Проблема взаимоотношений человека с окружающим миром - одна из центральных в турецкой литературе второй половины XX в. В одних произведениях находят отражение настроения безысходного одиночества человека, ввергнутого в духовную изоляцию в условиях современного города; в других - создается герой, способный преодолеть отчуждение через постижение непреходящих духовных ценностей, нравственного самосовершенствования.

Турецкая литература буквально с первых же строк, зафиксированных на бумаге, складывалась как литература города. Город, конечно, не имел еще признаков художественного образа, а его жители оставались пока слушателями миссионерских проповедей, наставлений, поучений, с которыми к ним обращались поэты.

Самыми ранними дошедшими до нас образцами этой литературы были "Поэма о Роке" суфийского проповедника Ахмеда Факиха (первая половина XIII в.) и поэтическая трилогия "Начало", "Лютня", "Конец" Султана Веледа (1226 - 1314), сына великого Джалаледдина Руми (1207 - 1273) ¹ . Из 5 тыс. бейтов персоязычной трилогии 235 были написаны на турецком языке. Если Ахмед Факих адресовал свои проповеди ремесленному люду, то Султан Велед обращался к более широкому кругу слушателей, горожанам вообще.

В XV в. поэзия устремляется к реальной жизни и конкретному человеку. Ранее всего это проявляется в лирике, в частности Ахмед-паши (ум. в 1497 г.), в творчестве которого появляются идеи и образы городской поэзии. В то же время Ахмед-паша создает стихи в форме мурраба - своего рода городского романса, весьма популярного в эту эпоху.

Некоторое время спустя появляются шехрингизы. Начало этой разновидности городской поэзии положил Иса Месхи (1470 - 1512) поэмой "Городские смутьяны" ("Шехрингиз"), которую посвятил андрианопольским юношам из ремесленной и торговой среды (сын кузнеца, шелковод, аптекарь, сын портного, банщик и др.). Авторы шехрингизов - многочисленные последователи Месихи - прославляют красоту города Эдирне (византийский Андрианополь), второй после Бурсы столицы османского государства, воспевают высокое искусство населяющих его ремесленников.

Особую популярность шехрингизы приобретают в XVI в., когда столицей был уже Стамбул, а сама Османская империя вступила в эпоху наивысшего могущества и расцвета. Поэты славили столицу и другие города как жизненно важные для государства центры концентрации населения, а следовательно, и развития ремесел, торговли, культуры. Вместе с тем традицией становится восхваление именитых горожан. Появляется множество касыд-панегириков, призванных обессмертить имена султанов, вельмож, представителей городской знати. Не уходят в небытие и наставления. Правда, изменяется их содержание, они теряют миссионерский характер, порой приобретают даже обличительное звучание, как, например, завоевавшее широкую изве-

стр. 147

стность "Наставление Стамбулу". Его автор Вейси (1561 - 1628), не страшась гнева властей предержащих, клеймит неправые порядки в стране - казнокрадство, мздоимство; обрушивает гнев на "знать, поклоняющуюся кошельку" ² .

Но долгое время, вплоть до XIX в., прочное место в литературе продолжают сохранять именно "ремесленные" поэмы, их герои обретают силу художественных образов. О сапожнике и банщике, о брадобрее и портном рассказывается, например, в поэмах Мехмеда Эмин Белига (?-1760). В этих произведениях ученые видят развитие национальных литературных традиций, связь с шехрингизами, оригинальность, обусловленную воссозданием жизненных картинок, не лишенных налета юмора. Город и его жители по- прежнему остаются в центре внимания турецких поэтов, которые отдают свои симпатии чаще всего героям ремесленного круга. Разнообразные описания облика городов Османской империи и быта людей, их населявших, встречаются в сочинениях поэтов и более позднего времени (Азиз-эфенди, ?-1798; Васыф Эндер-лунлу, ?-1824; Зихни Байбуртлу, 1799-1859).

Естественно, возникает вопрос, что предопределяло то обстоятельство, что турецкая художественная литература с момента зарождения формировалась как литература города? Поиск ответа привел меня к истокам образования самого турецкого государства.

Напомню, что тюрки, воспользовавшись ослаблением оборонительных рубежей Восточной Римской империи, и движимые не только религиозным фанатизмом, но и потребностью в новых землях и военной добыче, уже в XIII в. хлынули в Западную Малую Азию. Как пишет автор исследования истории Османского государства Лорд Кинросс, "со временем вожди тюркских племен превратились в правителей приблизительно десяти заселенных гази (участник войны за веру. - С. У.) княжеств. Одно из них - княжество Османа (правил 1299-1324. - С. У.) должно было вырасти в великую мировую державу. Она заполнила пустоту, образовавшуюся в результате упадка и распада Византийской империи" ³ .

Истории было "угодно" не "утруждать" завоевателей византийских территорий проблемой градостроительства: им достались "готовые", ранее процветавшие города, правда, пришедшие в упадок еще до появления тюрок и разоренные ими же. Османы понимали цену завоеванного вообще и городов в частности. Так, покоритель Константинополя (1453) Мехмет II Фатих (Завоеватель, правил 1451 - 1481 гг.) считал одной из своих первостепенных задач возрождение городов, прежде всего, конечно, Константинополя-Стамбула, навсегда ставшего меккой турецкой культуры. Губернаторам провинций было предписано послать в Стамбул несколько тысяч семей - христианских или мусульманских, которые должны были занять опустевшие дома константинопольцев, погибших при осаде города или бежавших от завоевателей. Десятки тысяч земледельцев, плененных во время военных кампаний, были расселены на землях брошенных деревень вокруг Стамбула, чтобы обеспечить город продовольствием. Состоятельных людей, торговцев, ремесленников с захваченных территорий переселяли в Стамбул, чтобы способствовать его торговому и промышленному развитию. Особые усилия прилагались для привлечения в Стамбул поэтов. Им выплачивались ежемесячные пособия из городской казны. (Кстати, сам султан Мехмет II был сочинителем нескольких десятков поэм.) Однако больше всего поощрялся приток мастеровых людей. С этой целью всячески поддерживался институт цехов ремесленников; организаций или союзов, разделенных по видам деятельности (ахи). Именно ремесленники составляли значительную и важную часть населения в городской социальной системе. Это позволило Лорду Кинроссу отметить, что "Стамбул вновь стал процветающим городом мастерских и базаров" ⁴ .

Схожую политику продолжили и последующие султаны. Известно, например, что внук Мехмеда II Селим I Явуз (Грозный, правил 1512 - 1520 гг.), завоевав в 1517 г. Ка-

стр. 148

ир, приказал вывезти оттуда богатейшие библиотеки и переселить в Стамбул лучших мастеровых людей города.

Как видим, османские поэты, воссоздавая портреты ремесленников, знатных горожан, султанов запечатлевали живую историю современного им общества, не преминув при этом отразить и свое отношение к ней.

* * *

С середины XIX в. проза, зародившаяся в недрах средневековой словесности, начинает активно вытеснять поэзию с занимаемых ею позиций, закрепляя свою доминирующую роль в литературном процессе. Изображение города и людей, с ним связанных, становится ее приоритетом. Это высветилось с появлением первого же прозаического произведения крупного жанра - в "Повествовании об Акаби" (1851) Ховсепа Вартан-Паши (1813 - 1873) ⁵ , которое, по определению Е. И. Маштаковой, "представляет нравоописательный, просветительский роман довольно развитого вида" ⁶ .

Действие романа разворачивается в Стамбуле в середине XIX в. во время заметных сдвигов, происходивших в турецком обществе и в умах европеизированной либерально настроенной молодежи под воздействием преобразований периода Танзимата (1839 - начало 70-х гг. XIX в.).

Основу сюжета составляет трагическая история любви армянской девушки Акаби православного вероисповедания и юного армянина-католика Хагопа. Принадлежность к разным ветвям христианства оказывается непреодолимым препятствием на их пути к счастью. Образованные, приобщившиеся к европейской культуре молодые люди не приемлют несвободу выбора собственной судьбы. Решительная в своих действиях Акаби предпочитает добровольный уход из жизни браку с нелюбимым человеком. Не вынеся утраты возлюбленной, умирает и Хагоп. Тяжелые переживания героев и трагические стечения обстоятельств изображены на фоне быта и нравов среднего слоя столичного общества. К нему принадлежат и главные герои и персонажи второго плана - родственники и друзья Акаби и Хагопа.

Сочинение первого турецкого романиста, в котором заострена проблема разрушения национальных традиций в условиях европеизации жизни османской столицы, сыграло важную роль в формировании турецкого романа, определило многие его особенности. Но отмечу лишь ту, которая представляет интерес для данного исследования, а именно: не теряющую актуальности традицию изображения жизни города.

Этим я ограничу экскурс в историю, и в поддержку моих наблюдений о изначальном характере турецкой литературы как "литературы города" приведу высказывание А. А. Бабаева: "С полным основанием можно утверждать, что турецкая литература, особенно проза, вплоть до тридцатых годов нашего столетия была литературой города. Почти все герои романов и рассказов, за редким исключением, были жителями городов, действие происходило, как правило, в двух-трех крупных городах Турции" ⁷ .

Исключения действительно были. Это нечастые "вкрапления" произведений деревенской тематики, которые родились на стадии просветительской литературы - сначала в драматургии, позже в прозе. Как правило исследователи в этой связи упоминают два романа: "Карабибик" (1890) Набизаде Назыма (1862 - 1893) о тяжелой судьбе крестьян и произволе властей и сентиментальный любовный роман "Дочь пастуха" (1896) Мехмеда Веджихи (1869 - 1904).

Произведения о жизни в деревне появлялись лишь спорадически до установления в Турции в 1923 г. Республики. После революции эта тема привлекла пристальное внимание писателей демократических убеждений, таких как Рефик Халит Карай (1888 - 1965), Садри Эртем (1893 - 1943), Кенан Хулуси (1906 - 1943), Сабахаттин Али

стр. 149

(1907 - 1948), озабоченных тем, сколь мало изменила революция тяжелую судьбу крестьянства, не решив земельного вопроса.

Но, выйдя за границы Стамбула и других больших городов страны, литература чаще запечатлевала жизнь тех крестьян, которых нужда вытолкнула в город. Оказавшись в условиях чужой им среды обитания, крестьяне становились жертвами существующих порядков, а также собственного невежества и фанатизма. При этом реальная действительность представала перед читателем такой, какой ее видели писатели-стамбульцы, которые если и не родились в этом просвещенном городе, то провели в нем всю сознательную жизнь.

Постепенно деревенская проза обретает четкие реалистические черты, а с 1950- х годов становится стабильной, динамично развивающейся ветвью национальной литературы. Историческую роль в этом сыграла плеяда писателей, жизненными корнями связанная с провинцией и знающая ее проблемы "изнутри".

Именно Орхан Кемаль (1914 - 1970), Яшар Кемаль (р. в 1922 г.) Талил Апайдын (р. в 1926 г.), Факир Байкурт (1929 - 2000 г.), Махмут Макал (р. в 1933 г.) в художественной форме воплотили процесс капитализации деревни, разорения крестьян и вызванный этим их массовый отток в город; прозаики показали лишенных пристанища людей, которые в поездах, грузовиках, трюмах пароходов, пешком добирались до больших городов, где оседали и подвергались трудной социальной и психологической адаптации к новым условиям жизни, так не похожим на их прежнее житье-бытье. Кого-то ждала участь люмпена; те, к кому судьба была благосклонна, находили места сторожей, привратников, фабричных рабочих; а кого-то забирала смерть.

О том, как город перемалывает крестьянские жизни, повествует роман "На урожайных землях" ⁸ Орхана Кемаля. (Книга стала классикой национальной литературы и вошла в список лучших романов республиканской Турции, опубликованных в 1998 г. по случаю 75-летия Республики.) Однако среди крестьян, попавших в город, есть и такие, на кого "сваливается счастье" служить верой и правдой власть имущим. К ним относится Муртаза, герой одноименного романа ⁹ того же автора. Оказавшись под давлением жизненных обстоятельств в городе, на большой ткацкой фабрике в качестве ночного обходчика, Муртаза превращается в прислужника хозяев, предает интересы своей социальной среды и собственной семьи. Он гордится тем, что не похож на других рабочих, что "окончил курсы, правильно воспитан, знает, что такое дисциплина", и твердо верит в "непригодность мягкого обращения с народом". Служа фабричному начальству, поощряемый хозяином Муртаза готов причислить себя к "сильным мира сего" и, чтобы внушить окружающим уважение к собственной персоне, с нескрываемым самодовольством часто повторяет: "Аллах - на небесах. Правительство - в Анкаре, а я - здесь".

Попав из деревни в город на фабрику, он, бедный крестьянин, казалось бы, должен был влиться в среду рабочих. Но ложное ощущение близости к начальству заставляет его выбрать самую низшую ступень в чужом ему окружении. В результате вокруг Муртазы, отвергнутого и той и другой средой, образуется социальный вакуум. Одиночество Муртазы, драматизм его переживаний усугубляются разладом со старшим сыном, арестом младшего сына и гибелью дочери.

В силу того, что психология Муртазы является одним из центральных объектов художественного исследования, автор замыкает на этом антигерое все сюжетные линии романа. Образ Муртазы достигает высокой степени обобщения, становится олицетворением такого явления турецкой действительности, которое получило название "муртазовщина". Писатель показывает, что "муртазовщина" как психология, порожденная социальной слепотой, рабством, бездумным подчинением чужой воле, есть социальное зло. Люди с такой психологией обречены на пожизненную духовную изоляцию и одиночество.

стр. 150

В 1970-е гг. "городская проза" расширяет пределы изображаемой реальности, а вместе с этим - и круг героев. Теперь это представители всех социальных групп городского населения: люмпены, ремесленники, рабочие, чиновники, политики, бизнесмены, студенчество, интеллигенция, судьбы которых чаще всего раскрываются в контексте текущих общественных и политических событий.

Город предстает как многомерное пространство, где люди озабочены поиском хлеба, где в острых идеологических спорах скрещиваются различные мнения, вспыхивают рабочие забастовки, массовые студенческие протесты; подвергается преследованиям политически активная интеллигенция; где люди протягивают друг другу руку помощи, но чаще страдают от духовной изоляции, от самоощущения одиночества.

Учитывая, что отчужденная, одинокая личность привлекает внимание большинства современных турецких прозаиков, что проблема взаимоотношений человека с окружающим миром приобретает статус одной из центральных проблем литературы Турции второй половины XX в., я попыталась в дальнейшем раскрыть наиболее характерный аспект ее художественного решения. Но прежде замечу, что настроения безысходной тоски и одиночества прозвучали еще в 20-е гг. XX в. в произведениях литератора и публициста Пеями Сафа (1899 - 1963), поднявшего проблему "потерянного поколения". Однако художественно яркое выражение эти настроения нашли в его более поздних романах "Мы одиноки" (1950) и "Мы люди" (1959). Герои этих произведений (студенты, молодые поэты, девушки из чиновничьих семей) - люди с драматическими судьбами, надломленные, отчужденные от общества - остаются наедине со своими переживаниями.

Подобная участь постигает и героев произведений Саита Фаика (1906 - 1954), новеллиста и романиста, основоположника течения, представители которого тяготеют к изображению одиночества человека в современном мире. Персонажи Саита Фаика -выходца из аристократической среды, в искусстве и в жизни тяготевшего к низам, -обитатели бедняцких стамбульских кварталов. Это - рыбаки, грузчики, безработные, уличные женщины, голодные мальчишки, которых писатель изобразил с большой любовью. Его герои стремятся к счастью, к светлой жизни, но не преуспевают в этом и оказываются сломленными жестокой реальностью.

Непосредственным преемником Саита Фаика в исследовании проблемы отчуждения человека стал Октай Акбал (р. в 1924 г.). Их творчество сближает - и это принципиально важно - понимание существа проблемы, а также присутствие философского подтекста, стремление соизмерить мораль персонажей с общечеловеческими нравственными ценностями. Беднейший квартал, который описывает Октай Акбал в повести "Улица Чужаков", вырос стихийно на окраине Стамбула ¹⁰ . Здесь селились люди, приезжавшие в город в поисках лучшей жизни. У обитателей квартала - мастера Хюсню, извозчика Тахира, хозяйки кофейни Зюльферии, сторожа Сулеймана, столяра Тевфика и других - своя непростая жизнь, но все они как бы члены единой семьи, объединенной пространством одной улицы. Талант художника и психолога позволяет писателю воссоздать шумную беспокойную жизнь квартала с ее весельем, перебранками, потасовками, с ее открытостью и простотой.

Здесь поселяется Салих, молодой поэт, сын богатых родителей, в надежде познать жизнь "другого мира" и, возможно, "найти себя". Из дневника Салиха - в нем детально фиксируется состояние отчужденности героя, его переживания, размышления - можно сделать вывод, что молодой человек находится в разладе со своим социальным кругом, с семьей и невестой. Причины же этого разлада так и остаются неизвестны. Но Салих не в силах измениться, поэтому он не в состоянии "найти себя", преодолеть отчуждение от общества, будь то его привилегированная среда или городская беднота. Странный мир городской окраины так и остается для Салиха чужим, да и сам он воспринимается обитателями квартала как случайный человек. И именно в тот момент, когда Салих оказывается перед выбором бежать с "улицы

стр. 151

чужаков" или остаться, он узнает, что через улицу должна пройти дорога, которая "сотрет с лица земли половину домов". С каким-то неясным чувством - то ли облегчения, то ли сожаления - он покидает квартал, где провел несколько недель, наблюдая жизнь его обитателей.

Сами обитатели квартала по-разному воспринимают неожиданную весть о дороге, но, в конце концов, решают переселиться все вместе в другой глухой квартал района, которого еще "не коснулось дыхание большого города", разрушившего их "налаженный" быт и создавшего новые жизненные трудности. Октай Акбал, как и Саит Фаик, симпатизирует и сочувствует своим героям, понимая, что вряд ли кому-нибудь из них удастся вырваться за пределы ограниченного пространства окраинного квартала.

Таким образом, повесть имеет как бы два смысловых ряда. За всей пластичностью, психологичностью и проникновенностью, с какой изображена жизнь улицы бедняков, куда переселился бежавший от своей социальной среды герой, открывается нечто большее: драма безысходного одиночества человека, брошенного в современный мир. Очевидно, что Салих пытался преодолеть разобщенность с внешним миром и собственным "Я" через участие и понимание других людей, которых полагал встретить в иной социальной среде, но пришел к горькому выводу, что спастись от страшной действительности, обрекающей человека на мучительное одиночество, невозможно.

Несомненно, что "социальные реалисты" (Орхан Кемаль и др.) исследовали сам процесс отчуждения человека от общества в его социально-исторической обусловленности и считали, что отчуждение можно преодолеть путем переустройства общества и пробуждения личности к активному действию.

Представителей литературы модернистского типа (Неджати Тосунер, р. в 1944 г.; Демир Озлю, р. в 1935 г. и др.) привлекал не процесс отчуждения, а его конечный результат, т.е. состояние отчужденности, деградация личности как изначально данное и неодолимое зло. Авторы субъективно-психологической прозы (Мехмед Эроглу, р. 1948; Айсель Озакын, р. в 1942 г. и др.), изображая внутренний мир отчужденного от общества человека, концентрировали внимание на процессе осознания им собственной ответственности за драматические последствия политических конфликтов, происходящих в стране и, не видя пути преодоления одиночества, обрекали своих героев на добровольный уход из жизни.

Герои, способные преодолеть отчуждение (труженики города, интеллигенция, стремящаяся жить одной жизнью с народом), появляются в произведениях последователей Саита Фаика 60 - 80-х годов XX в. - Лейлы Эрбиль (р. в 1931 г.), Бильге Карасу (р. в 1938 г.), Томрис Уяр (р. в 1941 г.) и др. Пути обретения человеческого в человеке эти авторы ищут в сфере этической. Они не ставят острых и масштабных проблем, приводящих к отчуждению человека; не выдвигают идей общественного преобразования. Они концентрируют внимание на внутреннем состоянии личности в условиях отчуждения, ее преобразовании и духовном возрождении и постулируют возможность преодоления отчуждения, восстановления социальных контактов посредством постижения непреходящих духовных ценностей, нравственного самосовершенствования человека.

Герои, переживающие драму отчуждения, у последователей Саита Фаика лишены биографий. Для писателей не имеют значения бытовые реалии. Их интересует сам момент возрождения личности, на котором они сосредоточивают и свое и читательское внимание.

Вспомним, что Октай Акбал в "Улице Чужаков" так и не прояснил прошлую жизнь своего героя. И уж совсем без прошлого, без имени и даже вне времени дан герой новеллы Бильге Карасу "Дорога под землей" ¹¹ , в которой мотив отчуждения личности реализуется в форме аллегории о юноше, чей путь к солнцу и свету предваряет глубокая изоляция в пещере под землей. Но Бильге Карасу, верный идее, что человек в силах преодолеть отчуждение, не позволяет угаснуть в душе юноши стремлению к

стр. 152

свету, олицетворяющему духовное возрождение человека. Через острые физические и моральные страдания приходит юноша туда, где свет, солнце. Но "в сердце его пока еще не мог проситься солнечный луч", и сидел он "погруженный во мрак".

Итак, преодоление отчуждения возможно. Но юноша лишь на подступах к нему. Пока он прошел лишь путь нравственного очищения страданиями. Но духовно еще слеп, еще не знает, зачем ему нужен свет и что он может дать людям, обществу. Его физическая слепота - это реализованная метафора его духовной слепоты. Но обращенное к солнцу прекрасное лицо символизирует, что он не прервет путь к свету, к людям.

Если Бильге Карасу исследует процесс преодоления одиночества, оставляя за текстом его завершающий момент, то Лейла Эрбиль, автор романа "Темные дни", сосредоточивает внимание на том, как ее героиня выходит из состояния душевного надлома, обретает себя, возрождается к добру; как вновь к ней возвращаются чувства внутренней гармонии, способность верить и любить ¹² . В отличие от Салиха ("Улица Чужаков") и "прекрасного юноши" ("Дорога под землей"), героиня Лейлы Эрбиль имеет прошлое, "биографию" - это именно те отобранные автором разрозненные эпизоды ее жизни, которые обусловливают духовное возрождение героини.

По концепции Лейлы Эрбиль, человек, существо социальное, не может замкнуться на своей внутренней жизни, потому ее героиня идет к людям. Именно в процессе общения с людьми, близкими ей по духу, наступает ее очищение от глубокой безысходности и происходит ее возрождение как личности. Так Лейла Эрбиль решает проблему отношения человека и общества, утверждая способность человека возродиться как личность путем самоуглубления и приобщения к непреходящим нравственным ценностям: состраданию, добру, любви и т.д.

Турецкие литераторы - последователи Саида Фаика - не склонны рассказывать истории поражений своих героев даже, когда изображают драму человека, ввергнутого в духовную изоляцию обстоятельствами жизни в условиях современного города. Они утверждают, что преодолеть трагическое состояние отчуждения личности возможно и предлагают путь ее возрождения.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ Баролина И. В. Литература Востока в средние века. М., 1970.

² Маштакова Е. И. Турецкая литература конца XVII - начала XIX в. К типологии переходного периода. М., 1984. С. 163.

³ Лорд Кинросс. Расцвет и упадок Османской империи / Пер. с англ. М., 1999. С. 28. Лорд Кинросс -известный английский писатель, журналист, занимающийся вопросами турецкой истории. Большую популярность ему принесла вышедшая в 1964 г. книга об Ататюрке.

⁴ Там же. С. 132.

⁵ Роман создан на турецком языке, но армянским письмом. С использованием чужого, греческого алфавита, но по-турецки написан и другой роман "Созерцание мира" (1872) Евангелиноса Мисаилидиса (1820 - 1890). Не столь давно оба произведения изданы в Турции на основе латинской графики. Таким образом внесены коррективы в "биографию турецкого романа": до этого времени первым считался роман "Любовь Талаат и Фитнет" Шемсеттина Сами (1850 - 1904), увидевший свет лишь в 1876 г.

⁶ Маштакова Е. И. К истории турецкого романа // Вопросы тюркской филологии. Материалы Дмитровских чтений. К 100-летию со дня рождения. Вып. IV. М., 1999. С. 208.

⁷ Бабаев А. А. Очерки современной турецкой литературы. М., 1959. С. 43.

⁸ Orhan Kemal. Berekatli topraklar uzerinde. Istanbul, 1964.

⁹ Orhan Kemal. Murtaza. Istanbul, 1964.

¹⁰ Oktay Akbal. Garipler sokagi. Istanbul, 1967.

¹¹ Бильге Карасу. Дорога под землей // Хлеб прежде всего. Рассказы / Пер. с турецкого. М., 1976. С.149 - 158.

¹² Leyla Erbyl. Karanligin gunleri. Istanbul, 1985.

Permanent link to this publication: