- Как звать тебя, солдат?

- Шурка...

- А годиков сколько тебе?

- Уже одиннадцать?

С НИМ мы познакомились на правом берегу Днестра, близ села Кицканы. До войны в окрестных лесах - сплошная зона отдыха, в основном пионерские лагеря. Нынешним летом - место беспрерывных боев.

В ночь с 19 на 20 июня молдавский ОПОН пошел в атаку на высоту "Стела". Местное формирование Приднестровья - человек двадцать - шесть часов держало ту высоту. К концу боя в окопах осталось семеро. Хлипко были вооружены защитники высоты, самое "грозное оружие" - пулемет пятидесятилетней давности - в руках Сергея Цуркана выпускал очередь не более трех выстрелов, и нужно было опять перезаряжать. Погиб и пулеметчик...

Не раз докладывали в Тирасполь: силы, мол, на исходе. И не раз из Тирасполя заверяли: идем на помощь, продержитесь еще чуток. Да, видать, те часы для всего Приднестровья одинаково критическими были - что в Бендеры противник прорвался, что к Григориополю подступил, на Дубоссары валил. Не подошла помощь. Оставили "Стелу", а с нее весь Тирасполь как на ладони. Не говоря уже о близлежащих селах - тех же Кицканах, Копанке, Кременчуге, - они вообще перешли под контроль молдавской стороны.

Полтора месяца позиционной войны. После заключения соглашения о перемирии противоборствующие стороны были разделены миротворческими силами практически повсеместно. За исключением Кицканского плацдарма. Накануне приезда сюда я был в Бендерах - и если там в ночь еще говорили минометы, то к полудню огонь стих.

В Кицканах же вовсю гремели автоматные очереди. Вернувшаяся оттуда разведка "Деда Петра" доложила: по селу разъезжают грузовики, опоновцы что-то грузят в них, останавливаясь возле домов "наших".

Наши ? те, кто возле леса окопался. Согласно соглашению о перемирии, военные формирования Приднестровья ушли с Кицканского плацдарма. Но куда уйдут кицканские, копанские мужики? Отведи их, вернее, заикнись об отходе - неминуем бунт, выход из подчинения Тирасполю, напоминание: мол, вновь нас, как в июне, предаете, наши семьи на погибель оставляете? Потому из бывших гвардейцев, ополченцев, бойцов территориально- спасательных отрядов сформировали сводную роту под командованием того самого "Деда Петра". И... забыли о роте.

- Нам бы две БМП заправить хоть чуточку - ведь подвыпившие опоновцы вполне могут полезть на наши позиции, - как о чем-то недосягаемом помечтал заместитель командира роты Вячеслав Н. (свою фамилию, как и фамилии бойцов роты, включая одиннадцатилетнего Шурки, просил не называть: кицканские, копанские не понаслышке знают, что такое месть противной стороны).

- А еще бы продуктов чуток - который день на картошке сидим...- еще одну мечту кто-то высказал.

- С продуктами еще не очень поджало, вытерпим, - возразил Вячеслав.

Не так далече от позиций чьи-то огороды. Чай, не обессудят дачники за то, что рота там картошкой разживется, тем паче что на дачи сейчас ходить мало охотников находится, когда пули свистят здесь, осколки воют.

- Но опять-таки пару ведер бензина, чтобы картошку сварить, не мешало бы...

- А еще бы пацанов наших, "сыновей кицканского плацдарма", где-нибудь понадежнее приютить бы!

Услышав это, Шурка как бы растаял на месте - лишь кустарник слегка шелохнулся

О ПРОБЛЕМАХ-бедах кицканской роты я в тот же день поведал командарму 14-й. Лебедь все понял с полуслова: доставь сюда "Деда Петра".

Выслушал того молча. Тут же распорядился бензин выделить, продукты. В одном помочь не мог:

- В атаку на ваше село, Петр Иванович, 14-я не пойдет; нейтралитет ведено держать. О том, чтобы опоновцы там не куролесили, пусть власти Приднестровья вопрос ставят перед смешанной контрольной комиссией, пусть те добиваются, чтобы и в Кицканы миротворческие силы быстрее вошли.

Ждать местных властей долго не пришлось - как раз к командарму приехал Председатель Верховного Совета ПМР Г. Маракуца, и "Дед Петро" вынужденно стал третьим участником разговора. Вышел из кабинета, недовольно крутя головой:

- Что же мне - роту в партизанский отряд преобразовывать?..

Видать, на дипломатию надежд у него было мало даже после объяснений Маракуцы...

Возвратились с ним в лес. Бойцов роты кормили женщины, какими-то неведомыми другим тропинками все-таки пробравшиеся из Кицкан, закрытых минными полями. Подтверждали: не только тропинки, не только дом "Деда Петра", но и многие другие дома заминированы, в трехстах метрах от околицы села, ближе к лесу, девять дотов опоновцев. Ох, лихо наше кицканское! Неужто всем женщинам с детьми уходить в лес?

Многие свои семьи бойцы роты уже эвакуировали из Кицкан. Где живут те? У кого-то есть родственники в России, на Украине. Кого-то приютили малознакомые тираспольчане. Семья командира роты живет с ним здесь же, в лесу. Другая семья занимает левый крайний окоп. Хорошо что хоть погода балует, ни одного дождя, а то и укрыться было бы нечем. Тепличную пленку рота имеет, но прежде всего ею прикрыть боеприпасы надобно.

А МОЖЕТ, все-таки быть и здесь, на плацдарме, миру?

Замкомроты Вячеслав недоверчиво мотает головой: не верим супостату! Уж на что святое дело - урожай собрать - и то обманули опоновцы. На словах разрешили комбайны в поле пустить - да подорвались те на минах опоновских. Неужто не знали те, что мины поставили? А соседние двадцать гектаров пшеницы попросту снарядами "Град" выжгли...

- Ничего, главное, чтобы не стреляли, а разминируем быстренько, и саперов не станем ждать, я сам сапер! - бодрится "Дед Петро". - Недаром в свое время учился в военном училище, кое-что не забыл до сих пор.

Училище он не окончил - о причинах распространяться не стал. Но то, что люди в ходе этого кровопролития доверили ему свою судьбу, подтверждает: есть в человеке военная жилка, определенно есть. Под началом этого сорокалетнего "Деда" в разгар боев было полторы сотни штыков. Сейчас вот восемьдесят три осталось. Зато какие!

Со стороны села вновь усилилась пальба, в автоматный треск басовито вплетались пулеметные очереди.

- Андрей, Руслан - на правый фланг: там опоновцы могут выйти на тираспольскую дорогу. Усильте сторожевое охранение, - командует "Дед".

Андрей - один из тех семи, оставшихся в живых после боя 20 июня на высоте "Стела".

Руслан - сын командира роты, девятнадцатилетний застенчивый паренек. Украдкой прикипает к материнскому плечу, торопливо бежит на правый фланг.

Туда же порывается и Сергей, младший сын "Деда", щупленький тринадцатилетний его "ординарец". Не выдерживает сердце у приехавшего со мной Вячеслава Паскаля, прапорщика из военной комендатуры:

- Петро, я возьму твоих к себе на эти дни - как говорится, в тесноте, да не в обиде...

- Добре, Слава... Только бы вначале Шурку, Юрку, Николаев...

Опять словно ветром сдуло плацдармовских приемышей...

Явно неохотно расстается с румынским трофейным автоматом "ординарец". Сев с матерью в машину, откровенно рыдает.

Ротный не успокаивает. Ротный, поняв, что слабая половина его семьи действительно вне опасности будет, подает на прощание руку и представляется не таясь:

- Фамилия моя ? Игнатенко.

О ШУРКЕ, двух Кольках, Юрке в тот же вечер я рассказал Светлане Мигуле - одному из лидеров женщин Приднестровья. И те привезли пацанов в Тирасполь. Правда, только троих - один все-таки не "сдался", остался на плацдарме. В кицканских мужиков и женщин веры у него больше, чем в весь остальной белый свет?..

...Кто они, ротные приемыши? У кого-то война отняла родителей в прямом смысле слова. У других отцы-матери живы и здоровы, да не больно заботились о детях - увы, жестокое время наложило злой отпечаток и на извечную родительскую привязанность.

Шурке отец, к примеру, сказал без обиняков: есть всем нечего, иди в люди. Пошел горемычный. В каком-то киоске спер полмешочка печенья - схватили, привели в милицию, мог пацан и в колонию для несовершеннолетних угодить. Да оказался на ту минуту в милиции Петр Игнатенко, под расписку взял Шурку к себе в роту. Одежонка ветхая, потому сбросилась рота, купила своему приемышу брючонки, рубашки, кеды. Но самое ценное - это у Шурки "камуфляжка" всамделишная! Тетя Тиала ушила ее по габаритам одиннадцатилетнего "воителя", и тот пуще глаз своих бережет военную форму. Как и нательную иконку: всей роте вручил священник такие, а какая рота, таков и Шурка!

В судьбе кицканской роты как таковой, и ее пацанов в частности, на мой взгляд, есть нечто большее, чем общая география. Поистине - сытый голодного не разумеет! Мне нечем было возразить на уверения кицканцев, что в тот кровавый день в июне их попросту бросил Тирасполь на высоте "Стела". Нечем, ибо и в августе я видел: рота оставалась без помощи. Я и сейчас не мог бы гарантировать, что одиннадцатилетняя ребятня будет вывезена с плацдарма, не останется под пулями, не узнай о ней люди щедрой души - Вячеслав Паскаль, Светлана Мигуля. Но ведь полтора месяца никто не пытался узнать...

Лишь обездоленные в равной мере - жители Кицкан и дети войны - поняли друг друга, привязались, разделили поровну общую беду. В моем представлении - это не только Шурка примостился комочком на колесе нынешней нашей бездушной истории, невесть куда подгоняемой политиками. Примостились Кицканы, Копанка, Кременчуг и десятки других сел, городов - будь то в Приднестровье, Закавказье. С их сотнями, тысячами жителей. Все они - сыновья огнедышащих плацдармов...

Permanent link to this publication: