Дунай - богатырь, разъезжающий из земли в землю, которого Владимир посылает сватать себе невесту. Дунай добывает невесту и для себя, поляницу Настасью, давшую обет выйти замуж за того, кто ее в бою пересилит. Роковой спор на свадьбе о меткости приводит к гибели Дуная и Настасьи. Из их крови потекла река.

Сюжет героического сватовства - древнейший и популярный. В.Ф. Миллер называл в качестве возможного прототипа воеводу Дуная, служившего волынскому князю Владимиру Васильевичу. Б.А. Рыбаков нашел в былине отголоски Салтовской культуры, сложившейся в VIII-IX веках в древней земле амазонок. A.M. Лобода видел в сюжете отражение реальной женитьбы князя Владимира на полоцкой княжне Рогнеде, а также позже - на сестре византийского императора Анне.

Интересен образ невесты Дуная. Этот вопрос затрагивался учеными, которые высказывались о былине в целом. Наиболее подробно писали о ней в связи с вопросом о заимствованиях из других эпосов. Например, Б.М. Соколов сравнивал с германской версией сказаний о женитьбе Гуннара на Брюнхильде при помощи Сигурда. М.Е. Халанский считал, что в основе лежит древнегерманский сюжет о женитьбе Этцеля-Аттилы на Кримхильде или Эрке. Напротив, Б.А. Рыбаков говорил о былине в связи с русской историей, соотнося Настасью с женщинами аланов (Салтовская дружинная культура), юго-восточных соседей зарождавшегося русского государства. Д.М. Балашов видит в Настасье сарматку, у которых были сильные пережитки матриархата; автор ссылается на античные источники, отмечавшие частые браки славян с сарматами в V-VI вв. н.э.

Наша задача - показать, как представлен образ невесты Дуная в текстах былины, собранных в разное время в разных областях России.

Дева-воительница, поляница Настасья (иногда - Марья) описывается исполнителями (сказителями) в традиционном былинном стиле, используемом для образа поединщика. В самом раннем тексте XVIII века, записанном в Сибири Киршею Даниловым, богатырь находит свою суженую "по бродячему следу". Она спит в боевых доспехах в белом шатре. Побежденная в рукопашном бою, она сама просит взять ее в жены:

стр. 90

Я у батюшки-сударя отпрошалася,

Кто меня побьет во чистом поле,

За того мне девице замуж итти.

(Древние российские стихотворения, собранные Киршею Даниловым. СПб., 2000. Изд. 1-е. М., 1804)

В XIX и XX веках тексты этой былины записывали в Олонецкой и Архангельской губерниях.

Олонецкие сказители (Западное Заонежье) XIX века в большинстве былин описывают богатырскую силу поединщика Дуная приемом, широко используемым не только в былинном, но и в сказочном эпосе - мощь всадника передается через поступь его коня:

Она ехала в погону по чисту полю,

А скакала на кони богатырскоем

Да по славну роздолью чисту полю;

По целой версты конь поскакивал,

По колен он в земелюшку угрязывал,

Он с земелюшки ножки выхватывал,

По сенной купны он земелики выветривал,

За три выстрела камешки откидывал.

(Онежские былины, записанные А.Ф. Гильфердингом в 1871 г. Изд. 4. Т. 1-3. М.-Л., 1949-1951. Далее - Гильфердинг).

Опора на сказочный канон явно видна в описании коня в записях XX века:

Де гонит она своево-то резва коня,

Де зи-под копыт-то кониныих и выворациваится

Мать сыра земля как лютые пеценьки,

Де из ушей и от коня тут пар столбом стоит,

Де из ноздрей у коня да искры сыплютсе.

(Былины Севера. Подгот. текста и комм. A.M. Астаховой. Т. 1- 2. М., Л.,1938. 1951)

Олонецкая традиция сохраняется в описании поединщика, его по-прежнему изображают грозным и по-прежнему мощь всадника передается через лошадиную поступь:

Он ведь видит во чистом поли

Да мать сыра земля колыблется,

Пыль столбом да поднимается.

(Там же)

стр. 91

По три пудика камешки вывертывал,

За три поприща камешки отлетывали.

(Гильфердинг)

В нескольких былинах есть только косвенное указание на силу противника - глубокая (великая) лошадиная ископыть. И более образно - у сказителя В.А. Норкина:

Наехали они на ископы лошадиный

По колен он (конь) землю рвал.

(Былины новой и недавней записи из разных местностей России. М., 1908)

В былинах Архангельской губернии (в отличие от Олонецкой) богатырь чаще сначала встречает белый шатер поляницы и ископыть, иногда даже с угрожающей надписью:

А на ископыти подпись похвальная:

"Хто во этую поедет дороженьку,

Дак тому-то и вить живу не быть".

(Песни, собранные П.В. Киреевским. Вып. 1-4. М., 1861-1862)

А потписано было со югрозою:

"А хто ззади поедеть, - дак жывому не быть".

(Архангельские былины и исторические песни, собранные А.Д. Григорьевым в 1899-1901 гг. с напевами. Т. 1. М., 1904; Т. 2. Прага, 1939; Т. 3. СПб., 1910)

В поздних текстах нет гиперболизации "супротивничка", в записях XX века выделяется один текст сказителя А.И. Палкина, пропевшего полный и стройный вариант былины. Его описание погони близко к варианту XIX века:

Де как припадывал он и ухом к матери сырой земли,

Де как тут учул он топот-от кониный,

И де как узнал он над собою догонюшку.

(Былины Севера)

Этот текст перекликается с кулойской традицией. Услышав погоню, ухом к земле припадает Дунай только в одном варианте сказителя Т.И. Широкого в "Архангельских былинах...".

Супротивник в архангельских текстах не рисуется грозным. Сказитель И.Т. Мяхнин дает такое описание поляницы:

стр. 92

Не доехафши до Киева богатого

Ездит поляниця, веть полякует:

Меце копье да по поднебесью,

Наежжат на то копье да мурзоменьцькое,

Хватат она то копье да во белы руки.

(Былины новой и недавней записи...)

Только в одном тексте (сказительницы Н.С. Еремеевой) описана тяжелая палица поединщика:

На добром то кони по полю поскакивае,

Да булатнюю паличю помахивае,

Правой рукой паличю покидывад,

За облаки паличей захватывал,

Левой рукой паличю подхватывал.

В руках паличя была 90 пуд.

(Былины новой и недавней записи...)

Сам всадник изображается реже, при этом образ противника сливается с именем более поздних врагов Руси:

Рыкнул Татарин по звериному,

Свиснул Татарин по змеиному:

В чистом поле камешки раскатывались,

Травяшки в чистом поле повянули,

Цветочки на землю повысыпали,

Упал Дунаюшка с добра коня...

(Песни, собранные П.Н. Рыбниковым. В 3-х т. Изд. 2. Т.1-3. М.,1909-1910)

В позднейших записях Олонецкой губернии уходит из былин свист "по-змеиному" и рык "по-звериному", но еще можно встретить поэтичное описание двух соперников с приемом отрицательного параллелизма:

Тут не два ветра в поли слеталися,

Не две тучи на небе сходилися,

Сходилися,слеталися

Два удалых добрых молодца.

(Былины Пудожского края. Петрозаводск, 1941) Встреча двух соперников передается яркими метафорами:

Как две горы скатываются,

И ударили они палицами булатными,

Так аки гром грянул.

(Гильфердинг)

стр. 93

Отличительный чертой олонецких былин в записях XX века является то, что Настасья сама просит взять ее в жены и каждый раз объясняет это решение обетом:

"Ты послушай, Дунай да сын Иванович!

Я три года езжу во чистом поли полякую,

Ищу себе поединщиков. И завет положила:

Кто меня с седла сшибет, За того замуж пойду".

(Былины Севера)

"У меня-то есть завет положенный:

Кто победит меня - за того замуж пойду".

(Русские эпические песни Карелии. Петрозаводск,1981)

"Много лет я ездила во чистом поле,

Не нашла себе да супротивника,

Чтобы мог спустить меня с добра коня,

Победил ты силу богатырскую,

А ты возьми-тко меня да во замужество".

(Былины Пудожского края)

Имеется вариант, в котором обет звучит как условие. Поляница предлагает разъехаться на три версты и заключить уговор:

"А ведь не собьешь ли со добра коня, -

А ведь я тебя собью да со добра коня, -

А то тибе взять меня за себя замуж;

А если ты меня собьешь да со добра коня,

То руби ты от стыда мне буйную голову!"

(Гильфердинг)

Настасья сбивает с коня Дуная, и он выполняет обещание. Если в Олонецкой губернии в XX веке количество текстов почти такое же, что и в XIX веке, то в Архангельской губернии былинных записей в XX веке значительно меньше. Нет описаний ископыти или следа поляницы, передающих образ грозной погони. Возможны лишь упоминания типа:

Как идет ведь там рать-сила великая...

(Былины Севера)

стр. 94

Што ездит храбер добрый молодец,

Копья кидат кверху, на подъезде подхватыват.

(Там же)

Как и в записях XIX века, Настасья сама просится в жены очень редко, упоминаний об обете не встречается, в отличие от записей из Олонецкой губернии за XX век. Напротив, на предложение Дуная о замужестве она отвечает неохотно:

"Да когда я тепериця у вас в руках,

Да делай же ты надо мной што тебе требуитце."

(Былины Севера)

"Кабы я не здесь была - теперь воля ваша же!" (Там же)

В описании Настасьи-богатырши сказители опираются на канон, выработанный былинной традицией: мощь поляницы описывается косвенно, через поступь коня, огромную палицу. Настасья в этом отношении - типичный супротивник богатыря.

Настасья - не обычная невеста. Она совсем не похожа на традиционную царевну, покорно ожидающую жениха в тереме. Настасья скорее близка к скандинавским валькириям или богатыршам волшебных сказок, но не тождественна им, являясь исконно русским образом. Архаичность сюжета позволяет предположить, что история Дуная и Настасьи была сложена в догосударственный период, в отличие от сюжета о женитьбе князя Владимира. Объединили их позднее, скорее всего, из-за общей темы.

Permanent link to this publication: