М.: Наталис; Рипол классик. 2006. 479 с. (Восточная коллекция)

Издание перевода классического труда голландского ученого Роберта Ван Гулика "Сексуальная жизнь в Древнем Китае" (СПб., 2000) вызвало большой интерес к теме "женщины в Китае". Известный отечественный китаист В. Н. Усов продолжил исследование этой темы, опубликовав серьезную работу.

Книга распадается на две части: исторические очерки и приложение, в котором помещены исследования специалистов-китаеведов и выдержки из китайской классической литературы. Древнейшие записи народных любовных песен сохранились в канонической Книге поэзии "Шицзин", так что китайский литературный материал позволяет рассматривать историю нравов за 4000 лет.

"В Древнем Китае, как и в других архаических обществах, практиковались массовые спонтанные совокупления, происходившие во время весенних празднеств. Традиция проведения любовных игрищ (преимущественно среди сельского населения) удерживалась и в последующие исторические эпохи", - справедливо пишет В. Н. Усов (с. 12).

В дальнейшем концептуализация архаико-религиозных представлений о Небе и Земле привела к натурфилософскому осмыслению сексуального как взаимодействию мужского и женского космических начал и необходимости для человека пребывать в гармонии с естественным миропорядком. Если по отдельным литературным свидетельствам можно предположить существование матриархата в седой древности, то в историческом Китае от женской самостоятельности не осталось и следа. Китайский культ предков неумолимо требовал раннего брака и женской покорности в семье, но древняя китайская литература свидетельствует, что жизнь китайского общества отнюдь не была однообразной, пресной и скучной.

Характеризуя работу Лю Сяна (77 - 6 гг. до н.э.) "Жизнеописания знаменитых женщин", В. Н. Усов пишет, что они сгруппированы автором по разделам, где кроме образцовых матерей описаны женщины милосердные и мудрые, целомудренные и смиренные, красноречивые и разумные, добродетельные и верные долгу, а также грешные и развратные: "Почти все героини, упоминаемые в книге, являются воплощением конфуцианских норм морали, каждая из них оста-

стр. 198

вила свой яркий след в китайской традиции и истории. Но, пожалуй, самыми впечатляющими остаются все-таки образы "роковых женщин" в последнем разделе "грешных и развратных"" (с. 20).

Справедливость требует напомнить, что жизнеописания женщин Лю Сяна в китайской литературе возникли на 100 лет ранее сравнительных биографий Плутарха в древнегреческой литературе. Лю Сян писал совершенно независимо от античного автора, следуя собственной историко-биографической традиции, созданной веком ранее Сыма Цянем в знаменитых "Исторических записках". "Роковыми женщинами" у него навсегда, на тысячелетия вперед, стали красавицы, погубившие своей красотой правителей трех великих династий китайской древности - Иньской, Чжоуской и Ханьской. Образ роковой женской красоты стал в китайской истории навсегда непреодолимой силой, способной разрушить государство и ниспровергнуть престол. После Лю Сяна в течение двух тысяч лет снова и снова возникал в жизни китайского государства все тот же трагический сюжет, у которого сменялись лишь имена персонажей.

Если за красавицами признавалась таинственная власть, способная погубить царство, то в повседневной жизни Древнего Китая исчезли все архаические пережитки былой свободы и равенства полов, и женщина превратилась в бесправное существо, полностью зависимое сначала от отца, потом от мужа и далее - от сына. Положение женщины по конфуцианскому домострою было исключительно низким. От нее требовалось воспитание детей и ведение домашнего хозяйства, но эти занятия считались почтенным времяпрепровождением. Девочкам с раннего детства запрещалось играть с мальчиками; всякое общение между полами возбранялось, женщинам не полагалось сидеть за одним столом с мужчинами. Давать девочкам образование было неприлично, и только в единичных случаях решались нарушить этот обычай. Пение, танцы, музицирование и поэтическое стихосложение оставлялись на долю неприличных женщин вне общественного положения.

Общепринятый ранний брак и строгая супружеская верность вызвали потребность как-то решать проблему бездетности в семье, поскольку потомство, особенно сыновья, было абсолютно необходимо для религиозного обряда в храме предков. Поэтому в Древнем Китае было принято совершать молебен о даровании потомства в храмах среди монахов, которые были связаны обетом безбрачия, но отнюдь не воздержания. После такого моления женщина часто приносила мужу желанного в семье ребенка.

Полная зависимость женщины привела к возникновению в средневековом Китае обычая бинтования ног. Миниатюрный (до 10 см) размер ножек ("Золотые лотосы") достигался ценой многолетних страданий девочек в раннем возрасте. Без таких ножек женщине было невозможно выйти замуж за знатного человека, потому что "золотые лотосы" признавались обязательными для женской красоты. Мучительная процедура бинтования и деформации ног сохранялась в Китае до 1920-х гг. и была настоящим бичом для китайских женщин. При всех попытках оправдать этот обычай эстетическими или эротическими мотивами за ним стояло мужское стремление к полновластному господству над женщиной, свобода которой ограничивалась даже невозможностью свободно передвигаться по собственному дому, не то что по улице или городу. Важнейшей силой в сохранении этого жестокого обычая было общественное мнение, которое подвергало осмеянию каждого, кто дерзал жениться на "большеногой" девушке. Этот обычай господствовал в Китае не менее 800 лет, и неудивительно, что автор книги В. Н. Усов посвятил ему отдельный подробный раздел.

Весьма содержательная часть книги "Гетеры в Поднебесной" открывается полемикой по поводу первенства в организации публичных домов. В то время как историки античного мира называют первым организатором проституции афинского архонта Солона (VI в. до н.э.), китайские историки считают инициатором создания публичных домов министра-реформатора Гуань Чжуна из древнего царства Ци (VII в. до н.э.). В отличие от других стран проституция в Древнем Китае никогда не носила религиозно-храмового характера, а изначально преследовала фискальные цели. Тот факт, что организация проституции в древности была делом новым, косвенно подтверждается тем, что и Солон в древней Греции, и Гуань Чжун в Древнем Китае пользовались славой величайших реформаторов.

В. Н. Усов именует китайские публичные дома "голубыми домами", поскольку у них были голубые ставни на окнах (с. 128), но в китаеведческой литературе большее распространение имеет эпитет "зеленый", принятый в китайской литературе, повестях и романах, начиная со времен династии Сун, когда уже был создан сборник рассказов "Новые истории зеленого окна" ("Люй чу-

стр. 199

ан синь хуа"). "Зеленый" чаще употребляется в названиях литературных произведений последующего времени. К сожалению, сам автор в обозначении цвета непоследователен: название трактата времен династии Юань "Цин лоу цзи" переведено как "Записки о зеленых башнях" (с. 158), а название романа Юй Да "Цин лоу мэн" на следующей странице - как "Сон в синем тереме". Мне представляется, что обозначение цвета иероглифом цин страдало некоторой неопределенностью, но частое употребление совершенно ясного по смыслу иероглифа люй (зеленый) заставляет в переводе предпочитать именно его.

Значительное место в книге занимает раздел об императорском гареме, который в Китае в разные периоды достигал небывалой для других стран многочисленности. Автор приводит сведения о гареме ханьского императора У-ди в 10 тыс. наложниц, а максимальная численность женщин в гареме императоров танской династии достигала 40 тыс. человек в период расцвета империи. На то были веские политические причины. Во-первых, все подчиненные императорской власти народы и племена считали долгом поставлять красавиц в гарем, символизируя тем самым свою покорность. Во-вторых, китайская знать отправляла своих дочерей в гарем, чтобы через пять лет император выдал их замуж за своих воинов как признанных красавиц. Такой брак считался в Китае почетной наградой, заменяя ордена и знаки отличия. Это было признание заслуг, особенно в ратном деле, и поощрение за успех в гражданской службе, в том числе и на экзаменах на должность.

Девушки находились в гареме императора пять-семь лет под строгим надзором, причем большинство из них не имели возможности даже лицезреть владыку. Зато пребывание в императорском гареме обеспечивало девушке общественное признание ее красоты, знатности и богатства, т.е. делало ее завидной невестой для любого молодого человека, а женитьба на ней могла помочь мужу в придворной и чиновной карьере. Было бы неправильно понимать наличие огромного числа женщин в китайских гаремах как исключительно проявление сладострастия и разнузданности самих императоров, хотя и то и другое имело место в китайской истории. В. Н. Усов в изобилии приводит исторические примеры, причем весьма разнообразные. Укажем только, что танский император Сюань-цзун, владелец самого обширного в китайской истории гарема, многие годы любил свою наложницу Ян Гуйфэй, и трагическая история их любви сделалась на века постоянной темой литературы и искусства в Китае.

Заключает книгу приложение, в котором собраны статьи предшественников автора по теме и небольшая избранная антология китайской любовной поэзии, начиная с древнейшей книги песен "Шицзин". Это собрание представляет собой не только увлекательное чтение, но и действенное опровержение старинного предрассудка, будто любовная тема была чужда китайской классической литературе.

Публикация данной книги, написанной и составленной высококвалифицированным специалистом-китаеведом, не может не радовать, особенно сейчас, когда Китай и Россия предпринимают взаимные усилия для ознакомления с культурным достоянием народов своих стран. Можно рассчитывать, что книга станет популярной и наш читатель получит из нее достоверные сведения о нравах и обычаях соседней нам Поднебесной империи.

Permanent link to this publication: