавирное "Rondo alla Turca". Пуччини не только в "восточных" операх ("Мадам Баттерфляй" и "Турандот"), но и в насквозь парижской "Богеме" пользуется идентичными ладовыми и мелодическими средствами. В "Турандот" Пуччини удалось настолько проникнуться восточной психологией, что в самом развертывании музыкальной мысли явственно ощутима иная, неевропейская система мышления - неспешная, но не застылая, движущаяся в своей "системе координат". В системе "Восток-Запад", с точки зрения докладчика, есть нечто, напоминающее систему магнитных полюсов, которые не просто могут сосуществовать они не могут не сосуществовать.

Е.М. Тараканова (Гос. ин-т искусствознания) выступила с сообщением, посвященным восточным мотивам в творчестве Моцарта и Вагнера. Взаимодействие "западного" и "восточного" в европейской музыкальной культуре происходит в соответствии с диалектическим законом единства и борьбы противоположностей. Мировые религии зародились на Востоке, и вместе с ними в Европу проникли духовные песнопения, антифонная и респонсорная манера хорового исполнительства. Многие музыкальные инструменты пришли с Востока (различные ударные инструменты, арфа, гобой, скрипка, по одной из версий происходящая от арабских струнных инструментов). Музыкально-поэтическое искусство рыцарей (трубадуров, труверов, миннезингеров) развивалось на фоне крестовых походов на Восток и знакомства с местными художественными традициями. Восточная тема у Моцарта воплотилась в неоконченном зингшпиле "Заида" (1779), в "Похищении из сераля" (1782) и "Волшебной флейте" (1791), а также в некоторых инструментальных произведениях. Р. Вагнер в опере "Парсифаль" (1882) противопоставляет христианство и язычество (святой Грааль и волшебные сады Клингзора). Опера "Трлстан и Изольда" (1865), по тайному признанию композитора, связана с буддийскими представлениями о зарождении мира из легкого облака.

Конференция продолжилась докладом поэта В.М. Исмиевой (Москва) "Семантика камня в культуре Востока и Запада. Аспекты интерпретации". Эйдос камня и производных от него форм в современной культуре имеет многочисленные и неустановленные коннотации. Описаны универсальные семантические поля в европейских и в восточных архаических культурах и культах, в которых камень в рамках дихотомии сакральное профанное рассматривался как священная ценность. Символика камня при всей дифференцированноcти укоренившихся значений сводима к более универсальным представлениям. В свете этих представлений производные формы, такие как надгробие, стела, обелиск, обретают новые возможности интерпретации значений по сравнению с теми, которые закреплены за ними в современной культуре.

Сообщение В.Д. Уварова (Моc. фин.-пром. ун-т "Синергия") было посвящено проблемам применения принципов традиционной китайской геомантии фэн-шуй в современном дизайне. Восточный стиль в интерьере является едва ли не самым ярким, экзотичным и насыщенным, что позволяет ему прочно удерживаться на волне популярности. Интерьер в китайском и японском стилях стремится к гармонии пространства, в котором каждый элемент расположен в соответствии с правилами учения фэн-шуй. Японская эстетика руководствуется принципом "все лишнее безобразно". Основа японского интерьера пустота, подчеркивающая внутреннее изящество того немногого, что есть в доме. Докладчик рассмотрел работы художников-таписье Томоко Ишиды, Сихоко Фукумото и Асако Исидзаки, в которых, с его точки зрения, воплотились многие ключевые линии современного восточного дизайна. Авторы основываются на принципах гармонии человека и окружающего мира, стремятся подчеркнуть исключительную роль человека в мироздании, о которой говорит буддийская традиция, найти пути дальнейшего развития человеческой цивилизации. Разработанные ими уникальные авторские методики коренятся в традиционных ремесленных и художественных техниках Востока. Использование принципов фэн-шуй в организации предметно-пространственном среды интерьера может принести несомненную пользу в проектировании арт-объектов и получить широкое распространение.

С.А. Айзенштадт (Дальневост. гос. акад. искусств) выступил с докладом о влиянии конфуцианства на фортепианную культуру стран Восточной Азии. Конфуцианские традиции, пронизавшие всю структуру восточноазиатских обществ, оказывают огромное влияние на самые различные сферы социальной жизни региона. Большинство исследователей пианистического искусства Китая, Кореи и Японии признают влияние конфуцианских ценностей на особенности продвижения фортепианного искусства в странах Восточной Азии. Хван Ок Он, анализируя проблему распространения пианистического образования в Республике Корее, приходит к выводу, что данное явление во многом объясняется близостью некоторых характерных для конфуцианства постулатов этики и методов воспитания к ряду принципов, лежащих в основе обучения европейскому музыкальному искусству. По мнению исследователя, одна из главных опор конфуцианского морального кодекса - верность начальствующим и сыновнее послушание находит в сфере европейского академического исполнительства аналогии во взаимоотношениях учителя и ученика, где послушание, строгое следование указаниям учителя (и даже подражание ему) актуальны в большей степени, чем во многих других европейских академических дисциплинах. Конфуцианское поклонение прошлому как образцу и духовной опоре и почитание предков имеет, считает Хван Ок Он, параллель в исключительном внимании, которое в европейской классической музыке придается генеалогии, осознанию духовной связи с традициями художественной школы, к которой принадлежат учащийся и его педагог. Присущий конфуцианству культ трудолюбия, считает докладчик, находит воплощение в редкостной трудоемкости обучения академическому музыкальному искусству. Исследователь усматривает аналогии и в конкретных приемах обучения - прежде всего в огромном значении повторения и заучивания наизусть. Данный метод, являвшийся важнейшим в конфуцианской педагогической практике прошлого, в большинстве сфер европейского образования применяется далеко не столь широко. В то же время при обучении европейскому музыкальному искусству он весьма и весьма востребован.

С выводами Хван Ок Он, по мнению автора настоящего доклада, следует согласиться, распространив их на музыкальное образование в других странах Восточноазиатского региона с устойчивыми конфуцианскими традициями - КНР, Тайвань, Японию. С точки зрения докладчика, резкий подъем фортепианного образования в странах Восточной Азии, обозначившийся во второй половине XX столетия, во многом обусловлен тем, что именно в эту эпоху процесс развития фортепианной культуры Запад стал обнаруживать все возрастающую близость к конфуцианским духовно-образовательным ценностям.

Сообщение М.Н. Дрожжиной (Новосиб. гос. консерватория (академия) им. М.И. Глинки) было посвящено изучению восточных, прежде всего персидских, влияний в русской музыке. Восточные влияния всегда были сильны в русской культуре. При этом в русской музыке арабо-турсцкий компонент выступал как обобщенное преломление сказочно-мифологических традиций, в то время как персидская культура - близкая, реальная, плавно перетекала через Кавказ и Среднюю Лзию, с которыми не имела отчетливой культурной границы. Возможно, именно поэтому в русской культуре постепенно формируется явление, которое можно обозначить как "музыкальная персиана", вырастающее из персидского хора оперы М.И. Глинки "Руслан и Людмила".

В докладе была представлена попытка исторической реконструкции взаимодействия русской и восточной музыкальных культур. Речь шла об обнаруженных в процессе исследования деталях, сконцентрированных вокруг использования в персидском хоре из оперы М.И. Глинки "Руслан и Людмила" подлинной восточной мелодии, услышанной композитором от секретаря персидского посланника. Менее известно, что М.И. Глинка успешно изучал персидский язык с профессором Мирзой Джафаром Топчибашевым (1790-1867). Автор предположил, что отношения между Глинкой и профессором продолжались и после окончания курса. Подтверждение тому можно обнаружить в дневниках и мемуарах того времени.

Осенью 1829 г. композитор слышал персидскую песню, петую секретарем Хозрева-Мирзы³. Анализ архивных и современных материалов позволяет предположить, что из трех секретарей - участников миссии наиболее вероятным является Мирза Мустафа Аошар. Заслуживает внимания и еще один участник посольства - Фазиль-хан Шейда (1783 или 1784-1852), поэт при дворе Аббаса-Мирзы, учитель его детей, наставник принца. Это с ним имел беседу А.С. Пушкин на Военно-Грузинской дороге (вблизи Казбека), повстречав скорбную миссию, снаряженную шахом Персии. Что касается вопроса о том, о какой конкретно мелодии идет речь, то данной проблематике посвящена значительная литература; впрочем, к единому мнению исследователям прийти не удалось. Особого внимания заслуживает среднеазиатская версия, основанная на широко известной в Центральной Азии и распространенной там под различными названиями маршевой мелодии ("Персидский марш", "Бухарский марш" в Бухаре, "Бадахшанский марш" на Памире, "Кокандский марш" в Коканде и т.д.). Исполняются они, как правгло, ансамблем духовых и ударных инструментов и относятся к сфере профессиональной (придворной) музыки. Рассмотренные варианты старинного марша персидского происхождения по многим параметрам близки хору М.И. Глинки. Вероятно, прообразом темы, звучащей в персидском хоре оперы "Руслан и Людмила", был какой-то весьма широко распространенный персидскли придворный марш.

В конференции приняла участие художник-живописец М.Ю. Сюрьна (Москва), прочитавшая доклад "Зеркальные отражения культуры Японии в западном искусстве". Докладчица говорила о значительном влиянии эстетики и философии Страны Восходящего Солнца на культуру и искусство европейских стран, России и Америки в конце XIX - первой половине XX вв., в частности на формирование французского импрессионизма и русского кубофутуризма. Были проведены параллели между выдающимися художниками и поэтами востока и запада, например: Кацусика Хокусай и его теорией "Хоэнрон" 1812 г. и Казимиром Малевичем и его "рождением супрематизма" 1913 г., антологией японской поэзии "Собрание мириад листьев" VIII в. и сборником стихов "Листья травы" Уолта Уитмена 1855 г. Художник выдвинулa гипотезу о непременной зеркальности восприятия и отражения западным умом восточной эстетики и этики, также и в восприятии Востоком западных идеологий и культуры.

Сообщение художника A.M. Ранну (Москва) было посвящено вопросам восприятия в русской и мировой культуре. Конференцию продолжил доклад A.С. Харитонова (Рос. гос. социальн. ун-т) "Математика гармонии в Европе и на Востоке".

Сообщение К.И. Бахтиярова (Моc. гос. агроинженерный ун-т им. В.П. Горячкина) было посвящено изучению "Книги перемен". По мнению докладчика, перспективным является рассмотрение параллелизмов между триграммами и гексаграммами древнекитайской "Книги перемен" и генетическим кодом.

В.Н. Юнусова (МГК им. П.И. Чайковского) выступила с докладом об изучении восточной музыки в России. Российская музыкальная наука всегда проявляла большой интерес к иссле-

³ Хозрсв/Хосрсв Мирза- персидский принц (1813-1875), возглавивший искупительную миссию, направленную в Россию с целью извинений и покаяния за убийство А.С. Грибоедова, улаживания дипломатического скандала.

дованию музыки Востока, хотя не декларировала музыкальное востоковедение как самостоятельное научное направление. С самого начала оно носило комплексный характер, объединяя как специальные музыкальные (теорию, историю музыки, этноорганологию, музыкальную фольклористику), так и филологические и культурологические методы и подходы. Становление российского музыкального востоковедения происходило в рамках сложившейся в отечественной науке традиции соединять "ученость европейскую с ученостью азиатской". В странах Европы изучение культур Востока происходило в рамках этномузыкознания (сравнительное музыкознание в Германии, музыкальная этнография в Польше). В 1980-е гг. завершился мировой "расклад" этномузыкознания как новой по названию, но не по сути дисциплины. Важно отметить, что на Западе подготовка этномузыковедов осуществляется в университетах, что обеспечивает тесную связь с другими гуманитарными направлениями, в России она ведется в консерваториях, что имеет свои как сильные (более высокий уровень специальной музыкальной подготовки), так и слабые стороны определенную изолированность музыкального востоковедения от других его направлений.

Долгое время музыкальное востоковедение развивалось в рамках этномузыкознания, соседствуя с музыкальной фольклористикой, которая, в свою очередь, занималась не только собственно фольклором, но и профессиональной музыкой устной традиции. Именно от фольклористики музыкальное востоковедение заимствовало методы полевой работы, записи, фиксации музыкального материала, каталогизации, методы осмысления музыки устной традиции как самоценного явления мировой культуры, не обязательно связанного с определенной стадиальностью в ее (культуры) развитии. Постепенно музыкальное востоковедение конкретизировало область исследований и специфику подхода. Следствием процесса размежевания научных школ России и бывших союзных республик стало переключение научных интересов с музыкальных культур Советского Востока на культуры дальнего зарубежья. В то же время часть музыковедов-востоковедов обратили свой взор на внеевропейские традиции внутри самой Российской Федерации. Появились исследования по музыкальным традициям ислама в Поволжье, на Урале, в Сибири, на Северном Кавказе; музыке буддизма в Калмыкии, Туве, Бурятии; шаманским ритуалам Сибири. Многие из перечисленных традиций находятся ныне на стадии исчезновения, что повышает актуальность их исследования. Определяя характерные черты школ музыкального востоковедения, можно отметить преобладание музыкально-теоретической проблематики в дальневосточной и, частично, в новосибирской школах, этноинструментоведческой - в санкт-петербургской, широкой музыкально-культурологической от архаики до наших дней - в московской школе.

Сообщение О. В. Зотова (ИВ РАН) было посвящено крупнейшему российскому военному востоковеду, генерал-лейтенанту А.Е. Снесареву (1865-1937).

Композитор Т.Б. Буевский (Москва) выступил с докладом, посвященным знаменитому произведению Дж. Кейджа «4'33"». Существуют разные мнения по поводу этой композиции. Разнятся не только отзывы тех, кто был свидетелем исполнения этой пьесы, кардинально отличаются трактовки самих исполнителей - от веселой постановочной пьесы в жанре инструментального театра до углубленно-философского мистического действа. Как любое значимое произведение искусства, «4'33"» многогранно, потому различные подходы при исполнении этой пьесы могут быть оправданы. Как известно, Кейдж увлекался дзен-буддизмом, и, думается, логично рассматривать данное произведение с учетом этого аспекта. Для наиболее полного постижения замысла композитора может быть полезным знакомство с медитативной техникой, которая в дзен-буддизме обычно называют дзадзэн - созерцательная медитация, "тихое сидение". Интересно, что аналогичные произведения, связанные с отсутствием каких-либо звуков, создавались задолго до «4'33"» Дж. Кейджа. Можно вспомнить "Траурный марш для похорон великого глухого" Альфонса Алле (1893). Кстати, А. Алле предвосхитил еще одно творение, принадлежащее к другому виду искусства, но часто упоминаемое в связи с «4'33"». За двадцать лет до К. Малевича, в 1893 г., он написал картину "Битва негров в глубокой пещере темной ночью", которая представляет собой аналог "Черного квадрата".

Продолжило конференцию сообщение С.В. Голубкова (МГК им. П.И. Чайковского) "О квартовом ладе с увеличенной секундой синагогальном ладе Шнитке". Понятие синагогального (еврейского) лада в музыкознании до последнего времени не существовало, поскольку осознавалось как идентичное понятию арабского лада и обобщенному понятию восточных ладов, преемственных с древними греческими и византийскими ладами. А. Шнитке назвал синагогальным ладом оригинальную последовательность, созданную им на основе определенных

известных типов последовательностей и использованную в Симфонии № 4 для солистов и камерного оркестра (1984). Основные характеристики этого лада и были подробно проанализированы докладчиком.

Врач Д.Л. Вейзе (Москва) познакомил слушателей со своими рабо-ами в области визуализации принципов построения китайского календаря. Докладчиком разработана модель восточного календаря 60-летнего цикла, где связывается номер года цикла с его названием. Модель выполнена в полярной системе координат и использует закономерности расположения листьев и других формообразующих элементов на стебле растения (филлотаксис). Как известно, восточный календарь основан на периодическом поочередном повторении сочетаний 10 Небесных Стволов и 12 Земных Ветвей. На модели десять Небесных Стволов изображены в виде десяти спиралей, закрученных в одну сторону, и уподоблены двенадцати парастихам растения (например, рядам семечек на соплодии подсолнуха). Двенадцать Земных Ветвей аналогично выстроены в двенадцать спиралей, закрученных в противоположную сторону. Компьютерная анимация позволяет изобразить календарь в виде распускающегося цветка. Годы появляются в центре и продвигаются центробежно во всех направлениях в плоскости чертежа. Два набора спиралей, каждая из которых обозначена на своем периферическом конце соответствующим иероглифом, вращаются в противоположных направлениях.

М.В. Рудакова (ИВ РАН) выступила с сообщением об интеллектуальном искусстве в арабской культуре. Ислам отразил многие доисламские представления о мире, природе людей и вещей, свойственные арабам и - шире - семитским народам. Это в первую о ередь стремление увидеть внутреннюю суть вещей, раскрыть знаки судьбы, у бедуинов - отличить реальность от миража. Высоко ценимая бедуинами мудрость накапливалась опытом и рефлексией. В исламскую эпоху уровень рефлексии стал охватывать сферы религиозного, духовного отыта. В этом контексте докладчик коснулась такого явления, как суфизм, а также "типично исламских" искусств, таких как орнамент, каллиграфия и архитектура. В них ярко отразилась доктрина "явного" и "тайного".

Доклад Т.С. Сергеевой (Казанский фед. ун-т) был посвящен анализу "музыкального следа" в арабо-испанской философии. Обращение к духовному наследию мусульманской Испании всегда выявляет процесс культурного взаимодействия, поскольку андалусская культура стала своеобразным мостом между Востоком и Западом. Это ярко демонстрирует арабо-испанская философия, принадлежащая к направлению фальсафы (т.е. восточному перипатетизму), опиравшаяся на учение Аристотеля, Платона, а также идеи ал-Фараби, "Братьев чистоты" и др. Докладчик подробно остановился на фигуре выдающегося ученого-энциклопедиста Ибн Баджжи (Авемпаса) (ум. 1136), чьи широкие знания касались философии, математики, естественных наук, медицины, астрономии, музыкальной эстетики, теории поэзии и др. Большая часть известных его сочинений не закончена (книга Китаб фй-н-нафс, работы по логике и естественным наукам). Фрагменты философских сочинений Ибн Баджжи дошли до нас по еврейским, а позднее латинским переводам. Он был выдающимся музыкантом, теоретиком, сочинителем и исполнителем. Ему приписывают трактат по музыке Рисала фй-л-мусика, который не сохранился, но упоминается во многих андалусских источниках и приравнивается по значению к Ал-китаб ал-кабир ал-Фараби.

В центре философских трудов (особенно в Китаб фu-н-нафс) Ибн Баджжи - проблема возможности единства души с божественным, что рассматривается им как наиболее возвышенная деятельность человека и высшее счастье, притом исключительно как завершающий этап интеллектуального восхождения. Известно, что он критиковал суфиев за подмену рационального познания воображаемым. Будучи известным врачом, он особое значение уделял обоснованию лечебной силы музыки, утверждая, что, когда человек берет инструмент и исполняет музыку, аккомпанируя поэзии, его душа погружается в особый мир, достигая глубин своего существа, очищаясь и совершенствуясь. Ибн Баджжа считал, что голос, являясь сущностью сердца, прежде чем достичь ума и принести покой душе, проходит по различным жизненно важным органам. Он подчеркивал значение четырех важных точек тела в процессе пения, которые, в свою очередь, связаны с четырьмя струнами. Предлагая в своем главном философском труде Тадбир ал-мутаваххид идею "внутренней миграции", духовного уединения философа в несовершенном городе, Баджжа рассматривает занятия искусствами не как самоцель, а как условие достижения счастья. Ибн Баджжа занимает почетное место среди арабских мыслителей, оказывая сильное влияние на воззрения своих современников - Ибн Рушда (Аверроэса) и Ибн Туфайля. Однако "музыкальная тема" в их трудах не получила дальнейшего развития.

Сообщение Л.П. Черниковой (Баш. ГУ) было посвящено жизни и творчеству одного из видных писателей дальневосточной эмиграции Павла Северного (1900-1981). Попав в Китай вместе с остатками колчаковской армии, Павел фон Ольбрих (таково было настоящее имя писателя) перепробовал множество профессий, даже играл в харбинских театрах. К началу 30-х гг. XX века имя Павла Северного стало уже довольно известно читателям, его работы печатались во многих русскоязычных харбинских и шанхайских журналах и газетах. В конце 1931 г. в связи с необходимостью бежать от японской мобилизации писатель покинул Маньчжурию, решив в отчаянии пешком перебраться в Шанхай. Он пересек чуть ли не весь Китай, многое узнал о стране и народном быте китайцев. В те годы в глубинных районах европейцы были большой редкостью, и богатые китайцы охотно пускали путешественников на ночлег в свои имения. В дальнейшем в своих книгах писатель описал многое из того, что видел. В 1933 г. Павел Северный обосновался в Шанхае. В этот период творчества писатель целиком обращался к далекому прошлому России писал эссе и книги о становлении творчества Андрея Рублева, о жизни и трагической гибели Л.С. Пушкина, о И.С. Тургеневе, о прошлом Урала и Демидовых. В то же время из-под его пера вышла целая серия китайских рассказов и повестей, которые имели успех и публиковались в русскоязычных эмигрантских изданиях. Возвращение на родину случилось после почти 30-летнего пребывания на чужбине в 1954 г. В СССР Павел Северный сумел сохранить профессию литератора: сначала редактора в издательстве, затем писателя. Начав с детских повестей, он затем перешел к написанию книг по истории России. Писатель выпустил ряд повестей и рассказов по китайской тематике.

В целом конференция вышла достаточно необычной, объединяющей разных людей науки и искусства. Многое на ней было непохоже на академические научные форумы, но зато она, без сомнения, способствовала обмену мнениями в самой широкой аудитории, а не среди узкого круга специалистов, чем нередко грешат конференции.

Permanent link to this publication: